Читать книгу: «Помещицы из будущего», страница 2

С такого ракурса я на наше перевоплощение не додумалась посмотреть. Ну и Татьяна!

Под окнами раздался стук лошадиных копыт, сквозь который слышался скрип. Что это? Переборов головокружение, я подошла к окну и, отодвинув штору, посмотрела на улицу.

– О Боже… – все, что смогла я из себя выдавить. – Это… это…

Передо мной раскинулся настоящий двор старинной русской усадьбы. Только не такой как я себе представляла… Из окна были видны белоснежные стены боковых пристроек, ротонды, окруженные лестницами и… грязь, по которой бегали куры, ходили вытягивая шеи здоровенные гуси. Но вишенкой на торте была лежащая в луже свинья. Она довольно похрюкивала, переворачивалась с бока на бок и выглядела очень счастливой. Возле лестницы стоял удивительный экипаж, похожий на старинную коляску, на козлах которой сидел бородатый мужик в красной рубахе.

– Галя, что там? – послышался взволнованный голос Тани. – Что ты увидела?

– Словами это не описать… – тихо ответила я, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. – Иди, сама посмотри.

Глава 5

Таня подошла к окну и с минуту просто молчала, глядя на раскинувшийся перед ней пейзаж.

– Нет, это ведь просто невероятно… Никак в себя прийти не могу, – подруга прижалась носом к стеклу, чтобы увидеть еще больше. – Галь, а куры даже по лестнице ходят… Они что, не могут им загородку сделать?

– Мне кажется, сюда идут, – я потащила ее обратно в кровать. Куры меня сейчас интересовали меньше всего, даже если бы они ходили строем по этой спальне. – Наверное, это доктор приехал.

– Слушай, а ведь нам нужно быть очень осторожными. Не дай Бог, заподозрят что-то неладное… – Таня забралась под одеяло так глубоко, что наверху остался один нос. – И так здесь непонятно что творится. Мне страшно.

Дверь открылась, и в комнату вошел плотный мужчина с густыми усами. Он был одет в запыленный кафтан, под которым виднелся темный жилет, бриджи до колен и серые чулки. В руке доктор держал кожаный саквояж, на котором тоже лежал слой пыли. Но в этом не было ничего удивительного, ведь он ехал на том транспорте, что стоял под окном, да по проселочным дорогам…

– Добрый день, барышни, – произнес он гудящим басом и, подойдя к кровати, поставил саквояж на столик. – Как чувствуете себя?

– Лизонька меня не узнала, Иван Тимофеевич, – посетовала вошедшая следом нянюшка. – Вы бы порошков выписали.

– Не узнала, говорите? – доктор обошел кровать, чтобы оказаться рядом со мной. – Это правда, Елизавета Алексеевна?

Он оттянул мне нижнее веко, пощупал шишку и вопросительно уставился на меня.

– Помутнение нашло, – ответила я, глядя на него так искренне, как только могла. – Внезапное.

– Это бывает, бывает… У вашего соседа, Александра Васильевича, давеча конюха лошадь копытом огрела. Так он, болезный, долго глаза до кучи собрать не мог. Только через месяц один глаз на место вернулся. – Иван Тимофеевич погрозил мне пальцем. – Вы не балуйте, Лизонька, и не пугайте нянюшку, иначе придется поставить вам с сестрой пиявок!

– Иван Тимофеевич, дорогой, – старушка смотрела на него таким умоляющим взглядом, что он не выдержал.

– Будет уже, Аглая Игнатьевна. Будет. Оставлю я барышням порошки, так и быть, но мое мнение таково – шишки сами пройти могут, а боль потерпеть можно, чтобы неповадно было дурью маяться!

– Спасибо, голубчик! – радостно всплеснула руками Аглая Игнатьевна. – Да только не дурью они маялись, а хотели воздухами подышать свежими. Сколько ж девицам свинарник нюхать? А на балконах оно поприятнее…

– Глупости это все, – доктор направился к двери, а нянюшка посеменила за ним. – Девичьи капризы!

– Ох, капризы, батюшка! Капризы! – с этим старушка согласилась сразу. – То не так, это не эдак… Пойдемте в столовую, откушаете настоечки. Евдокия наша сегодня пироги с грибами стряпала…

Через несколько минут их голоса затихли, и Таня вылезла из-под одеяла.

– Он что, серьезно о пиявках говорил?

– Лучше здесь не болеть, – я опустила ноги на пол. – Не хочешь послушать, о чем они говорить будут? Многое может проясниться.

– А если застукают нас? – прошептала Таня, но тоже села в кровати.

– Что-нибудь придумаем. Скажем, есть захотели, – я пожала плечами. – Максимум в кровать вернут. Вот и все.

Любопытство перебороло даже недомогание, и мы осторожно выскользнули в коридор. Несмотря на то, что интерьер дома отличался от того, что мы привыкли видеть в наше время, в нем легко угадывались стены усадьбы «Черные воды». Кстати, в настоящем они были обтянуты холстом, который в некоторых местах порвался и был кое-как заделан неумелой рукой.

– Посмотри, это та комната, где мы нашли шпильку, – Таня остановилась возле приоткрытых дверей. – Гаааль…

Она прильнула к образовавшейся щели, и я тоже заглянула туда поверх ее головы. За исключением некоторых мелочей спальня почти ничем не отличалась от той, в которой я очнулась. Та же мебель, те же тройные занавеси на окнах…

Но мое внимание привлекла черная ткань на зеркале, тоскливо свисающая до самого пола. От мистического страха сжалось сердце, и я даже на секунду задержала дыхание. Так делали, когда в доме был покойник. Но ведь другие зеркала не были занавешены… Странно… Может это комната третьей сестры, которая оставила послание под паркетом?

– Пойдем отсюда, – тихо сказала я. – Жутковато, ты не находишь?

Таня, молча, кивнула, отходя от двери. Ей тоже было страшно.

Стараясь как можно аккуратнее ступать по скрипучей лестнице, мы спустились вниз и оказались в большой передней. Из нее вглубь дома вели четыре двери, за одной из которой слышались приглушенные голоса.

– Нам туда, – я нажала на изогнутую ручку. – Старайся не шуметь.

Это была просторная гостиная, залитая светом, льющимся из высоких окон. В простенках между ними висели зеркала, а под ними стояли ломберные столы. Перед диваном тоже стоял овальный стол, накрытый вышитой скатертью. В углу высилась этажерка, видимо, с лучшим чайным сервизом, затейливыми бокалами и фарфоровыми куколками. Здесь царила безупречная чистота, из-за чего не так сильно бросалось в глаза, что все приходит в упадок.

Я покосилась в сторону зеркала и на секунду застыла. О Боже… Девчонка совсем! Нет, я посмотрю на себя потом, когда соберусь с силами.

Гостиная была проходная и я догадалась, что следующая комната и есть столовая. Приблизившись к двери, мы с Таней замерли, превратившись в одно большое ухо.

– Вкушать пироги вашей Евдокии, сущее удовольствие. Умелица, что сказать! – голос доктора звучал довольно. – А настойка аж до души пробирает!

– Так сама делала, вот этими рученьками! – горделиво ответила нянюшка. – Рябиновая…

– А что с хозяйством, Аглая Инатьевна? – вдруг спросил Иван Тимофеевич. – Девицы ума усадьбе не дадут, да и средства откуда? Жаль будет, если пропадут «Черные воды»… Ох, жаль.

– Да что ж сделать-то? Ежели только кто замуж моих голубок возьмет… Хозяин появится, – вздохнула нянюшка. – Родственников ведь никаких не осталось. Одни они.

– Варвара Алексеевна, царствие ей небесное, покраше сестер была, что говорить… И такая судьба… – доктор помолчал, а потом спросил: – Что с мужиком-то стало? С Потапом?

– На каторгу его забрали! Будь он проклят, ирод! – всхлипнула Аглая Игнатьевна. – Душу невинную погубил, окаянный! Сгинет, и плакать никто не станет!

– И за что он девку придушил? Может, разозлила его?

– Да вы ведь знали хорошо Вареньку, разве могла она кого-то разозлить? Добрая да ласковая… – снова всхлипнула нянюшка. – Бедное дитя… ох, бедное… Я до сих пор не могу в ее комнату войти. Все как было, нетронуто. Матушка, Мария Михайловна, как увидели доченьку, так преставились. Сердечко не выдержало…

– Дааа… беда… – протянул Иван Тимофеевич. – А на чем же ваше хозяйство держится?

– Дворовым еще Алексей Федорович вольные раздали. Чего мучить людей? Остались только те, кому идти некуда, да такие, как я, что без «Черных вод» жить не могут, – ответила нянюшка. – Пока скотина да куры есть, не голодные. Поле хозяин покойный в пользование соседу отдали. От него, какие-никакие денежки капают…

– Нет, положительно Софье и Елизавете нужно замуж идти, Аглая Игнатьевна. Я могу в этом деле поспособствовать, если хотите, – предложил доктор, и мы с Таней испуганно переглянулись. Этого еще не хватало!

– Поспособствуйте, батюшка! Поспособствуйте, голубчик! – защебетала нянюшка, звеня посудой. – Давайте еще рябиновки!

– Я замуж не собираюсь! – прошипела подруга, отойдя от двери. – Уж лучше побег!

– Ну, конечно? – я потащила ее обратно в переднюю. – Ты как себе представляешь этот побег в никуда?! Никто нас насильно замуж не выдаст! Родных нет, приказывать некому! Мы сами себе хозяйки!

Глава 6

Вернувшись в спальню, мы улеглись в кровать и шёпотом принялись обсуждать все, что услышали.

– Сестрицу-то этих барышень задушили, – вспомнила я самый жуткий момент разговора нянюшки с доктором. – Может, это ее молитвами мы здесь?

– В смысле? – Таня сделала большие глаза. – Как это?

– Ну, я же говорила уже! Мы нашли тайник и что-то там активировали! Вот и попали сюда, чтобы правду узнать о ее смерти. Варвары Алексеевны этой… – предположила я. – Понимаешь?

– Пусть так. Но кто тогда ее убил, если не мужик крепостной? – Таня вдруг резко села. – Жених!

– С которым она венчаться собиралась? – нахмурилась я. – Какая-то уж слишком мудреная версия…

Но отбрасывать ее тоже было нельзя.

Примерно через час послышались голоса под окнами, скрип коляски, а потом и удаляющийся стук копыт. Доктор, похоже, отбыл. Пришла нянюшка, принесла наваристого бульона, теплого молока, в котором развела порошки, и проследила, чтобы мы все это выпили. Она открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, но вместо этого в комнату потянуло дымком, словно кто-то развел костер.

– Мужики на реке. На карася пошли, – вздохнула Аглая Игнатьевна. – Вот оттуда и тянет. Прикрыть окошко-то или пущай открытое будет?

– Пусть открытое будет, – мне не хватало свежего воздуха, а дымок абсолютно не мешал, я даже с удовольствием вдыхала его горьковатый аромат. – Нянюшка, а сколько у нас кур?

– Курочек-то? – старушка удивленно посмотрела на меня. – А зачем вам, голубка?

– Интересно, – я пожала плечами. – Много?

– Да где там много?! Пять десятков если есть, и то хорошо, – Аглая Игнатьевна присела на кровать. – А раньше как хорошо было! Цесарок батюшка ваш держал, каплунов да пулярок*… Хорошо было!

– А гусей сколько? – мне вдруг пришло в голову, что если нам с Таней придется здесь остаться, то заняться мы сможем только тем, что хорошо умели. От этой мысли мне стало дурно. А что, если правда не удастся вернуться нам домой?

– Гусей? Два десятка не больше. Ути есть… Свиней пять голов… Буренок около того… – нянюшка говорила тихим протяжным голосом. – Нашей усадьбе хватает. И яичко есть, и молочко, и маслице… Небогато живем, мои красавицы, небогато… Сами ведь знаете…

Я слушала ее, а мои веки слипались все сильнее, наверное, действовали порошки, которые оставил доктор.

Проснулась я от того, что кто-то громко кричал под окнами. Сначала я не поняла, что происходит, а потом память начала стремительно возвращаться. Мы в прошлом! На улице кто-то ругал свинью, которая похоже вырвалась из сарая и теперь барахталась в своей любимой луже.

– А я так надеялась, что мне это приснилось… – услышала я хриплый ото сна голос Тани. – Эх…

Голова все еще немного болела, но в этот день лежать я не собиралась. Нужно было осмотреться, и начинать что-то делать. Или мы найдем отсюда выход, или начнем новую жизнь, как бы тяжело ни было об этом думать.

– Ну что, пойдем сегодня на разведку? – я повернулась к подруге, и та сразу же кивнула.

– Конечно. Еще один день в постели я не вынесу.

В дверь постучали, и в комнату заглянула уже знакомая нам Глашка.

– Барышни, чаи будете или молочка парного?

– Мы хотим встать и нормально позавтракать. За столом, – сказала я, потягиваясь. – Хватит лежать.

– Ой, как хорошо! – всплеснула она руками. – Сейчас я водички теплой принесу! Умоемся, оденемся… Хорошо как, барыньки!

Девушка исчезла за дверью, а Таня тихо сказала:

– Знаешь что, барынька, нам нужно привыкать друг друга называть теми именами, которыми девиц этих звали. Иначе будут неприятности.

– Да ты права, – с этим я была полностью согласна. – Софья Алексеевна. Теперь только так.

Глашка принесла теплую воду, налила ее в кувшин, и мы с Таней по очереди умылись. Тем временем девушка достала из шкафа нижнее белье, при виде которого у меня начался приступ изжоги. Итак, никаких даже завалящих панталон! Просто льняная сорочка! Отлично! Кроме сорочки еще были чулки и корсет из мягкой ткани со шнуровкой.

По лицу подруги я поняла, что мириться она с этим точно не будет, а значит, в скором времени у нас точно появится нижнее белье. Нет, а как зимой? В одной рубашке да с голым задом много не побегаешь.

Верхние платья были темного цвета, видимо, еще соблюдался траур. Двигаться в них оказалось не так уж удобно, и я боялась, что буду спотыкаться, наступая на подол.

Когда Глашка причесывала нас, я наконец-то как следует рассмотрела себя в зеркале. Было так непривычно видеть чужое отражение, что я с трудом боролась с желанием провести по поверхности стекла рукой. Милая брюнетка, с приятной девичьей внешностью… Ничего особенного… Как сказала Таня – хорошенькая.

Направляясь в столовую, мы молчали, думая каждая о своем.

– Нужно что-то с исподним делать, – первая заговорила Таня. – И с бровями… А то как первый Генеральный секретарь ЦК КПСС.

– Брежнев, что ли? – хохотнула я. Брови у нас были действительно что надо – густые, блестящие, с темной «махрой» вокруг. – Согласна, немного в порядок привести брови не помешает, а так хорошие.

Нянюшку мы встретили в передней, и она тоже заохала, радостно запричитала, а после повела нас в столовую.

Устроившись за столом, накрытым светлой скатертью, мы с интересом наблюдали, как Аглая Игнатьевна наливает в кружки чай из самовара. Я услышала его аромат и чуть ли не потерла ладошки от предвкушения. Еще на столе были яйца всмятку, горячий картофель, варенье, сливки и кренделя.

Вся еда оказалась такой вкусной, что я еле сдерживалась, чтобы не запихивать в рот все подряд. Вчерашний бульон совершенно не утолил мой голод.

– Видать, помогли порошки Ивана Тимофеевича! – нянюшка с умилением смотрела на нас. – Аппетит появился! Кушайте, мои голубки! На здоровье!

После завтрака мы отправились на разведку. Я немного нервничала, представляя, что увижу за дверью, но даже в своих фантазиях не представляла, в какое место нас занесло.

Выйдя в портик с колоннадой, мы на несколько минут просто застыли.

– Матерь Божья… – протянула Таня, бледнея на глазах. – Что тут творится?

Слева и справа от дома находились одноэтажные постройки, похожие на флигели. Они как бы замыкали с боков парадный двор, но назвать его парадным язык не поворачивался. Кругом была грязь, расхаживала птица, уже знакомая нам свинья все так же валялась в огромной луже, а на неработающем фонтане сидел петух с огромным гребнем, свисающим набок. Кроме того, в грязной воде, зеленеющей в облупленной чаше, плавали утки с утятами.

За гусями прыгали две девчонки лет шести, стегая их ивовыми прутиками, но ленивые птицы никак не хотели идти в нужную сторону. Гуси злобно шипели, норовили ущипнуть девочек, и те испуганно повизгивали, убегая о них. На ступенях стояли две корзины с мокрым бельем, возле которых суетилась женщина лет сорока. Она встряхивала каждую вещь, рассеивая мириады брызг, а потом вешала на веревку, натянутую прямо посреди двора. Ее подпирала рогатина, и простыни опасно развевались совсем рядом с грязью.

– Здесь вообще кто-то следит за хозяйством?! – я испытала настоящий шок от увиденного. – Кошмар!

В этот момент дверь одного из флигелей открылась, ударившись о стену. В ней появилась полная женщина с деревянным ушатом. Она выплеснула помои прямо на свинью, и та, недовольно хрюкнув, помчалась на нас…

Пуля́рка – жирная, откормленная стерилизованная курица.

Глава 7

– Спасайтесь, барышни! – испуганно закричала женщина с ушатом, отбрасывая его в сторону. – Ох, Господи! Беда! Заха-а-ар! Заха-а-ар, Хавронья взбесилась, пропади она пропадом!

Мы с Таней прекрасно понимали, чем может закончиться вот такая незапланированная встреча со свиньей. Даже совсем маленькая, она может сбить человека с ног. У них от природы очень плотные мышцы (одна из причин, почему они могут двигаться так быстро), и человеческое тело их не остановит точно. Но самыми опасными были челюсти хрюшек. Сила укуса их такова, что может оторвать руку до запястья. Вообще, по своей природы свиньи добродушны, но встречались и агрессивные особи. Похоже, одна из них сейчас была перед нами. Но ведь на ее пути могли оказаться и дети, сбившиеся в кучку в метре от лестницы. Сейчас она развернется и растопчет испуганных девочек.

– Быстро в дом! Уходите! – в нашу сторону бежал мужчина в грязной рубахе. В его черной бороде запуталась капуста, из чего я сделала вывод, что его оторвали от поедания щей. А свинья находилась уже в одном прыжке от нас. Вернее от меня.

– Гал… Лиза, лови! – крикнула Таня и, обернувшись, я увидела, что она схватила сушившийся на мраморных перилах здоровенный мешок, из которого торчали пучки соломы.

– Давай! – я ловко поймала средство для усмирения Хавроши, чувствуя всплеск адреналина. Свиная морда была уже совсем рядом, но мы были наготове. Накинув на ее голову мешок, я отскочила в сторону, и она со всей дури влипла в стену. Завизжав, хрюшка завалилась на пол, а мы с Таней упали на нее сверху. Свинья не переставала визжать, дергаясь всем телом, а мы отчаянно старались не свалиться. Мне это напомнило соревнование, в котором участники пытались удержаться на механическом быке.

Мужик с бородой подскочил буквально через несколько секунд. Он затянул на шее беглянки веревку, и только тогда мы слезли со свиньи.

– Отличная работа, кхм… эээ… Софья Алексеевна, – я улыбнулась, протягивая ей руку для хлопка. Мы всегда делали так, когда решали какую-то проблему.

– Несомненно, Елизавета Алексеевна, – хохотнула она. – А помнишь бешеного индюка, щипавшего каждого, кто подходил к нему ближе, чем на пару метров?

– О… это…

– Я сражен наповал, милые барышни Засецкие! Браво!

Мы с подругой медленно повернулись на этот голос и удивленно уставились на трех мужчин, держащих под уздцы своих лошадей. Хорошо одетые, лощеные, с сытыми, довольными лицами они сразу мне не понравились.

Я посмотрела на Таню и поняла, почему они смеются. Ее платье, руки и даже лицо были грязными, а в волосах торчали соломинки из мешка. Видимо мой вид представлял такую же картину. Интересно, кто они?

Захар потащил свинью прочь, кланяясь незнакомцам, а мы молчали, угрюмо наблюдая за ними.

Дверь распахнулась и из дома вышла нянюшка. Глаза старушки стали похожи на блюдца, стоило ей увидеть нас. Она тихо охнула, встала перед нами, пытаясь закрыть собой, но это плохо получалось, ведь мы были куда выше ее.

– Господа, прошу прощения… барышни… барышни… – бедняжка не могла придумать, как оправдать наш внешний вид. Но что тут было оправдывать, если молодые люди видели всю сцену со свиньей?

– Не стоит извиняться, Аглая Игнатьевна, Софья и Елизавета спасли дворовых слуг от взбесившейся животины, – сказал высокий блондин с вьющимися волосами. У него были ярко-голубые глаза, красивый греческий профиль, и я сразу же прозвала его «барин Аполлон». – Это было довольно смело.

Я не понимала, насмехается он или говорит серьезно. Глаза мужчины искрились весельем, но выглядел он невозмутимым.

– Это было довольно эксцентрично… – второй мужчина, жгучий брюнет с темными глазами, отвернулся, скрывая улыбку. – Тебе так не кажется, Петр?

Третий незнакомец кивнул, но казалось будто он не слышал, о чем его спрашивали. У него был каштановые волосы, в которых запутались рыжеватые пряди и светло-рыжие ресницы. Мужчина как-то странно смотрел на меня, словно между нами что-то было или, скорее, он хотел, чтобы между нами что-то было.

– Зайдете на рюмочку настойки, судари? – нянюшка принялась нас подталкивать к двери. – Прошу вас, господа, уважьте нас.

– Мы заехали узнать, как дела у барышень, но видим, что все в порядке, – брюнет передал поводья слуге. – А от вашей настойки, Аглая Игнатьевна мы точно не откажемся, да друзья?

Остальные мужчины тоже передали поводья подбежавшим слугам, и они направились к дому.

– Быстро наверх! – прошептала нянюшка. – Переодевайтесь!

Нас не нужно было просить дважды. Мы скользнули в полуоткрытые двери и помчались наверх.

– Интересно, что это за мажоры? – Таня бросила на меня быстрый взгляд. – Какая ты грязная, Галочка…

– Ты не лучше, – проворчала я. – Не знаю, кто эти молодые люди, но они нас знают точно. Вернее не нас, а сестер, каких им там… Засецких! Как бы не попасть впросак!

– Барышнечки! Барышнечки! – раздался за нами голос Глашки. – Обождите! Сейчас личики-то умоем! Волосы причешем! К господам спуститесь в лучшем виде!

Мы оглянулись, и я чуть не рассмеялась. Девушка неслась за нами с ведром теплой воды, путаясь в длинном сарафане, бретельку которого она так и не отремонтировала.

Таня открыла дверь, пропуская ее вперед, но Глашка на секунду застыла, приоткрыв рот, а потом протянула:

– А чего это с вами? Опять с балконов упали?

– Нет, свинью ловили, – подруга подпихнула ее. – Иди уже.

Девушка хлопнула глазами, недоверчиво улыбаясь.

– Какую свинью? Хавронью, что ли?

– Да! – в один голос рявкнули мы. – Иди, Глашка!

Она помчалась вперед и затарахтела кувшином о край таза.

Мы сняли грязную одежду, умылись, после чего надели чистые платья, не особо отличавшиеся от предыдущих. Глашка поправила нам прически, ловко орудуя щеткой, но волосы все равно оставались непослушными, завиваясь от влаги.

– Ничего, оно так даже повеселее… – девушка отошла на несколько шагов, разглядывая нас. – Спускайтесь вниз, к гостям. Барычи небось заждались!

Нам эти «барычи» были как кость в горле, но не пойти мы тоже не могли. Это выглядело бы, по меньшей мере, странно, да еще и неприлично.

– Постараемся много не разговаривать, – волнуясь, сказала Таня, спускаясь по лестнице. – Но я все равно чувствую, что ляпнем не то! Как пить дать!

– Не переживай, – успокоила я ее. – Нужно брать все в свои руки, вести разговор самим, чтобы у них не было возможности задавать много вопросов. Поняла?

– Хорошо, – кивнула подруга. – Ну что, с Богом?

Мы быстро обнялись и вошли в гостиную.

Молодые люди сидели кто на диване, кто в кресле, попивая рябиновку нянюшки. Она стояла в хрустальном графине на круглом столике, а возле нее красовалась идеальная клубника на большом блюде.

При виде нас мужчины поднялись и простояли, пока мы не уселись на софу. Рыжий Петр снова принялся поглядывать на меня своими светло-карими, почти янтарными глазами, а я старательно не замечала этого. А что если между ними с настоящей Лизой что-то было?

Еще и неприятная история со свиньей… Вряд ли барышни могли себя так вести в этом времени. Они скорее упали бы в обморок или дали деру. Но мы с Таней оседлали эту проклятую свинью и наверняка продемонстрировали и нижние сорочки, и молочные телеса, прикрытые одними чулками, и то снизу. Я мысленно простонала, но решила не забивать себе голову ерундой. Все равно уже ничего не исправишь.

Глава 8

– Матушка беспокоилась о вас и велела передать, чтобы вы скорее выздоравливали, – сказал брюнет, постукивая длинным пальцем по рюмке с настойкой. – Но, как мы успели заметить, вы чувствуете себя довольно хорошо.

– Передавайте вашей матушке благодарность за внимание, – сказала ему Таня сквозь зубы, но он казалось, не заметил этого.

– Саша, прекрати, – блондин стрельнул на него предупреждающим взглядом, но я видела, что ему тоже смешно. – Это не совсем прилично.

– Все, Андрей! Я замолчал, – улыбнулся нагловатый Саша. – Как вам погода, барышни? Пришла пора пикников.

Пикников? Ах, да… юноши употребляют иностранные слова, как и положено молодым образованным представителям дворянского сословия.

– Погода отличная, а пикники не совсем то, что нам сейчас нужно, – вежливо ответила я, на что сразу же отреагировал рыжий Петр:

– Мы просто подумали, что после всех событий, случившихся в вашей семье, вам нужно немного отвлечься. Саша, Андрей и я решили, что нанесем визит вежливости, справимся о вашем здоровье и пригласим на пикник после выздоровления. Насколько я помню, вы очень любили отдыхать на природе.

– Да, да, да! Вспомните, как мы собирались на берегу реки, возле поташного завода купца Банщикова? – улыбнулся блондин. – Там очень красивая местность, вы не находите?

– О да, Андрюша, а еще эта местность любима местными, они каждое воскресенье и каждый праздник являются туда толпами с самоварами и закусками! – Александр сказал это с некоторым пренебрежением, что наводило на определенные мысли. – К вечеру гуляния оживляются песнями и плясками девиц, которые водят бесконечные хороводы!

– Господи, Саша, ты похож на старого брюзгу! – смеясь, воскликнул Петр. – Когда ты женишься, то твоя бедная супруга станет избегать тебя, чтобы не слушать этого вечного недовольства.

– Нет, положительно нам нужно устроить пикник, – задумчиво произнес Андрей. – Собраться вместе, как собирались до всех этих трагических событий.

С их разговора я поняла, что троица друзей довольно тесно общалась с сестрами Засецкими. Но нам с Таней сейчас только этого не хватало. Какие пикники, если эти люди были для нас чужими? Да и сначала нужно разобраться во всем, а уж потом развлекаться.

– О-ох… как болит голова… – Таня откинулась на спинку дивана, приложив руку ко лбу. – Прям подкатывает тошнота… О-ох…

Я не была уверена, что выражаться, таким образом, позволялось, но суть подруга поймала правильно. Нужно избавляться от непрошеных гостей. А как это сделать, если только не намекнуть на проблемы со здоровьем?

– Вам дурно, Софья Алексеевна? – Андрей нахмурился, глядя на нее. – Зря мы приехали, друзья! Барышням покой нужен!

– Да, ты прав. Мы думаем только о себе, – Александр поднялся первым и, поклонившись нам, сказал: – Прошу прощения, Софья, Елизавета, если мы показались вам настойчивыми.

– Мы благодарим вас за визит, но наше здоровье еще не настолько восстановилось, чтобы принимать гостей, – сказала я как можно мягче, чтобы не обидеть их. – Но думаю через недельку-другую, мы с сестрой восстановим свои силы в полной мере.

Я говорила эти слова, а у меня из головы не выходила сцена со свиньей. Наверное, в тот момент мы меньше всего были похожи на больных. Но молодые люди могли думать все что угодно, главное избавиться от них.

Мужчины спешно откланялись, заручившись нашим обещанием, что мы обязательно поедем на пикник в конце месяца. А я, облегченно выдохнув, решила, что сегодня мы устроим инспекцию по усадьбе, дабы оценить масштабы катастрофы.

– Слава Богу! – Таня моментально преобразилась из болезненной барышни в энергичную девушку. – Ушли! Ты заметила, как на тебя смотрел рыжик по имени Петя?

– Заметила… – недовольно произнесла я. – Теперь остается надеяться, что между ними ничего не было! Между этим телом и Петром!

– Да ну… – усомнилась подруга. – В эти времена вряд ли…

– Ты о чем? – я насмешливо взглянула на нее. – Таня, я об ухаживаниях! Хотя… поверь, то, что ты имеешь в виду, было всегда.

– Это точно, – согласилась она и вдруг, оглянувшись на двери, сказала: – А ведь жениха убитой Вари звали Александр. Совпадение?

Я как-то об этом не подумала, но теперь тоже заинтересовалась. Не с этим ли Сашей она собиралась венчаться?

– Нужно аккуратно у нянюшки выведать. Кто-то ведь должен был заметить отношения двух молодых людей, – мне это казалось вполне логичным. – Нам нужно время, чтобы все узнать. А сейчас я предлагаю обследовать хозяйство, к которому так пренебрежительно относятся. Что думаешь?

– Я – за. И как хозяйка этого безобразия, готова устроить выволочку всем причастным и ленивым! Развели здесь непонятно что!

Вот такой подход к делу мне очень нравился.

В гостиную вошла нянюшка и озабоченно оглядела нас с ног до головы.

– Барычи так быстро уехали… случилось чего? Его благородие сказал, что вам нездоровится. За Иваном Тимофеевичем послать?

– Не нужно ни за кем посылать, – я порылась в памяти, чтобы вспомнить, кого называли «благородие». Бароны? Ну, точно не графы или более высокие титулы. Да и что им здесь было делать? В деревне… – Мы просто не хотим никого видеть.

– А как же вы замуж собираетесь выходить, если всех кавалеров из дома гоните? – всплеснула руками Аглая Игнатьевна. – Ни титула, ни денег! Голь перекатная! Хорошо хоть барыня Потоцкая, матушка Сашеньки, к вам благоволит! Ваш батюшка всегда надеялся, что одна из вас да охмурит молодого барина! Усадьбы рядом, земли сливаются, красота!

– Барыня нам приветы передавала, – теперь мне было хоть немного понятно. Александр и есть сын барыни Потоцкой.

– Ох… вряд ли она позволит Саше на ком-то из вас женится. Мечты все это… и мои, и отца вашего… Не того поля ягода… – нянюшка тяжко вздохнула. – Ладно, чего уж думать об этом. Но как было бы хорошо за барона или за графа выйти. Ой, что это я… Не слушайте меня…

Интересно… Значит, кто-то из друзей Александра барон, а кто-то граф? Сам Александр, похоже, происходил из богатой помещицкой семьи.

– Подышать мы пойдем, – Таня поднялась. – Проверим, что делается, а чего не делается.

– С чего бы это? – нянюшка приподняла седые брови. – Это ж когда вам интересно стало, что здесь делается?

– С сегодняшнего дня, – отрезала подруга, морща нос, чтобы не щурить глаза. – Пора хозяйством заняться.

Мы направились к дверям, а нянюшка смотрела на нас с таким удивлением, будто мы собрались не на инспекцию своего хозяйства, а на бал к императрице.

Проходя по двору, я замечала те вещи, которые, видимо, давно никому не бросались в глаза. Судя по ажурным ограждениям здесь когда-то были красивые цветники, между ними еще виднелись остатки дорожки, усыпанной толченым кирпичом, ну и пресловутый фонтан с плавающими в нем утками.

Пройдя между домом и флигелями, мы с Таней оказались на «черном», хозяйственном дворе, удивившем нас своими размерами и множеством построек. Здесь находилась большая изба, в которой жила прислуга, коровник, свинарник, птичник, псарня, голубятня, конюшня, а при ней каретник для экипажей. Половина этих построек пустовали, но все же находились в довольно сносном состоянии.

Для хранения запасов муки и круп, мяса, масла, рыбы, птицы, меда здесь были амбары и погреба с ледниками для скоропортящейся провизии. Это вселяло надежду на то, что мы могли привести все в порядок, осталось только разгрести грязь, царившую кругом. Нужна была твердая рука для ведения хозяйства, а у нас их было четыре.