Читать книгу: «Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества», страница 5

Вова Смирнов и Маша Яковлева пришли вечером в этот же день. Изначально, они жили в Уфе, семья их осталась там же, а сами они любили друг друга ещё со школы. В Москве они учились и получали высшее образование, им было всего по девятнадцать лет, когда произошла катастрофа. Характер у них был на удивление спокойным и добродушным. Когда все вокруг угрюмые, побитые жизнью и скверной эпидемией, они вместе улыбались и не унывали никогда, чтобы ни происходило. Теперь они хотят вернуться к семье, на свою малую родину, где у них будет дом и шанс начать спокойную размеренную жизнь. В отличие от Никиты, жизнь которого постепенно съедало горе, Машу с Вовой двигали цель и желание вернуться к родным, которые на их счастье, остались живы и невредимы. Вова не был спортивным человеком, но у него были хорошие навыки в оказании первой медицинской помощи, да и вообще, он учился на хирурга и руки у него были золотыми. Маша же была превосходным спецом своего дела, несмотря на свой молодой возраст, она была психологом – просто идеальный член нашей экспедиции.

Последним участником экспедиции стал Салман Буранаев. Так же, как и у Вовы и Маши, у него под Уфой была семья, и им тоже двигала возможность вернуться к родным, но по последним слухам члены его семьи перестали быть людьми. Чтобы убедиться в этом, он решил вернуться туда и получить свое наследство, присоединяясь к нашей экспедиции. Среднего роста, русоволосый и немного полноватый, Салман был машинистом тепловоза. Он знал, как управлять поездом, прекрасно понимал тонкости управления большой машиной. После катастрофы Буранаев планировал пройти военную подготовку, чтобы стать участником армии зачистки и обороны. Проблемы со здоровьем не позволили ему переносить физические нагрузки, связанные с выполнением важных военных миссий, и его не допустили к военным действиям. Забавно, что он был безумным болтуном, разговаривая в любой момент времени по поводу и без. Во всём он старался искать что-то веселое и жизнерадостное.

К сожалению, больше к нашему отряду никто не захотел присоединяться – смелых оказалось совсем немного, да и я, если честно, не вхожу в их число. Шести человек для такого похода будет весьма маловато, но ждать уже было нельзя. Зорин что-то говорил про то, что стволовые клетки, которые сейчас находятсяв телах зараженных, покинут тела в скором времени, когда придет жара. Затем они снова начнут размножаться и делиться в воздухе с огромной скоростью, приговаривая остатки человечества к смерти. Я бы, конечно, поспорил с ним, поскольку был согласен больше с учеными из института, но кто его знает, что ещё ему мог рассказать отец. Всегда так бывает – мы стараемся верить и надеяться в то, что нам действительно хочется, игнорируя, при этом, все, что может произойти по факту. Поэтому Зорин решил, что терять время на поиск новых людей больше не стоит.

Иван Митрофанович выполнил свое обещание, и после набора отряда мы начали проводить серьезную физическую подготовку. Ему дали отпуск на две недели по случаю получения нового звания, все это время он посвятил нам, чтобы заняться с нами только одной подготовкой. Этого времени, конечно, будет недостаточно для полноценной подготовки, но мы сможем усвоить базу и хоть как-то будем готовы к встрече с серьезной опасностью. В течение двух недель, каждое утро мы вставали и бегали сначала по пять километров, через несколько дней по семь, а со второй недели и по десять. После бега мы отжимались, подтягивались, а затем немного спарринговались друг с другом и изучали боевые приемы до двенадцати дня. После боевых тренировок мы снова отжимались и качали пресс до изнеможения. Все это несло больше не физическую закалку, а психологическую, чтобы мы были готовы ко всему и даже потерять кого-то из своих, не лишаясь при этом своего рассудка. Единственные, кому давали поблажки – это мне и Маше, хотя девушка все равно старалась тренироваться наравне со всеми. Порой я не получал даже и половины всей нагрузки, которую испытывали остальные ребята, и от этого мне было немного стыдно.

Периодически мы выезжали на стрельбище и тренировались в меткой стрельбе. В наших руках оказывался АК-74, его пулеметная модификация, стреляли из пистолетов разных типов и калибров. Стреляли так же из пистолетов-пулеметов, из оружия иностранного образца и из снайперских винтовок типа СВД и СВУ, обучаясь применять различные боевые тактики в разных ситуациях.

После выматывающих тренировок следовал большой обеденный перерыв на два часа, а после него мы отправлялись на железнодорожную станцию и собирали состав поезда, снаряжая его инструментами и броней. Не остался без модификаций и автомобиль, наш аварийный выход из самых печальных ситуаций.

Поезд начинался с тепловоза, работающего на дизельном топливе. Тепловоз подсоединялся к пассажирскому вагону-купе, где мы должны будем отдыхать. За пассажирским вагоном, следовал вагон грузового типа, где располагались контейнеры и стойки с оружием, амуницией, броней, одеждой, провизией и запчастями. После этого вагона шел вагон с автомобилем. У него с боку была большая откидная дверь, открыв которую можно было без проблем съехать на машине, не беспокоясь о повреждении подвески. Последним вагоном была цистерна с дизельным топливом. Хотя бака в тепловозе должно хватить на неделю поездки, в дороге могли возникнуть проблемы, из-за которых возможно придется менять маршрут следования. Поезд оказался оборудован на полном серьезе, как и обещал генерал Зорин. На такой боевой машине мы бы могли отправиться хоть на край земли, не то что на экспедицию в Уфу.

В автомобиль мы установили спутниковую рацию и систему связи, чтобы можно было связаться с Зориным или другими людьми через спутник. Также для поддержания связи в поезде, мы решили использовать рации с дистанцией работы не более одного километра, но с большим запасом заряда батареи. Спутниковая рация в автомобиле требовала открытого пространства и развёртывания спутниковой тарелки. Данный вид связи можно было переключить на другой режим работы, где в качестве приемника спутниковой связи могла выступать ближайшая вышка, в этом случае не обязательно было разворачивать тарелку. Ближайший спутник связи в момент времени, когда потребуется первый сеанс связи с генералом, располагался где-то над Поволжьем. Следующий сеанс связи будет недалеко от Уфы, там я свяжусь с ним повторно. Когда я приеду в Синевой, через другой спутник я свяжусь с ним ещё раз, и буду постоянно держать связь, получая одни инструкции за другими.

Мы приварили несколько лестниц к цистерне и локомотиву, чтобы можно было по ним карабкаться в процессе движения поезда, и небольшое пулеметное гнездо на эту же цистерну с мощным пулеметом противотанкового калибра. Ещё две пулеметных стойки слева и справа мы приварили в пассажирском вагоне, чтобы можно было защитить поезд со всех сторон. В остальных вагонах мы обошлись бойницами, а весь состав обшили броней, которая была срезана от старой брошенной военной техники. Состав был коротким, но оказался тяжёлым из-за амуниции, брони и прочего груза. В довершение нашей работы, мы его немного разукрасили в зеленые камуфляжные оттенки.

Практически все то оружие, что мы использовали на стрельбище, вошло в наш арсенал на поезде. Среди них было с десяток пистолетов, пять автоматов Калашникова, два пистолета-пулемета, две снайперские винтовки и несколько ракетниц для подачи визуальных сигналов.

Все события, начиная с простых разговоров с Зориным и заканчивая нашей работой над поездом, уложились ровно в две недели. Мы с ребятами сильно сдружились, стали понимать сильные и слабые стороны друг друга: Иван играючи управлялся с тяжелым крупнокалиберным оружием и в ближнем бою ему не было равных, но страдал неосторожностью. Никита оказался прирожденным снайпером, но слабым бойцом ближнего боя. Салман мог чуть ли не на ходу ремонтировать или заменять сломанные детали, а также неплохо справлялся с легким оружием. Мы с Владимиром и Машей научились более-менее обращаться с автоматами и пистолетами-пулеметами, вдобавок к этому я ещё смог осилить и переносной пулемет. Все же небольшое военное прошлое дает о себе знать. В конце второй недели, перед самым отъездом, мы собрались все вместе, отметили завершение нашей подготовки и начало нашего большого путешествия. Зорин, наконец, поведал нам о маршруте:

– Ваш путь ляжет от Москвы до Черусти, потом курс сменится на восток вплоть до Казани, там сейчас активно строится большая военная база. Вы поедете дальше до села Агрыза. До Казани ваш путь будет безопасным, по этому маршруту постоянно ходит техника, которая отвозит в Казань ресурсы и материалы. Но вот начиная от Казани и дальше – пока ещё никто не ездил, именно там и начинается карантинная зона. Когда ваш путь приведет вас к Агрызу, вы должны повернуть на юг и ехать до Акбаша, а затем снова на Восток. Там уже немного останется до Уфы, с вами уже свяжутся и проинструктируют, что делать дальше. Когда попадете в карантинную зону, проверяйте рельсы на целостность, визуально и с помощью акустического устройства. Однако не забывайте о других опасностях, следите за каждым кустом, каждым шумом, будьте все время начеку. Нашей разведки не хватает полностью охватить пути движения зараженных и их количество, так что надейтесь только на себя, на свои глаза и уши. Не забывайте помогать друг другу, кроме вас там вам никто не поможет. Вы будете совсем одни.

Утром мы все экипировались в военную камуфляжную одежду, собрали свои вещи и закинули их в поезд. Зорин попрощался со всеми, а затем остался со мной один на один, чтобы попрощаться лично:

– Ладно, сынок, путешествие будет полно опасностей, ты уж береги себя.

– Вы тоже себя берегите, Иван Митрофанович! Звоните, как связь появится.

Мы обнялись на дорогу, словно два родных сцепленных душою, человека. Так и есть, мы практически сроднились. Моя семья дружила с ним очень давно, он был единственным, кто сегодня связывал меня с моей семьей, теперь и я сдружился с этим молчаливым и серьезным человеком. И вот, мы снова прощаемся, теперь уже надолго и неизвестно, увидимся ли снова. Впервые за долгое время я увидел, как он улыбается, и в этот момент времени я искренне обрадовался за этого человека.

Каково это, потерять за один вечер свою жену и ребенка? Что испытывает человек после этого, о чем думает? Он возвращается в свой дом, где его теперь больше никто не ждет, засыпает и просыпается совсем один. В таком большом возрасте очень трудно начать жить заново, сложно создать новую семью. Но что же будет с Зориным? Будет ли у него ещё семья, да и встретимся ли мы снова? Никто не знал ответа.

Наконец попрощавшись, мы уселись в поезд, и когда он тронулся, я еще долго смотрел вслед генералу Ивану Митрофановичу, надеясь ещё раз его увидеть в этой жестокой и не прощающей ошибок, жизни.

Поезд покинул территорию вокзала, здания Москвы пропали из виду. Нашему взору открылись леса, безлюдные и опасные. Мы же, словно маленькие дети, оставшиеся без присмотра своих родителей, были предоставлены сами себе и мерно двигались на восток, начиная свою одинокую экспедицию, полную опасностей и приключений.

Глава 3: Попутный ветер

Ураган несет мне только благо,

Он дует в паруса и разгоняет бриг.

Прикрикну я матросам браво:

Брамселя спустите вниз, и вмиг!

Промчу я все моря и океаны,

Лишь буйный нрав мне свой унять.

Такие будут мои планы,

Осталось самому мне их принять.

Погода нам благоприятствовала – ни одного облачка на небе и теплая весенняя погода. Локомотив без особых проблем тянул за собой весь состав, никаких нештатных ситуаций и неисправностей не наблюдалось. Салман был отличным машинистом – знал где, что и как включается. Хоть нас и обучали, как пользоваться большой многотонной машиной, давали инструкции в бумажном и электронном виде, инструкции эти были только общего плана, а Салман управлял, обращая внимание на мелочи и демонстрируя виртуозные навыки управления машиной. Попутно, он и сам нам рассказывал, что надо включать, опираясь уже на свой собственный опыт.

Вторым человеком по уровню управления с большим отрывом от Салмана оказался Никита: все же инженерный навык понимания дел давал о себе знать. В плане управления поездом, мы разбились на пары так, чтобы в кабине всегда сидело два человека, и распланировали вахты по пять-восемь часов, но только до зоны карантина, в карантинной зоне мы условились сократить смену до стабильных пяти часов, чтобы члены экспедиции не утомлялись сильно и могли хорошо осматривать окрестности. Первую смену отсиживали мы с Салманом. Все остальные разбрелись по поезду.

«Теперь мы остались одни, теперь нам никто не поможет», – повторял я в своей голове слова Зорина. – «В Питере на танке я кое-как добрался до центра, и сам танкист успел обратиться. А до Синевого ехать долго, несколько суток без перерыва, так ещё документы там искать, а затем возвращаться обратно. Это такой сложный путь… Получится ли у нас добраться хотя бы до Уфы?»

– Давно не водил я бичевозы⁴, – прервал Салман ход моих мыслей, едва мы выехали в московскую область. Я взглянул на него удивленным лицом, не понимая сказанных им слов. – А Зорин то, вон какой молодец. Пылесос⁵ где-то нашел с плугом⁶ цифровым. Тут тебе компьютер с монитором, все потроха видны. А вот палку кидать⁷ только через ручные механизмы, – говорил он, обращая внимание на меня, попутно проверяя, что я его слушаю. – И правильно, такой механизм лучше доверить человеку, а не автоматике.

– Это какой-то сленг машинистов? – спросил я для уточнения.

– Да, именно, – ответил он. – Порой забываю, что рядом со мной сидит не машинист. Примечательно, – вернулся он к разговору, – что самые важные компоненты – направление, тяга, тормоза – ручное, а все остальное задается с компьютера. Такое чувство, что конструктора не доверяли автоматике.

– И не зря, – подчеркнул я. – Система удобная, простая, но надежная ли? В нашей ситуации поломка такого непростого механизма будет нам дорого стоить. Мы ведь через разные опасности будем проходить, нехорошо, если системы управления пострадают от рук мутантов и выйдут из строя.

– Смеешься? – усмехнулся он. – Как, по-твоему, толпы зараженных смогут нам помешать проехать?

Ещё в Петербурге Иван Митрофанович наставлял меня, как правильно вести себя в чрезвычайных ситуациях. Он говорил, что иногда от людей надо скрывать некоторую информацию, чтобы человек не впал в ступор, в панику и не растерялся. Я подумал немного, надо ли ему говорить о том, что мир теперь населяют отнюдь не маленькие существа, гражданские люди, обычно, не знают об этом. Почесав затылок, все же я рассказал:

– Жнец может. Это чудовище не остановить обычным локомотивом, даже танки его не берут. Раньше с одним таким сталкивался в Петербурге, чуть город не уничтожил. О Жнецах многие слышали, но не многим удалось уцелеть после встречи с ним. Они заводятся в больших городах, обычно, с развитой подземной инфраструктурой, манипулируют зараженными, делают их опаснее в разы. А ещё есть летуны – мутанты глухарей, и бегуны – мутанты медведей, которые, как говорят, появились, сравнительно недавно и могут существенно повредить технику как наземную, так и воздушную. Как думаешь, почему на гражданских самолетах сейчас не летают и не перевозят грузы?

Салман о чем-то призадумался, видимо догадавшись о причине моих опасений. Некоторое время спустя, он продолжил разговор, в его голосе стали ощущаться нотки неуверенности:

– Странно, не знал, что есть ещё что-то, что может быть больше обычного человекоподобного зараженного. Кроме Жнеца, разумеется, о нем я слышал. Говорят, эти твари захватили Самару, Челябинск и многие большие города, которые долго сопротивлялись. Как ты думаешь, – спросил он меня все с той же ноткой неуверенности в голосе, – если нам по пути встретятся такие существа, мы сможем дать им отпор?

– Думаю, что нет смысла драться с ними, пока у нас есть множество обходных путей. В конце концов, что нам мешает бросить состав и пересесть на машину, а затем укрыться в лесной чаще? – спросил я товарища, однако тот замолк. – Генерал хорошо нас выдрессировал, мы самая толковая и подготовленная команда на свете, мутантам с нами не справиться, – добавил я и по-дружески похлопал Салмана по плечу, стараясь вывести его из состояния беспокойства.

– Да уж. В любом случае, если мы выжили в суровых тренировках генерала Зорина, то какая-то там карантинная зона нам точно не страшна, – добавил товарищ и снова смолк.

Лиственные и хвойные деревья, освещаемые яркими лучами дневного весеннего солнца, стремительно бежали друг за другом. Мы уезжали все дальше и дальше от центра человеческой цивилизации, приближаясь к её окраинам.

Поезд ехал небыстро: мы опасались встречи с неприятелем, старательно высматривая зараженных и прочих нехороших живых существ, которые могли нам встретиться по пути. Пару раз мы останавливались, пропуская впереди идущий транспорт в пути по одной колее, а затем продолжали движение дальше. Путь был один для всех поездов в том направлении, так что не требовалось останавливаться возле стрелки и переводить её. В крайнем случае, за человека эту работу выполняла автоматика, поскольку электричество действовало вплоть до самой Казани. Многие деревни и поселки, которые нам встречались, были абсолютно пустыми, а вот города побольше все же имели обитателей. В основном, это были бывшие до катастрофы богачи и высшее чиновничье сословие, которые не желали жить в большом перенаселенном городе. Он имели свою личную охрану, телохранителей и транспорт, потому не опасались за свою жизнь. Помимо них, в городах обитали также военные и ученые. Однако те города, в которых население было когда-то больше сотни тысяч, продолжали жить своей жизнью. Пару раз мы заезжали в такие города на нашем пути, где выпивали по чашке чая, и двигались дальше. С некоторыми военизированными обитателями городов и сел, мы встречались на остановке и спрашивали обстановку. «Все тихо и спокойно, ребят. Езжайте дальше», – был их ответ. Взамен наших вопросов, они задавали свои: «Куда едете, что делаете»? А мы и отвечали, как нас наставил Зорин: «Экспедиция Москва-Уфа». Все задающие горько и противно скорчивали свои гримасы, словно говоря нам: «У нас тут весь мир в труху, людей, техники не хватает, а им дали поезд для экспедиции». К слову, только мы с Иваном знали об истинной цели такой экспедиции, все остальные были уверены, что мы все вместе двигаемся в Уфу. И говорить об этой цели ни в коем случае было нельзя.

Во второй половине меня решил сменить Никита, ссылаясь на все те же поблажки. Несмотря на это, я с радостью вернулся в купейный вагон, пообедал, а после решил заглянуть в соседнее купе, где сидел Владимир. Остальные же участники экспедиции находились где-то в других частях состава и несли свое дежурство.

– Чем занимаешься, Володька? – спросил я у него, постучавшись у входа.

– А, это ты, – ответил он, обратив на меня внимание. – Да так, навожу небольшой порядок в вещах, – говорил он, продолжая все раскладывать по местам. – Не было времени разобрать вещички, так что буду заниматься этим сейчас, пока есть время.

– Занятие полезное, надо сказать, – заметил я. – Я вот свои пока распаковывать не буду. Ну, мало ли что.

– А я верю в нас, – подбодрил товарищ, поняв тон моих слов. – Верю, что мы доберемся до Уфы, и все будет у нас хорошо. А если необходимая вещь или инструмент под рукой окажется в нужный момент, то можно будет избежать некоторых неприятностей или спасти жизнь человека, если он пострадает.

– Не – не – не. Не надо нам таких ситуаций, – усмехнулся я саркастично.

– Да ладно, – махнул он рукой. – Главное, чтобы каждая вещь знала свое место. – Иначе, пользоваться ей будет неудобно.

– Вот и с людьми бывает также, – сказал я самому себе вполголоса, услышав ответ Смирнова.

– Что что, говоришь? – спросил он у меня, не расслышав.

– Да так. Ничего особенного.

– Вовка, ты скоро? – прибежала в купе Маша. – Там Иван ругается, что ты не на посту. И почему рацию не включил?

– Да иду, иду, – заторопился он. В одну минуту завершив свои бытовые дела, он включил рацию. Из неё сразу же зазвучал сердитый голос Ивана.

– Ой. Похоже, надо быть чуточку внимательнее, – ответил он неловко, поняв свою ошибку, а затем побежал в сторону вагона с автомобилем.

– Ты-то, я надеюсь, не будешь вещами сейчас заниматься? – спросил я у Маши.

– Не, – ответила она простодушно, – у меня они уже давно все уложены.

После кратенького разговора, я прилег и незаметно задремал. Позже, Салмана и Никиту сменили Вова с Машей, а Ваня забрался в последний вагон в пулеметное гнездо, вероятно, чтобы просто побыть в одиночестве. Можно было понять его стремление уединиться, ведь меня самого тянуло туда же.

Ближе к вечеру мы остановились возле Канаша, где нам пришлось пропустить идущий транспорт. Тридцать минут остановки рядом с военными позволило дать небольшой отдых ребятам и возможность расслабиться, и после отдыха наш поезд двинулся дальше. К этому моменту я хорошо отоспался и занял пост в вагоне с автомобилем, а Маша, место которой я занял, пошла отдыхать вместо меня.

Время близилось к вечеру. Солнце постепенно уходило за деревья и холмы на западе, освещая природу красивыми желтыми переливами света перед нами. Уже относительно недалеко от Казани, на фоне желтых вечерних красок, Никита поднял боевую тревогу.

Наш поезд постепенно приближался к пресекающей наш путь орде зараженных. Она была большой, но рассредоточенной, между зараженными было по несколько метров, но этой плотности мутантов уже было достаточно, чтобы начать беспокоиться. Опаснее в этой ситуации было больше то, что расчёт военных об их отсутствии здесь был ошибочным. «Если ошиблись один раз, ошибутся и сотню других», – промелькнуло у меня в голове. Тысячами – они шли все в одном направлении, попутно оборачивая на нас свои головы и, провожая взглядом, двигались дальше. Глядя на эту картину из щели бойницы вагона, я постоянно прокручивал слова ученых о мутантах – глухарях, которых не смогли остановить даже военные вертолеты.

Через какое-то время, наш поезд начал пересекать путь движения зараженных, и некоторые особо настырные особи попадались под колеса поезда, не осознавая опасности в лице нас. Мы не стали открывать огонь по зомби и продолжали двигаться дальше чтобы не создать больше шума и не привлечь других, более опасных, тварей.

Внезапно, из рации прозвучало сообщение от Ивана, сидевшего за хвостовым пулеметом:

– Срочно! Ребята, тут большой мутант бежит за нами. Он огромный, ребят! Мне бы, это, помощь не помешала бы.

По моей спине пошли мурашки. «Что, даже до Казани не доехали»? – мелькнули пессимистичная мысль в голове.

– Ало, вы где там? Все, открываю огонь, он нас догоняет, – добавил Иван, и прозвучали звуки выстрела. Зверь издал громкий рев.

Как самый близкий к цистерне человек, я накинул бронежилет с дополнительным запасом магазинов и вышел в стыковочный проход.

– Ребята, я на цистерну. Кто-нибудь, займите пулеметы, сядьте у бойниц и стреляйте по нему, если увидите, – оповестил я товарищей и принялся взбираться на цистерну по лестнице.

Забравшись наверх, я начал двигаться к пулемету, где сидел Иван. Товарищ, тем временем, вовсю стрелял по чудищу, которое пыталось нас догнать. Поезд несколько раз дернулся и начал ускоряться, отчего я начал сильнее держаться за приваренные поручни, но такие маневры состава не помешали мне добрался до Ивана.

Моему взору предстал большой массивный зверь, который бежал на четырех лапах и был отдаленно похож на медведя, только намного больше и свирепее, а по росту его можно было сравнить с высотой вагона. У зверя практически отсутствовала шерсть, когти были размеромс предплечье человека, а лапы казались массивными и способными смять человеческий череп. На его спине, не менее жуткой, торчали огромные позвонки в виде гребня, словно их пересадили от какого-то большого динозавра, воскресшему после стольких лет. Из раскрытой пасти, где красовались его четыре огромных клыка, текла кровавая темная жидкость, а глаза, как и у всех зараженных, сверкали красными оттенками. Зверь выглядел разозленным и на его теле немного кровоточили раны от пуль, которые оставил ему Иван, но монстра эти ранения не останавливали, и он продолжал преследовать поезд.

Я присел возле пулеметного укрепления на цистерне и открыл огонь по бегуну – именно так их и называли, если верить словам Зорина. Пули влетали в его спину, лапы, рикошетили от гребня и головы, но практически не причиняли ему никакого урона, словно улетали в молоко. Когда до чудища оставалось около пяти метров, Иван прекратил стрельбу и крикнул:

– Перезаряжаю!

– Хорошо, – ответил я, после чего оповестил остальным товарищам по рации: – Ребят, нам вдвоем не справиться. Ускорьте поезд, нас догоняют!

В этот самый момент, чудовище предприняло попытку нас достать. Для этого, оно сделало два больших прыжка и уцепилось передними лапами за верхушку цистерны, а задними за платформу, и в результате его маневра наш вагон не слабо встряхнуло, что заставило меня пошатнуться. Однако это было только начало, и зверь пополз дальше, желая расправиться с нами как можно быстрее.

Мой магазин вмиг опустел, и я зарядил его уже бронебойными пулями, поскольку был уверен, что они смогут пробить ему его шкуру. Забравшись на вершину вагона, зверь встал во весь рост и замахнулся лапой, готовясь снести дзот к чертовой матери. До этого я попытался вытащить Ваню из укрепления, но тот противился, видно, что-то задумал. И правда: он открыл огонь из перезаряженного пулемета прямо по животу и груди бегуна в тот самый момент, когда он замахнулся лапой и открыл свое пузо. Как и у медведя, у бегуна на животе было точно такое же слабое незащищенное место, лишенное жира и толстой прослойки. Монстра передернуло, он пошатнулся, и повалился назад и вбок, падая с поезда. Вагон снова пошатнулся, но на сей раз намного сильнее, и я потерял равновесие и начал падать с цистерны, не имея возможности ухватиться за что-нибудь, однако вовремя подоспевший Иван ухватил меня за руку и подтащил обратно.

– Поймал, – выкрикнул он, когда я снова оказался в безопасности.

Зверь грохнулся на спину и начал медленно вставать. Иван, вернувшись на свое место, продолжил стрелять по мутанту, также предварительно зарядив свое оружием бронебойными патронами.

– Ему конец, – решил оторвать я товарища, который все никак не мог успокоиться. – Не трать патроны, они нам нужнее. Монстру каюк, – решительно толкнул наконец его я.

Иван обратил на это внимание и, успокоившись, прекратил стрельбу.

– Ага, мертв, – молвил он. – Думаю, такого монстра так просто не убить. Но ничего, такой свинцовый дождь должен был научить его уму-разуму. Будем надеяться, за нами не увяжется.

Но события не дали мне ответить ему. Послышался звук летающей техники – военных вертолетов, вооруженных крупнокалиберными пулеметами и неуправляемыми ракетами, которые пролетели практически над нами, устремляясь в эпицентр толпы зомбированных. «Ох и жахнут сейчас, лучше укрыться», – подумал я.

Мы с Иваном вернулись в пассажирский вагон, после чего я взял ракетницу и выстрелил в воздух, чтобы уведомить о нашем присутствии на поле прострела, поскольку связаться с ними по рации у нас не получилось. Не знаю, увидели они нас или нет, но их обстрел к счастью не задел наш поезд.

Мы стояли возле окон и смотрели, как вкопанные, наблюдая за происходящим перед нами обстрелом. Вова с Машей тем временем все еще рулили поездом, но, вероятно, тоже наблюдали со своего ракурса, разинув рты. Среди зараженных, по которым стреляли вертушки, также выходили на поля и бегуны, но от крупного калибра и ракет им не было спасения. Земля, ошметки зараженных, земля и насыпи – все поднималось в воздух, и окружающее нас пространство начало заволакиваться чёрной земляной пылью. Мы уехали достаточно далеко от поля боя, когда все наконец стихло, и звуки взрывов перестали доноситься до наших ушей.

– Да, классно жахнуло, – сказал Иван с усмешкой.

– Уши заложило, ничего не слышу, – подхватил Салман. – Один свист, да и только.

– Ну ты, конечно, хитро этого бегуна, прямо по животу, по больному месту, – добавил я. – Подождать, когда он замахнется и откроет живот – это просто невероятно, какие надо иметь стальные нервы! Только будь осторожнее в следующий раз, ведь он мог снести тебя, как нечего делать.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – добавил Ваня и по-дружески ударил мне в плечо.

– Кто не рискует, тот не бьет бутылки, – заключил я.

За окном стемнело, дорога стала неприветливо темной и пугающей. Но, не смотря на это, нам все чаще начали встречаться яркие прожектора, разъезды и стоящие вагоны, груженые техникой и строительными материалами. Ресурсы свозили для строительства военной базы, и мы поняли, что Казань была уже рядом. С нами связался начальник станции, сказав на какой путь мы прибываем и что надо сделать, и спустя ещё пять минут езды, наш поезд заехал на нужный путь и остановился.

– Так, леди и джентльмены, первый крупный цивилизованный город на нашем пути, – проговорил Салман с усмешкой, ступив первым на перрон.

– И последний, – протянул с беспокойством Никита, появившись следом. – В дурака? – предложил он.

– Только после хорошей трапезы и горячего чая, – протянул товарищ, скорчив гримасу от предстоящего отдыха.

– Тебе бы только пожрать, – спустился к ним Иван. – Как начнете – раздавайте на троих, я с вами.

– Значит, мы тут не при делах, да? – воскликнула Маша, подойдя к товарищам вместе с Вовой, предварительно покинув локомотив поезда. – Поговорили с рабочими – поезд наш тут до самого утра, так что можно смело топать и не волноваться.

– Здорово, – воскликнул Никита. – А где ещё наш компаньон?

– А он пошел общаться с Зориным, – ответил Иван. – Сказал, что догонит, так что пошли, – закончил он и махнул рукой.

Пока товарищи направлялись на заслуженный отдых, я отправился общаться с генералом, чтобы узнать у него новости, которые могут повлиять на наш путь, да и на миссию в целом. Неподалеку работали вышки спутниковой связи, поэтому оказавшись внутри машины, я ввел настройки в компьютер, произвел соединение со спутником и вызвал генерала на связь. Не прошло и двух секунд, как из динамиков прозвучал знакомый мне голос:

– Рад слышать тебя, – начал генерал. – Вы сейчас где находитесь?

– В Казани, Иван Митрофанович, – ответил я. – Зараженные все же нам встретились, на безопасной, с ваших слов, зоне.