Читать книгу: «Конструктор времени 2. Спасти Женьку во что бы то ни стало!», страница 5

Выходило, Женя был прав! Эти выслеживают, вынюхивают. Но в этом ничего страшного. Этих не боюсь. Сейчас они должны бояться меня. Оба раза, что мы воевали, демонстрировал Кузькину мать в разнообразных вариантах. На что теперь могли надеяться эти олухи?

Когда, подходя к кассе, взглянул на наблюдателя, тот отвернулся и выскочил из магазина.

Когда сам вышел, его уже и на горизонте не было. Что он постарается проследить, куда пойду, не сомневался. И пусть! Перехватил поудобней потяжелевшую сумку, и двинулся домой.

Жизнь теперь будет полна удивительного и непредсказуемого…

* * *

Когда Витёк позвонил, сказал: «Придурок сейчас зайдёт в подъезд», Кавказец спустился на пятый, заготовленными липкими бумажками заклеил в трёх квартирах глазки, и, когда лифт на первом этаже загудел и стал подниматься, встал так, чтобы, выйдя, придурок его не заметил.

* * *

Мысль о магазинном наблюдателе осталась где-то там. Я, ожидая релаксацию, поспешил домой. Удача не отвернулась, лифт ждал на первом! Когда кабина вознеслась на пятый, и открылись двери, бодро закинул сумку за спину и шагнул к своей двери, отыскивая в кармане ключи…

Что-то твёрдое под сумкой упёрлось в спину, едва сделал шаг… Странно…

Два приглушённых «бум-бум» толкнули тишину. Боли почувствовать не успел, ноги подогнулись и меня завалило на спину… Решил, сумка перетянула, оказалась слишком тяжёлой…

Смысл произошедшего никак не желал дойти. Всё казалось, это какая-то погрешность, глупая, нелепая ошибка… Надо поскорее встать и оказаться дома. Там всё пройдёт. Но ноги не слушались… возникла боль в спине… кто-то повернул меня на бок и ощупал… потом перешагнул…

Почему бы не помочь? Я бы помог упавшему! Но этот зазвенел ключами, стал открывать дверь… мою дверь… Подумал, он хочет помочь попасть домой… Но тот, войдя внутрь, оставил меня здесь…

События такие разрозненные, воедино не связывались, общего фундамента не было… Шёл домой… Упал… Появился кто-то, взял ключи и ушёл ко мне… Должен был помочь, ведь я упал…

Стал пытаться встать… Не получилось… Спину и ноги жжёт как огнём…

Это не по-настоящему, убеждал себя. Сплю… когда проснусь, этого уже не будет…

Пульс звонко ударял по ушам, но пробуждение не приходило. Погружался в сон всё глубже.

* * *

– Товарищ полковник! У нас ЧП! Вы просили присмотреть за объектом 65–18. Дежурный только доложил, там молодой человек на площадке…

– Какой человек?.. Как выглядит? Что делает?

– Как выглядит не могу знать, дежурный сказал лежит, сейчас подойдёт, он полицию оповещает…

Богданов, не отключая телефон, опустил руку, посмотрел на Вяземского.

– Что-то случилось? – Вяземский тоже обеспокоился.

– На Валерку Евграфова, похоже, напали возле дома!..

Глава девятая. Шаг до одиночества

Московская квартира. Две внешне непохожие женщины разного возраста сидели на кухне. Одна чуть старше среднего возраста, в домашнем халате и завязанном на шее роскошном платке. Другая лет на тридцать моложе, в простом домашнем халатике. За окнами догорал тихий вечер.

– Знаешь, тёзка, я удивилась, когда ты сказала, что Егорова. – сказала старшая. – Подумала про Машу, твою маму… Но ты на неё и не похожа! Она, как двадцать лет назад уехала отсюда, так словно исчезла… И не писала, и не звонила… Лишь в этом году был первый звонок, Машка удивила, сказала что жива, была замужем и у неё давно есть дочка… Я тогда и не думала, что буду так рада, если её дочь вдруг приедет…

– Анжелика Семёновна, спасибо! Только мне кажется, я долго у вас не смогу… – ответила младшая. – Завтра экзамен по математике, а я не знаю, что у меня за сочинение… Может, уже нужно собирать вещи, покупать билет обратно…

– Не торопись! Наверняка ещё ничего не решено… Забудь всё, что тогда написала и готовься к следующему экзамену! Жизнь в этом городе – лотерея! Но ты считай, что на войне… Ты славная, я с удовольствием буду твоим надёжным тылом. Пока в Москве, можешь ни о чём не беспокоиться…

– Вы, тётя Анжела, прямо как мой отец… Наплюй на неудачи и вперёд, не бойся, за мной не заржавеет…

– А отец твой в Афганистане случайно не служил?

– Да!.. Но папка не любил вспоминать об этом… По-моему, он там с 1983-го…

– Я, деточка, там была немного позднее. С 1984-го, и почти до самого конца. Может, и твоего папку видела… У него ранения были?

– А вы что, были врачом?

– Нет, это я сейчас врач, а тогда была медицинской сестрой… Но стольких раненных я ни до, ни после не видела. Молодые ребята… красивые… Пулевые ранения были самыми простыми… Это всё в госпитале в Термезе. Ты, наверное, и не знаешь такого названия.

– Где-то в Афганистане?

– Нет! Термез – это ещё был наш Советский Союз. А вот южнее, в километре от нас, был уже настоящий Афганистан, чужая страна. И оттуда к нам на аэродром человек по пятьдесят раненных в день…

– Ой, ничего себе! Пятьдесят… Там же тогда война была, да?

– Да, война! Ладно, не будем, тёзочка, отвлекаться. Иди, занимайся своей математикой. А про ту войну поговорим как-нибудь после!..

– Тётя Анжела, а почему вы одна живёте?

– У-у, а это, девочка дорогая, вообще долгая история…

– Но у вас в комнате, я видела, висит фотография. Там вы с мужчиной и маленьким мальчиком…

Анжелика Семёновна, вздохнула, серьёзно поглядела на Лику, и начала:

– Это мы в Киеве, в 93-м, на встрече ветеранов-афганцев… Я, Расул и Тимур… Тогда мы все вместе были… Расул часто ездил на родину, он пуштун. Меня с собой никогда не брал… В Термезе увидела его раненного и без сознания в нашем госпитале. Трое суток… Ну, в общем-то он крепким был, поэтому выжил. А я с ним все ночи сидела… А после мы приехали в Москву… Расул моим родителям понравился… Мы с ним только в 90-м расписались. Он в командировках был всё время… У тебя-то, милая, парень есть?

– Да! – быстро выдохнула Лика. Так легко, будто всё время ждала такого вопроса.

– И как он?

– Он лучше всех!.. Я так его люблю! Когда я сказала, что поеду в Москву поступать в институт, он сказал: «Неужели хочешь уехать так далеко от меня?»… Но потом помог, нашёл где-то деньги, и я поехала.

– Богач и красавчик какой-нибудь?.. – не без скрытого сарказма заметила тётка.

Лика помотала головой, сказала:

– Я его всю жизнь люблю! – но тут же спохватилась. – Вы про своих мужчин не закончили!

– Нету больше моих мужчин… Расула талибы в 99-м убили, и я не знаю даже, где он сейчас, а Тимура я отговаривала, но он всё равно пошёл воевать в Сирию… Сказал, за отца…

– Его тоже убили?

– Нет! Сам виноват. Наступил на растяжку… Он потом ещё сутки жил. Я уже летела к нему… Он только час меня не дождался…

– Как же так?..

– Да, жизнь такая… Но я вроде бы должна была уже привыкнуть, а всё равно, больно!

– Да вы что? Как к такому привыкнуть?

– Сперва родители в 95-м в аварию попали… И Мария от меня сбежала…

– Вы… всё равно не отчаивайтесь!.. Я бы собачку какую-нибудь завела, или птичку… – тут же Лика выдала первое, что пришло в голову, чтобы утешить.

– Я об этом думала уже… Идёшь домой, а тебя кто-то там уже ждёт… Но мне так нельзя. Я иногда ухожу утром, а возвращаюсь под утро следующего дня… Это только человек сможет выдержать. Зачем мучить тех, кто тебя любит и зависит от тебя?.. Но ты, девочка, не волнуйся, я это переживу… Я же всё-таки человек.

Потом они обнявшись сидели в комнате на диване и молчали. Обе углубились в свои мысли, и Лика уже об экзамене не думала, махнула рукой: будь что будет! Такие же, как она, абитуриентки, сейчас кучковались в гостиницах или в своих квартирах, забивая мозги упражнениями с формулами. Но она сегодня решила, что лучше отдохнуть. Потом само всё вспомнится. Так перед экзаменами у неё было всегда, когда другие вымучивали память, она просто расслаблялась, а экзамены сдавала ничуть не хуже. Завтра утром только пробежаться по конспектам, вспомнить всё…

И тут же, Лика подумала о Валерке. Как он там?.. Веселится, поди, сейчас с друзьями, у него ведь сегодня день рождения?.. Господи! День рождения! Только сейчас вспомнила…

И вдруг почувствовала пропуск пульса, как тогда, когда мама больно сказала, что папы у неё больше нет!.. Все мышцы напряглись и даже волосы на затылке поднялись дыбом…

Хозяйка это моментально ощутила:

– Анжелочка!.. Что с тобой, маленькая?.. Что случилось?.. Да, ответь же мне! Не молчи!!!

Тётя Анжела где-то далеко кричала и почему-то суетилась. Потом стала брызгать в лицо чем-то холодным… И вперемешку с холодными, горячие капли из глаз текли по щекам… И сердце бухало в ушах так, что заглушало все звуки…

– …Ну, вот… сейчас всё будет хорошо! – с волной теплоты в уши прорвался голос Анжелики Семёновны.

И то холодное и неотвратимое отодвигалось дальше и дальше. Лика вздохнула и открыла глаза. Тётка стояла рядом, склонившись почти к самому её лицу. Пульсирующее холодное уменьшалось, уходило… Она могла уже дышать. Спокойно и свободно. Как когда-то раньше…

– Фу, как ты меня напугала, голубка. Завтра ни на какой экзамен ты не идёшь! Лежишь, отдыхаешь… Переутомилась…

– Завтра? – странным голосом переспросила Лика. И добавила спокойно, почти безразлично: – Валера там умирает сейчас…

Глава десятая. Бирочка на пальце

– Как убили? Этого же не может быть! Он всегда может уйти реверсом…

– Чем? – откликнулся Богданов.

– Он называет это реверсом, когда уходит от беды в безопасное прошлое…

– Понятно… Только почему же не воспользовался?.. И кто напал?.. Сейчас попробую выяснить!

Богданов снова поднёс телефон к уху:

– Капитан! Дежурного найдите и пусть он посмотрит, что на записи было раньше, до того, как человек упал. И пусть свяжется со мной! – полковник отключился, сунул телефон в карман и повернулся к Вяземскому. – Иннокентий Семёнович, твоя чёрная «ласточка» ещё крылышками машет?

– «Ласточка»-то? Да запросто, без церемоний! Валерка, вон, мне её вчера… – майор, будто споткнувшись, замолчал и резко поднялся. – Ну, чего сидим, полковник? Полетели уже!

* * *

– Какой-то нищий этот хмырь! В квартире из всей техники только вот этот жалкий компьютер, да старый, дохлый корейский телефон! Денег, ни хрена, из шмоток одна рванина!

– Пистолет нашёл?

– На, держи!..

– Ну, молодцы, парни! Умельцы! Неплохо провернули… А Дед дрисливый, ещё своё получит! Я ему покажу, от чьего дела отгибался. Припадочный!..

– А Дед пугал раньше: заговорённый он!.. А я, чик, и нету никого…

– Ну, поехали ко мне! Выпьем за упокой…

– И за удачу в делах…

* * *

– Давай, Семёныч, сперва на Правобережную. Может живой ещё.

Вяземский за рулём, выводя автомобиль на трассу, ничего не ответил. Богданов подумал: «Хотя, навряд ли! Окажись он хоть немного живым, сам бы вернулся и спасся, как бывало раньше».

Тут зачирикал телефон в кармане.

– Полковник Богданов!

– Младший лейтенант Мороз! – ответили с того конца. – Вы, товарищ полковник, хотели знать, отчего упал тот парень? Так вот, в него стреляли! Два раза. В спину…

– Куда?

– В спину… – немного удивился, но уверенно повторил младший лейтенант. – Видно это было хорошо…

– В спину в каком месте?.. – снова спросил Богданов.

– Ну-у… чуть выше пояса где-то…

– И тот упал?

– Ну, да! Как подрубленный…

– А раньше, лейтенант, что-нибудь ещё было?

– Тот, кто стрелял, секунд за пять до того, как лифт открылся и парень вышел, развесил на глазках дверей бумажки… Готовил, чтобы никто не видел.

– Лицо убийцы просматривается?

– Да, в нескольких точках он смотрит в камеру…

– Хорошо! Вот что, младший лейтенант, запись за три дня до этого момента, и сам момент, сохранить! Как поняли?

– Понял! Сохранить запись с 18 по 20 августа включительно! – отозвался младший лейтенант.

– Всё верно, действуйте! – полковник отключился, спрятал телефон.

Иннокентий Семёнович сомневался:

– Может, это не Валерка… Что, всё равно на Правобережную?..

– Да!.. Жалко у тебя, Семёныч, в гараже не было вертолёта!..

* * *

Анжелика Семёновна всплеснула руками.

– Какой Валера? Твой парень что ли? Откуда ты можешь…

– Я знаю! Ему сейчас так плохо!.. И я не переживу, умру с ним!

– Ну, это ты зря, деточка! Ему совершенно не нужно, чтобы ты сейчас умирала. Он, может, за тебя тогда… сейчас… жизнью пожертвовал! И вряд ли хотел, чтобы вы вместе…

– Ах, Анжелика Семёновна! Как вы не понимаете, это я за него готова на всё!

* * *

Ближе к городу движение по трассе усилилось несмотря на поздний час. Появилось движение из города. Вяземский не гнал. Он привык, что раньше будет тот, кто едет аккуратней.

– Юрий Маркелович! Прости, но это я вчера Валере всё рассказал…

– Про Лоу?.. – понял Богданов.

– …И он, похоже, очень расстроился… Я обещал, конечно, но как-то так получилось… Он с этими реверсами бог весть что делает… Спросит, потом переиграет… Я понимаю, что зря в этот разговор ввязался!

– Так ты думаешь, он из-за этого от перемещений отказался?

– Боюсь, да! Он какой-то весь взъерошенный вчера был. И рано лёг спать… Боюсь…

– Ты, Семёныч, напрасно себя не кори! Это произошло не из-за тебя. Просто совпало!.. И нам теперь надо тех подонков найти… И выяснить всё, что связано с Евграфовым… Все его последние дни!

* * *

Лика с белым лицом, как у покойника, лежала на диване, пока хозяйка звонила кому-то по телефону. Вся эта суета была Лике ни к чему. Важным было лишь то, что её оставили в покое. Позволили передать все, без остатка, силы ему! Не дать успокаиваться, заставить жить! Зачем она бросила его там одного?.. Понадеялась на его умения? А Валерка затухал. Ему всё хуже. Лика почти перестала слышать его дыхание…

* * *

Вяземскому пришлось перед поворотом во двор ждать, отъезжающую от дома 65 по Правобережной полицейскую машину.

– Как-то очень быстро у них всё… – сказал майор, останавливая свой чёрный хетчбэк возле первого подъезда.

– Да! – согласился Богданов. – Придётся, видно, самому разбираться. А ты пока сгоняй к ним в полицию, выясни всё про Валеру. Потом свяжемся и заедешь за мной…

– Постой, Юра, а как я там представлюсь? У меня же никаких документов не осталось… Скажут: «Вали отсюда дедуля»… И будут правы!..

– Понимаю! Но есть вот такая штучка. – Богданов залез в карман куртки и достал оттуда документ в красных корочках.

Вяземский принял и открыл.

– Так! Печать есть, номер есть… О! Я уже подполковник?

– Я думал, сегодня вечером посидим, обмоем… Но у нас Валерка, вот… Так, что поздравляю вас, Иннокентий Семёнович! Это от Александра Васильевича лично! С пожеланиями успехов…

– Я же не работаю и выслуги ещё нет! Да и здоровья не осталось…

– Это за ту Валеркину операцию с «тюльпаном»… Теперь вы, подполковник Вяземский, будете работать советником по особым вопросам…

* * *

С трудом удалось приоткрыть глаз. Тугая боль гудит в голове. Перед глазами, вместо кафеля на площадке у лифта, нога в грязном ботинке. «Что такое?..» – подумалось. Вдруг нога шевельнулась и пропала, слегка шевельнув волосы на макушке. И тут же кто-то подхватил меня за плечи, крякнув, вскинул ввысь и с размаху шваркнув спиной о зазвеневшую поверхность. Больно! Зажмурился и всхлипнул.

– Что это? – испуганный голос.

– Не бойся, парень! Они все так… – ответил другой.

И послышались удаляющиеся шаги с шорохом и звоном волокущегося за ними. Потом вдали туго ухнула дверь.

Снова смог открыть глаз. В него светила, висящая лампа без абажура. Когда свет лампы погас и стало темно, подумалось: «Ну и холодина здесь!..».

Как же так? Это не понравилось совсем!

Положили, выключили свет, они что, думали я тут спать буду? Это же морозильник какой-то!

Попробовал пошевелить рукой. Пальцы на правой двигались и даже сжимались в кулак. А в локте рука, зажатая между холодной поверхностью и моим боком, не двигалась… Другая тоже…

Вот, блин!.. Кто же это и куда меня запихал? Я не мог вспомнить ничего, что было раньше. Вообще!.. Может со всеми что-то случилось странное?.. Нас завоевали инопланетяне, или город с ума сошёл?.. Нанюхался чего-нибудь… весь город… и сошёл с ума.

Снова попытался двигать рукой. Несколько раз напрягал, стараясь отвести или поднять… И, наконец, что-то хрустнуло и удалось наконец отвести плечо в сторону… Правая рука вышла из «клинча», поднял её вверх и даже коснуться онемевшими пальцами щеки. Странно, на щеке щетина. Когда же я брился?..

Холод замораживал спину. Ледяная поверхность под спиной была гладкой, как поверхность электрического утюга. Только очень холодной! Опустил руку и провёл ладонью по столу. Действительно, ледяное железо!..

Зачем, интересно? Убить хотят или, наоборот, вылечить холодом. Что это произошло по недомыслию, в голове не укладывалось.

* * *

– А кто этот толстый, который упал?.. – спросил президент РАН своего консультанта.

– Это некто Калашников! Он какой-то блогер. Пишет как раз про машину времени… Я смотрел уже. У него масса интересного материала в недавнем прошлом…

– Его-то, блогера этого, зачем сюда? Он что, случайным свидетелем оказался?.. А ну-ка, ещё раз прокрутим сначала!

– Бортников говорил, что эта история началась когда-то в семидесятых. – немолодой собеседник президента, ловко орудуя планшетом, продолжал говорить. – А проявилось всё только теперь, в прошлом году…

– Не знаю… У меня сомнения… И, причём, большие!.. Нас кто-то крупно за нос водит… И начали с Бортникова почему-то…

– Как с самого доступного, что ли?.. Ты, как хочешь, Александр Михайлович, может я чего в физике не понимаю, но в астрономии разбираюсь! Есть сведения, что дальние галактики, в отличии от ближних, расползаются с большим ускорением… Можно всякое объяснение под это подбить и одно из них согласуется с заявлением Бортникова. Вроде, как пошла ударная волна…

– Какая ещё ударная волна? Вы, Юрий Юрьевич, просто бредите! Ещё никто в мире…

– Кроме наших, это отмечают все крупные специалисты… Но пока не шумят, не могут понять в чём дело.

– Бред. Точно бред! И по-твоему, скорость света меняется?..

– Это ещё не проверено, но похоже, теории Большого взрыва конец!

* * *

Попытался шевелить какой-нибудь из своих ног. Ничего не выходило, я их не чувствовал. Тогда сосредоточился приподнять правое колено. Не почувствовал движение, ноги будто не было…

Спина порядком замерзала. Стал двигать плечами и туловищем. Это выходило лучше всего! Тепла от этого было немного, но стал понемногу скользить по столу… Это хорошо! Правой рукой ухватился за железный край столешницы и двинул себя в сторону ног. Так смогу перегнуться за край и встать, оторвать себя от холодного стола.

Понемногу, понемногу… Только бы опереться на ноги!.. Сколько этих «понемногу» сделал пальцами одной правой, уже не помню, но вдруг почувствовал, что спина стала отрываться от поверхности. Как видно, через край ушли ноги. Ещё немного…

Как взрыв в мозгу произошёл, и всё выстроилось в какую-то ужасающе правильную картину! Мне стало так тоскливо!.. Хотел кричать, но раздавался лишь хрип. Голосовые связки замёрзли.

Это же морг, станция, где хранят покойников. Мне живому здесь не место! Но ничего поделать не могу. Нет ни голоса, ни ног, только руки…

Холодный подвал и железные столы, на которых лежат жмурики с бирочками на пальцах босых ног… Такое видел где-то в фильме. А если так, то где моя бирка?.. Может это не морг, и я напрасно пугаюсь?

Бирка! Я совсем не хотел её обнаружить. Хотел просто убедиться, с чем связано нахождение здесь, в ледяном и тёмном помещении. Это одна только бирка могла подтвердить. Водить в темноте руками опасался… Вот если бирки нет, буду смелее!..

Снова попытался затянуть себя на стол, чтобы разобраться с ногами… Левая рука непослушна, а одной правой ничего не выходит. Кромки стола со льдом, скользкие, замёрзшая кожа руки за них не цепляется. Вытяну назад правую руку, центр тяжести смещается, касаюсь затылком стола, рука срывается, не захватив края, взлетаю над столом, рискуя рухнуть за край…

Так и балансировал на одной точке, пока не нашёл более шероховатую поверхность чуть ниже, за какую смог ухватиться и толкнуть. И снова потихоньку-помаленьку затаскиваю себя обратно.

Да, с биркой всё оказалось сложно. Лежу на спине и не могу сесть или свернуться калачиком, чтобы ощупать ноги. Что можно сделать с единственной рукой на узком, скользком и холодном столе?

Но всё равно пытался. Попробовал даже перевернуться на живот, чтобы встать на четыре точки, как делал когда-то Женька. Женька… Женька… Почему вспомнилось это имя? Кто такой Женька? Это тот, который когда-то дрался в парке?..

Словно из чужой жизни кусочек всплыл… Женька… Вспомнил, как зовут. Помнил лицо… крепкую руку… Такие подробности. Но откуда знаю и при каких обстоятельствах видел, вспомнить не могу…

* * *

– Людмила Филипповна, ну, как там моя племянница?..

– Анжелика Семёновна, это ваша племянница Егорова? Фу, намучались! Всю ночь бились с ней до самого утра… А сейчас спит… Нет, как вы просили, никаких успокоительных… Уснула сама. Очень милая девчушка пока спит!

* * *

Пробовал кричать, пробовал стучать… Чуть не рухнул со своей железной полки… Никто не слышит! Никто не пришёл.

Стал прислушиваться. Утих и лежал неподвижно, сколько мог выдержать. Полная тишина!

Дрожь от холода стала постоянным фактором. Меня беспрерывно колотит! Свело дрожащие пальцы, стучат зубы во рту…

После Женьки, ещё всплыло безобидно-позитивное слово: «путешествия»… Познакомились в путешествии? Из какого путешествия угодил сюда?

Холодно! Пока не замёрз насовсем, торопился вспомнить всё!

* * *

– Слушаю вас, товарищ подполковник!

– С Правобережной шестьдесят пять привезли к вам тело… Кто занимается?

– Минуту, сейчас посмотрю… Правобережная… Правобережная… А не было у нас ещё такого… Утром сегодня на Правобережной драка была. Но это двадцать четыре, в другом конце…

– Нет! Правобережная шестьдесят пять, пятый этаж, убийство… Вон, у крыльца эта машина стоит.

– О! Прошу прощения, товарищ подполковник, это ещё не записали…

– Кто занимается, я вас спросил!

– Лейтенант Жолобов и сержант Аксютин. Но…

– Не важно, кто! Где тело?

– Тело? Не знаю. В морг, вероятно, сразу…

* * *

Знакомая дверь в Валеркину квартиру оказалась не запертой. Очень странно. Ключи в замке… Богданов решил зайти. Здесь будто побывал цыганский табор! Раскиданные по полу вещи. Осмотрев, полковник вернулся на площадку. Здесь надо будет всё снимать и протоколировать. Но это после… Сперва опросить соседей.

В квартире напротив дверь открыла женщина средних лет. Он тут же показывает удостоверение и представляется:

– Полковник Богданов… У вас на площадке сегодня произошло убийство…

– Да? – удивлённо спрашивает она.

Полиция даже от поиска свидетелей увильнула. Прискорбный факт! Всё придётся делать самому.

А как дела у Вяземского! Если он ещё в полиции, пусть сообщит об открытой квартире…

* * *

Слово «путешествия» вытянуло из памяти несуразно-прилипчивое продолжение: «…во времени»… Что-то в сознании моргнуло и снова погасло.

Пальцы на руке уже сгибались с трудом, а холодная слеза, выросшая под глазом, соскользнув, примёрзла к щеке… Как же здесь холодно!!!

Но отвлекаться нельзя! Нет времени… Время… Женя… путешествия во времени… Что же ещё такого я должен вспомнить? Может быть, кто я такой?.. Кто я? Как зовут? Имя, фамилия… Забыл!.. И совсем не могу повернуть голову, затылок и шея от холодного стола, замёрзли окончательно…

Отдохнуть немножко! Спать хочу, аж сил больше нет. Устал сражаться и думать… Да и глаза открывать просто бессмысленно. Всё равно ничего…

Вокруг тишина… никакого страха больше нет… бесконечное спокойствие окутывает и куда-то несёт…

Гулкий приближающийся шум… и… «Валера! Валера!» – кого-то зовут с того конца бесконечно длинного туннеля… Имя знакомое… Кто же этот «Валера»? И кто это его оттуда зовёт?

Вспыхнул какой-то замороженный свет! Ну да, конечно… Зовут меня… Ведь я – Валера… Интересно, кто зовёт?.. Мучительно пытаюсь приоткрыть глаз. И внезапно ощущаю резкий, как выстрел, удар по щеке… Глаз зажмуривается и распахивается! Вижу смутно движущиеся пятна на ярком фоне, темноты больше нет. Кто меня ударил? И чей голос?.. Смутные пятна всё больше расплываются до однотонности, и всё опять темнеет…

Плыву… В большой ванне меня покачивает, несёт куда-то… Глаза открыты. Из окружающего ослепительно-белого тумана возникает и плывёт рядом какое-то знакомое доброе лицо… Где же я видел этого умного, белобородого старикана?.. Или это уже всё?.. Ведь у меня где-то на пальце должна быть бирка, и я… умер? Это уже «тот свет»?.. И надо теперь сказать этому белобородому старикану что-то вроде: «Здравствуй, боже!»…

Я совсем не желал этого! Хочу вернуться обратно, хочу жить! Со страха снова закрываю глаза. Всё бред! Этого не может быть…

Пытаюсь спросить окружающее гиперпространство, что со мной и где я?.. Но голоса нет. Свет за веками меркнет, опять успокаиваюсь, проваливаясь в нирвану…

Сознание возвращается снова… Лежу на мягком и тёплом. Ощущение сильное. Прикасается что-то тёплое… Рука. Живая, горячая… Скользит по коже… Растирает руки и грудь до самой шеи вместе с чем-то мокрым. И пахнет знакомо, сладко и тепло…

Постепенно начинаю чувствовать пальцы и кожу на руках… Она, кожа, начинает гореть от растираний… Вот уже и левая, какую считал замёрзшей, очухалась… Я, сколько смог сильно попытался сжать в кулак пальцы. Трудно, но шевелятся помаленьку.

Меня трут так, что голова постоянно болтается из стороны в сторону. Я не могу сосредоточиться на том, чтобы разглядеть окружающее. Всё яркое и мелькает… Закрываю глаза.

Незнакомый голос рядом:

– Ему внутрь теперь надо!

И чья-то горячая рука берёт за лицо и растягивает холодные губы, пытаясь открыть рот. Но челюсти давно сведены намертво! Я даже не знаю, смогу ли их когда развести…

– Дай, я ложкой попробую! – снова тот голос.

И мне между зубов вставляют что-то холодное, железное. Снова больно. Пытаюсь мычать, но звуков, кроме хриплого шипения, нет! Больно!

Потом, запрокинув голову, между зубов что-то вливают, приходится глотать… Внутри всё вспыхивает, как политое горящим бензином! Пожар в горле. Глаза от боли выскакивают. Распахиваю их, судорожно вдыхаю и начинаю отплёвываться и биться в кашле… Рот сводит судорогой… Что же они делают?! Я чувствую, что жить мне осталось всего ничего! Спокойный сонный холод сменился жаром и болью… Сквозь кашель слышу как кто-то второй спрашивает первого:

– Это водка? – голос и интонация знакомые.

– Обижаешь! Чистый медицинский спирт! – гордо отвечает первый.

Рядом начинает сигналить мобильник. Голос второго откликается раздражённо:

– Да! – и слышатся удаляющиеся шаги.

Горло полыхает! Из глаз, помимо слёз, сыплются ослепительные искры…