Пряный аромат угрозы

Глава 15

За несколько дней до свадьбы Бланш Марэ пригласила меня к себе в галерею. Да, она была владелицей картинной галереи – небольшой, но очень занимательной: в ней были представлены такие необычные – как кричащие, так и трогательные – работы, которые не могли не заинтересовать. Я почти не ощущала скованности в обществе Бланш – в ней не было ни фальши, ни высокомерия. Устроив краткую, но информативную экскурсию, она пригласила меня выпить кофе в ее кабинете. Он был такой же – уютный, со вкусом обставленный.

Сев напротив, она тепло улыбнулась – скорее всего, для того, чтобы я расслабилась и почувствовала себя как дома. Вообще-то, ей не было нужды утруждать себя – мне было и так хорошо здесь.

– Волнуешься? – спросила она.

– Почему?

– Перед свадьбой.

Я улыбнулась.

– Немного. Это… впервые.

Мы обе улыбнулись друг другу.

– К сожалению, это часто бывает в первый, но не в последний раз. Печально, но факт.

Я серьезно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Она продолжила:

– Нет, ты не думай, что я такая ханжа, которая выступает против разводов и полигамии. К сожалению, мы так устроены, что часто не в состоянии сдержать свои обеты.

Я молчала и понимала, что в глубине души у меня растет восхищение этой женщиной.

– Ну вот, а теперь ты подумаешь, что я ратую за развод.

– Вовсе нет, наверно, вы просто реалист, – возразила я.

– Знаешь, мне брак не принес ни любви, ни счастья, ни детей. Только долги и разочарования. Но это не значит, что у тебя должно быть так же.

Она взяла меня за руку.

– Я вовсе не хочу тебя обнадеживать, Элина, уверяя тебя, что все будет хорошо. Лео не идеальный. Я знаю, таких вообще нет, но я имею в виду то, что он совсем не подарок. Да, он мой племянник, которого я очень люблю, но это не мешает мне видеть и говорить о его недостатках. Ты мне нравишься, и я бы хотела хоть немного подготовить тебя к тому, что ждет тебя впереди.

– Я тронута, Бланш, правда, но я понимаю, во что ввязалась. Я, конечно, не знаю его так, как вы, но понимаю, что легко не будет. На самом деле… может, когда-нибудь я расскажу вам о том, что толкнуло меня на этот шаг. Просто сейчас я не хотела бы говорить об этом.

– Я понимаю, не надо ничего говорить. Достаточно того, что я в курсе, как вы познакомились: он как будто специально за тобой поехал в Москву… И хотя иногда его поступки за пределом моего понимания, в них всегда есть смысл. И в этот раз он, похоже, точно не ошибся.

– Почему? Вы же меня совсем не знаете…

– Я немного знаю людей. И кое в чем разбираюсь, поверь мне.

Я почувствовала, как в душе разливается тепло.

– Спасибо, Бланш. Наверно мне было очень нужно услышать это. На самом деле, я ведь совсем не знаю Лео. И временами меня это пугает.

– Но не настолько, чтобы остановиться?

– Нет. У меня нет дороги назад.

– Дорогая, всегда есть дорога назад, не говори так.

– Вы просто не знаете… Я сама приняла это решение, и у меня было время подумать.

– Что ж, тогда я надеюсь, что оно было правильным. И пусть тебя не пугает то, что ты его не знаешь. На самом деле, мы редко знаем своих супругов в начале совместной жизни. Нужно время. Иногда годы. А иногда вся жизнь.

Она замолчала и, мне показалось, унеслась мыслями куда-то в прошлое. Я поняла, что мне пора уходить.

– Спасибо, что пригласили меня. И что сказали мне все это.

– О чем ты! Ты теперь член семьи.

– Еще пока нет.

– Ну это вопрос… скольких дней? Уже меньше недели.

– Да, всего лишь. До свидания.

– До свидания, Элина.

Я дошла до двери, но не могла отделаться от мысли, что если не спрошу ее об этом сейчас, очень пожалею об этом позже.

– Бланш…

Когда я обратилась к ней, мне кажется, мой голос дрогнул.

– Да? Что-то случилось?

– Нет… да… я не знаю. Не знаю, имею ли я право спрашивать вас об этом, но кое-что не дает мне покоя.

Она указала мне на маленький диванчик у окна. Когда мы сели, она приготовилась слушать.

– Мне кажется, Лео что-то скрывает от меня, что-то серьезное. Мне даже кажется, что он несколько раз порывался рассказать мне об этом. Я понятия не имею, о чем, и это не дает мне покоя. Если это что-то семейное, о чем я не имею права знать, я не буду настаивать…

– Как я уже сказала, ты вот-вот станешь семьей. – Она тяжело вздохнула и взглянула на меня как-то особенно печально. – И я думаю, ты имеешь право знать.

Я почувствовала, как мое сердце пропустило удар, – я словно перестала дышать.

– Элина, у Лео была очень бурная молодость. Я думаю, ты знаешь об этом.

Я кивнула, готовая услышать… сама не знаю, что.

– Закончив школу, он очень изменился. Рассорился с отцом, огорчал мать. Одно время с ним вообще было невозможно общаться. Его словно захватили некие темные силы и кидали в крайности. Вернувшись из армии, он серьезно занялся спортом – плаванием и серфингом. С одной стороны, мне не очень нравилось все это, потому что он совсем не хотел думать об учебе. Но, с другой стороны, это хоть немного обуздало его. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Я кивнула.

– Одно время мы даже думали, что он станет профессиональным спортсменом. Не то чтобы я очень радовалась, я знаю, какой это труд, перегрузки, боль… Но мне казалось, он стал спокойнее. Он постоянно участвовал в соревнованиях по плаванию – профессиональных, не любительских. Друзья прозвали его человеком-амфибией. А потом он увлекся серфингом. Это было еще сложнее, требовало больше усилий и тренировок. Он говорил, что в плавании ему не хватает адреналина…

Я осознала, что почти не дышу.

– Тренировки были бешеные, не знаю, как это вообще можно было выдержать. Во время одной из них он сломал руку – неудачно выпрыгнул из волны. Операция была несложная, серьезных повреждений не было, и он быстро пришел в форму. Но он рвался продолжить полноценные тренировки. Ему прописали таблетки, которые унимали ноющую боль, которая постоянно сопровождала его.

Я похолодела: я поняла, к чему она клонит.

– И однажды таблетки перестали действовать, и он попробовал опиум, потом кокаин, потом пересел на ЛСД. Да, когда это уже стало очевидным, я начала лихорадочно соображать, что с ним делать. Ему нужно было срочно помочь. Я пыталась поговорить об этом с его матерью, но она только причитала, что ничего не может с ним сделать. Я поняла, что нечего рассчитывать на нее – ей самой нужна помощь… Элина, ты не представляешь, что я пережила в те дни. Я всегда любила его как сына, которого у меня никогда не было. Я сходила с ума от отчаяния, потому что ощущала полную беспомощность. Я столько раз пыталась говорить с ним, объяснить, что он губит свою жизнь. Ты понимаешь, что это было бесполезно: он посылал всех, кто пытался, и убегал, хлопая дверью.

Когда она переводила дыхание, я кожей чувствовала, как ей было тяжело тогда и как тяжело сейчас.

– Это случилось, когда его пригласили на какую-то вечеринку. В какой-то бар. Я, конечно, никогда там не была, но могу себе представить, что они там делали. Мне позвонили после четырех утра, сказали, что его увезли на скорой. Я первым делом подумала про несчастный случай на машине или мотоцикле… Но когда пьяные всхлипывания на том конце провода немного утихли, я услышала, что врачи боятся, что не успеют откачать его… Говорят, в экстремальной ситуации у нас появляются силы, о которых мы и не подозреваем. Я бросилась туда, полетела в больницу, в которую его повезли. Я не знаю, как сама не попала тогда в аварию… Когда я приехала в отделение и носилась по всему этажу в поисках хоть кого-то, кто скажет мне, что происходит, я, наверно, пережила все девять кругов ада.

Когда она посмотрела мне в глаза, там стояли слезы… и боль, которая пронзила и меня.

– Его откачали, как ты понимаешь. Едва, как мне рассказал врач. Он заливал ЛСД алкоголем. Доктор вообще не понимал, как он жив остался. Когда его выписали из больницы, отец договорился о реабилитации в специализированном диспансере. Он, естественно, сопротивлялся, крыл всех на чем свет стоит. Это было ужасно, невыносимо. Но когда он выписался… Я одна приехала за ним. Он четко дал понять, что не хочет видеть ни отца, ни мать. Знаешь, в чем-то я была с ним согласна: Женевьева со своими стенаниями только бы еще больше его разозлила, а с отцом у него вообще все сложно. Сложнее не придумаешь. Не знаю, что конкретно произошло с ним там, но он изменился. Говорить, что он осознал что-то, я бы не стала – боюсь, Лео не из таких… Но когда мы ехали домой и я попыталась спросить, что он собирается делать дальше, он сказал, что если я про наркотики, то он больше никогда в жизни не попробует ни одного. Он произнес это так резко и категорично, что я не стала больше говорить об этом. С тех пор я просто молилась, чтобы это было так. И знаешь, Господь услышал мои молитвы. Я всегда боялась говорить, даже думать, но с каждым годом я все больше и больше верила, что он никогда не вернется к этому.

Она снова посмотрела на меня: на этот раз я увидела свет в ее глазах. Я попыталась улыбнуться, но поняла, что мое лицо застыло от слез.

– Я много беседовала с его лечащим врачом там, в диспансере. Много из того, что он сказал, привело меня в ужас. Наркомания – неизлечимая болезнь. Человек, получивший наркотическую зависимость, не может вылечиться, избавиться от нее раз и навсегда – он может только контролировать себя. Стоит один раз сорваться – и все начнется заново. Тогда я поняла, что нужно быть очень сильным человеком, чтобы справиться с этим. Я не знала, получится ли у Лео…

Она неожиданно взяла меня за руку.

– Теперь я знаю, что у него получилось. Я рассказала тебе это не для того, чтобы ты боялась. У каждого из нас есть свои темные пятна, которые не смыть, как ни старайся. Но это прошлое, а впереди всегда есть будущее. И я верю, что у вас с Лео оно есть. Конечно, оно вряд ли будет безоблачным, но у вас есть все, чтобы устоять. Поверь, у меня есть основания так думать.

Я хотела спросить ее, почему она так уверена в отношении меня, но она опередила мой вопрос.

– Не удивляйся, я же сказала, что кое-что понимаю в людях.

– Но почему вы думаете, что я сильная? Я ведь сама этого не знаю.

Она стерла последний след от слез на щеке и подмигнула мне.

– А иначе он бы тебя не выбрал.

…Покинув галерею, я решила не брать такси и не спускаться в метро. Мне был необходим свежий воздух. Сначала я шла, не совсем понимая куда. Видимо, не только мой разум был сбит с толку тем, что я узнала.

Итак, тайна Лео, над которой я ломала голову столько времени, перестала быть тайной. Цель достигнута, но стало ли мне легче? Что изменилось? Как это повлияет на меня, на мое отношение и мои чувства к нему и повлияет ли вообще?..

Мы все имеем тайны, и все имеем право на них. Как сказала Бланш, прошлое не выбирают. Каждый из нас хотел бы что-то изменить или предать забвению. И уж конечно, никто из нас не без греха. «Но наркотики?! – шептал мне мой здравый смысл. – Ты согласна провести свою жизнь с наркоманом?» «Бывшим», – отвечаю я. – «Не бывает бывших, ты же слышала, что сказала Бланш, – с этим живут всю жизнь!» – «Да, но ведь с тех пор прошло столько лет, он поборол зависимость…»

Я пыталась припомнить какие-нибудь странности в его поведении. Резкие смены настроения? Повышенная раздражительность? Неадекватные реакции? Нет. Скорее, внезапные уходы в себя, в некий мир, в который нет доступа другим. Да. Но мне всегда казалось, что причиной этого могло быть что-то совсем иное…

Возможно, я просто успокаивала себя, пыталась убедить, что все хорошо, но было еще не поздно повернуть назад, и я могла это сделать прямо сейчас. Но почему-то именно в этот момент перед глазами всплыло самодовольное лицо Игоря Сладкова и эта мерзкая ухмылка на его губах… И я ужаснулась от одной только вероятности того, что отныне и впредь моя прошлая жизнь будет ассоциироваться с этим человеком. И если я снова вернусь к ней…

Я стою на переходе, передо мной мигает красным светофор. Я жду, когда загорится зеленый. И мне кажется, что время остановилось – в ожидании, когда я приму одно из самых важных решений в своей жизни.

Глава 16

Больше всего я боялась склянок^[3]…

Сначала я надеялась, что помпы удастся благополучно избежать. Никакого торжества, никаких толп гостей с кучей подарков, ни бантиков, ни воздушных кринолинов, ни громкой музыки. Ничего, что хотя бы как-то ассоциировалось у меня со словом «свадьба». За месяц до знаменательного события я была спокойна: он тоже не любил весь этот карнавал, более того – просто ненавидел. Но когда я поняла, что в свои руки все берут друзья и родственники со стороны жениха, было уже поздно. Последующие события повергли меня в настоящий шок. Все время я была абсолютно уверена, что его родственники палец о палец не ударят – им же была противна сама мысль об этом браке.

Лео поссорился с отцом накануне свадьбы. Марэ-старший несколько дней не приходил в себя после той жуткой ссоры; когда я случайно столкнулась с ним тогда, я не на шутку испугалась: он был не красным, а, скорее, багровым – то ли от злости, то ли от бессилия. И тогда я стала по-настоящему переживать. Я меньше всего хотела вставать между Лео и его семьей. Конечно, здравый смысл твердил, что Лео достаточно взрослый, чтобы решать, с кем жить. Но с кем жить – это одно, а на ком жениться – совсем другое. Я знала, что их отношения всегда были натянутыми, а в последнее время – особенно. Но что я могла сделать? Мне нравился Лео, я была без ума от него. Я хотела только Лео – вопреки всему, что узнала о нем и о чем еще не подозревала. И самое главное – я была уверена, что вот-вот полюблю его. Я знала, чего ожидать от этого брака, я подготовилась к тому, что мне придется через многое пройти, чтобы завоевать если не любовь, то, по крайней мере, уважение его родных. Я знала, что придется терпеть его внезапные, необузданные вспышки гнева, пусть даже и направленные на кого-то третьего. А самое главное – мне придется учиться жить по-другому, так, как я никогда не жила раньше. Я никогда не смеялась над словами «люди с разных планет», они никогда не казались мне банальным или нелепым сравнением. Потому что я и Лео были живым олицетворением этой метафоры. Мы были людьми с разных планет… Которые сегодня готовились дать клятву верности друг другу.

Несмотря на то, что весь последний месяц я прожила в его квартире в Сен-Жермен, последнюю ночь мне пришлось провести в гостинице. На этом настояла мать Лео. Я не считала это странным, хотя мне пришлось стать свидетельницей очередной баталии между Лео и мадам Марэ. Когда все немного успокоились и жениху пришлось расстаться с невестой до следующего дня, довольная собой мадам Марэ лично отвезла меня в лучшую гостиницу в районе. Более того, она пыталась убедить меня провести эту ночь в их доме, но здесь мадам пришлось признать свое безоговорочное поражение. Я не хотела, чтобы меня стошнило перед свадьбой от одного вида будущего свекра. К тому же ко мне приехала мама и подруги. Я уговорила Лео решить все проблемы с визой и оплатить им перелет и гостиницу.

– Пожалуйста, бери столько денег, сколько тебе нужно, – говорил он. – Но мне некогда заниматься всем этим сейчас.

– Что?.. А что я должна делать? Как я могу им помочь? Ты не забыл, что у меня нет ни связей, ни друзей в миграционной службе? Или ты не хочешь, чтобы на свадьбе были мои родственники?!

– Только не начинай, пожалуйста!

– А я и не начинаю! Ты здесь живешь и жил всю свою жизнь. Здесь все твои родные и друзья! Я бросаю все, что мне дорого, – ради тебя, а ты даже не можешь устроить так, чтобы самые дорогие мне люди были рядом со мной в такой день!

Он мог устроить это, даже не вставая с кресла в своем кабинете. Он просто набрал нужный номер, и на следующий день приглашения и визы были готовы, билеты забронированы и все формальности соблюдены.

И вот теперь я готова ехать в мэрию.

Машина подъехала ровно в половине десятого. Я не видела его в этот день, не звонила ему, не имела понятия, где он был всю предыдущую ночь и чем занимался. Он не позвонил мне и утром. Я старалась не думать об этом. Иначе… Когда я села в машину вместе с мамой и Катей, я боялась, что они услышат бешеный стук моего сердца. Мне всю ночь снились кошмары: они были безликие и обрывочные, но я знала, что в каждом я оставалась одна, он не приезжал, он убегал, он смеялся. Я дала себе слово, что никому не расскажу об этом. Это ведь даже не мои страхи – я никогда даже не думала, что он может так со мной поступить. Но, возможно, это было подсознательно, возможно, я всегда боялась, что он исчезнет из моей жизни – именно тогда, когда будет так нужен.

Но когда мы прибыли в мэрию, он был там. Первым я увидела Дидье и сразу же почувствовала, как с души упал камень. Его теплая улыбка в миг рассеяла мои нелепые опасения и страхи. Сейчас все будет позади, и начнется новая веха моей жизни…

После регистрации мы поехали в Довиль. Да, тот самый модный северный курорт с разноцветными зонтиками. Это была моя прихоть. Сказать, что все были удивлены, – ничего не сказать. Но Лео не стал возражать, он просто сказал: «Едем в Довиль». И мы поехали. Всей кавалькадой. Мне казалось, что мы создаем столько шума, что слышно во всех уголках Нормандии. Приехав на место, мы высыпали из машин, кто-то раскрыл несколько бутылок шампанского, брызги от которого смешались с дождем. Мы даже не заметили, когда он пошел – нам было все равно. Мы смеялись, кричали, потом кто-то подхватил меня на руки и закружил. Я побоялась по-настоящему упасть в обморок и начала кричать, и только тогда поняла, что это, кончено же, Лео – тот ветер, что кружит меня как снежинку.

…Когда мы возвращались из Довиля, я боялась, что страшный звук от склянок уже успел долететь до Онфлёра, Руана, Гавра и вот-вот захватит еще и кусочек Центральной Франции. Причем сначала на них и намека не было, и я даже не знаю, кто посмел такое выкинуть… Видимо, кто-то из друзей Лео узнал о том, что я очень боюсь дикого грохота, и решил так жестоко пошутить. Наверно я никогда не забуду лицо Лео, когда автомобиль тронулся и он услышал эти непередаваемые звуки… Если бы не хорошее настроение и шампанское, он бы определенно взорвался. К счастью, мы избавились от них по дороге…

Мы вернулись в гостиницу к семи часам. Там Марэ арендовали банкетный зал для приема. По их меркам, скромный. Поскольку отец Лео играл не последнюю роль в общественно-политической жизни Франции, на прием были приглашены политики, общественные и культурные деятели. Так было принято. Они присутствовали только на «официальной» части приема – часа два, не больше. После их отъезда начинался сам банкет – для родственников и близких друзей. Тут всем заправляла Нинель. Я думала, что знаю, на что иду, отдавая все в ее руки. Она сама придумала оформление, заказала особое меню, подобрала музыку и освещение. Во всем этом было, безусловно, слишком много суеты, но – надо быть честным с самим собой – в глубине души я была в восторге. Где-то глубоко в подсознании я, наверно, всегда хотела такую свадьбу: роскошный зал в барочном стиле, элегантные мужчины и женщины, море цветов, звон бокалов, приглушенная музыка (как на подбор – все известные романтические композиции, Нинель постаралась на славу), все роскошно, но скромно. Я в узком атласном платье от Карла Лагерфельда, и Лео в строгом черном костюме, белой рубашке со стальным галстуком, который очень скоро, я подозревала, окажется где-нибудь на столе среди пустых бокалов и нераскрытых подарков. Гостей было немного, но мне казалось, я почти никого не знаю. Сначала я чувствовала себя инородным телом, попавшим в чужую среду. Но вскоре Нинель и Дидье, а также шампанское исправили положение. Нинель буквально ловила в этом кайф: она словно была одновременно в разных концах зала, то напоминая официанту, что пора подавать десерт, то советуя приглушить освещение, то ругая диджея за то, что он поставил Broken Vow^[4]. Дидье ходил по всему залу, не выпуская из рук камеру. Я не знала точно, что он задумал, но вид у него был очень хитрый. Лео бросил на него пару недобрых взглядов, но это было, скорее, демонстрацией обычного поведения в его стиле, чем высказыванием недовольства.

Когда закончилась вереница поздравлений, мы танцевали. Много танцевали. Я никогда столько не танцевала – ни с Лео, ни с кем-то другим. Все началось с I Don't Wanna Close My Eyes^[5], Please Forgive me^[6] и прочей классики, достигло апогея на You Are Simply the Best^[7] и Chandelier^[8] и завершилось под Lana del Rey и Muse. Я знала, что Лео занимался танцами в школе, но от себя я таких пируэтов уж точно не ожидала.

Когда все закончилось, мне казалось, что я не стою на ногах, а парю в воздухе. Все разъехались, кроме родителей Лео, Бланш, моей мамы и Кати. Во время приема я часто видела, как мама общалась с Бланш. Они обе немного говорили по-английски и неплохо нашли общий язык. Мама не плакала. Я не видела ни одной слезинки в ее глазах. Ну, может, только один раз, когда я ставила подпись рядом с подписью Лео. Она ни разу не упрекнула меня в моем выборе. После того разговора в Москве в день моего увольнения мы к этому больше не возвращались. Катя тоже была на высоте. Я еще раз порадовалась, что не пригласила других подруг, особенно Лену, которая не переставала твердить мне каждый день, что я сошла с ума, выходя замуж за парня, который уже один раз меня подставил. Что толку было ей объяснять – она все равно никогда не поймет.

Когда мы наконец добрались до нашей квартиры, было около пяти часов утра. Значение брачной ночи весьма преувеличивают. Не знаю, у кого хватает сил на что-то еще, кроме того чтобы доковылять до кровати и упасть, едва успев стащить с себя платье. Нам с Лео, правда, удалось зайти чуть дальше. К этому часу алкоголь почти прекратил свое действие и, хотя за окном было светло, ночь еще не совсем отступила, передавая свои права дню. Мы занимались любовью до того, как первый солнечный луч уходящего лета прокрался в открытое окно. Я ощутила его на себе – почувствовала, как солнечный зайчик пробежал мимо нас, озорно подмигнув и растворившись где-то наверху. Это была усталость. Но это была и легкость. Несравнимая ни с чем легкость…