Читать книгу: «Конструктор времени 2. Спасти Женьку во что бы то ни стало!», страница 6

Глава одиннадцатая. Здравствуй, любимая

Лицом ощущаю яркий свет и тепло. Лежу на чём-то настолько мягком, будто в невесомости. Но всё равно больно! Руки болят, уши и лицо болит. По спине будто утюгом гладили… И внутри тоже боль…

Открываю глаз. Изображение дрожит и расплывается. Выкатывается слеза. Возникает чья-то тень и промокает глаз. Пока закрытый промокают, открываю другой. Тут же начинают промокать и его. Ничего не вижу… Закрываю и снова распахиваю. Лицо. Женщина. Склонив голову, смотрит на меня, потом громко говорит в сторону:

– Очнулся!

Как будто это не я, а тот замёрзший с биркой, с которым можно не разговаривать. Обидно, хочется что-то сказать, возразить. Но только зря открываю рот.

– Тихо-тихо! – успокаивает женщина, распознавшая потуги. – Всё хорошо! Уже всё хорошо! Молчите, не надо говорить…

Новые слёзы застилают взор. Изображение расплывается, закрываю глаза.

Последующее идёт продолжением. Времени, как показалось, прошло лишь от закрытия глаз, до открытия. Вроде как, моргнул.

Но ощущения лучше. Женщины, что была секунду назад, нет. Какой-то молодой мужчина, почти мой ровесник в сиреневом халате распрямляется и стягивает с рук резиновые перчатки. Обращается уже не просто так, а ко мне:

– С вами сейчас хотят побеседовать три посетителя! Вы в состоянии их принять?

Пожав плечами, демонстрирую, что удивлён и не знаю, что сказать. Тем более говорить не могу. Какие-такие «три посетителя»?..

Молодой человек, восприняв жест как согласие, кивает и удаляется. Короче, сделал так, как надо было, и не более того.

Вокруг растёт пустое пространство, сканирую глазами: где я?

Весь обклеенный пластырями и датчиками на проводах. Левая рука забинтована чем-то пухлым, от правой тянется к капельнице трубка. Бинт на голове захватывает правое ухо и шею.

Окрест большое помещение со странными зелёными стенами и сиреневым потолком. Хотя окон не вижу, но на зелёных стенках мерцают блики. Слышны тихие городские звуки, спокойные и умиротворённые. Ощущение вечера.

У кровати капельница, у стены ещё какое-то оборудование, от которого тянутся провода и шланги под простынку. Беспокоящее головокружение и отголоски боли уже не актуальны, чувствую себя почти здоровым, боль ушла.

Открывается дверь. В палату ввалились двое при полном параде. Правда, Вяземский одет как обычно, но сегодня был уже без своей седой бороды и, как когда-то давно, гладко выбрит. Мне он нравится больше небритым, напоминает греческого бога… Зато Богданов одет в свою великолепную форму с полковничьими погонами, в руках у него полная сумка.

Я ожидал именно этих офицеров федеральной службы… Предчувствие было!

– Ну, как? Начинаем выздоравливать? – спросил Богданов. Он почему-то, словно Профессор, не приветствуя, начал с вопросов.

Ему в ответ улыбнулся. Пришли в палату реанимации и вчерашнему покойнику такое говорят! Хотя, кое в чём, Богданов прав. По сравнению с предыдущим, моё состояние можно назвать и выздоровлением.

И я, не для бравады, а только лишь для того, чтобы нормально с ними беседовать, попытался сесть. По крайней мере так мы были бы в равных условиях… Покрутившись на кровати, вскоре понял, что даже если сумею отцепить от себя датчики и трубки, всё равно сесть не смогу, не чувствую ног. Их, как будто нет вообще…

С растерянным лицом, вернулся в исходное положение. Ноги снова не годятся! Они не откликаются ни на какие сигналы и сами никак не сигналят о себе.

– Ногами шевелить не пытайся! – сказал, севший на стул у стены, Вяземский. – У тебя, Валера, перебит нижний отдел позвоночника. И ты ни ходить, ни садиться пока не сможешь!

Вот как всё некстати! Лика поехала в Москву и надеется на мою помощь… Ещё две бригады «принца», ещё мой долг Корсаку и Женька?.. Им всем теперь никто не поможет, так как в помощи нуждаюсь сам. И сколько денег на эту помощь потребуется! Я столько и здоровым бы не отработал!

Но всё равно, надо бороться! Жив, значит для борьбы пригоден. Сдаются только слабые!

Выбирать выражение лица – это моё право! Ухмыльнулся. Вяземский с Богдановым пришли, конечно же, успокаивать… Такие серьёзные люди должны заниматься своими серьёзными делами. А эти, гляди на них, явились утешать!

Богданов, несмотря, что был ещё свободный стул у стены, сдвинул в сторону мою, мешающую ему ногу и уселся с краю кровати. Не стал показывать, что это всё-таки моя территория и такой фамильярностью недоволен.

– Думаешь, пришли успокаивать и утешать? – безошибочно определил моё отношение к факту визита Богданов.

Я кивнул. Связки не скоро позволят говорить. Могу только похрипеть.

– А вот и нет! Мы с подполковником Вяземским к твоей трагедии… – полковник около ушей пальцами изобразил кавычки. – …относимся спокойно. Только не возражай!.. Во-первых, при определённом лечении, есть возможность восстановиться у твоего повреждённого спинного мозга. Так сказал твой доктор. Только это долго…

«И невозможно дорого…» – подумал я, продолжая, назло всем, счастливо улыбаться.

– А во-вторых, – продолжил за Богданова Вяземский. – Ты можешь и не ждать столько времени…

Они с Богдановым хитро переглянулись.

Что значит, не ждать? Моя счастливая улыбка таяла. Предлагают закончить это всё прямо сейчас? Или есть какой-то фокус, чтобы я всё забыл…

Головой показал, что не понимаю к чему клонят. Вяземский, чуть склонив голову к плечу, сказал только одно слово:

– Реверс…

Я не знал, что на это ответить. Как они не понимают, что этого делать нельзя ни под каким предлогом! Вообще и никогда! Так решил и совесть не позволяет единолично отнимать у последующих поколений богатство возможностей, дарованное Вселенной… И пусть говорят хоть что, я на это не куплюсь… В конце концов, я себе дал слово. Мне нести этот тяжкий крест. Конечно могу, но не стану!

Юрий Маркелович порылся в своей сумке и извлёк планшет со стилусом. Протянул планшет, вложил в руку стилус, сказав:

– Пока язык не работает, говори рукой!

Вывел немного кривое: «нельзя». Опухшие отмороженные пальцы гнулись с трудом. Писать приходилось всей мощью рук.

– Почему так думаешь? – спросил Вяземский.

Богданов показал, где кнопка стирания. Ткнув, стёр предыдущее и изобразил новое: «а как же пространство». Размера экрана под каракули не хватило, опять стёр и продолжил: «время нарушаю баланс».

– Я же говорил! – победно поглядел на Богданова Вяземский.

Не понял, о чём они могли говорить? И вообще, почему бы ни ответить? Я же жду! Это не шутки!.. Увидев мой взгляд, Богданов покрутил в воздухе пальцами, показал, что неправильно понимаю. Что я понял не так?

– Те нарушения мало кто заметит и через миллион лет. – сказал полковник. – Энергии Вселенной хватит на бесконечное число таких как ты путешественников. И даже если ты всю свою жизнь будешь беспрерывно скакать, Вселенная изменится совсем-совсем незаметно… Я к тебе тут человека одного привёл, разреши, я за ним схожу. Мой академик в коридоре ожидает.

Я встрепенулся и начертал: «какой академик». Хотя сам понимал, что должен быть и кто-то третий. Богданов прочитал, уже начиная вставать:

– Он физик. Ядерный физик, как раньше говорили. Зовут – Всеволод Адамович, академик… Его сейчас интересуют твои энергетические способности. Я, правда, предупредил, что ты в таком состоянии, что ничем ему не поможешь. Поэтому привёл без приборов, он познакомиться хочет.

И Богданов выскользнул за дверь. Вяземский остался сидеть, жалостливо глядя на меня…

Какая-то мысль пришла и тотчас изменила всё… Нет, всё осталось прежним. И ноги, и стилус в руке, и воздух в помещении, и блики на стене… Я подумал о Лике! Она, как последний глоток жизни, всегда рядом… Сердце немного тормознуло. Лика! Моя Лика!..

– Товарищ майор, скажите где мой смарт?.. – вдруг, через больничные шумы, прорезался хриплый и слабый мой голос.

– Подполковник уже… – усмехнулся Вяземский.

* * *

Анжелика Семёновна в длинном голубом хирургическом халате вошла в палату хозяйкой.

– Здравствуй, племянница!

И, не получив ответа, сразу пошла раскладывать то, что принесла в сумке. Лика смотрела безразлично. У неё просто не осталось эмоций. За последние сутки она потратила все свои силы и мир стал тусклым, пустым и безрадостным… В нём больше не было Валеры…

Снова непрошенная слеза скользнула по щеке.

– Ну-ну! – тётка, моментально оказавшись рядом, салфеткой стёрла след на щеке. – А я тебе хорошие вести принесла… У тебя за сочинение высшая отметка! Молодец!

– Сегодня был второй экзамен… – бесчувственно пробормотала Лика.

– Да, жаль, что так вышло. – вздохнула Анжелика Семёновна. – Но ты можешь теперь в следующем году…

Лика отрицательно покачала головой.

– Я домой поеду. – и подумала про себя: «Найду Валеру и попрощаюсь».

Как прощаются с любимыми она знала!

На тумбочке у кровати проснулся телефон. Звонок донёсся откуда-то издалека. Подумалось, звонят из приёмной комиссии, хотят сказать, что она больше не абитуриент. Теперь это было безразлично. Больше звонить некому. Мама без нужды не обеспокоится, Лиля, подруга, телефона не знает, а Валера обещал лишь отвечать и не позвонит уже никогда… Протянула руку, взяла телефон.

– Я вас слушаю. – чужой, безразличный голос.

– Здравствуй, любимая!

Река времени. Другой рукав

Глава двенадцатая. Последний парад

Вяземский, как и прежде, остался на стуле, а вернувшийся Богданов, как он один это мог, бесстрастно сдвинув дальше мою бесчувственную и будто чужую ногу, сел на больничной кровати.

С обширной пролысиной на седой макушке, Всеволод Адамович, сел на оставленный свободным второй стул, и вежливо пережидал, пока я беседую с Ликой. И когда разговор кончился, не решился первым начинать. Пришлось начинать мне. После разговора с Ликой вдруг понял, что мои прежние понятия больше не работают. И, раз у нас такая пьянка, то мне предстоит ещё масса большущих дел. Поэтому на политес откровенно наплевал:

– Вы, Всеволод Адамович, умный человек? – обратился я к академику своим хриплым и едва различимым голосом.

Богданов, не ожидавший от меня настолько бесцеремонного начала, тихонько сказал: «Уп!», Иннокентий Семёнович неловко покрутился на своём стуле. Эти двое, как видно, были в шоке.

Но академик, несмотря на ощутимое святотатство примиряюще ответил:

– Так некоторые считают…

– А какой у вас, интересно, айкью? – продолжил атаку.

Сдаваться и переходить на мой грубый стиль академик не собирался:

– Хм… Я в МГУ учился безо всяких там айкью! Не было у нас такого. Но я действительно тогда считал себя гениальным… Ошибочно, безусловно… А с возрастом баланс между мудростью и интеллектом развивается не в сторону последнего. И теперь мой айкью где-то на уровне ученика начального класса. Я так думаю…

«Я так думаю»… Надо сказать, хорошо ответил! Мне понравилось, честно! Я оглядел своих «соучастников». Богданов сидел с открытым ртом, а у Вяземского в глазах застыли понимание и драма утраты. Они оба, по-видимому всё поняли. Но я пока не закончил, у меня ещё остались каверзные вопросы, необходимые для знакомства:

– Всеволод Адамович, а какие у вас последние научные достижения? – по мере того, как я говорил, мой голос заметно крепчал. Давно уже надо было пробовать говорить. – Вы не стесняйтесь, это, всё равно, останется только между нами двоими… Впрочем, нет! Это буду помнить один я… и никому не скажу. Обещаю!

Академик удивлённо пожал плечами:

– В этом нет ничего секретного. Просто в это никто не верит! Я занимаюсь в последнее время биоэнергетикой… – он смущённо кашлянул. – простейших…

Вот так академик, подумалось, изучает биоэнергетику простейших! Но Всеволод Адамович продолжил:

– Нам, молодой человек, удалось, используя подготовленную матрицу из одноклеточных, заставить висеть в воздухе двухсотграммовую пластиковую плитку. Правда, недолго, секунды две всего… Но теперь я боюсь, мои помощники станут звонить по всему свету, что открыли секрет левитации индийских факиров. Мне об этом сказал… э-э… мой ассистент.

– А как вашего ассистента зовут? – продолжал я упорно долбить информационный булыжник.

– Балашов Вадим Андреевич, если вам это интересно… Биолог, доктор наук…

Пытать дальше академика не стоило. Те крупицы, что я из него вытянул, мне показались не слишком ценными. Я оглядел в последний раз коллектив собеседников в этой, на глазах стареющей реальности. Академик ничего не понял и теперь сидел с надутыми обидой губами, Вяземский смотрел с улыбкой, склонив, словно Зорро, голову набок, а всё понимающий полковник поднял руку прощаясь… Пришла пора исправлять эту неправильную реальность, в которой я – пожизненный инвалид, моя Лика должна вернуться к матери так и не получив престижного образования. Какая теперь разница, сколько будет существовать Вселенная, если моей личной жизни, жизни моих друзей не будет! Пришла пора менять акценты! Итак, последний парад!

При выходе немного промахнулся, надо было выйти раньше. Когда реализовался, сидел в шестьдесят восьмой маршрутке, ехал домой. Хорошая вещь – реверс, теперь я был невредим и с радостью ощущал свои здоровые ноги! Никому и никогда больше не позволю сделать из себя инвалида!

Перезагружаю, пришедший со мной из той реальности, китайский смарт. Без перезагрузки на нём останется завтрашнее число и иное время, звонить возможности не будет. Перевожу стрелки наручных часов. Сейчас в городе вечер, солнце ещё не зашло и лёгкая, воздушная радуга повисла над крышами. Маршрутка, в конце своего долгого маршрута, катит весело. Водитель даже что-то напевает. Я последний пассажир и еду до конечной. Моя остановка, рассчитываюсь, выхожу… Как и прежде, иду, обходя лужи. Только теперь внимательно наблюдаю по сторонам. Хорошо знаю, кого следует ждать на этом пути.

Магазин. Захожу. Как и в тот раз, на кассе та же смешливая девчонка. Сразу вижу «тузика», ищейка для наводки уже здесь, отвернувшись, стоит у входа, потому как зашёл за мной следом. Раньше он мне казался помельче. Здоровый бык с небритым лицом и распухшим носом. Выбирая корзинку, снова прохожу мимо, делаю вид, что не узнал… Нельзя, чтобы догадался о подвохе.

В дальней точке хлебного отдела, достаю смарт звоню майору, ставшему подполковником, Вяземскому. Пока идёт дозвон, не глядя, выбираю нарезную булку в упаковке, бросаю в корзину.

* * *

Коттедж Вяземского.

– Так ты говоришь, генерал Охромеев отказался даже зайти поздороваться?

– Получилось, что так! Я понимаю как важно пристрелять новый пистолет, но за державу обидно!..

Оба рассмеялись.

– Ты про какого-то академика начал… – вспомнил Вяземский.

– Этот пока подождёт в гостинице… Он думает с участием нашего путешественника вечный двигатель собрать… Валерка, как источник безграничной энергии… Пока хочу с путешественником сам поговорить… Как там он?..

– Да, всё шалит путешественник…

– Бегает?.. Я, например, думал, что это утомительное занятие, и, рано или поздно, Валера выдохнется, завяжет…

– Как бы не так!.. Он мальчишку на улице недавно спас от каких-то пройдох. И теперь хочет, чтобы он научился путешествиям…

– Да, это у него уже болезнь… А как твои мемуары?..

– И ты туда же! Дались вам эти, «мемуары»!.. Я думал написать не воспоминания, а… какой-то рассказ про запомнившихся людей, события, мысли… Но всё застопорилось, у меня никакого желания публиковаться, да, и круг вероятных читателей меньше горсточки риса в напёрстке…

– Ты, Семёныч, даже не понимаешь, насколько ты не прав! Я рекламой, конечно, не занимался, но все, кому об этом говорил, надеются хотя бы подержать в руках твою книжку. Так что ты можешь считать себя биографом человечества на ближайшие сто лет…

– Виртуального… виртуального человечества. Не забывай, что в нынешний момент это только отменённый вариант событий… один из бесконечного множества…

– Но, поскольку такой вариант уже был в будущем, ничто не помешает повторению! Не полностью, так хотя бы в деталях. – Богданов говорил серьёзно.

– Я помешаю! Да уже помешал… С того момента, как появился у Охромеева в кабинете, история сразу выбрала иной путь, уже неведомый! И я, с каждым днём, всё больше убеждаюсь в этом. И то, о чём пишу, всё больше кажется бредовой фантастикой! И нравится всё меньше.

– Но начал ты, Семёныч, для того, чтобы через это человечеству второй раз не проходить! Верно?.. Во имя прогресса! Так, что ты теперь обязан…

– Мне жалко, что в это ввязался! Это Сталинград! Чем больше пишу, тем больше руин за спиной! И никакой я не писатель…

– Тебе помощник нужен! Секретарь, с опытом художественного оформления…

– Откуда же мне такого секретаря взять? Ведь первый с улицы явно не годится. Нужен человек грамотный, знакомый с темой. А их у нас по пальцам на одной руке пересчитать!..

– Я знаю одного такого с твоей руки! Он и с темой знаком, и с опытом художественного оформления у него всё в порядке! Это давний знакомый, Дмитрий Калашников, Профессор! Помнишь?

– Один момент, Юра! Кажется звонят…

* * *

Поглядываю назад, чтобы не попасть впросак с этим звонком. Наконец, Вяземский отвечает:

– Здравствуй, Валера! Давно не виделись…

Звучит иронично. Для этого Вяземского мы расстались не через неделю в будущем, а сегодня рано утром, когда я только шёл к рейсовому автобусу. Насмешку отбросил.

– Иннокентий Семёнович, нужна твоя помощь! Сейчас возле моей квартиры на меня нападут. Это будет через… примерно десять минут. Сделай так, чтобы через двадцать у подъезда была группа захвата. Преступник вооружён! Адрес знаешь, площадка на пятом этаже…

Больше говорить не могу. Отключаюсь. Тот тип делает вид, что выискивает что-то уже в пределах видимости. Надеюсь, Вяземский понял, и сделает всё верно…

Оглядывая полки, возвращаюсь назад. Мужик тянется ко входу и там ждёт, пока я закончу выбирать. Не буду торопиться, погуляю немного… Надо дать шанс отличиться родной полиции! До закрытия магазина ещё почти час, и человека четыре вместе с нами тоже бродят по магазину. Мой «тузик» время от времени бросает взгляд в мою сторону. Боится пропустить. Хожу и с трудом вспоминаю, что же я тогда покупал… Потому, что тогда в магазине отвлёк «тузик», а разгрузить покупки уже не успел…

Хлеб взял, вроде была какая-то колбаса и какие-то консервы… Да, и масло, конечно! Но вологодского, к сожалению, нет!

Рассчитываюсь на кассе. Путь в реверсе почти не контролировал, устал. Закидываю за плечо тяжёлую сумку, выхожу из магазина. Как замечательно идти на своих двоих!

«Тузик» наверняка убежал вперёд и следит издалека за подъездом. Мне его уже не достать. Но мне он и не нужен! Предстоит сражаться с его вооружённым напарником. Последнее, что помнил, человек перешагивает меня…

Подъезд у нас без домофона, всё как обычно! Оглядываться по сторонам без надобности! Сразу захожу в ожидающий на первом этаже лифт.

Стреляли в спину, значит убийца остался не замечен. И мог находиться только справа, за углом, на лестнице. Я сделал только шаг и получил в спину пули. Оружия у меня нет, значит обходиться придётся подручными средствами. Сумка конечно не оружие, но сгодится! Сумкой с продуктами ещё не воевал… Надавливаю пятёрку, лифтовые двери закрываются, кабина ползёт вверх, к убийце.

От этого отморозка бегать нельзя и биться придётся насмерть! Правда, у меня полно тузов в рукаве, выходит, вооружён круче!..

«Сумкой с банками…» – иронизирую. Ну, что ж, пытаем судьбу!..

Мой пятый. Кабина доползает кое-как, двери отворяются. Перешагиваю порог и поворачиваю голову направо. А он, тот самый, что гнался когда-то за Женькой, не где-то за углом, а здесь, прямо передо мной. Ребром чувствую давление ствола… Эх, не успел настроиться… Грохот выстрела и вспышка боли…

Напрягаюсь в реверс! Боже, как больно!!! Холодная ткань времени успокаивающе обволакивает и я проталкиваю себя вспять, в ярко сияющее прошлое… Обратный выстрел дёргает вперёд… Боль ушла… Шагаю назад в кабину, двери закрываются.

Можно было вернуться сразу, но в каком-то отупении, спустился до первого… Двери открылись, я оторвал палец от пятой кнопки…

Выныриваю в реальность и вдыхаю живительный воздух… Фу! Как же я так, пропустил и не среагировал? Почему? С ненавистью ответил: был страх! Всепоглощающий, животный! Что-то во мне сломалось с тех пор, как я с неживыми ногами лежал в ледяном подвале морга. Хотя, чему там было во мне ломаться? Я же не какой-нибудь тюфяк беспомощный, пугающийся своей тени… И бояться было нечего! Обычный холодильник… Хотя, конечно, не совсем обычный, а страшноватый…

Двери лифта загудели и закрылись. Свет притух, кабина осталась неподвижной… Выйдя из портала, забыл снова надавить пятёрку. Давлю и лифт устремляется вверх… Надо только приготовиться и ударить его раньше, чем выстрелит… Третий этаж… Четвёртый… Перед пятым кабина тормозит и снова едет черепашьим шагом. Едва-едва… Поднимаю сумку для удара и жду открытия. Бить надо сверху вниз, чтобы выбить оружие… Кабина останавливается и двери, загудев, начинают расползаться…

Ствол увидел, когда двери ещё не стукнулись в упоры. Что есть силы, бью сверху вниз, вынося сумку из дверей… Мне не хватило какой-то доли секунды, чёрный ствол перелетает вырвавшуюся из рук сумку и оказывается перед носом… Не жду, ныряю в реверс… Сумка с пола влетает в руку, я поднимаю её над головой… Шагаю назад, двери закрываются… Теперь сразу выхожу из реверса… Кабина качнулась и двери снова нараспашку… Надо дать себе возможность успеть хорошо разглядеть противника. Без этого все попытки будут не реализуемы! Смело выглядываю из дверей. Жлоб, иначе не назовёшь, стоит в напряжённой позе, и как только показываюсь, ствол взлетает.

Новый реверс! Всё, что делаю, неверно. Убийца крутой, готов ко всему. Он готов быстро менять поведение в ответ на предлагаемые новшества. Что-то надо менять в корне! Сделать свой ход сильным, неожиданным и беспроигрышным…

Только, что? На размышление времени не хватает катастрофически.

Знаю одно, должен в этом поединке напасть первым! Не дать выстрелить ему.

Быть может вернуться в магазин и взять то, что поможет?.. Но там только продукты, какая-то бытовая химия и станция для наполнения гелием шариков… Которая, так поздно уже и не работает…

Лифт в реверсе спустился до первого, я спиной выскальзываю из кабины…

Что там из химии в магазине?.. Порошки, дезодоранты… О! То, что доктор прописал! Аэрозольный дезодорант должен помочь! Спички и аэрозоль в воздухе создадут огнемёт! Лучше бы, конечно обойтись без спичек. Слишком жестоко!

Тут же поправляю себя: убивать не жестоко, а защищаться подручными средствами жестоко?

Дорогу до магазина в ярком сиянии прохожу, не оглядываясь за спину. Это нормально!.. Вот двойная стеклянная дверь, вот касса… Забрав корзинку с продуктами, прохожу от кассы, засовываю карточку в карман, и продолжаю в реверсе движение по магазину… Вот прохожу полки с химией и реализуюсь…

Где здесь аэрозоли? И на глаза попадается аэрозоль от комаров. Это ещё лучше, тут и спичек не надо! Ядовитая химия, и именно от комаров! Правда, комар большой и накачанный. К тому же в кармане у него не средство для кровопития, а боевой пистолет. Ни для меня, ни для него это ничего не меняет! Сую баллон в корзинку поверх всего и возвращаюсь к кассе.

Достаю банковскую карточку. Кассир, отмечая сканером средство от комаров, смеётся… Действительно, хлеб, консервы, колбаса и аэрозоль от комаров в августе! Сам смеюсь…

Дорогу до подъезда прохожу радостно. От смешливой кассирши в душе тёплый осадок. Предвкушаю праздник!.. Чудесный бой! Средство от комаров, против пистолета «Вальтер»!.. Кто кого…

Вхожу в лифт, жму кнопку, поехали! Достаю из сумки баллон, откинув крышку, проверяю. Шипит и выпускает вонючую струю, всё отлично! Снова третий… снова четвёртый… и торможение перед пятым. Опускаю сумку на пол, беру баллончик наизготовку… Кабина, качнувшись, замирает и, с гудением, двери расползаются… Не жду полного открытия, в зазор на уровне глаз атакующего, выставляю аэрозоль, давлю на клапан. Лёгкое шипение забивается почти звериным рыком… Попал!.. И тут же выстрел!.. Объём кабины зазвенел! Пуля, оставляя следы, рикошетит от железного пола и замирает в мягкой стене…

Продолжая поливать лицо из распылителя, рукой бью по пистолету… Но веса руки недостаточно, «комар» продолжает палить, выискивая стволом жертву… Треск в подъезде оглушительный! Зачем я бросил свою боевую сумку?

Срочный реверс! Когда сумка снова в руке, выхожу и в открывающуюся лифтовую дверь левой рукой снова выставляю баллончик, плюющийся ядовитым туманом. Снова тот рычит… Едва дверь открылась шире, с силой опускаю сумку на руку с пистолетом… Стук, пистолет падает на кафель без выстрела. Ура, это победа!

Жлобина рычит, трёт глаза обеими руками. Это он зря! Я торопливо вытягиваю из шлёвок брючный ремень, и выждав удобный момент накидываю на обе руки, стягиваю…Фу-у! В сумке у меня есть скотч, прихватываю локти. Парень ругается виртуозно! Я такого в жизни не слышал! Чтобы утихомирить, заклеиваю и рот. Потом ноги, чтобы не брыкался! Он падает… Тут, наконец, и двери лифта, загудев, закрылись. Получилось! Пять сек, я в дамках! Осталось только дождаться группы захвата!

Лифт постояв, загудел и уехал. Посмотрел на своего убийцу недоделанного, с красным лицом и слезоточащими глазами, извивающегося на площадке, достал ключи и, подхватив сумку, пошёл к себе. Всё, я уже дома!

Тогда (когда же это было, неужели, только позавчера?), проводив последнего Калашникова, успел немного прибраться, и квартира сейчас дышала хозяйским порядком и относительной чистотой. У себя в кухне поставил сумку на табурет, стал доставать купленное. Да, я не очень стремился выбрать лучшее… Вообще не глядел, что беру. Менять надо было сразу, теперь поздно!

В голову пришла интересная идея, что обычные часы, которые скачут со мной по временам, и которым надо снова сдвигать показания, не так уж и бесполезны! Они отмечали время даже там, в реверсе и несли информацию о прошедшем до реверса… От такого даже голова закружилась! Значит, устройства, закреплённые на мне, переносят информацию! Как же я сразу об этом не догадался! Все те вещи, что были на мне, несли память о событиях, происходивших до и во время прыжка… Это напомнило наши с Профессором эксперименты в первые дни работы с машиной времени…

Внезапно какой-то нехороший звук раздался из-за двери. Будто собака взвизгнула и завыла… Что-то там происходило, чего не должно быть. Бросил кухонные дела, поспешил к двери.

То, что увидел за дверью, было жутким до бессмысленности! Никак не ожидал, что к скрученному мной может присоединится подельник, тот, которого в магазине называл «тузиком».

За время, прошедшее с моего ухода, один освободил другого и они оба теперь оказались вооружены. Первой их жертвой оказалась соседка из 19-й… Удивлённо открыв рот, она безжизненно лежала у своей распахнутой настеж двери и алая полоска крови выползала из-под неё… Выстрела не слышал. Два убийцы поворачиваются ко мне… Ствол в руке одного увидел сразу…

Глупец!.. Какой глупец… Ушёл, позволил убить соседку!

Сияющий реверс! Дверь прикрывается, спиной скольжу к кухне. Постояв у окна, бросаюсь доставать из холодильника покупки. Тщательно укладываю в сумку, закрываю, вскидываю на плечо… Выхожу из квартиры, вытаскиваю из замка ключ… Только вернув на пол сумку, выхожу из реверса. Здесь ещё никто не убит и помощь бандиту не подоспела!

Свет после реверса притух, появились звуки. Продолжал мычать лежащий, гудел лифт, и за дверью 19-й квартиры слышались разговоры. Позвонил к соседям. Живая и невредимая хозяйка, в том самом домашнем халате, выглянула из-за двери.

– Слышала какой-то шум. Думаю…

Имени соседки до сих пор не знал, поэтому перебил:

– Вам надо закрыть дверь и не открывать. Полицию уже вызвал.

Соседка, с удивлением на лице, дверь сразу закрыла. Это исправил! Сейчас как-то должен появиться сообщник… Надо и к этому приготовиться. Не дать ему воли!.

Лифт где-то остановился, немного постоял и двинулся опять. Возможно, это сообщник… Близко к лифту подходить не стал. Сперва решил убедиться, что сумею справиться. Лифт подъезжает, стою и жду. Двери открываются и «тузик» из кабины удивлённо смотрит на меня… Какой-то недалёкий! Продолжаю смотреть и жду. Своего дёргающегося на кафеле подельника он заметил. И это его взбодрило… По крайней мере, сделал короткий шаг, но даже не вышел из кабины… Нет, с таким надо разбираться сразу, чтобы не убежал. «Вальтер» первого лежит до сих пор на площадке… Снова реверс!

Возвращаюсь к моменту, как лифт ещё поднимается. Подбираю пистолет, осматриваю. С предохранителя снят и вмятина от моей пули присутствует на корпусе.

Кабина останавливается снова, распахиваются двери. «Тузик» опять удивлён, стоит неподвижно.

– Давай-давай, выходи! – поторапливаю.

Он осторожно делает шаг, наступая уже на кафель площадки… Что-то в его глазах изменилось. Появилась какая-то решительность. Понял, дуэль с «тузиком» простой не будет!

Его быстрое движение рукой я пропустил. Что-то толкнуло в грудь, я почувствовал боль…

Реверс! И пусть без крови не будет! Не я первый начал! Мужчина, оказалось, неплохо владеет холодным оружием, и это он убил мою соседку, выглянувшую на шум… Он не «тузик»… Такой же убийца как первый! В реверсе рубашка в месте удара просыхает от крови и нож, оказавшись в руке второго, уходит к нему за спину. А я стою с пистолетом… Долго уходить не надо, реализуюсь! Говорю в кабину:

– Давай, выходи!

И, как только начинает движение, стреляю, целясь в руку!.. На кафель площадки со звоном падает нож, парень, хватаясь за руку, делает ещё шаг… Но уже не растерян, внимательно смотрит! Не хочет признать поражение, надеется достать нож другой рукой. Отрицательно качаю головой, говорю:

– Не дёргайся! – и добавляю, уже для гонора. – Иначе с мозгами расстанешься. Не промахнусь!

Пусть не сомневается в этом!

Кто меня учил куражиться?.. Наверное, после смерти я уже не могу оставаться прежним… Устал быть беспричинно гуманным по любому поводу!

Когда второй, как и первый, тоже лёг на пол подальше от ножа, я остался стоять. Преступники нейтрализованы, лежат молча, пользуюсь смартом:

– Иннокентий Семёнович…

– Здравствуй, Валера! – откликается другой голос, – Прости, но майор оставил телефон и пошёл выгонять из гаража свою «ласточку». Мы скоро приедем…

Отвечая полковнику, внимательно слежу за «поднадзорными»:

– Здравствуй, Юрий Маркелович! А что, Вяземский ещё не знает, что подполковник?.. – меня немного удивило давно забытое «майор».

– Ух, ты! – удивился Богданов. – Предупреждал Вяземский, что ты много…

– Я хотел спросить, – перебиваю Богданова. – Иннокентий Семёнович группу захвата пригласил? Если, да, то один из нападавших ранен. Пришлось стрелять…

– Всё будет хорошо, Валера! Медики будут. Их двое?