Оторва, или Двойные неприятности для рыжей

Да и кто б из подобных ему стал вмешиваться, а тем более заступаться за обнаглевшую бюджетницу?

– Ну что, – схватив наглую девчонку за плечи, он резко ее вздернул и, прижав к стене, наклонился к ее лицу и негромко хмыкнул, – Вот теперь мы можем поговорить, ненаглядная моя оторва. Какую руку тебе вырвать первой?

– Эй! – возмущенно округлив глаза, вскинулась рыжая, которая была примерно на голову ниже его, – За что? Твою любимую рыбку я в унитазе не топила, хомяком в футбол не играла, а коллекционных солдатиков в платья не наряжала. Оставь мои конечности в покое, они мне дороги, как память!

– Ты, – удивленно выдохнув, он отстранился, но только на секунду. Тряхнув головой, Исаев снова наклонился, с силой сжимая ее руки чуть повыше локтей, и недоуменно переспросил, – У тебя инстинкт самосохранения совсем отсутствует?

– Да нет, валялся где-то в багажнике, – как-то напряженно ответила Солнцева, слегка передернув плечами. Пошевелив кистями рук, она фыркнула, – Нехристь, отстань ради бога, а? Неужели ты всерьез поверил, что это я решила тебя опустить перед всем универом?

– Ты знаешь, – пораженный подобной наглостью, Демьян сильнее сжал ее руки, зная наверняка, что оставляет ей синяки, и усмехнулся, – Кроме тебя больше думать не на кого. Хотя нет. Знаешь, одна наглая рыжая стерва вчера сильно обиделась на меня за приятный ледяной душ. Да так, что решила украсть мои вещи и развесить их на парковке. Ты случайно не знаешь ее имя?

– Впервые слышу! – с неподражаемой честностью и непробиваемой наглостью объявила девчонка и, наморщившись, слегка дернулась. Сморщив еще и слегка вздернутый носик, она вскинула голову и, покрутив кистями рук, невинно попросила, – Отпусти руки, а? А то чую, нам обоим скоро плохо будет.

– Да что ты? – деланно удивился парень и, вжав оборзевшую бюджетницу в стенку, наклонился вплотную к ее лицу, пристально вглядываясь в ее глаза, – Девочка, а твоя наглость вообще имеет границы? И что же ты будешь делать, если я тебя не отпущу?

– Я? – вроде бы удивилась Солнцева и моментально зажмурилась, – Да я, собственно, уже ничего. Я… апчхи!!

Оглушительный чих прокатился по просторному и не так давно опустевшему холлу учебного корпуса. Те немногие студенты, кто еще остались, ранее со смехом и наслаждением наблюдали за развернувшимся действом, увидев, что случилось, шокировано замерли. Кто-то ранее достал мобильники, снимая на камеру столь занятное зрелище, кто-то вполголоса предлагал свои варианты того, как гроза всея альма-матер разделается с рыжей занозой, которая давно сидела в печенках и выела всю селезенку едва ли ни половине учащихся и преподавателей. Она реально всех достала и, казалось бы, сегодня, встретив, наконец-то того, кто был ей не по зубам, должна была реально получить по заслугам. Золотая молодежь ожидала от своего негласного вожака всего, чего угодно…

Но только не соплей и слюней, прилетевших благодаря чиху бюджетницы ему прямо в лицо!

Тишина в холле стало такой, что на нее можно было опереться спиной. И слишком звонким на ее фоне стало одно-единственное слово, озвученное нахальным, насмешливым хоть и с виноватыми нотками, женским голоском:

– Ой…

Глава 3

Ой? Ой??

– Господи, ну почему ж вместо мозгов ты мне при рождении подарил язык без костей? – тяжело дыша, спросила вслух, не особо надеясь получить ответ на заданный в никуда вопрос, попутно перемахнув через невысокую кадку с каким-то цветком.

Понятия не имею, кто ее поставил прямо посреди лестницы, но отодвигать возможный фикус времени не было – тяжелый шаги по где-то внизу, а так же гробовое молчание не оставляли времени и пространства для маневра. Так что я, вцепившись в перила, дала ходу вверх по лестнице, лихорадочно соображая, куда бы мне слинять так, чтобы можно было потом легко покинуть корпус, не попавшись никому на глаза. Я почему-то не сомневалась, что на выходе ждать меня будут… и отнюдь не с радушными объятиями!

Хотя, о чем это я вообще? О каком выходе может идти речь, если меня вот-вот поймают, а следом сделают… Точно не знаю, что сделает со мной Исаев, когда моя рыжая и наглая светлость окажется, наконец-то, в его руках, но точно вам говорю – мне даже задумываться об этом страшно! Тем более сейчас, когда нас разделяют каких-то три лестничных пролета. Вот ни капли не сомневаюсь, что вусмерть обиженная нехристь до сих пор еще даже не запыхалась, в то время как бедная я, поднявшись, наконец-то, на четвертый этаж быстрым бегом, готова была свесить язык на бок.

Эх, говорила мне Лелик, бросать курить, а я не собиралась даже. Сказала бы она еще заранее, что от Исаева нужно держаться как можно дальше… А не, пардон, об этом она мне тоже сообщила. Но блин, кто б знал, что этот гад сам мне под руку попадет?! Я же просила меня отпустить, честно предупреждая о последствиях, когда почувствовала, что в носу свербит уже нестерпимо, но нет же – надо было ему до победного поиграть в мстительного альфа-самца на потеху достопочтимой публике!

Короче, этот обаятельный гад за что боролся, на то и напоролся.

Признаю, в тот момент, когда мои… эм… прощу прощения, сопли щедро украсили физиономию местного красавчика, я почувствовала как и удивление, так и полное моральное удовлетворение. Ну и капельку вины, не без этого. И все ж таки, эта нехристь была сами виновата: по его вине я, кажется, простудилась, и по его же вине я не смогла прикрыть рот и нос ладошкой, как учила мама в детстве.

Конечно, мамуля учила делать это платком, и этот самый платок весьма удачно оказался в кармане моей куртки. Его-то я, глядя на зажмурившегося Исаева, стоявшего напротив меня с просто-таки окаменевшим лицом, под ледяную тишину и под взглядом множества свидетелей, наклонившись, впихнула в крепко сжатый кулак парня. А затем, фальшиво похлопав по плечу, наставительным тоном произнесла:

– Вот до чего непослушание доводит нехороших мальчиков. Я же говорила «отпусти», а ты все «нет», да «нет». За платок можешь не благодарить, у меня в запасе еще парочка осталась. Если что – обращайся, всегда рада буду помочь. Чао!

И задала стрекача.

Нет, ну а что еще оставалось делать?

Проскочить мимо сокурсников Исаева мне помогло реальное чудо, в простонародье зовущееся ступор обыкновенный, кратковременный. Они предпринять ничего не сумели, но едва я сумела преодолеть один-единственный лестничный пролет, как снизу раздался вполне натуральный рык… Судя по нему, а так же по ускоренному топанью ног я поняла, что если меня поймают (а меня рано или поздно поймают, не могу же я от него вечно бегать!), то освежуют самым натуральным образом, без помилования и анестезии. И не знаю, есть ли у нехристи дома камин, но в том, что сегодня он чучело меня любимой себе в собственность заимеет, я не сомневалась ни коим образом!

Черт! Почему я на улицу-то не побежала, почему наверх помчалась? Сейчас сидела бы дома, пила пустырник с валерьянкой, да паковала вещи в чемодан, попутно заказывая билет на далекую Аляску…

– Стой!

– Ага, нашел дурака, – коротко хохотнула, что есть мочи припуская по пустующему коридору, хотя, признаться честно, было как-то совсем не смешно. Ну, допустим, добегу я до конца коридора, потом сверну в следующий, спущусь по лестнице, а дальше что? Наверняка же там у дверей кто-то, да дежурит! Думай, Солнце, думай, если не хочешь оказаться редким экземпляром в коллекции собственноручно невинно убиенных зверушек господина Исаева…

– Стой!

Блин, да как он так быстро бегает-то, он что, Карлсона на пропеллер где-то по дороге грабануть успел?! Так банально нечестно!

Не успела я свернуть в следующий коридор, как с лестницы в уже преодоленный мной, шагнул Демьян и, честно признаться, оборачиваться мне к нему не хотелось. А уж останавливаться и сдаваться тем более. Уцепившись пальцами за косяк, чтобы не занесло на повороте, я резко свернула… и почувствовала сильный удар под грудью, когда меня кто-то прямо на ходу перехватил. Воздух выбило из легких, волосы упали на лицо, закрыв обзор, а кто-то в следующий момент меня крутанул, оторвав от пола и, совсем не деликатно впечатав в какой-то угол, прижал к нему своим телом.

Протестующе вякнуть я не успела – мне тут же зажали рот ладонью, а видимость теперь была закрыта мужской грудью, обтянутой черным свитером, к которой мою голову и прижали, крепко удерживая ее ладонью на затылке. Я слабо дернулась, но мне цыкнули на ухо, давая понять, что немой на данный момент я буду смотреться гораздо лучше.

Впрочем, когда неподалеку раздались громкие шаги пробегающей нехристи, я и сама замерла как Лелик при виде нового планшета. Шаги раздались совсем рядом… а затем стали удаляться, становясь все тише и тише, до тех пор, пока смолкли совсем – таки Исаев, ничего не заметив, добежал до конца коридора и, кажется, стал спускаться по лестнице.

Однако выдыхать, когда меня отпустили, я не спешила. И только тогда, когда мой спаситель, сделав шаг в сторону, быстро, но беззвучно прикрыл распахнутую дверь кабинета, в который столь удачно меня забросил, и замкнул ее на ключ, я самым натуральным образом сползла по стенке.

– Ты не представляешь, как ты меня спас… – тихо выдохнула, глядя на запертую дверь, попутно пытаясь хоть немного унять бешено колотившееся сердце, – Я тебе по гроб жизни обязана.

– Не за что, – коротко хмыкнул опершийся спиной на дверь… Богдан Полонский!

Вот так номер, что б я помер…

– Э? – недоуменно, а главное красочно и многословно выдала, рассматривая вчерашнего парня с пепельными волосами, с которым у нас состоялось… ну, не самое оригинальное знакомство. Ха, хоть ни как с Исаевым и то ладно – второго подобного врага я бы просто не пережила! Удавилась бы от счастья, угу.

– Я тоже рад встрече, – насмешливо отозвался блондин, складывая руки на груди, – Анна, кажется?

– Она самая, – согласна кивнула, вытягивая ноги, не особо заморачиваясь тем, что до сих пор сижу не только в углу аудитории, но еще и прямо на полу. Я, конечно, не помнила толком, успело ли мое имя как-то промелькнуть вчера во время нашего так называемого общения, или оное вообще не было произнесено, но то, что его знал Богдан, меня ничуть не удивило. Обучаясь год в этом гадюшнике, я уже давно и прочно научилась ничему не удивляться, – А ты – Богдан.

– Спасибо, что напомнила, – иронично отозвался вышеупомянутая личность, смотря на меня со смешинками в глазах, хотя его улыбка была какой-то… хитроватой, – А то я уже стал забывать, как меня зовут.

– Обращайся, если что, – великодушно разрешила, махнув рукой… и вспомнив, кому я совсем недавно говорила схожу фразу, а главное, при каких обстоятельствах сие произошло, моментально зашлась в плохо контролируемым смехе. Нервное напряжение стало потихоньку отпускать, так что я, отсмеявшись, тихо хихикнула, глядя на заинтересованное лицо блондина, – Не обращай внимания. Так, просто вспомнила кое-что. Знаешь, когда я сказала подобное другому… хм, человеку, с натяжкой назовем его так, оно почему-то ему не совсем понравилось.

– Настолько не понравилось, что тебе пришлось убегать от него по всему корпусу, – негромко хмыкнул Богдан, откидывая пятерней упавшие на глаза волосы, – И что именно же в твоих словах не пришлось по душе господину Исаеву?

– Ясновидящий, – пораженно выдохнула, снова ни капли не удивляясь. Конечно, говорить такое незнакомому человеку было глупо, но я, не выдержав, все-таки нажаловалась, состроив самую скромную мордашку из всех возможных, – Эта нехристь обиделась на меня, за то, что я предложила ему платок, чтобы он свою чумазую моську вытер. Ну и что, что я сама ему в это самое лицо чихнула, я же не специально, да и вообще – он сам виноват!

– Ты… что? – брови блондина совершенно не эстетично поползли вверх. А потом, видимо представив эту картину в красках, он натуральным образом расхохотался. И мне этот звук понравился – у него был такой… приятный голос, высокий, но с мягкими нотками, – Так вот оно что… А-то подумал, что Демьян решил свернуть тебе шею за весьма любопытное видео.

– И за него тоже, – кивнула, машинально поморщившись. Оперевшись на руки, вытянула носки и задумчиво ими постучала друг об друга, – Шею, значит, свернет… Миленько. Особенно на фоне того, что к трансляции на местном ТВ я не имею никакого отношения. Ну вообще никакого!

– Но в лицо-то ты ему чихнула? – насмешливо уточнил Богдан. Я только кивнула:

– Аха. Но я ж говорю: он сам напросился. Вчера искупал меня под ледяным душем, вот сегодня меня и пробило на насморк и чих. А я честно просила отпустить мои руки, и даже предупредила о возможных нехороших последствиях. Так что…

– Сам виноват? – вскинул брови Полонский, вновь складывая руки на груди, а заодно и скрещивая ноги.

– Угу, – отозвалась, мрачно рассматривая носки собственных кроссовок. Было как-то странно каяться в содеянном перед парнем, которого я видела чуть ли ни первый раз в своей жизни, но почему-то сказав ему правду, мне стало довольно-таки легче. Да и потом, в глубине своей черной и кровожадной душонки я прекрасно понимала – сегодняшняя индульгенция в лице пепельного блондина никакого избавления от моих грехов не даст и от возможного наказания не избавит. Не пойдет же он с пеной у рта доказывать Исаеву мою правоту и невинность?

Вот и я о том же.

– Но ты меня реально спас, – переместив руки на колени, повернула и задрала голову, – Спа…

– Не стоит благодарить того, кому на самом деле глубоко плевать на твои неприятности, – не дав договорить, коротко хмыкнул Полонский, смотря куда-то себе под ноги с абсолютно равнодушным лицом, – Я сделал это, чтобы досадить Исаеву.

– Давние соперники, – сложив руки на груди, кивнула, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, – Понятненько! А я-то думала, что все это от большой любви, что накрыла тебя с головой с самой первой нашей встречи… Эх. Такой облом. Ну ничего не поделаешь. Смирюсь и буду жить дальше. И даже не расплачусь, не надейся!

– Ты сейчас серьезно? – голос Полонского звучал как-то поубедительнее моего, – Тебя совсем не коробит, что я тебя использую?

– А должно? – я удивленно посмотрела на блондина, – Я в этом серпентарии больше года обитаю, уже достаточно хорошо изучила повадки местных обитателей. Для них подобное в порядке вещей, неужели ты не знал? Как с другой планеты свалился, честное слово.

– Почти угадала, – едва заметно скривился Богдан и, легко оттолкнувшись от двери локтями, добавил, – Я больше года жил в Корее. Попал под программу по обмену, как и Исаев.

– То-то я думаю, почему я вас обоих в прошлом году не видела! – прищелкнула пальцами и полюбопытствовала, – А нехристь куда заслали? И самое главное, как его оттуда выпустили?

– Лондон, – раздался короткий ответ. Немного помолчав, блондин медленно произнес, смотря в окно, за которым хмурилось высокое осеннее небо, – Я отвык от наших обычаев. Корейцы куда более…

– Открытые, воспитанные и не любящие предательства, – негромко закончила за него и, упервшись рукой в пол, рывком поднялась на ноги, – Их отношения основаны на уважении, а не корысти.

– Бывала там? – повернулся ко мне Полонский. Я же мотнула головой, отряхивая пятую точку:

– Не. Мои познания об этой стране основаны на многочасовом просмотре дорам. Любопытная нация. Они мне нравятся. Кстати… – изобразив традиционный для корейцев поклон, полушутя-полусерьезно закончила, – Хамсамнида (прим. Автора: спасибо на корейском).

Богдан не ответил. И лишь только когда я подошла к нему, тихо усмехнулся, произнеся тоже на корейском, но куда с лучшим произношением:

– Враг моего врага – мой друг.

– Я запомню, – кивнула, а когда протянула руку к дверной ручке, парень отодвинулся, давая мне дорогу и явно не собираясь останавливать мои суицидальные наклонности, – Удачи пожелаешь?

– На первом этаже нет решеток, – вместо ответа «тонко» намекнул блондин. Многозначительно подергав бровями, попутно поворачивая ключ в замке, я улыбнулась и. приоткрыв дверь, выглянула в коридор.

Там было пусто и тихо. Обеденный перерыв начался относительно недавно, так что не удивительно, что на данный момент учебный корпус пустовал, как шаманский бубен. Богатые, но голодные студиозы грабили местный кафетерий, однако, учитывая мой опыт, стоило учесть, что уже минут через десять-пятнадцать коридоры и аудитории станут потихоньку заполняться, а значит, незаметно уйти уже не получится. Начинать линять стоило прямо сейчас.

Убедившись окончательно, что мой выход обойдется без свидетелей, уже шагнула было за дверь, но остановилась. Я, конечно, была не уверена, что мой совет пригодится Полонскому, но, как я уже говорила, язык у меня был без костей, и даже без суставов. Оставалось только надеяться, что блондин, услышав его, не захочет промыть мне рот с мылом.

– Знаешь… – негромко произнес, держась за дверную ручку, стоя на пороге, но не поворачиваясь, – Здесь далеко не Корея, а местные жители не настолько белые и пушистые. Не сомневаюсь, что ты знаешь об этом. Так что лучше привыкай обратно к реалиям русской жизни как можно быстрее… а то бегать от местных хейтеров уже на пару будем.

– Я учту, – послышался тихий смешок в ответ.

Ну что ж… будем считать, что я его предупредила. Воспринимать мои слова всерьез или нет – это целиком и полностью его дело. Вот только думается мне, что не из таких людей этот самый Богдан, что с трудом приспосабливаются к окружающей обстановке… Как мне казалось, Полонский был тем еще фруктом, хотя бы потому, что Исаев, учитывая его статус, абы кого в ранг своего врага не возвел. Думаю, нам с блондином еще не раз придется пересечься и, сразу скажу – моя попа уже чувствует грядущие неприятности по этому поводу.

Впрочем, когда это я искала легких путей?

Прорвемся, не впервой.

Что удивительно, но до первого этажа я спустилась тихим сапом, воровато оглядываясь по сторонам и осторожно спускаясь по ступеням, боясь издать хоть какой-то звук. И опасалась я не зря – вокруг стояла такая тишина, что мне казалось, будто все просто взяли в какой-то прекрасный момент… и вымерли.

Аки динозаврики.

Однако стоило мне только подкрасться к окошку между первым и вторым этажом и аккуратно выглянуть в окно, как все тайное, извиняюсь за пафос, тут же стало явным: на парковке, что была аккурат напротив входа, собралась приличная толпа, жаждущая хлеба и зрелищ. А на лавочке в курилке, находящейся в двух шагах от крыльца, то есть одного единственного выхода, спокойно восседал гладиатор всея универа, он же Демьян Исаев собственной персоной.

Для полноты картины не хватало только императора, стоявшего где-нибудь наверху, на балконе пятого этажа, ждущего, чтобы дать знак к началу боя.

– Черт, – тихо ругнулась, опуская край шторки. Стать местным Спартаком мне не улыбалось совершенно, а потому, похоже, придется воспользоваться советом блондина и покидать мое временное и очень ненадежное убежище через окно, да еще и с другой стороны. О, кстати, там же как раз должен быть женский туалет!

Тихо обрадовавшись отсутствию склероза, быстренько помчалась в сторону дамской комнаты. Распахнув дверь, влетела в небольшое помещение и, удостоверившись, что оно вполне удачно пустует (хотя моя мнительность упрямо шептала – не фортуна в мою сторону скалиться, а Исаев никого вовнутрь не пускает) рванула прямо к окну. Дернув за тонкий шнурок, подняла римскую штору, закрывающую стеклопакеты… и застонала вслух.

Решеток на окне действительно не было. Но и ручки, чтоб открыть его, тоже!

Изнывая от дикого желания повыть вслух и поскрябать ногтями кафельную стенку, полезла в карман за мобильником, чтобы посмотреть на время… и едва не вздрогнула, когда она зазвонил. И ведь номер, что странно, среди моих контактов ранее замечен не был. Странно как-то…

Однако, помедлив, я трубку все-таки взяла.

– Долго собираешься прятаться? – раздался в трубке насмешливый голос, уже знакомый до боли. Почти легко узнав его, я хмыкнула, привалившись к косяку спиной:

– А, нехристь… И тебе не хворать, дорогой. Какими судьбами?

– Решил дать тебе последний шанс и выйти самой, – послышался все тот же насмешливый тон.

– Предлагаешь порвать первую попавшуюся шторку, изобразить белый флаг и идти сдаваться на потеху толпе? – иронично вскинула брови и фыркнула в телефон, – Да не дождетесь, любезнейший.

– Если выйдешь сама, так и быть, обещаю – при всех тебя позорить не буду, – хмыкнул парень в ответ. Я только ошарашено посмотрела на свое отражение в мутном оконном стекле и едва сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска и недоверчиво поинтересовалась:

– Твое снисхождение не имеет границ. С чего такая подозрительная щедрость?

– Считай, что я сегодня добрый.

После того, как я от всей души прилюдно чихнула тебе в морду? Ты кому сейчас сказки пытаешься рассказывать, лапуль?

– Даже где-то верю, – саркастично произнесла уже вслух, сунув руку в карман темно-синих джинс, – Как найду где – скажу!

– У тебя есть две минуты.

– А чего не три? – деланно удивилась, – Ну там минуту на обдумывание, минуту на решение, да и на дорогу тоже время надо…

– Две минуты, – спокойным, но непробиваемым тоном сказал Исаев, – А потом тебя выведет охрана.

И сбросил вызов.

– Твою ж… – уставилась я на телефон, издающий короткие гудки, – Совсем обалдел?!

Обалдел – не то слово. Охране корпуса действительно ничего не будет стоить выяснить мое точное местоположение по камерам наблюдения, схватить меня в охапку и, едва ли не повязав красивой ленточкой с бантиком, торжественно вручить самодовольно улыбающемуся Исаеву. И дело тут даже не во влиянии его семьи – просто с этой нехристи станется ляпнуть что угодно! В том числе выставить, к примеру, меня воровкой, которая что-то там у него сперла особо ценное, а теперь прячется где-то на территории универа. И ведь найдется с десяток свидетелей, которые это радостно подтвердят!

Стукнув кулаком по стенке, сердито зашипела, потирая ушибленную руку.

Вот же гадкая ситуация… и что мне теперь делать? Идти сдаваться этому альфа-самцу и уповать на его милость? Ой, чет не нравится мне этот вариант. Блин, и кто ж такой умный додумался убрать ручку с этого чертового окна? Если бы не оно, я бы уже…

Ёбушки-воробушки, извините за мой французский… Окно!

С каких пор оно стало-то единственным на весь первый этаж??

Сунув телефон в карман, распекая себя во все корки, чесанула прочь из дамской комнаты, едва удерживаясь от того, чтобы не шлепнуть себя ладошкой по лбу.

Да, сейчас обед. Да, большинство классов просто заперты. Но хоть какие-то из них должны быть открыты! И как я раньше до этого не додумалась?

Вынырнув из туалета, почти не задумываясь, свернула направо и, сделав пару шагов, рванула входную дверь первой попавшейся аудитории.

И, о чудо, она оказалась незапертой!

И, о горе, учебный класс был до отказа забит народом…

– Солнцева? Ну, наконец-то! – раздался недовольный, но без злобных ноток голос, – Я уже и не чаялась тебя увидеть!

– Меня? – округлив глаза, я натурально выпучилась на сидящую за преподавательским столом Краснову, и задала воистину гениальный вопрос, – Зачем?

– Ты мою смс разве не получала? – вскинула брови Лена, откладывая в сторону какие-то бумаги, – Солнцева, собрание старост на большой перемене. В конце месяца посвящение первокурсников. У нас уйма работы.

– Старостат? – тихо выдохнула, машинально обводя взглядом всех присутствующих, сидящих стройными рядами, по уши зарывшись во всевозможные папки и документы.

Вот голова моя садовая… Я ж должна была помнить об этом, Ленка как-то говорила! Или нет?

– Кстати, ты списки принесла? – сев ко мне в пол оборота, спросила Краснова, аккуратно закусив кончик карандаша жемчужными зубками. И вот тут я почувствовала, что пойти и сдаться в руки Исаеву будет не очень-то плохой идеей…

– Списки? – переспросила, машинально вжимая голову в плечи и привычно цепляясь за лямки рюкзака, – Какие списки?

– Солнцева… – тихо, но угрожающе прошипела Лена, сверля меня потемневшим взглядом, – Не буди во мне зверя! Списки должников, которые ты мне должна еще с июля и которые клятвенно обещала принести вчера – где они?

– Я забыла… – пониженным голосом выдохнула, опуская голову. Пожалуй, именно за это мне было действительно стыдно! Вот только если подобный грешок не так уж и смертелен и вполне поддается исправлению, а так же может быть ликвидирован с помощью подкупа и компенсации, то как мне прикажете выпрыгнуть в окно при всем честном народе? Такого мне Ленок точно не простит!

Ай, да что я думаю вообще? Можно подумать, что она великодушно заступиться, когда сюда придет охрана и станет насильно вытаскивать меня на свет божий. Мне даже страшно подумать, что там нехристь им наговорит, и какие слухи обо мне потом пойдут! Не то, чтобы они меня как-то волновать будут, просто мне здесь еще учиться как бы…

Выбора нет. Прости, Краснова, я позже тебе все объясню!

Распекала меня Лена недолго, но так красочно – так, что старосты всех курсов, откровенно говоря, заслушались, а новенькие, в количестве пяти штук и вовсе покрылись румянцем, явно испытывая непреодолимое желание спрятаться куда-нибудь под парту. Помню себя на прошлом курсе – поначалу та же реакция была, а потом ничего, привыкла. Хм. Интересно, а к тому, что я выкину сейчас, будет готов хоть один старшекурсник, или все без исключения в осадок выпадут?

Едва дождавшись, когда речь старосты старост сбавила обороты, а ее гневный взор впился в мое уже наверняка мысленно растерзанное тело, я потупила глазки и тяжело вздохнула:

– Прости. Мне очень и очень стыдно. Нереально стыдно! Стыдно настолько, что я готова даже из окна выброситься.

– Солнцева, ну кому ты лечишь? – устало вздохнула Лена, гневно тряхнув копной черных волос, – Да тебе в принципе не знакомы стыд и совесть. Из окна выбросится она… Как же!

– А вот возьму и выброшусь! – притворно надулась и, подойдя к крайнему окну, едва не завопила от радости – его ручка таки оказалась на месте! Более того, окно легко поддалось и открылось – в лицо пахнуло свежим воздухом, холодом и сыростью. Таки осень на дворе.

Мысленно улыбнувшись, я легко запрыгнула на подоконник и осторожно выглянула. Что ж, убиться я вряд ли убьюсь, но лететь мне предстояло прилично.

– Солнцева, не дури! – послышалось испуганное сзади, – Там больше двух метров! Слазь с подоконника, хват комедию ломать.

– Увы и ах, – тяжко вздохнув, я присела на корточки и, повернув голову, ответила с печальной улыбкой, – Но жить с этим грузом я больше не смогу. Спасибо за все, Лен. Прости… и прощай!

И примерившись, выпрыгнула.

Ну, что я могу сказать… Вечно вести, как уже выяснилось, мне не может. И подтверждением этому стала мокрая трава, по которой проехались мои ноги в кроссовках – пока я стояла в углу у преподавателя экономической теории, на улице успел пройти неплохой дождь.

Чтобы не стукнуться затылком об землю-матушку, я выставила руки назад и зря, наверное. Левое запястье щелкнуло и заныло, однако не так сильно, как могло было быть. И потому, резво вскочив на ноги, я повернулась и, помахав высунувшимся в окно старостам, послала воздушный поцелуй Красновой, а затем резво побежала в сторону своего малыша, благодаря всех гремлинов голливуда за то, что сегодня мне не досталось места на основной парковке и машину пришлось оставить за углом.

До нее я добралась быстро, почти не обходя обширные лужи. И едва оказалась в салоне, как где-то вдалеке послышались не слишком-то приветственные выкрики и раздавались они отнюдь не со стороны окон кабинета, где заседал студсовет…

Эх, прости, малыш, но сегодня мы уезжаем без прогрева!

Повернув ключ в замке зажигания, закинула рюкзак назад и, заблокировав двери на всякий случай, быстро сдала назад. И сделала это очень своевременно, как оказалось – в трех метрах от моей машины уже возник кто-то из группы Игорька. Кстати, а где его самого черти сегодня носят?

Посмотрев в зеркало заднего вида, я кровожадно усмехнулась… и ударила по газам.

Взвизгнули шины, машина прошлифовала на месте и резко тронулась, попутно окатив подбежавших старшекурсников грязной водой, брызнувшей из-под колес…

Сделав музыку погромче я, уже не глядя в зеркала, преспокойно выехала с территории универа, уверенная в том, что преследовать меня никто не будет. Уж слишком гордые в нашем аквариуме рыбки для подобного. Что поделать, не их это уровень – гоняться за простой смертной по городу. Даже жаль…

Совсем чуточку, но жаль.

Остановившись на светофоре, вытащила телефон из кармана и, набрав знакомый номер, позвонила Лелику, чтобы назначить встречу в любимой кафешке на набережной – мне необходимо было многое объяснить и в первую очередь ей одной. А вот уже во вторую нужно будет расставить точки над «ё», стыдливо краснея перед разгневанным Липницким. Эльфенок по старой привычке наверняка вновь примется распекать меня, как воспитательница несмышленого трехлетку – чего-чего, а странной заботы у него в мой адрес было не отнять. И не сказать, что нас с ним связывали какие-то особо тесные отношения… Просто почему-то мы действительно стали близки за последние полгода.

– Ну, в общем, вот так как-то, – негромко вздохнула полчаса спустя, грея ладони о чашку кофе, принесенную расторопной официанткой. Маленькое, но уютное кафе, расположенное на борту самого настоящего теплохода, качающегося на волнах, окружало атмосферой тепла, спокойствия и оно как нельзя лучше располагало к задушевным разговорам. Прокатив чашку между ладоней, я подняла виноватый взгляд на суровую блондинку, сидящую напротив меня, – Лель, я тут не причем, честно. Понятия не имею, кто монтировал это видео и зачем – ты же знаешь, из какого места у меня руки растут. Я даже с интернетом на «вы» обращаюсь. Почта и соц.сети – моя предел. На остальное даже времени нет, не то, что желания.

– Пожалуй, – кивнула подруга с непробиваемым выражением лица. И все же, не выдержав, тихо хихикнула, прикрыв лот ладошкой, – Но чихнуть в лицо Исаеву было сильно, Ань.

– Я его предупреждала, – фыркнула в ответ и, взяв чашку с кофе левой рукой, моментально скривилась, чуть не выронив посудину и не расплескав ароматный напиток, – Айщ… Вот козел!

– Что-то еще? – удивленно спросила Аленка, глядя на то, как я аккуратно пристроила чашечку с напитком на блюдце и, отчаянно морщась, попробовала размять болящую кисть. Впрочем, и без шокированного выдоха Лельки стало понятно, что столь незамысловатым образом пострадавшую конечность было не вылечить – она здорово опухла и покраснела.

– Подвернула, когда сиганула с окошка, – нехотя призналась, натягивая рукав куртки, известной в кругах модников как бомбер: то ли куртка, то ли толстовка, похожая не те, что носят команды американских футболистов, баскетболистов, бейсболистов и остальных им подобных. Не то, чтобы я за модой следила, мне просто нравился фасон, теплая ткань и мягкие рукава с вшитой в них резинкой. Это было удобно, что ни говори.