Читать книгу: «Песнь о Сэйке», страница 3

В полдень Эу-Бедикки закончил суд, отпустил просителей и служителей и вышел наружу – послушать, как Энтали-Беддиктум поёт славословие солнцу.

Глас Энтали появилась из Эры – главного святилища – в окружении трёх служительниц в белых покрывалах, воплощающих триединого Эт-Хаду, бога дождя и всякой небесной воды, весьма почитаемого в северных городах ашрумов, и одного из слабейших – в Аталум-Эратуме. Служительницы кружились вокруг Энтали-Беддиктум, пытаясь скрыть сияющий лик земного воплощения богини, и Эу-Бедикки казалось, что это тяжёлые дождевые облака нападают на солнце, тщась скрыть его благодатный свет от людей.

А потом Энтали-Беддиктум вскинула голову к небу и запела. Словно столп света воздвигся от слов её между небом и землёй, между небесным и земным отражением богини. Эу-Бедикки поспешно спрятался за дерево: как бы ни любил он слушать славословие, как бы ни близки были их боги, свободно изливающийся сейчас жар Энтали испепелил бы его, как и прочих несовершенных смертных созданий.

Энтали-Беддиктум допела, и спешно приблизившиеся служители унесли её на руках в Эру – восстанавливать силы священной пищей и сном. Эу-Беддики медленно пошёл следом: хоть и не хотелось ему сейчас есть вместе с остальными гласами, но давать им повод усомниться в собственной силе и уверенности было бы глупо.

Паланкин ждал у врат Эра-Актум за час до заката – времени единения Эу и Энтали. Когда Эу-Бедикки влез внутрь, Энтали-Беддиктум уже возлежала в центре, заняв самые мягкие и удобные подушки. Спорить со своенравной служительницей огня Эу-Бедикки не стал: после ужасающих утренних событий склоки из-за места и подушек казались мелкими и незначительными.

– Из Чёрной земли пришло два корабля. Хораптеш рассказал, что гигантская волна бросила его корабль далеко вперёд и случилось это неподалёку от Тарука.

– Море. Что-то происходит с морем… Может быть, Хораптеш как-то оскорбил их водное божество? Я не чувствовал ничего странного вплоть до сегодняшнего утра.

– В Чёрной земле нет никого, подобного Эу. – Энтали-Беддиктум едва заметно пожала плечами. – Я могла бы поверить в то, что страшное морское божество уташей напало на Хораптеша, но ведь корабль цел. Да и не разговаривают боги с чужаками, что наши, что уташей. Нет, причина должна быть в другом.

– И Эу-Каса-Бедикки всё же потерял рассудок…

Четвёрка крепких мулов, украшенных золотыми колокольчиками и благоухающих смолами Чёрной земли, в ногу шагала по каменным улицам Аталум-Эратума. Погонщик, один из самых высоких и сильных мужчин в городе, вёл их за сплетённую из дорогих тканей уздечку и через каждые сто шагов громко восклицал:

– Огонь и Вода благословили их, солнце и море избрали их! Идут гласы Эу и Энтали, и боги радуются, глядя на своих детей!

Процессия покинула Внутренний город, заполненный домами, мастерскими и лавками самых уважаемых ашрумов, и двинулась по городу Внешнему. Теперь копыта мулов глухо ударяли по утоптанной земле, а в паланкин начал проникать запах рыбы и водорослей, перебить который не смогла даже ароматическая палочка, зажжённая Энтали-Беддиктум. Спустя ещё немного времени звук от копыт мулов пропал вообще: утоптанная земля сменилась рыхлым песком почти необжитого Прибрежья.

Эу-Бедикки потушил ароматную палочку и спрятал её в костяной ларец со странными извилистыми узорами на крышке – изделие мастеров далёких северных лесов.

– Ты уже думала о том, что мы будем делать на берегу?

– Нет. – Энтали-Беддиктум потянулась и с несвойственной ей печалью добавила. – Я верю, что мы с тобой хорошо славим богов, и они по-прежнему благосклонны к нам и прочим ашрумам. То, что происходит, выше человеческих сил.

Мулы остановились. Эу-Бедикки первым выпрыгнул из паланкина, мельком подумав о том, что со времён бедного и босоного детства так и не разлюбил ощущение мокрого песка под ногами.

На берегу было безлюдно: три пришедших сегодня корабля закончили разгружаться и отошли к дальним бухточкам, служители гавани вернулись в город, оставив заботливо накрытые брёвна на сухой полосе, возле деревянного навеса, под которым рыбаки складывали лодки на просушку.

– Вот и ответ. Даже два. Первый.

Энтали-Беддиктум грациозно вышла из-за его спины и вытянула руку в сторону, указывая на то, что Эу-Бедикки почему-то не заметил. На берегу стоял странный светловолосый человек в плотной коричневой одежде, разделённой к низу и закрывающей тело полностью, от шеи до пяток. Руки человека, однако, были открыты, и глас с ужасом понял, что они были когда-то отрублены и теперь не соединяются с телом пришельца, паря на расстоянии пряди¹ от плеч.

– И второй.

Рука Энтали-Беддиктум повернулась к морю, отошедшему на ночь на четыре полёта стрелы от города, и Эу-Бедикки мысленно взмолился всем богам ашрумов.

На мокром песке, печально моргая человеческими золотистыми глазами, лежало квадратное нечто, обтянутое чем-то тёмным, омерзительно похожим на человеческую же кожу.

На берегу Сэйке оказалась ближе к закату, когда стало ясно, что моряки и служители гавани никак не успеют перенести на берег всё дерево и кость, и команды взялись за вёсла, чтобы отвести свои корабли к выходу из бухты. Всё время, что лодка скользила по непривычно спокойной воде, Сэйке вглядывалась и вслушивалась в мир вокруг, не понимая, почему ей хочется бежать, не разбирая дороги, лишь бы оказаться как можно дальше от этой блестящей голубой глади.

Ответ пришёл вместе с отливом: на мокром песке, отчего-то лишённом тех мелких созданий, что во множестве обитают в реках и озёрах, лежало нечто, совсем недавно бывшее человеком. Сэйке отчётливо чувствовала его боль, слышала беззвучный крик о помощи и ничего – омерзительное, безысходное ощущение – не могла сделать. Она уже почти решилась отнять у несчастного жуткое подобие жизни, и искала в себе мужество натянуть тетиву на лук, когда позади послышались шаги, и нежный женский голос произнёс:

– Вот и ответ. Даже два. Первый. И второй.

Сэйке резко обернулась: стоящие позади неё люди были также черны, как и Энгам-Хаа, но отличались от него сильнее, чем тарпыги от обычных лосей. Женщина куталась в странную тонкую накидку, закрывающую её от макушки до пят, но оставляющую видимым и расписанное языками пламени лицо, и длинное алое платье, и золотые украшения на шее, руках и поясе. Мужчина был одет куда скромнее: что-то вроде белого плаща, перекинутого через плечо и закрывающего ноги от пояса до колен, очень широкий золотой пояс и два золотых же браслета, каждый – шириной с запястье. Лицо мужчина не раскрашивал, но его волосы и борода спускались крупными волнами и имели неестественный голубой цвет. Сандалии обоих укреплялись на деревянной подошве не ниже ладони в высоту.

– Какому богу вы следуете?

– Чей ты глас?

Энтали-Беддиктум и неизвестная гостья одновременно обратились друг к другу, и Эу-Бедикки нервно рассмеялся. Привычный и предсказуемый мир, в котором были ежегодные, циклические и ежедневные ритуалы, перемежающиеся обращениями городских жителей, снова раскалывался прямо на глазах, словно брошенная в пропасть бусина из цветного стекла, и хриплый голос незнакомки, старательно выговаривающей слова ашрумов, казался скалой, встретившейся на пути этой бусины.

– Мой народ чтит Предвечных Отца и Мать, и Алви – их сына, и их посланников тарпыгов. Ведом нам и Ящер, порождение подземья, но его мы не чтим, хоть и не боимся. – Названные женщиной имена ни о чём не говорили Эу-Бедикки, но их хозяева явно были сильны, а последователи – многочисленны. Сможет ли слабое и лишённое жертв божество вернуть руки своему гласу?

– Я – Энтали-Беддиктум, глас Энтали, творца и госпожи солнца и огня. Мой спутник – Эу-Бедикки, глас Эу, творца и господина всяких вод. Верно ли я понимаю, что твой народ живёт в лесах на севере, у большой реки, которую наши мореплаватели называют Свейкини?

– Свеита. Эта река называется Свеита, а местность вокруг неё – Засвейтье. – Женщина натянуто улыбнулась, и Эу-Бедикки вдруг понял, что она не так молода, как казалось поначалу, и её глаза видели солнце не меньше тридцати пяти вёсен. – Алви приказал мне идти сюда, и сказал, что я увижу сама, в чём заключается дело, которое мне предназначено. Скажите, этот несчастный, бывший весь день под водой, наказан за какое-то страшное преступление?

– Нет. Если ты согласишься немного подождать, пока мы с Энтали-Беддиктум придумаем, как быть с ним, а потом сопроводишь нас в Эра-Актум, дом наших богов, то мы расскажем тебе его историю.

– Как пожелаешь.

Чужачка с безразличным видом снова повернулась к морю, и Эу-Бедикки с трудом заставил себя не глядеть на пустоту возле её плеч.

Не сговариваясь, они с Энтали-Беддиктум шагнули на мокрый песок. Обычно отхлынувшие воды оставляли на песке ракушки, водоросли и больших рыб и крабов, не успевших последовать за морем, но в этот раз полоса прибоя была абсолютно – пугающе – пуста. И, к пущему ужасу Эу-Бедикки, вокруг не чувствовалось ни следа привычной силы Эу-Каса, только страх и боль перевоплощённого Арсина.

– Что будем делать? – Энтали-Беддиктум осторожно коснулась округлой грани Арсина и тут же отдёрнула палец, коротко вскрикнув от боли. – Он обжёг меня! Как такое возможно?

– Не знаю. Нужно попытаться убрать его подальше от моря. Возможно, он чем-то оскорбил Эу-Каса?

– И как мы это сделаем? Он тяжёл и горяч, к тому же, не разбегутся ли жители в ужасе, увидев, что стало с одним из них?

– Положим его в паланкин – погонщик достаточно силён, чтобы поднять то, что осталось от бедного Арсина. Сами пройдёмся пешком впереди, сопровождая чудесную гостью из далёких земель.

– Разумно. – Энтали-Беддиктум взмахнула рукой, подзывая поближе погонщика с паланкином, затем еле слышно зашептала, наклонившись к самому уху Эу-Бедикки. – Как по твоему мнению, для чего действительно чужие боги прислали своего гласа? Не ради того, чтобы поработить нас, пока мы смущены творящимся вокруг? Не могли ли они сами напасть на Эу-Касу, чтобы лишить море его благодати, свести с ума гласа и устрашить горожан, сотворив такое с Арсином?

– Я бы согласился с тобой. Если бы не Хораптеш. В твоих словах нет никаких причин для злонамеренного божества нападать на корабль Хораптеша, да ещё таким странным образом. Я склонен думать, что боги этого За-све-йтья беспокоятся, что то, что угрожает нам, способно подняться вверх по реке, и угрожать уже им и их народу. И подумай вот о чём: корабли ведь не способны чудесным образом пропадать в одном месте, и появляться в другом. Этот Алви должен был знать о том, что произойдёт здесь, не меньше, чем за две полных луны до сегодняшнего дня.

– Проклятье. – Погонщик подошёл к гласам, придерживая мула за повод и Энтали-Беддиктум мгновенно приняла привычный безмятежно-величавый вид. – Атур, Эу-Каса наказал Арсина и проклял его, обратив в безумный ком плоти. Его нужно доставить в Эра-Актум. Возьми Арсина, положи в паланкин и ступай за нами, но не след в след, а так, чтобы слышать наши голоса, но не разговоры. И будь осторожен – его тело объято невидимым огнём. Защити руки с помощью подушек.

Атур молча кивнул и пошёл к Арсину, оставляя на песке глубокие отпечатки сандалий. Эу-Бедикки, до того бесцельно скользивший взглядом по кораблям, отошедшему морю и причалу, вдруг сжал руку Энтали-Беддиктум.

– Смотри – в его следах не собирается вода! А ведь песок мокрый.

Энтали-Беддиктум с силой вдавила ногу в песок, затем быстро выдернула её и удручённо кивнула: в глубокой ямке не осталось ни капли воды.

– Море действительно обезумело. За что Эу-Каса проклял нас?

– Хотел бы я знать. Гостья! – Эу-Бедикки возвысил голос, чтобы посланница, так и не назвавшая своего имени, точно услышала его. – Позволь сопроводить тебя в Эра-Актум, дом наших богов!

– Сэйке. Моё имя Сэйке. – Женщина приложила руку к голове и на мгновение застыла так. – Я не хотела оскорбить вас, досточтимые, умолчав о своём имени – ваш чудесный город совсем лишил меня памяти. Прежде, чем мы отправимся в Эра-Актум, – что я должна буду сказать любопытствующим, если таковые встретятся на нашем пути?

Гласы переглянулись, и Энтали-Беддиктум решительно ответила:

– Правду. О себе и о Свеите, но не об Алви.

Деревянные постройки, немного похожие на привычные домики Засвейтья, остались на берегу вместе с запахами водорослей, солёной воды и тягучего корабельного дёгтя. В городе, за сложенной из крупных светло-жёлтых каменных блоков стеной, и за толстыми деревянными воротами, царили тяжёлые и резкие запахи, такие же незнакомые и непонятные, как вырезанные на воротах боги и герои. Только крики вездесущих морских птиц напоминали о бескрайней водной глади, невидимой за стенами и их продолжением – взметнувшимися к небу горами. Если с моря Аталум-Эратум казался волной, замершей из прихоти неизвестного чародея, то здесь, в царстве бледно-жёлтого камня, – валуном, тяжело и величаво катящимся по склону горы.

Местные Знающие – её провожатые – изо всех сил старались быть гостеприимными: рассказывали об устройстве города, о законах жизни ашрумов, о том, как первый глас Эу перехитрил воинственных дайрине и закончил строить стены на целый лунный цикл быстрее, чем сообщили гласу и поэту Фед Онаху его вездесущие шпионы. Но за показным дружелюбием виднелась тревога и Сэйке не могла осуждать их: в урочищах Засвейтья чужого Знающего, пришедшего в столь недобрый час, могли бы и на прог не пустить.

Наконец глиняные дома, прилепившиеся друг к другу и боками, и крышами, остались позади. Перед Сэйке раскинулось большое круглое поле, вымощенное – как и все городские улицы – мелкими желтоватыми кирпичиками. На другой стороне поля было видно высокую каменную стену и вершины пирамид за ней. От поляны к стене шёл недлинный, но крутой подъём, обрамлённый факелами и почему-то сияющий вместе с ними. Ворот видно не было – только овальная прорезь в стене, тёмная и неприветливая.

– Перед тобой Место Восхваления, сюда мы выносим божественные статуи в дни особого их почитания, здесь же жители Аталум-Эратума могут совершить жертвоприношение или попросить служителя допустить их к мудрости гласов. Дальше – Сияющий Путь, что ведёт в Эра-Актум. Входи, Сэйке, глас Алви, входи и будь нашим другом.

Энтали-Беддиктум взмахнула руками в сложном и красивом приветствии, и первой ступила на Место Восхваления. Сэйке ожидала, что Эу-Бедикки последует за гласом Энтали, но тот легко кивнул, предлагая гостье идти вперёд. Краем глаза Сэйке заметила, что следом за ней шагает молчаливый погонщик мулов, глас же Эу завершает процессию.

Идти было тяжко: Место Восхваления искрилось чужеродной силой, и сила эта не была ни гостеприимной, ни миролюбивой. С каждым шагом сквозь тело Сэйке прокатывались волны испепеляющего жара и ледяной воды, и женщина могла только мысленно просить прощения у чужих разъярённых богов.

Стоило Энтали-Беддиктум перешагнуть незримую черту, разделяющую Место Восхвалений на две части, как мир изменился. Первыми пропали ледяные волны, за ними – через два удара сердца – испепеляющие. Сэйке подумала было, что местные божества прекратили гневаться на неё, и даже попыталась мысленно поблагодарить их, как благодарила бы Алви и его Предвечных Отца и Мать, но не успела. Вал чуждой силы, одновременно и ледяной, и кипящей, и похожей на затхлое болото обрушился на неё, сметая саму суть Знающей, разрывая в клочья память и мысли.

Когда краткий миг несуществования закончился, Сэйке обнаружила себя стоящей на коленях на том же месте, на котором на неё навалилась неведомая сила. По пальцам текла кровь – раны в плечах, о которых Знающая уже и думать забыла, почему-то начали кровоточить так, как не кровоточили даже тогда, когда двое извергов осквернили священное озеро.

К счастью, боли не было. Сэйке опёрлась руками о гладкие кирпичики Места и принялась медленно вставать, не доверяя собственным телу и разуму, но и того сделать не успела – позади, там, где Атур должен был вести мулов, раздался жуткий крик. Забыв о предосторожностях, Сэйке вскочила и развернулась лицом к опасности, выхватывая короткий поясной нож.