Читать книгу: «Девочка, с которой случилась жизнь. Книга 1», страница 20

Глава 12

ПОСОБИЕ ПО ПСИХОЛОГИИ ДЛЯ ЧАЙНИКОВ.

-1-

Опять физика проходит мимо меня. Сижу на уроке, а думаю о вчерашнем вечере откровений. Что мне до движения тока в замкнутой цепи? Пусть движется куда хочет. А Грег сегодня такой красивый, что сил никаких нет. Как же мне надоело просто так на него смотреть. Очень хочу его обнять. Эти широкие плечи, руки. Хочется гладить его лицо, волосы, губы…

– Мисс Метьюс?

… хочется поцеловать его по-настоящему, так чтобы сердце в пятки ушло…

– Энн. – Грег сидел рядом и слегка толкнул меня в плечо.

Все в классе смотрели на меня. Судя по всему, я слишком замечталась.

– Мисс Метьюс, повторите, пожалуйста, что я только что говорила? – Миссис Браниган сняла очки, зажала их в ладонях, и очень недовольно на меня посмотрела. Примерно так, как если бы я заняла у нее пару тысяч и все никак не возвращала долг.

– Эм… – взгляд заметался по открытому учебнику и тетрадке, – ток… эм… замкнутые цепи… в общем…

– Очень содержательно, мисс Метьюс, очень. Думаю, столь замечательный ответ обязательно стоит оценить соответствующим баллом.

Так у меня стало на одну двойку больше. Что делать, миссис Браниган же не понимает, насколько мне плохо оттого, что у Грега другая девушка, и в последнее время он обо мне даже не вспоминает. Как я мечтаю, чтобы физику хоть изредка вел кто-нибудь из замещающих учителей. Или хотя бы кто-нибудь менее помешанный на формулах и высасывании душ из отстающих.

– Где это ты сегодня летала?

Грег подошел ко мне после физкультуры на большой перемене. Я как раз брала салат и думала о том, сколько же калорий в соусе-заправке. Так я никогда не похудею.

– В облаках, – буркнула я.

– Да ладно, не дуйся. Пойдем вон за тот столик?

– Пойдем.

За столиком никого не было, так что мы спокойно уселись вдвоем. Если бы мне было позволено, я бы прожгла в Греге дыру своим пристальным взглядом – все что угодно, только бы смотреть и смотреть на него бесконечно. Но не могла я этого сделать. Рамки приличия и мою маскировку под его друга еще никто не отменял. Как же все это сложно. Наверняка он сейчас снова примется рассказывать про свою девушку и о том, как им вместе хорошо. Если так и будет, то мне придется подавиться и убежать в туалет, лишь бы не выслушивать очередную счастливую историю.

– А знаешь, о чем говорит вся школа? – Грег уже не улыбался, говорил серьезно, насколько позволял кусок курицы во рту.

– О чем? – Я ловила малейшие крохи внимания, замечала каждый жест его рук, поворот головы, хоть что-то о чем я потом смогу помечтать.

– О том, как Саймон вчера опоздал на алгебру и о том, что заявился на урок с огромным букетом для тебя. – Он внимательно посмотрел на меня, а я от такого взгляда начала краснеть, будто была в чем-то виновата. – Вы что, встречаетесь? – Вопрос был задан грубо и как бы между строк, но Грег весь напрягся, хотя и делал вид, что его очень заинтересовал кетчуп на тарелке.

– Нет! – неосознанно я выкрикнула это так громко, что несколько человек даже оглянулись в нашу сторону. – Я хотела сказать, нет, мы только друзья и все.

– Ага, понятно. Друзья… Только от чего он дарит тебе такие шикарные букеты? То есть, нет, тебе можно дарить шикарные букеты, просто это странно. То есть нет, он…

– Грег, он подарил мне цветы. Все. Больше ничего.

– Ну ладно тогда.

– Да, пустяки. Когда мы вчера вечером гуляли он…

– Гуляли? – Грег тоже крикнул это так громко, что пришлось соседям по столикам вновь посмотреть на нас. – То есть как гуляли?

– Ногами. В парке. – Я уже трижды стукнула себя под столом по коленке. И кто меня за язык тянул? – Ну, он меня позвал прогуляться… Для друзей это же нормально? Мы и с тобой прогуливались несколько раз.

– И что вы делали?

– Я же говорю, гуляли, говорили, обсуждали… разные вещи.

– О чем вы говорили? – спросил Грег грубо, тоном тюремного надзирателя.

– Грег, что за допрос?

– Эм… извини, просто интересуюсь.

– Да о многом говорили. Например, о его, то есть о вашей маме.

– О маме?

– Да, он мне рассказывал о том, какая она была…

– Оу, ясно.

– Ты же мне никогда о ней не рассказывал.

– Да уж. Ну, ничего, еще будет время. – Он вновь улыбнулся. – Кстати, Энн, мы с Джесси в выходные думаем поехать в горы, покататься на лыжах. Не хочешь составить компанию? Я и брата твоего позову, чтобы он зря не околачивался дома.

Перспектива провести выходные в обществе влюбленных, меня совершенно не прельщала. Нужно было так отвертеться, чтобы не обидеть Грега, ведь этого мне тоже не хотелось.

– В горы? Нет, Грег, спасибо, но я не люблю лыжи. По мне так это просто какие-то орудия пыток. Не умею на них кататься и уверена, что никогда не научусь. Калифорния, солнце, все дела. К тому же меня очень пугают глубокие горы снега, очень боюсь в них утонуть. – Это была совершенная правда, но у меня было такое чувство, что я вру Грегу. – Так что я пас. Но, в любом случае, спасибо за приглашение.

– Мое дело предложить, твое отказаться. – Грег улыбнулся, но, по-моему, совсем не весело. Хоть кроха, но приятно. Может он правда сожалеет о том, что меня там не будет. – Жаль, я очень хотел, чтобы ты поехала, и Джесси согласилась. Может, еще передумаешь. Можешь взять с собой кого-нибудь. – Он с надеждой посмотрел на меня. – Кроме твоего нового дружка, если можно. Я буду только за – большая компания это круто.

– Да нет, я серьезно не люблю лыжи. Так что извини.

– Ну ладно, в другой раз поедем смотреть на океан, тогда уж точно не отвертишься. Вам нужно познакомиться. Обещаешь?

– Обещаю, – соврала я, думая, что к тому времени многое может измениться.

Мне было стыдно от собственных мыслей, в которых я желала Грегу и Кудряшке чего угодно, но никак не счастья. Постоянно гнала эти мысли прочь, но они возвращались и с каким-то садистским удовольствием вертелись в голове. Да и как можно о таком не думать, когда каждый день видишься с Грегом и попадаешь под действие его обаяния? Мне опять стало плохо из-за воображения рисующего не радужные для меня перспективы: Грег на склоне горы стоит в обнимку с его красивой спутницей, обнимает ее, целует…

– Мисс, Метьюс! – Опять как издалека ко мне прорвался голос мистера Моргана – преподавателя мировой истории. Кажется, пора уже заканчивать с мечтами на занятиях. – Где это сейчас были ваши мысли? Неужели в древней Африке, где им и положено сейчас находиться?

– Да, именно там, – выпалила я, не совсем понимая с чем соглашаюсь, вновь чувствуя на себе взгляды всех собравшихся в классе.

– Тогда все просто замечательно! – с сарказмом возликовал мистер Морган, вскинув руки к потолку. – Раз вы так серьезно задумались над данной темой, вам не составит труда приготовить к следующему занятию трех минутное сообщение о ранних очагах цивилизаций, которые стали основой последующего развития африканских культур.

– Хорошо, – вздохнула я и схватилась за ручку, чтобы успеть записать тему сообщения. – По какому веку рассматривать?

– Мы говорили о восьмом веке нашей эры. Странно, что вы этого не заметили.

– Простите. – В своих записях я вычертила огромную восьмерку.

Так я повесила на себя еще одну проблему, от которой теперь никуда не денешься. Придется убить вечер на штудирование интернета. И, что более неприятно, придется выступать завтра перед всем классом.

Господи, и все из-за Кудряшки, в которую Грега угораздило влюбиться.

К концу учебного дня настроение было ниже плинтуса, но пришлось тащиться в офис редакции школьного интернет-журнала, так как я обещала Анджелине. От ее неуемного энтузиазма, пока она зачитывала мне обязанности фотографа и основные направления деятельности в журнале, мне хотелось удавиться. И зачем я согласилась? У меня итак миллион проблем из-за Грега и неразделенной любви. Зато фотоаппарат, который она мне выдала, поразил меня до глубины души: настоящая профессиональная зеркальная камера с объективом по размеру большим чем весь мой домашний фотоаппарат. Ничего себе школьная собственность. Возможно, я все-таки не зря решилась.

***

Запись от 24 октября, 2007

Время долгих рассуждений.

Во первых, палочку Энни сделала сама! Девчонка! Она сама ее выстругала. Ума не приложу, как ей это удалось, но это поражает. Девчонка-столярщик. Она потрясающая.

Во-вторых… если бы у меня на лбу не горело слово «друг», можно было бы считать, что у нас было настоящее свидание. Зачем-то я разоткровенничался и рассказал Энн о своей маме. Я видел, что ее мучают вопросы о моем прошлом и не мог не помочь ей. Разве помогать ей – это теперь не моя священная обязанность?

Зачем вообще люди открывают кому-то свою душу? Зачем делятся сокровенным? Википедия вряд ли даст мне ответ на этот вопрос. А он – этот вопрос – решающий. Ведь гораздо… безопаснее жить так, что твои секреты – это твои секреты. Только твои. Это же очевидно, если подумать. Инстинкт самосохранения и все дела. Я всю жизнь придерживался этого правила, но теперь бац – нарушаю его с таким спокойствием. Может быть, все дело в том, что мне хочется искренности от нее, поэтому… и я должен быть честным? Наверное так.

Рассказывая о маме, я думал: раз уж настало время откровений, я могу признаться Энн в том, что люблю ее. Я долго обдумывал эту мысль, пока не затолкал ее поглубже. Она еще, не дай Бог, расстроится. Потому что ОЧЕНЬ-очень любит Грега. Черт. Вдруг мои признания только все испортят? Тогда я лишусь всего. Ей будет так неловко, что она станет меня избегать. Лишиться ее общества… пока что я не могу представить ничего более ужасного. Ведь никто со сто процентной уверенностью не подтвердит мне, что она, услышав мою пламенную речь на 27 секунд, забудет о Греге и бросится ко мне в объятия. Так что пока я не готов так рисковать.

Самое паршивое в наших встречах с Энн – это то, что приходится расставаться. Больше не буду бороться с тем, что я превращаюсь в романтика. Да и как я могу? Но это выводит меня из колеи – то, что нужно расстаться с ней. Пусть и ненадолго, но… Моя комната, в которой я чувствовал себя как в крепости, больше не спасает. Там вдруг стало так пусто и одиноко. А от мыслей о том, как Энн могла бы остаться у меня с ночёвкой, мне не по себе. Я больше всего на свете хочу уложить ее в кровать и просто прижать к себе. Хочу, чтобы она уткнулась носом мне в плечо и просто… дышала. Живое существо рядом… Как я раньше мог игнорировать эту потребность? Я бы гладил ее волосы, чувствовал бы ее дыхание, вдыхал бы запах… такой густой запах ее шампуня. Мне так хочется защитить ее от всего на свете. Спрятать ее за собой…

Нет, это уже чересчур. Романтика романтикой, но с каких это пор я превратился в сопливую тряпку? А, блин, забыл совсем… уже пару месяцев как.

Милая Энни… Еще чуть-чуть и я начну выводить ее имя на полях тетради. Какой же бред вся эта любовь. Особенно, если учесть, что столько лет я тупо в нее даже не верил. А тут вдруг так нарвался, что не знаю, как мне вернуть все назад.

Как же мне быть с нашим треугольником – Я-Грег-Энн? Она любит Грега, я люблю ее, а кто любит меня? Загнул конечно. Вряд ли хоть кто-то сможет полюбить такое депрессивное существо как я.

-2-

Вечер четверга был пасмурным, но дождь все еще не решил, поливать ему землю водой или нет. Саманта бегала по всему дому, распевая песенку вампира из пьески, которую они ставили в детском саду по случаю Хеллоуина. Дурацкая, навязчивая песня, которую я уже успела выучить и напевала даже во сне против воли. Сама я почему-то и не задумывалась о приближающемся Дне Всех Святых. Хотя стоило бы. Ведь мне тоже придется разжиться костюмом. Но каким? С присущей мне долей пессимизма я разглядывала себя в зеркале, гадая какой костюм поможет мне скрыть недостатки моей фигуры. После такого воодущевляющего самобичевания я, в очередной раз, отругала себя и переключилась на более приятное занятие – знакомство с новым фотоаппаратом.

Мама пришла сегодня пораньше и, устав, плюхнулась на диван в гостиной перед телевизором. Я принесла ей ужин прямо к дивану – приготовленный мной со скуки суп-пюре – и мама смогла насладиться домашним отдыхом. Через пол часа после выпуска вечерних новостей по CNN домой вернулся Тим под ручку с Кэти. Они опять вместе? Кажется, на днях я видела какую-то брюнетку, пробегавшую по нашей лестнице, и это была точно не Кэти. Они отправились наверх в комнату Тима. Судя по тому, как щелкнул замок на его двери, они не хотели, чтобы их сегодня беспокоили. Меня, безусловно, радовал тот факт, что Тим все еще встречается с Кэти – хоть какая-то стабильность, но с другой стороны, так больно смотреть на их счастливую парочку и оставаться одинокой девчонкой, все вечерние занятия которой сводятся к готовке и времени в компании с мамой.

Похоже, дождь все-таки решил начаться. По окнам забарабанили капли и снова стало невыносимо сидеть в одиночестве своей комнаты. Пусть нехотя, но я присоединилась к маме и Саманте за просмотром одного из моих любимых фильмов – «Из 13 в 30». Для меня оставалось загадкой, как Саманта с таким умным видом может смотреть кино о взрослых проблемах, о любви и дружбе, ведь ей всего пять лет с хвостиком. Но все было как раньше – мы втроем смотрим кино про любовь, которая мне не светит. А я-то, наивная, надеялась, что что-то изменится.

Главная героиня только что волшебным образом превратилась из подростка во взрослую женщину, вызвав у меня закономерный укол зависти, как в прихожей раздался необычно грубый голос Кевина, а потом громкий удар входной двери.

– Ну, и мне тогда тоже плевать! – кричал Кевин на кого-то в телефонную трубку. – Я ведь знаю, что все дело в том, что не было ни каких настоящих чувств с твоей стороны. Это я как последний придурок стелился перед тобой будто коврик, а тебе было все равно!

Мама поставила фильм на паузу, а я проскользнула к арочному проходу между гостиной и прихожей. Кевин только что вернулся с улицы. С его темных волос и куртки стекали потоки воды. Выглядел он ужасно: лицо перекосилось от гнева и какого-то… разочарования?

– Да, думаю, ты абсолютно права! Единственное о чем я жалею, так это о том, что потратил на такую как ты целых два года. – Он отключил сотовый, не взглянул на меня, не снял ботинки, а сразу побежал к себе в комнату.

Мама рвалась сама поговорить с ним, но я ее переубедила:

– Мам, я сама к нему схожу, а вы продолжайте смотреть фильм.

– Нет, Энн, я же его мать.

– Вот именно. Мам, у нас разница в возрасте меньше. Так что я пошла, – прошипела я с верхней ступеньки лестницы.

По какой-то странной причине, я и не догадывалась, что у Кевина есть девушка. Его скромность и неболтливость всему виной? Или я просто настолько невнимательна? Если подумать, то кроме того, что брат слишком рьяно посвящает себя учебе, толком я ничего о нем не знаю. Стало стыдно и неуютно.

Комната Кевина была последней по коридору. Я тихонько приоткрыла дверь и вошла внутрь. Он не потрудился включить свет, так что внутри было темно, но в окна попадал свет от уличных фонарей, поэтому я могла видеть очертания мебели.

Сам Кевин лежал на кровати. Он даже не шелохнулся, когда я на цыпочках подобралась к нему. Я надеялась услышать его всхлипывания или увидеть слезы на щеках, но он просто лежал, как был в мокрой куртке и грязных ботинках, на кровати, с остекленевшим взглядом.

– Кевин… – Я присела возле кровати на пол и слегка коснулась его мокрых волос. Тень лежала на половине его лица, так что я не поняла, обратил он на меня внимание или нет. – Может, ты хочешь поговорить? – шепотом спросила я.

– Не сейчас, Энн, – сказал он тихо, не переставая глядеть куда-то в темноту.

– Хорошо… Извини.

Мне стало так неловко, оттого что я хотела вмешаться в его личную драму, так что я поспешила встать на ноги и сделать пару шагов по направлению к выходу. Но все-таки он мой брат, если не могу помочь ему морально, то помогу хоть физически. Я стянула с него мокрую куртку и ботинки, а затем накрыла его пледом – хоть что-то. После этого молча вышла из комнаты.

– Он не хочет сегодня разговаривать, – сообщила я маме. – Ничего, доживем до завтра.

– Ладно. – Мама снова вернулась к просмотру фильма, но было видно, что ей не по себе. Конечно, раньше ей ни разу не приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Я ее таким точно не баловала.

За окнами окончательно стемнело, а дождь принялся с еще большей силой. Даже пришлось добавить громкости, чтобы перекричать его удары по стеклам и крыше. В дверь вдруг позвонили, и это на самом трогательном моменте из всего фильма! Я побежала открывать. А вдруг это девушка Кевина? Мама тоже заволновалась и снова остановила фильм к большому неудовольствию Саманты:

– Ну сколько можно? – пропищала сестра, вскидывая ручонки к потолку.

На пороге стоял Саймон и поливал крыльцо водой, стекающей с его косухи и волос. Вода текла так сильно, что я подумала: а не окунулся ли он в фонтан? Но даже насквозь промокший, выглядел он потрясающе.

– Саймон? Что ты здесь делаешь? – Я втянула его в дом, подальше от холодного ветра. – И почему никто не носит зонт?

– Привет, Энн. Извини что поздно, но у меня к тебе дело… Очень важное, – добавил он смущенно.

– Это ко мне, мам. Смотрите без меня, – крикнула я в гостиную. – Пошли ко мне в комнату, только сними ботинки.

Саймон молча проследовал за мной на второй этаж.

– Ну, что за дело?

– Понимаешь… – Саймон смущенно улыбнулся и уставился на свои промокшие штаны.

– Что у тебя под курткой? – Только сейчас я заметила, что на груди у него неестественный бугорок, который он поддерживал рукой.

– Из-за этого я к тебе и пришел. – Он сунул руку под куртку и вытащил котенка. Малюсенького, черно-белого котенка.

– Саймон, зачем ты притащил сюда звереныша? – Я бросилась прикрыть дверь в комнату, вдруг маме понадобится на второй этаж.

– Я шел домой, а она сидела в кустах. Под дождем. Совсем одна.

– И что? Зачем ты принес ее сюда? Если мама увидит…

– Ну, ты же всегда хотела котенка. Вот, я и подумал, что ты сможешь ее приютить.

– Хотеть и мочь не одно и тоже. – Я уставилась на малышку, которая с легкостью поместилась на ладони Саймона. – Если мама увидит котенка, она нас обеих на улицу выгонит. Возьми ее себе.

– Не могу я себе ее взять. Ты сможешь лучше о ней заботиться. Да еще Саманта… маленькие ведь любят животных. Это все что я знаю о детях.

– Что за ерунда? Саймон, да пойми ты, мама меня прикончит.

– Не прикончит, уговорим ее вдвоем. Теперь у вас такой большой дом, почему бы не взять котенка и не помочь малышке? Думаю, твоя мама разрешит, особенно если мы правильно подготовим аргументы и грамотно выстроим защиту.

– Мы что, в суде? – Я задумалась.

В словах Саймона была доля правды. У нас и правда большущий дом, так что можно было бы и завести, наконец, домашнее животное. Возможно, даже мама не будет против. То есть, конечно, она будет сопротивляться, но можно постараться ее уговорить. Уговорила же я ее купить мне сережки в виде маленьких черепов (мама не признает такие вещи), хотя у меня даже уши не проколоты.

– Ладно, давай подумаем о маме потом. Котенка, наверное, накормить нужно.

– Я так и знал, что ты согласишься, – проворковал Саймон и расплылся в широченной улыбке.

– Давай ее сюда. – Я взяла малышку на руки с теплой ладони Саймона. Она была практически невесомой, а под мокрой шерстью можно было прочувствовать каждую косточку. – Бедненькая, ты же совсем дохленькая. Ничего, сейчас мы тебя покормим.

Я стащила с кровати подушку и бросила ее на пол, потом сверху на нее водрузила котенка. Малышка уселась посередине, прижалась к подушке и боязливо огляделась по сторонам. Но, видимо, поняла, что бояться нечего, и очень смешно, путаясь в собственных же лапах, слезла с подушки – отправилась исследовать комнату.

– А ты чего стоишь? Проходи давай, да снимай свою мокрую куртку, – сказала я Саймону, который переминался с ноги на ногу, все еще стоя на пороге.

– Ладно. – Он быстренько скинул мокрую куртку, взъерошил, отряхиваясь, волосы, с которых все еще лилась вода, и уселся на пол рядом с котенком.

– Держи. – Я протянула ему полотенце, которым он за считанные секунды вытер волосы.

– Спасибо. Так, давай думать, чем ее кормить.

– А сколько ей интересно?

– Я думаю, Около месяца. Может недели четыре.

– Значит, специальным кормом для котят или молоком. Пойду, проверю, есть ли дома молоко. – Я подошла к двери. – Если нет, то сам побежишь в магазин.

– Ладно, – Саймон в ответ только рассмеялся.

Молоко дома оказалось, так что я спокойно грела его, чтобы не простудить котенка. Надо же, Саймон такой счастливый – редкая удача увидеть его таким. И вдвойне удивительно, как этот вечно злобный и серьезный парень, который курит на школьном дворе, посылает всех к черту и разъезжает на байке (хоть я еще ни разу не застала его за этим делом), способен так мило сюсюкаться с котенком. А еще он смеется. И часто улыбается. Я уже и не представляю его без улыбки. Хочется верить, что это целиком и полностью моя заслуга.

Усадив кошку на пол за кроватью и поставив перед ней блюдце с молоком, мы замерли. В связи с тем, что, как оказалось, мы оба не сильно разбирались в животных, нам оставалось только надеяться, что киса уже большая для того, чтобы пить молоко самостоятельно. Неуверенно обойдя тарелочку вокруг, малышка стала лакать молоко, разбрызгивая вокруг малюсенькие белые капли.

– Слава богу, нам не придется кормить ее из пипетки, – выдохнула я.

– Ты чего? Она уже большая для пипеток.

– Ну мне-то откуда знать? Завтра купим ей корм для котят.

– Значит, ты решила ее оставить?

– Была бы моя воля, я бы устроила в своей комнате приют, но…

– Я же сказал, что твою маму мы обязательно уговорим.

– Ну…

– Ты в это не веришь?

– Если честно, то почему-то мне кажется, что она согласится.

– Вот видишь. Но, на всякий случай, нам все же стоит преподнести эту новость с умом.

– Ладно. Саймон, я просто не верю, что теперь у нас будет котенок. Я мечтала об этом всю жизнь.

– Тише ты, напугаешь малышку.

– Ой.

Сидя за кроватью, мы наблюдали как черно-белый комок шерсти вертится вокруг тарелки. Саймон аккуратно, двумя пальцами, погладил ее по спинке.

– Энн, ты здесь?

Дверь в комнате открылась, и на пороге показалась мама. Она прошла внутрь, чтобы видеть кроватную зону из-за стеллажа с книгами. Кажется, мы с Саймоном оба замерли, уставившись на нее с испуганными взглядами. Я резко притянула руку к котенку и придержала ее у тарелки, чтобы она вдруг не выбежала из своего маленького укрытия. Ведь сейчас только кровать скрывала ее от маминого взгляда, а меня спасала от ярости невиданной силы. Соскребя упавшее сердце откуда-то с низа живота, я неуверенно прокашлялась. Саймон, как настоящий джентльмен, вскочил на ноги.

Но я-то не могу встать!

Чувствуя себя крайне глупо и неловко, я все же решилась заговорить:

– Эм, мам, знакомься – это мой друг – Саймон. Саймон – это моя мама.

– Очень приятно, наконец, с вами познакомиться, миссис Метьюс. Даже странно, что мы с вами еще ни разу не виделись.

– Эм, да, взаимно. – Мама, казалось, никак не могла прийти в себя. В конце концов, наверное, она ни разу в жизни не видела парня у меня в комнате. – Я не хотела мешать. Просто ты не вернулась досматривать фильм.

– Ну, сколько можно его пересматривать, – улыбнулась я. – Просто я совсем забыла, что обещала дать Саймону одну книгу по физике. Мне-то они не особо нужны, сама знаешь.

Саймон еле сдержался от того, чтобы не хихикнуть. Киса под моей рукой уже закончила пить и попыталась выбраться. Я стала молиться, что бы она не начала мяукать или пищать.

– Что ж, я тогда, пожалуй, пойду. Надо Саманту уложить, пока она не съела все конфеты для праздника.

– Ага, давай. Удачи.

– Приятно было познакомиться, – бросил Саймон на прощание.

– Мне тоже, – все еще неуверенно произнесла мама, странно оглядев нас обоих. После чего вышла из комнаты.

– Уф, я думала, это конец, – с облегчением выдохнула я, когда Саймон опять уселся напротив меня.

– Вроде бы все прошло неплохо.

– Ты не представляешь, чего она себе сейчас надумает.

– Ну почему же не представляю? – ехидно улыбнулся он.

– Эй, прекрати. – Я толкнула его в плечо.

– Прости. Найдется у тебя старая коробка из под обуви?

Остаток вечера мы провели за изготовлением импровизированного туалета из обувной коробки и старых тетрадей по физике. Мама, если бы увидела что я делаю со своими прошлогодними конспектами, упала бы в обморок. Когда временный туалет был готов, мы усадили малышку в самый центр и не отстали от нее до тех пор, пока она не поняла, в чем главное предназначение шебуршащих листочков. Наверное, со стороны мы с Саймоном выглядели как законченные психи: стоим на коленях в ванной и не выпускаем котенка из коробки, всячески шепотом уговаривая ее справить свои дела на конспекты по физике, а не в угол комнаты. Но, тем не менее, это был идеальный вечер.

***

Запись от 25 октября, 2007

Эрик считает меня своим другом (так и есть), поэтому и позвонил мне. Оказывается, к Кристин пристает какой-то урод. Мужику уже на пенсию пора, а он решил, что Амур пронзил его сердце стрелой. Признаться, разобраться с «влюбленным» мне очень хотелось. Кристин не проявляла никакого интереса к этой персоне, но Эрика ситуация напрягала, а так как он ярый пацифист…

… я вмазал этому ублюдку. Колошматил его до тех пор, пока его нос не превратился в кашу. Да как этот урод вообще посмел распускать руки с Кристин? Она же еще совсем ребенок, а ему уже под тридцать! Эрик пытался решить все мирным путем (он же у нас еще и дипломат), но есть люди, которые воспринимают только грубую силу. Теперь вот придется объясняться с полицией (надеюсь, допрашивать меня будет не отец), почему это я напал на добропорядочного гражданина. В тюрьме самое место таким добропорядочным гражданам. Возможно, именно там он и окажется, если Кристин не решит, что эта проблема не стоит ее внимания.

После встречи с влюбленным педофилом, я шел домой пешком и думал. Наверное, я так сильно бил его потому, что мне нужно было выпустить пар. Не просто на груше в тренажерном зале, а именно на какой-нибудь мерзкой роже (роже, которая явно хотела походить на Халка Хогана, иначе зачем бы чуваку было отращивать такие нелепые усы?). Костяшки пальцев пульсировали и мне это нравилось. Черт, как же мне это нравилось. Я даже… соскучился по этому. Просто я так давно не спускался с небес на землю. С появлением Энн я вообще на себя не похож.

Теперь главное, чтобы она не обратила внимания на мои содранные руки. Иначе как я буду объяснять ей, что выпускал пар из-за собственного бессилия в деле ее завоевания?

-3-

Утром, когда я проснулась, то обнаружила котенка у себя на голове. Она взобралась на мою подушку и свернулась там маленьким, теплым, пушистым калачиком. Малюсенькая лапка лежала у меня на лбу. Аккуратно подняв голову, я поудобнее уложила малышку на подушке и накрыла ее одеялом.

– Какая же ты миленькая. – Не удержавшись, я даже поцеловала ее куда-то между ушками. – Кнопка. Тебе нравится такое имя? Надеюсь что да, потому что теперь ты Кнопка, запоминай.

Киса приоткрыла глазки, сонно взглянула на меня и снова уткнулась в подушку, закрывая мордочку лапкой.

– Ладно, спи, а мне в школу пора собираться.

Сделав все нужные дела и выгнав Саманту из моей комнаты (она под строжайшим секретом постоянно бегала смотреть на котенка, так что даже про садик забыла), я установила на полу в своей комнате блюдце с молоком. Больше всего я боялась, что котенок потеряется в этом огромном доме, или что мама, по какому-то странному стечению обстоятельств, придет домой раньше и выкинет ее на улицу. Поэтому пришлось закрыть дверь моей комнаты на ключ (чего я не делала еще ни разу), чтобы ограничить территорию исследования для малышки. Моей комнаты и ванны ей будет вполне достаточно.

С Кевином поговорить мне не удалось, потому что он слишком рано убежал из дома. Но, надеюсь, что с этой задачей справится Саймон. Вчера вечером я рассказала ему, что случилось, и попросила помощи. Все же перед парнем Кевину будет легче быть откровенным.

В школе творилось что-то невероятное. Вовсю шла подготовка к празднику, поэтому все вокруг буквально сошли с ума. Каждый украшал свой шкафчик как только мог. В ряду с моим шкафчиком, на котором крепилась большая голова зомби на липучке, уже были картины вампиров, плюшевые летучие мыши, искусственная паутина, черепа и прочая Хэллоуинская атрибутика. Раньше меня подобные вещи не особо трогали, но теперь это стало частью моей работы. Ведь теперь я работаю штатным фотографом в школьном журнале.

Это была моя первая в жизни работа (волонтерство в приюте считается?). И пускай никакой зарплаты не предвиделось, мне нравился мой новый статус и новый уровень ответственности. Не говоря уже о том, как сильно мне нравился фотоаппарат, который выдала мне Анджелина. И то, что вся внеучебная деятельность отражалась в моем личном деле, которое потом выставит меня в нужном свете перед колледжем, в который мне приспичит поступать – это тоже огромный и смачный плюс. А с таким профессиональным оборудованием я чувствовала себя настоящим профи (хотя мне только предстояло разобраться во всех этих рычажках, кнопочках и штуках, которые нужно вертеть). По заданию Анджелины к следующему вторнику мне нужно было отснять самые интересно оформленные шкафчики, чтобы тридцать первого октября выбрать победителя и вручить ему большую праздничную тыкву, заполненную конфетами.

Сегодня в столовой мы с Саймоном решили отсесть ото всех подальше, чтобы обсудить план по внедрению кошки в нашу семью. Пока я резервировала столик, Саймон, как настоящий мужчина, отправился добывать нам еду. Скучающим взглядом я обвела столовую: Грег сидел с парнями-футболистами, Эшли с девочкой из кружка по физике углубились в тетради за самым дальним столиком (скоро у них совместный доклад), Мелисса со своими подругами явно обсуждали что-то очень веселое, так как хохот их слышался на все помещение. Последнее время Мелисса вообще много смеется, старается, наверное, чтобы о ее позоре поскорее забыли. Демонстрирует всем, что вполне довольна жизнью и что такие пустяковые передряги ее ничуть не волнуют. Эта ее способность абстрагироваться вызывала во мне странное уважение.

Очередь тянулась невероятно медленно, так что я решила, пока Саймон отсутствует, заняться оригами: сообразить что-нибудь из салфетки. Внезапно справа от меня раздался грохот. Какая-то девочка уронила поднос. Ее пицца распласталась на полу, яблоко и сок в коробке разлетелись в стороны. Вокруг послышались смешки – стандартная реакция школьников-имбицилов. Я бросилась ей помогать, хотя она уже вовсю старалась оторвать пиццу от пола.

– Какая я неуклюжая, какая неуклюжая, – шепотом ругала саму себя девушка, борясь с копной рыжих кудрявых волос, которые лезли ей в глаза.