Плач волчицы. Стихи

© Анна Тукина, 2018

ISBN 978-5-4493-5692-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Волчья

Легенда о Белой Волчице и Чёрном Волке

 
     Баллада на два голоса
                                                В соавторстве
 с Александрoм C Воляевым
 

 
     В одной, позабытой Богами стране,
     Где скалы, озёра и лес.
     Предание есть о седой старине
     И силе влюблённых сердец.
 
 
Там синие ели глядят в небеса,
Столпившись у сонных озёр,
И чистые реки, как божья роса,
Стекают с заснеженных гор…
За буковой рощей, прижавшись к скале,
Как будто явившись из сна,
Не замок могучий, простое шале —
Дубовая дверь, два окна.
Но в доме не спят и отводит беду
Не старец, но и не юнец…
Он деве прекрасной, горящей в бреду
Не муж, не жених, не отец.
 
 
          Оплывшие свечи дыханьем огня
          Над девой в молитве сплелись
          И ждёт вороньё с нетерпением дня,
          Когда же угаснет в ней жизнь.
          Но он ворожит, чуть касаясь плеча
          И гонит коварную смерть.
          Любовью своей, как ударом меча,
          Сметая  судьбы круговерть.
          И как заклинание в звенящей тиши,
          Ресницу сжигает слеза,
          Он шепчет: «Любимая, только дыши…»
          Вдруг …дева открыла глаза.
 
 
И видит она, но не дом свой родной,
На сердце закралась тоска.
Мужчина склонился над ней молодой,
Лишь локон седой у виска.
«Где я?» – задаёт с удивлением вопрос,
Скрывая улыбкой свой страх.
«В лесу я нашёл тебя, в дом свой принёс.
Теперь у меня ты в гостях».
«Я помню лишь ночь и как стая волков
Поужинать мной собралась,
И был бы мой жребий жесток и суров,
Но кто-то меня всё же спас…»
 
 
          Услышав вопрос, почему-то поник,
          Отвёл на секунду свой взгляд,
          Нe парень уже, но еще не старик…
          Над ней проводивший обряд..
          Он смотрит в глаза неземной красоты
          И молвит: «Hе стоит о том…
          А если остаться осмелишься ты —
          Мы станем сильнее вдвоем.
          Слаба ты еще отправляться домой,
          Боюсь приключится беда…
          Вот скромный мой дом. Пожелаешь? Он твой».
          Она тихо молвила: «Да».
 
 
Он слов о любви своей не говорил,
Но разве так сложно понять,
Что в жёлтых глазах его пламя горит
Любви, что сильнее, чем страсть.
И пламенем этим она сожжена,
Всего лишь за пару недель,
Влюбилась в него и недолго она
Отдельно стелила постель.
Но только вопрос её мучил порой:
«Мой милый, скажи, почему
Уходишь ты в ночь вслед за полной луной,
Меня оставляя одну?»
 
 
          Он, взгляд опустив, на колени упал,
          И шепчет: «Родная, поверь…
          Я должен идти. Там в лесу волчий бал.
          Запри понадёжнее дверь».
          Шептались в те дни по углам в деревнях,
          Что кровью окрасил холмы
          Огромнейший волк, всем внушающий страх,
          И чёрный, как смех Сатаны.
          Она обнимает его вновь и вновь:
          «Мне страшно, останься! Постой!»
          «Не бойся тебя охраняет Любовь,
          И помни – я рядом с тобой».
 
 
На травы рассветные росы легли,
Но дева ещё не спала.
Вдруг слышит звук рога раздался вдали,
И крики, и бешеный лай.
Ватага охотников, дом окружив,
Кричат: «Выходи, Чёрный Зверь!»
Блестят жадно копья, мечи и ножи
И дева открыла им дверь:
«Ошиблись Вы, люди! Неверен был след.
Коль нужно – пожалуйте в дом.»
Ликует главарь: «Если чудища нет,
Подругу его мы убьём!?»
 
 
          Схватили, скрутили и вот на суку
          Верёвку готовит палач.
          И радостно вешать её волокут,
          Не слушая девичий плач.
          Но вдруг из чащобы ужасная тварь
          Как смерч появилась, рыча.
          И первым ударом убит был главарь,
          А рядом лёг труп палача.
          Огромные когти, из пасти слюна,
          Чернее, чем стая ворон.
          И вроде она испугаться должна,
          Но сердце твердит: «Это он…»
 
 
Не дрогнули воины, вскинув клинки,
Хоть стало их меньше на треть,
И в вихре смертельном мечи и клыки
Смешались, приветствуя смерть.
Она замерла, жёлтый свет волчьих глаз
Ей память вернул наконец,
И вспомнила кто от беды её спас,
Не старец, но и не юнец…
Неравная схватка «один к четырём»,
Пощады никто не искал,
Но Зверь одолел и с последним врагом,
Израненный рядом упал.
 
 
          От крови набухшую жёсткую шерсть
          Она нежно гладит рукой
          И шепчет, гоня ненасытную смерть:
          «Ты только дыши, дорогой…»
          Она не умела творить колдовство,
          Волшебных в ней не было сил.
          Лечила Любовью своею и вот
          Глаза её милый открыл.
          Едва первый луч, разбудивший рассвет
          В кровавой траве заиграл,
          Как сгинуло чудище, было – и нет,
          Он вновь её суженым стал.
 
 
Но полнятся жёлтые очи тоской,
Печально отводит он взгляд.
Она же ликует: «Мы живы с тобой,
Так что ж ты, любимый, не рад?
Ты всех победишь, кто на нас посягнёт
И целая жизнь впереди…»
Он взял её руку, холодный как лёд,
И тихо шепнул ей: «Прости…
Недолгий отмерен для счастья нам срок,
Не можем быть вместе никак.
Не могут быть счастливы Дева и Волк,
Красавица и вурдалак…»
 
 
          Застыла она, словно он невзначай
          Словами доставил ей боль,
          Но твёрдо рванула сорочку с плеча
          Не дрогнувшей белой рукой:
          «И в горе и в радости ношу нести
          С тобой я готова, поверь».
          С улыбкой плечо обнажив: «Укуси,
          Смелее, любимый мой зверь».
          ……
          Покрепче, ребята, заприте замок
          Ведь ночью, под полной луной,
          Идёт на охоту король Чёрный Волк
          С Волчицею Белой – женой.
 
 
     Предание есть о седой старине
     И силе влюблённых сердец,
     В одной, позабытой Богами стране,
     Где скалы, озёра и лес…
 

Полубыль-полунебыль

 
Он взял её от матери щенком,
Не разглядевши впопыхах породы.
За ушком почесал и поводком
Отрезал жизнь от воли и свободы.
 
 
Он ею любовался иногда,
Кормил, поил, выгуливал в вольере.
Лишь в душу заглянуть не мог тогда,
Самим собой затравленному зверю.
 
 
Ни заглянуть, ни влезть, ни разгадать
Он злился и одаривал пинком…
Она в ответ – сапог ему лизать…
Он взял её от матери щенком…
 
 
Ночами, когда он ложился спать,
Она в подвале находила щёлку,
И начинала тихо завывать…
На звезды глядя… А они волчонку
 
 
Подмигивали тысячей огней
Шептали про загадочные дали
И просыпался дух волчицы в ней.
А поутру..Глаза лишь выдавали —
 
 
Не сломлена, не даст себя сгубить.
Однажды
то ли с пьяну, толь от скуки
Он посмотрел в её глаза и начал бить..
Кричал зверея"Сука! Просто сука!»
 
 
Она, скуля, забилась под кровать,
Не понимала, дурочка, природу
Его пинков… Он начал понимать
И узнавать в ней не свою… ПОРОДУ.
 
 
Она ее впитала с молоком…
Он взял ее у матери щенком…
 
 
   ***
 
 
Зализывая раны языком,
Она сидела в парке под осиной..
И в друг на встречу тот, кто незнаком
Её глазам. Но сердцу!!!Очень сильно!
 
 
Мощь тела и невиданная стать,
Глаза, вселенную хранившие в надрыве.
Он подал руку и помог ей встать.
«Ты рождена жить в сердце, не в обрыве»..
 
 
Он ей шептал… Она  не верила ушам..
Не верила глазам и клеткам кожи…
Он ей зализывал под  сердцем шрам,
Она ему зализывала тоже.
 
 
Не зная раньше прелестей любви,
Она растаяла в обьятьях волка
Она впервые не боялась!…
…«Се ля ви»…
Хозяин не прощает самоволки-
 
 
Кто взял ее от матери щенком,
Ее искал..не потому что горько,
А потому, что в детстве с молоком
В шакальей стае впитывал на зорьке,
 
 
Что вещи не пристало отдавать,
Тем более какому-то там счастью.
Иметь! Давить!«Любить» и унижать,
Всей своей злобой, всей шакальей властью.
 
 
   ***
Они напали стаей на заре.
Неравенство числа и интересов.
Неравенство законов и регресcов…
Неравенство начинки в кобуре…
 
 
   ***
Их хоронили вместе… без прикрас…
Шакалы волков, словно в дикой пляске,
Земля скрывала пламенный окрас
Могучих тел, погибших, в страшной схватке…
 
 
   ***
Он взял её у матери с отцом…
Он хоронил её в забытых лицах..
Красавицу и телом и лицом…
Не сукой хоронил! ВОЛЧИЦЕЙ!
 

Прощай, волчонок

 
Смогли! Отразили наскок.
Бог свидетель, не мы его начали.
Впивайся, волчoнок, в сосок
Пока молоко горячее.
 
 
Через силу соси. Не скули.
Буду твоим Хранителем,
Если все же смогли
Они сегодня убить меня.
 
 
Рана в боку. Посплю.
Буди меня чаще, маленький,
Серую мать свою
Выходишь еще. Мало ли…
 
 
Ежели нет. Не вой.
Выживешь. Сын своей матери.
Только сейчас, серый мой,
Соси молоко старательно.
 
 
Любви поболе впитай.
Злобе у них научишься.
Прости, волчонок. Прощай.
Рана в боку. Болючая…
 

Жизненная

прошу Тебя

 
Забери всех ангелов хранителей,
Сколько тех невидимых смертей?
Только береги моих родителей..
Только береги моих детей…
 
 
Вычеркни из списка небожителей,
Не прощай, не обнимай, не грей…
Но! не покидай моих родителей..
Только.. освещай пути детей…
 
 
Береги от кровожадных зрителей,
Языков-кинжалов и плетей..
Береги от злых людей.. родителей,
Отводи от злых людей.. детей…
 
 
Забери… Да что могу я?… малое…
За покой для близких предложить..
Сердце забери мое усталое..
Душу.. продолжающую выть…
 
 
Только я прошу Тебя, Спасителя,
Милости и счастья не жалей..
Для моих.. познавших жизнь родителей..
Для моих.. идущих в жизнь детей…
 

Я уйду.. до первой седины

 
Я уйду.. до первой седины..
Не успев вздохнуть: «Уже морщины»..
Не успев понять причин кончины
Я уйду… в разгар чужой весны…
 
 
Талый снег… не сохранит следов…
Возвращаться – добрая примета..
Только.. для меня возврата нету..
Я уйду весной… Без лишних слов…
 
 
Под косые взгляды тех, кто жив..
Под журчанье ручейков и речек..
Маленький, заблудший человечек —
Я.. Уйду… не одолев обрыв..
 
 
Косы подземелья диких роз
Обниму… как обнимала деток..
И укроюсь сном еловых веток
без шипов, без жалости, без слез…
 
 
Воробей..шепнет мне: «рая нет»
И куском помянет красной глины…
Прилетевший в май.. к сороковинам
Теплый дождь.. преломит белый свет…
 
 
Ты же говорил мне… рая нет..
 

Приходи

 
В каждой строчке написанной болью
(Да..Конечно..Сошла я с ума…)
Я встречаю тебя с «хлебом-солью»
И теплеют ладони… Зима…
И метет не так злобно стихия,
И уже не крепчает мороз…
И по первому снегу стихи я
Сочиняю под взглядами звезд…
Многоточия в них – это слезы…
В них нет точек, как нет и конца
У скорбей, ожиданий, морозов…
Я пишу «Приходи» у крыльца…
Приходи!!!…Пусть тут холодно слишком,
А у вас там – легко и тепло…
Я тебе приготовлю пальтишко…
Снегом буквы опять замело…
ПРИХОДИ!!!…Я вытаптывать буду
Каждый вечер в холодном снегу..
Буду ждать.. И надеяться.. Чудо..
Ты идешь… Я навстречу…
Бегу…
 

Ночь

 
Ночь опускает на город горячие веки..
Дышит чуть слышно в листву – перьевую подушку..
Гонит прохожих: «Эгей! Эге-гей! ЧеловЕки!
Спать всем пора!» Гладит дикую кошку за ушком…
 
 
Кошка мурлычет и жмется к холодным коленкам..
Снятся ей, вольной, пушистые детки – котята..
Скоро наступит рассвет.. Сгинет ночь.. Пересменка..
Снова ей, бедной, бежать за мечтою.. куда-то..
 
 
Снова проснутся дожди и холодные парки,
Толпы безликих машин и снующих людишек…
Станет без ночи вдруг горько, тоскливо и… Жалко,
Что день так долог, а ночи короткие… слишком…
 

НЕдетская колыбельная

 
Ночь на хмурый город опускает веки..
В этот час пытаются уснуть:
Люди с большим сердцем, недочеловеки…
Ангелы губами ищут грудь…
 
 
Засыпай, мой ангел – длинные ресницы..
Я тебе спою… подхватит дождь..
Пусть тебе, мой ангел, этой ночью снится
Сказка… в жизни маленькая ложь…
 
 
Засыпай, мой ангел – ласковые ручки..
Обнимай крылами теплый сон..
В темном небе месяц разгоняет тучки,
А добро все борется со злом…
 
 
Засыпай, мой ангел – шелковая кожа..
Я тебе спою.. Слеза-вода…
Как же мы с тобою, ангел мой, похожи..
Только я без крыльев..И седа..
 
 
Ночь на хмурый город опускает веки..
В этот час пытаются уснуть:
Люди с большим сердцем, недочеловеки…
Ангелы губами ищут грудь…
 

Здесь выходят лишь обреченные

 
Сердца стук.. В такт иллюзии солнечной
Тонут мысли в кострах истязания..
Распахнувшись для памяти.. горница
Обнажает мечты и желания..
 
 
Сердца стук.. Память реет застенчиво..
Стук колес.. Полусон… Отправление..
Мотылька пережженного.. вечером
Ждет смертельное.. отравление…
 
 
Стук колес.. Бьется сердце неистово..
Руки рвут стоп-кран.. от отчаянья..
Кадры прошлого снайперским выстрелом
Выполняют свои обещания..
 
 
Скрип колес… И вагон остановится..
Слезы памяти – ночь не испитая..
В хрупком мире прошедшего.. горлица
Обжигает крыло.. о забытое..
 
 
Проводник ей шепнет: «Ты ж – несчастная,
Здесь выходят лишь обреченные…
Над желанием сердца.. не властная,
Поглотит тебя.. станция… сонная..»