Читать книгу: «Маркус», страница 2

Глава 2.

Сообщение от отправителя с именем Марк Давыдов пришло около полуночи, и содержание его было таким, что Эля не сразу нашлась с ответом.

"Тебе известно значение слова "любострастие"?"

"Это шифр, толкуется как страстная любовь"

"Вот и не угадала. Это книжное устаревшее слово, которое является синоним к слову "сладострастие". В современном языке его часто заменяют синонимами: чувственность, похоть, сластолюбие, сладострастность и чревоугодие".

"Обжорство и похоть вроде никогда за ручку не ходили, но буду знать, что все они произрастают из любострастия. Откуда ты вообще взял это слово?"

"Я иногда читаю что-то помимо финансовых новостей и специализированной литературы для программистов. Беллетристику, например. Только т-с, это секрет".

Эля засмеялась и пошла на кухню, чтобы заварить чашку ароматного зелёного чая.

"Можешь рассчитывать на моё молчание, но только если назовешь три книги, которые прочёл последними".

"Легко. Крестный отец Пьюзо, Искусство войны Сунь-Цзы, Наука побеждать Александра Суворова. А у тебя что?"

"Не слишком ли тестостероновый список? Признавайся, вместо Сунь-Цзы хотел написать Маргарет Митчелл? У меня последние три книги сплошные повторы, времени не хватает вдумчиво окунуться во что-то новое. Блейз Кинга, Чернобыль от английского писателя с невозможной к запоминанию фамилией, Одиночество в сети Вишневского".

"Ты разгадала меня. Ладно, поделюсь ещё одной тайной – я знаком с творчеством Стефани Майер. Сунь-Цзы тут ни при чем. Назови самую яркую историю из Одиночества, которая первой пришла на ум".

"Ох, неужели ты знаешь о вампирах? В своё время я прочла на эту тему всё, что только можно. Самая яркая… Голова Эйнштейна, посмертно набитая газетами. И история любви монахини и священника".

Чай успел не только завариться, но и остыть. Эля, не различая вкуса, залпом опрокинула кружку и чуть не раздавила Тобика по пути в спальню. Любимец безмятежно дрых посреди гостиной, умаявшись за день. Эля до первого сообщения ощущала ту же тягу поскорее забраться под одеяло, но теперь усталость сменилась буйным восторгом.

"Хм, любопытное сочетание. Тебя влечет к мистическому и запретному. Тогда как насчёт чашечки кофе в моём обществе?"

В пылу дурачества Эля написала:

"Если обещаешь мистику и что-нибудь запретное".

"Погадаю тебе на картах Таро и попытаюсь соблазнить – сойдёт?"

Она закусила губу, придумывая подходящий ответ, и открыла на весь экран фотографию в его профиле в мессенджере.

На фото он сидел вполоборота к столу. Прямые плечи и ровная спина выдавали уверенного в себе человека. На столе аккуратной стопкой лежали документы, рядом – ноутбук с открытой клавиатурой. Взгляд казался серьёзным, но не напряжённым, руки спокойно лежали на столешнице. Тёмная рубашка с закатанными рукавами добавляла образу деловой непринуждённости.

– Кто же ты, любитель литературы и знаток сложных слов? – спросила Эля у изображения, не надеясь на ответ.

Что о нём говорили близняшки? Работает в IT-сфере и занимается инвестициями. Это он и сам подтвердил. Красив, обеспечен, умен – в чём подвох? Женат? Преступник? Почему Инга уверена, что Эля сбежит, едва прознает, кто он?

Не мудрствуя лукаво, она задала Богомазовой этот вопрос напрямик:

"Кто такой Марк?"

Затем написала Давыдову:

"С соблазнением не усердствуй, я не большой любитель форсировать события".

"Я подумал, ты уснула. Насчёт торопливости я подумаю. В расчёт идёт тот факт, что мы уже целовались, и ты видела меня полуобнажённым?"

"Когда мы успели так далеко зайти, милый?"

"Не знаю, детка. Но что-то подсказывает мне, что мы вполне можем съехаться хоть завтра. У меня найдётся для тебя лишняя зубная щётка".

"Боюсь, Инга не оценит меня по достоинству".

"При чём здесь Инга?"

Кстати, сестра Кирилла, наконец, ответила.

"Мартынова, на часы хоть иногда смотри. Он – мой заказчик".

Впрочем, могла и не тратить время на буквы, проку от таких ответов ноль.

"Извини, доброй ночи".

Марку она отправила следующий текст:

"Ты ведь понимаешь, что я слышала ваш разговор? И её вопрос насчёт того, вернёшься ли ты вечером к ней или нет. Мне бы хотелось получить разъяснения по каждому пункту. Это возможно?"

Через секунду телефон разразился задорной мелодией. Эля в неверии уставилась на экран, на котором горело две кнопки: "Принять видеозвонок" и "Отклонить видеозвонок". Она сомневалась, что хочет предстать перед мужчиной в первый день знакомства в столь домашнем виде.

Марк оказался очень проницательным, отбил вызов и через секунду предложил поболтать без включенных камер. Эля нажала зелёную кнопку.

– Привет, скромница! – по телефону его голос казался ещё краше и сочнее.

Эля невольно сползла по подушке ниже и свернулась калачиком.

– Привет.

– Что мне нужно пояснить? Почему Инга звала меня вечером к себе?

Эля ощутила себя какой-то ревнивицей, устраивающей допрос малознакомому парню с бухты-барахты.

– Эля?

– Да, я тут. Если не хочешь, можешь ничего не пояснять.

– Я хочу, – лаконично ответил он. – Просто мне важно понимать, что именно следует истолковать. Итак, её предложение. Оно связано с работой. Мы вместе работаем над одним довольно сложным проектом и по долгу службы много контактируем. Она не звала меня в свою постель, если такое тебе вдруг померещилось.

– Нет, у меня и в мыслях…

– Хорошо, – Марк не стал терять время на выслушивание её оправданий. – Теперь ты, наверное, спросишь, кто я.

– И кто же?

– А вот угадай, – рассмеялся Марк, и Эля закрыла глаза, впитывая в себя музыку этих звуков.

Одиноким девушкам явно противопоказано ночное общение с этим типом. Всё, что он произносил, словно обволакивалось мягкими, глубокими вибрациями. Его голос – как теплое объятие, в котором каждая фраза звучала неторопливо и весомо, с легкой хрипотцой, придающей особую интимность каждому произнесенному слову.

– Прямо сейчас угадывать?

– Нет, можешь растянуть этот процесс. Мы никуда не торопимся, помнишь?

– Помню. Тогда скажи мне хотя бы, почему я захочу сбежать?

– Не уверен, что всё закончится подобным образом. Кстати, фамилия того британского журналиста, который написал «Чернобыль 01:23:40» – Ливербарроу, зовут Эндрю.

– Точно. Могу я называть тебя всезнайкой?

– Это обращение побереги для Гугла, но мне нравится идея с прозвищами. Я буду звать тебя Кокос.

Эля засмеялась, ничуть не заботясь о том, сколь красиво или мелодично это звучит.

– Только потому что я – блондинка?

– Потому что снаружи ты – твёрдый орешек, а внутри – сладкая мякоть.

Веселье мигом испарилось, его затмило тянущее предвкушение.

– Тебе когда-нибудь говорили, что с твоим голосом легко построить карьеру в сфере интим услуг?

– Кажется, ты первая, кто это заметил, но мы можем провести спонтанный кастинг. Ты готова?

– О, всё, прекращай!

– О, как скажешь. Я могу быть очень послушным, Кокос.

– Фу! Звучит ужасно.

– Согласен, поищем другие варианты. Давно ты работаешь в школе?

– Седьмой год пошёл, в прошлом году набирала первоклассников. А чем ты занимаешься в IT-сфере?

– Пишу приложения для финансового мира, участвую в разработке искусственного интеллекта, расширяю поле деятельности для умных ассистентов. Я передумал насчёт кофе. Я хочу пригласить тебя на свидание, обещаю захватить карты Таро.

Эля в немом крике открыла рот и забарабанила кулачком по подушке. В подобное верилось с трудом. С такими мужчинами она прежде не встречалась и сейчас смертельно боялась ошибиться. Ведь где-то непременно должен всплыть подводный камень величиной с айсберг, потопивший Титаник.

– Скажи мне честно, ты женат?

– Нет. И никогда не был. Детей тоже не имею.

– Тогда в чём подвох?

– Ты играешь не по правилам. Мы договорились, что ты будешь угадывать. Если я скажу в лоб, пропадёт интерес.

– Что за курсы пикапа ты окончил? Где учат пудрить мозги, разжигая любопытство?

– Это всего лишь моё красноречие. Так что насчёт свидания?

– Господи, хорошо. Пусть это будет свидание.

– М-м, звучит обнадеживающе. Через полчаса я повторю своё предложение насчёт совместного проживания. Вдруг к тому времени ты уже созреешь и на это.

– Не надейся, я не настолько легкомысленна.

– А насколько? По шкале от одного до десяти, где один – это всякое отсутствие близости на срок до полугода, а десять означает: "эй, красавчик, я вся твоя".

– Твое красноречие ходит по лезвию бритвы.

– Так даже интереснее. Не забудь про шкалу.

– Ла-адно. Думаю, на троечку. Это можно расценивать как: "мы уже целовались, и я видела твой обнаженный торс, более тебе нечем меня удивить".

– Ты понятия не имеешь, как глубоко заблуждаешься.

Эле начинало казаться, что назавтра лицевые мышцы будут гудеть от перенапряжения. Она и вспомнить не могла, когда в последний раз мужчина без особых усилий заставлял её одновременно улыбаться, смущаться и сожалеть о расстоянии между ними. Хм, погодите-ка… ответ очевиден: никогда!

С ответной репликой она медлила. Повернулась на другой бок, прижала телефон к уху и вслушалась в идеальную тишину на том конце.

– Марк?

– Подожди, я включу запись. Ты впервые назвала меня по имени.

– Я могу повторить в другой раз, а сегодня, наверное, нам стоит попрощаться. Уже поздно, если не усну в ближайшие минуты, завтра просплю до обеда.

– Тогда спокойной ночи, Эля. Могу я подняться и поцеловать тебя перед сном?

– Ага, да, – полусонным голосом отозвалась она и тут же всполошилась, – Стоп! Чего? Откуда ты знаешь, где я живу?

– Расслабься, я пошутил. Поднимусь как-нибудь в другой раз. Сладких снов!

И не выслушав ответ, Марк отключился. Эля полежала секунду с закрытыми глазами, затем надела махровый банный халат и вышла в подъезд. Спустилась на первый этаж, вышла за дверь и успела увидеть кормовую часть белого кроссовера, выезжающего со двора. Память услужливо подбросила того же цвета автомобиль, припаркованный днём у дома Васнецовых.

Марк и впрямь раздобыл её адрес, чтобы просто поцеловать на ночь? Или это банальное совпадение?

Глава 3.

Природа радовала своим непостоянством. В апреле уже случались деньки, когда столбик термометра приближался к тридцатиградусной отметке выше ноля, а начало мая выдалось не самым благостным. Серые тучи плыли над городом, проливая скупые дождевые слёзы.

На прогулку с собакой Эля вышла в джинсах и футболке, поверх которой надела кожаную куртку, однако уже через десять минут поняла, что верхняя одежда была излишней. Несмотря на небесную хмарь, на улице дышалось легко и свободно. Ветер почти не ощущался. Тобик с восторгом заныривал носом во влажную травку, только-только пробившуюся наружу, и скакал по крохотным лужицам.

Марк уже прислал несколько сообщений, где пожелал доброго утра и поинтересовался её вкусами в еде и напитках. Времени и места свидания он не называл, и Эля гадала, получится ли у него приятно удивить её.

Входящий вызов вызвал улыбку.

– Жемчужинка, я освободил для тебя целые сутки. Готов поступить в твоё полное распоряжение, – дурачился Марк. – Дашь адресок, куда за тобой заехать?

– Ты продолжаешь намекать на то, что снаружи я – кремень? – Эля как раз проходила мимо едва набравшей цвет черёмухи, сорвала кисть с ароматными соцветиями и поднесла к губам.

– Не говори, что снова не нравится. Я всю ночь изобретал тебе прозвище.

– Я и не говорю. Записывай адрес, выдумщик. Университетский, дом …, третий подъезд. Только мне нужен час на сборы и маленький намёк на то, куда мы едем.

– Мы едем в детство, по поводу одежды можешь не заморачиваться. Буду у тебя ровно через шестьдесят минут. До встречи, Бусинка.

Эля со смехом убрала телефон и повернула к дому. Она заранее придумала несколько вариантов нарядов и по пути мысленно отметала один за другим. Ей хотелось выглядеть просто, но со вкусом, и ничем не выдать своего истинного отношения, которое стремительно набирало обороты от лёгкой симпатии к стойкой заинтересованности.

За десять минут до означенного времени она замерла у зеркала на входной двери и решительно выдохнула, изгоняя из себя волнение.

Она остановила выбор на уютном образе в стиле кэжуал: свободные джинсы светло-голубого оттенка, будто слегка выгоревшие на солнце, идеально сидели на фигуре. Сверху – мягкий трикотажный джемпер цвета морской волны с небольшим V-образным вырезом. На ногах – удобные белые кроссовки, которые отлично дополняли образ.

Завершали картину стильная сумка через плечо из натуральной кожи и массивные серебряные браслеты на запястье. Светло-русые волосы собраны на затылке заколкой и наружу выпущены несколько небрежных прядей, придавших образу лёгкости. Всё вместе создавало впечатление комфорта и элегантной непринуждённости.

Косметикой она пренебрегла, лишь немного подчеркнула полноту губ прозрачным блеском и полностью удовлетворилась результатом.

Во дворе её уже ждал Марк, прогуливающийся вдоль кузова белого Porsche Macan, который с виду казался воплощением элегантной роскоши с хищными чертами.

В руке Давыдов держал маленький букет из красных и жёлтых тюльпанов. Он обернулся на звук сработавшего домофона и поспешил навстречу, сияя белозубой улыбкой.

Одет он был схожим образом: в тёмно-синие джинсы и черный пуловер, из ворота которого выглядывала белая футболка.

Эля с готовностью приняла всё: и букет, и трепетный поцелуй в щеку, и размашистый комплимент:

– Я – везунчик, потому что веду на свидание самую красивую девушку в городе.

– Болтун ты, – с напускной суровостью ответила Эля и вдохнула чудесный весенний аромат цветов. – Спасибо за букет.

Марк проводил её до машины и галантно распахнул дверцу.

– У твоей машины в номере цифры 101? – внезапно припомнила она ночной эпизод.

Кавалер согласился, обошёл кроссовер спереди и устроился за рулём.

– Почему ты вдруг спросила?

– Адрес мой узнал у Инги?

– Ах, вот ты о чём, – Марк хохотнул, пристегнул ремень безопасности и завёл двигатель нажатием на кнопку под рулевой колонкой. – Да, можно сказать вытребовал твои координаты ещё вечером, хотел вычудить что-нибудь этакое, но усомнился, что ты не оценишь.

– Вычудить, например?

– Обещай не смеяться!

– Обещаю попробовать, но гарантий никаких. Ну так что там с причудами?

– Перво-наперво я вычислил твои окна, думал, бабахну салютом, но посчитал, что вокруг слишком много домов, время позднее и так далее. Затем меня осенила мысль запустить бумажный фонарик и позвать тебя на балкон им любоваться.

– Вот только у меня нет балкона.

– А жаль, – подытожил Марк, резко уводя машину влево и уверенно вклиниваясь в поток, движущийся по Академическому мосту. – Впрочем, китайских фонариков я тоже не нашёл, хоть и оббегал все магазины в вашей округе. Об идее забраться к тебе в квартиру через крышу торговых залов на первом этаже я вообще рассказывать не стану.

– И правильно, ведь тогда я приму тебя за маньяка, – вопреки обещанию Эля расхохоталась.

– Черт, я чуть было не прокололся.

– Так это и есть твой секрет? Преступная натура?

– О, ещё какая! Обожаю лакомиться кровью девственниц, – Марк оскалил зубы и нарочно сверкнул клыками.

– Тогда ты не по адресу, моя невинность давно попрана («попрать невинность» – это книжное выражение, означающее грубое нарушение, унижение или осквернение состояние невинности, чистоты, непорочности человека – прим.автора).

– Серьезно? – Давыдов надул и без того пухлые губы и бросил на пассажирку озорной взгляд. – Всё, свидание отменяется. Высажу тебя вон на той остановке.

Но не высадил, а на скорости промчал по оживленному Модному кварталу и вновь свернул налево.

– Если без шуток, Алмазик, то план таков: бросаем машину, бродим по набережной, заглядываем на часик в парк аттракционов на острове Конный, потом где-нибудь ужинаем. Желательно в приличном месте, чтобы мне не пришлось любоваться тем, как ты вкусно хрустишь вредной едой. Как тебе?

– Звучит, словно лучшее свидание в мире, Изумрудик!

– Ой, тебе не понравилось быть Алмазиком, Бриллиантик?

– Самую малость, Сапфирик.

Пока они изгалялись в подборе прозвищ, Марк ловко отыскал парковочное место, с ювелирной точностью вклинился между двумя соседними автомобилями и с той же кнопки на приборной панели заглушил мотор.

Эля решила оставить букет и сумочку в машине, чтобы гулять налегке. Переложила смартфон в карман джинсов и выбралась из салона. Марк предложил ей свою руку, а когда заполучил, переплел свои пальцы с её и бодрой поступью направился вперёд.

– Расскажи о себе, Марк. Чем увлекаешься, как отдыхаешь, что тебя вдохновляет?

– Увлекаюсь? Хм, всем понемногу, но лавры первенства, наверное, отдал бы тяжелой атлетике. Нравится мне тягать железо на досуге. А у тебя что?

– Нумизматика. Собираю монеты ещё со школы и могу похвастать неплохой коллекцией. Самые ценные из них: 5 копеек 1916 года – пробная монета, вышедшая ограниченным тиражом; 50 копеек 2001 года чеканки Московского монетного двора, у неё под копытом лошади изображена буква "М"; и доллар мира 1920 года с высоким рельефом, изображающим символ свободы и американского орла. В мире таких меньше миллиона экземпляров.

– С чего началось твоё хобби?

– С телепередачи, в которой рассказывалось о платиновой монете номиналом в 12 рублей, её отчеканили в 1836 году тиражом всего 11 экземпляров. Стоимость одного такого – более полумиллиона рублей. К настоящему времени она подорожала в десять раз. В программе также рассказали, что Россия – единственная в мире страна, где платина использовалась для производства монет рыночного обращения. Вот я и загорелась идеей собрать собственное состояние и оставить потомкам. Начала перебирать мелочь, быстро вошла во вкус, стала заглядывать на барахолку – там такое можно отыскать, закачаешься, – ну и конечно, вымениваю дубликаты на более ценные экземпляры. Теперь твоя очередь забалтывать меня.

– Слушаюсь и повинюсь, о прекраснейшая, – Марк перетянул её руку себе за пояс и надёжно закрепил на боку, а свою перебросил через Элино плечо и слегка прижал к себе. – Так, ещё ты спрашивала про отдых и вдохновение. Отдыхаю я, как все: могу и перед телевизором бездельничать, но предпочитаю что-нибудь активное. Отправиться в пеший поход на Байкал, или погонять по ночным улицам на мотоцикле – видела бы ты меня в кожаной экипировке, м-м.

– Боже, да ты павлин! И нарцисс к тому же.

– Вот ты наблюдательная! Знаешь лучшее средство от нарциссизма?

– Бородавка, выскочившая на носу?

– Нет, Жемчужинка, – Марк остановился, пододвинул её к себе и прошептал, – поцелуй красивой девушки.

– Так чего ты встал? Пойдём отыщем дуреху, которой понравится с тобой целоваться! – Эля изобразила нервную обеспокоенность.

– Я её уже нашёл, – всё тем же лениво-соблазнительным тоном проговорил Давыдов. – И ей нравятся мои поцелуи.

– По-моему, ты много фантазируешь.

– Точно тебе говорю, ей нравится.

С каждым выдыхаемым словом Марк всё решительнее сокращал расстояние между их лицами и, наконец, столкнул губами. Эля замерла, как изваяние, пойманная в ловушку наваждения. Осторожно разомкнула уста и пропустила между ними сначала его верхнюю, а затем и нижнюю губу. Отстранилась, смакуя окрыляющий момент, после чего обвила руками шею Марка и проделала всё то же самое, но уже с языком, мягко пробуя на вкус его чувственный рот.

Давыдов вёл себя как истинный джентльмен. Не наглел, не распускал руки, но всё же заставил её начать задыхаться, когда бережно приобнял лицо и настойчиво переплел их языки.

Эля прервалась на глоток воздуха и ощутила, как внутри всё дрожит, будто плохо застывшее желе. Марк прильнул губами к её виску.

– Какая там у тебя оценка была по шкале легкомыслия? – задумчиво молвил он. – Тройка, вроде, да?

Она согласилась и переместила руки с его плеч на талию. Под мягкой тканью пуловера легко угадывались пружинистые мускулы. Эля попыталась воскресить в памяти то, как он выглядел вчера, повиснув вниз головой на перекладине, и поняла, что это плохая затея. Шкала легкомыслия тут же поползла вверх к критической отметке.

Они потратили ещё час на пустые разговоры и добрались до парка аттракционов под покровом сумерек. Марк предложил начать экскурсию с колеса обозрения. Эля отказалась и повела его к развлечению под названием "Бустер". Он представлял собой стрелу пятидесяти метров в высоту с рядом сидений на каждом из концов. Эта гигантская махина вращалась со скоростью свыше ста километров в час. Эля издали наблюдала за работой огромной конструкции и слышала панические крики тех, кто взлетал и падал вниз. Спонтанная затея попахивала самоубийством – именно то, что нужно.

– Погоди-погоди! – Марк сбавил шаг и свободной рукой начал обыскивать свои карманы. – Разве нам не следует вначале составить завещание?

– Отдашь словесные указания, – отмахнулась от него Эля и с удвоенной силой потащила вперёд. – Шевелись, Нарцисс! Не то опоздаем к запуску.

– Ты меня удивляешь, Лапушка. Кстати, как зовут тебя дети?

– Элеонора Валерьевна. Двигайся же, телега без колёс!

– Элеонора Валерьевна, – мечтательно пропел Марк, – а в тебе тоже дремлет маньячка.

– Я этим хотя бы не хвастаюсь!

Марк купил два билета в небеса у загорелого парня в фирменной кепке, который во всеуслышание расписывал преимущества "Бустера".

Обещался дикий первобытный восторг, ведь в переводе с английского "бустер" означает "усилитель". Так что посетителям парка предлагалось усилить ощущения сегодняшнего вечера, полюбоваться красотами вечерней реки Ангары с высоты пятидесяти метров и вкусить уникальные эмоции.

Кто-то в толпе дал более лаконичную и правдивую оценку этому развлечению: блевотрон. Эля судорожно рассмеялась.

– Ну что, Пуговка, не передумала?

Эля окинула взглядом высоченную пику и смело шагнула вперёд.

Оператор тут же махнул им рукой и подозвал к сиденью на правом краю шпильки. Пока они шли, включилась вечерняя подсветка, и всё тело стрелы загорелось ядовитым неоновым светом. Марк помог Эле сесть, загорелый парнишка закрепил у неё на бедрах ремень безопасности и опустил на плечи металлический поручень с мягкой поролоновой накладкой. Она отчаянно зажмурилась и истово принялась молиться всем известным богам.

– Во время работы аттракциона с места не встаём, отстёгиваться не пытаемся, окей? Телефоны лучше убрать поглубже в карман, – проинструктировал оператор и пошёл к пульту управления. Нажал что-то, огни засветились ярче, и громадина ожила.

Эля простилась с жизнью. Она явно не переживет этих покатушек.

Их сиденье поднялось на самый пик высоты и внезапно застыло. Эля обмерла, вцепилась холодеющими пальцами в перекладину на груди и тут же заорала: от малейшего движения сиденье под ними вдруг зажило собственной жизнью и начало потихоньку раскачиваться. Злющий порыв ветра вгрызся в волосы.

– Эй, ты чего? – Марк всмотрелся в её напряжённое лицо, отчаянно зажмуренные глаза и бледные пальцы, впившиеся в поручни на плечах. – Ты высоты боишься?

– Еще как, – с трудом выговорила она, не поворачиваясь.

– Спокойно, Эля, спокойно. Дыши и открой глаза. Вид просто потрясающий.

– Я поверю тебе на слово. Спасибо.

– Если тебе так страшно, зачем мы здесь?

– С недавних пор я не поддаюсь страхам.

– Расскажешь подробнее, когда спустимся?

– Если спустимся, – мрачно предрекла Эля и судорожно всхлипнула, когда кресло под ней опасно зашаталось. Видимо, Марк пошевелился или попытался приободрить её касанием. – Нет, пожалуйста, Марк, пожалуйста, не шевелись, – чуть не плача от испуга, взмолилась она и посмотрела на кавалера.

В его взгляде читалась твёрдая уверенность и негласное обещание самого благополучного исхода, что немного притупило панику.

Они по-прежнему мертвым грузом болтались в воздухе на чудовищной высоте. Очевидно, внизу происходила посадка пассажиров с другого конца стрелы. Эля не могла заставить себя посмотреть вниз.

– Оглядись по сторонам. Вид просто сказочный, – с улыбкой посоветовал Марк.

И она подчинилась, покуда не улетучилась последняя крупица решимости. Объяла глазами тёмно-синий простор городского пейзажа со всеми всполохами цветных огней, что бликами отражались от речной глади. Красиво. Завораживающе. Волнительно. Но чувство страха, которое вышло на передний план ещё в самом начале, не позволяло насладиться изяществом вида. Если бы сиденье под ними не раскачивалось от малейшего шороха или дуновения ветерка, возможно…

Тут аттракцион продолжил своё кружение, и земля стала приближаться с пугающей скоростью. Эля опять зажмурилась, но поняла, что от этого ещё хуже. Мозг воспринял быструю потерю высоты за падение, тело налилось лёгкостью, пульс подскочил до трёхсот ударов в минуту.

Внутренности попросились наружу. А потом свалились обратно, потому как начался обратный процесс набора высоты. Стрела раскручивалась с ещё большей скоростью.

Ёкнуло где-то под ложечкой. Эля пообещала себе, что если всё завершится благополучно, она никогда больше не будет принимать необдуманных решений.

Сиденье теперь раскачивалось беспрестанно. Шпилька круто спикировала вниз, и на мгновение Эле показалось, что она повисла в воздухе вверх тормашками. Уши заложило. Кровь вскипела от прилива адреналина. Какофония звуков слилась в едином стиле. Грохотала музыка, на разные голоса гомонили пассажиры "Бустера". Даже Марк в какой-то момент прокричал что-то похожее на "Ву-ху-у", выражая дикий восторг. А Эля одновременно радовалась и плакала. Она уже не понимала, где верх, где низ, разноцветные огни иллюминации слиплись в пёстрое пятно. Чудовищный страх вступил в противоборство с отчаянным весельем. Она чувствовала себя пьяной и в то же время невероятно живой. Очень бодрящий коктейль ощущений.

Аттракцион начал замедляться. Из палитры красок перед глазами стали выделяться контуры отдельных предметов. Набор высоты и элементы падения воспринимались слабее. Наконец, они остановились у земли. К ним подбежал оператор. Первым расстегнул Марка, после чего занялся Элей.

Получив возможность двигаться и, главное, опору под ногами она с трудом отняла спину от кресла и сделала первый неуверенный шажок. Да, это поистине благословение: гравитация, сила притяжения, все эти земные законы, о которых раньше она никогда не задумывалась и которые начинала ценить с каждой секундой всё больше.

Внутри неё творилось что-то разрушительное. Страх сменился бешеным приливом энергии. Она взялась за предложенную Марком руку, вместе они сошли по ступенькам с возвышения, а потом она, поддавшись порыву, бросилась ему на шею и поцеловала в губы.

Он с готовностью подхватил девушку на руки, закинул её ноги по обеим сторонам от поясницы, запрокинул голову и целовал в ответ с тем же неистовством.

Глава 4.

У двери в квартиру Эле никак не удавалось сказать решительное "До встречи". Раз или два она открывала рот, чтобы попрощаться, но дело заканчивалось поцелуем, за которым следовал другой и ещё один, и ещё.

– Кстати, насчёт твоих гаданий, – припомнил Марк, отстраняясь на жалкие сантиметры, и открыто посмотрел в глаза. – Я вовсе не ветреный. Последние два года выдались, хм, сложными. Было не до отношений.

– А что случилось два года назад?

– Можно сказать, я заново родился. Учился жить уж точно с чистого листа, – он горько усмехнулся и прочертил большим пальцем ломанную кривую от её скулы к центру нижней губы.

– Это был несчастный случай? Авария?

– Не совсем, – уклончиво ответил он. – Оставим этот разговор на следующий раз. Ты была когда-нибудь в музейном комплексе "Тальцы", что недалеко от Александровской трассы?

– Дети с экскурсией ездили туда, но я в тот месяц лежала в инфекционке с ветрянкой. Переносить детские болячки во взрослом возрасте, как оказалось, гораздо сложнее, – Эля начала ощущать, сколь быстро затекают мышцы шеи, если постоянно смотришь на кого-то снизу-вверх, и плавно опустила подбородок вниз.

– Хотел бы я посмотреть на тебя в зелёнке, – заулыбался Марк. – Свожу тебя в музей завтра, а сейчас убегай, пока я ещё в состоянии отпустить тебя по доброй воле. Ты сразу спать или поболтаем минут пять?

– Спать сразу, как поболтаем, – Эля подавила чудовищный зевок, в порыве благодарности прижалась ухом к твёрдой мужской груди, вдохнула бодрящий запах соленой морской воды, догорающего костра с примесью какой-то терпкости и поцеловала Марка. Получилось очень нежно и трепетно, и она задалась вопросом, а не сдерживается ли он нарочно, чтобы не форсировать события по её просьбе?

***

Эля по-настоящему любила свою работу. Даже по утрам понедельника, усталая после короткого сна и взбудораженная новыми отношениями, она с восторгом бежала к своему классу, предвкушая очередной день открытий.

Вальдорфская школа сильно отличалась от обычного образовательного учреждения. Их даже сравнивать было как-то неловко. Вот попробуйте сопоставить отрывок из любимого литературного произведения с колонкой криминальной хроники в местной газетёнке и поймёте разницу. Здешние занятия походили на путешествие в сказку.

Сегодня последним уроком в расписании значилась эвритмия – предмет, который сложно описать словами, но всегда можно разгадать, если наблюдаешь его воочию.

Урок проходил в просторном светлом зале, где солнечные лучи рисовали на полу золотистые узоры. Звучала нежная музыка. В центре стояли второклассники, одетые в легкие светлые одежды пастельных тонов – небесно-голубые, нежно-розовые, цвета весенней зелени.

Эля медленно вышла к детям из-за занавеса. Её длинная юбка, словно облако, плавно колыхалась при каждом движении. Она подняла руки вверх, и тонкие пальцы, украшенные серебряными колечками, начали рисовать в воздухе невидимые узоры, похожие на танец бабочек. Ребята, затаив дыхание, следили за каждым движением, их глаза светились любопытством и предвкушением чуда.

– Сегодня мы будем учиться показывать буквы, – мягко произнесла учительница, и её голос наполнил весь зал.

Первым делом дети научились изображать букву "А". Элеонора Валерьевна показала, как нужно поднять руки вверх и развести их в стороны – получилось подобие дерева с раскидистыми ветвями, готовое расцвести волшебными цветами.

– А теперь представьте, что ваши руки – это крылья птицы, – предложила учительница, и дети, взмахнув руками, действительно почувствовали себя маленькими аистами, возвращающимися с юга. Они кружились по залу, их светлые одежды развевались, создавая вокруг них сияющие ореолы.

Постепенно движения становились всё более плавными и уверенными. Ребята научились изображать не только буквы, но и целые слова. Они представляли, как буква "О" превращается в солнышко, согревающее землю тёплыми лучами, а «М» – в заснеженные горы, чьи вершины касаются облаков.

В конце урока дети встали в круг, взявшись за руки. Эля присоединилась к общему хороводу. Их пальцы переплелись, создавая живую цепочку, которая то сжималась, то расширялась под музыку. Они читали стихотворение "Майский вальс", сопровождая его движениями, и каждое слово оживало в пространстве, превращаясь в волшебный танец звуков и жестов.