Читать книгу: «Рукопись, найденная в Выдропужске», страница 3

Когда вино закончилось, я задумалась, идти ли за добавкой или отправляться спать. Лень, конечно, победила, да и не пошла бы нам на пользу вторая бутылка. Да, иногда мне удаётся роль резонёра, жаль, что редко…

Звонок в дверь оторвал меня от умывания.

Посмотрела в глазок и выругалась шепотом.

– Кто? – спросила тётушка, бесшумно вышедшая из своей комнаты.

– Балаян.

Она вздохнула:

– Открывай, а то всех соседей перебудит.

Звонок и в самом деле трезвонил не переставая, словно босс просто держал палец на кнопке, не отнимая.

– Ну? – я распахнула дверь, но впускать незваного гостя не спешила.

– Дашь войти? Поговорим.

– Не о чем, я всё в заявлении написала.

Тут он сделал вещь, немало меня удивившую: достал из кожаной сумки знакомый уже пакет, по-прежнему запечатанный, и протянул мне со словами:

– Извини. Был неправ.

Ну что же, если человек к этому возрасту научился признавать неправоту, можно попробовать поговорить… И я посторонилась, давая ему войти.

– Добрый вечер, Ядвига Феликсовна, – босс почтительно поклонился.

Тётушка холодно кивнула и попыталась исчезнуть, но я её притормозила.

– Погоди-погоди! Я могу воспользоваться для разговора твоим кабинетом?

– Разумеется, – фыркнула Ядвига Феликсовна. – Если понадоблюсь, буду в гостиной.

Кабинет – когда-то прадедов, а теперь тётушкин – был большим, немного темноватым из-за высоких тополей, растущих прямо перед окнами, и из-за тёмно-зелёных плюшевых штор. Шторы, как и книжные шкафы, и письменный стол эпохи бидермайер, и кресло на рабочем месте, всё стояло на своих местах с тех самых прадедовых времён. Мы с Ядвигой только добавили пару кресел, чтобы можно было сидеть с удобством и читать.

– Прошу, – я указала на одно из этих кресел, сама опустилась в другое.

– А почему это кабинет Ядвиги Феликсовны, а не твой?

Я пожала плечами.

– А зачем мне кабинет? Дома я не работаю, а тётушка и статьи пишет, и книгу вот заканчивает. Комнат у нас четыре, как раз и выходит две спальни, гостиная и кабинет.

– Понятно. А если ты, например, замуж выйдешь?

– Артур Давидович, вы ж не об этом хотели поговорить? – умеренно рассердилась я. – Вопросы моего семейного положения волнуют вас примерно так же, как способы переворачивания пингвинов в Антарктиде!

– Ну, не скажи… – начал он ёрнически, потом увидел выражение моего лица и замахал руками. – Всё, всё, перестал. Так вот, Алёна, я уже сказал, что был неправ, и прошу прощения ещё раз.

– «Гасконцы, как известно, нетерпеливы, так что если гасконец раз извинился, хотя бы в глупости, то он уже убежден, что сделал вдвое больше, чем бы следовало», – процитировала я из «Трёх мушкетёров».

– Вот именно, – кивнул Балаян медленно и торжественно.

– Ну предположим… Тогда вопрос: чем вызваны ваши… подозрения?

– А! – он поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – Во-первых, конечно, Вероника. Она вывела меня из себя… Ну, капитально так, надолго. И я никак не мог понять, зачем.

Я понятливо покивала, но говорить ничего не стала: Вероника, последняя любовь Артура Балаяна, была глупой, истеричной, корыстной блондинкой средних лет, вцепившейся в него со всем пылом уходящей молодости. Два несомненных достоинства у неё имелсь: во-первых, блондинкой она была натуральной, ну, или вовремя подкрашивала корни волос. И во-вторых, Артуру оставалась верна. Зато и оттаптывалась на его нервах со всей широтой души.

– Что молчишь? – упёр в меня тяжёлый взгляд.

В ответ я лишь развела руками:

– Можно, я не буду это комментировать? Мне уже и так досталось!

– Ну я же извинился!

– Объяснений пока не было.

– Ладно… Словом, допекла меня Вероника, я и сорвался. А почему на тебе и насчёт финансового вопроса… Письмо получил. Не подымай бровь, я тебя сам этому и научил! Вот, почитай.

И в руки мне сунули листок бумаги. Распечатку е-мейла. Я пробежала текст глазами: ну, ничего неожиданного. Некий анонимный друг с одноразового адреса сообщал, что часть книг я гоню налево, выручку утаиваю, и вообще, машину поменяла полгода назад именно из уворованных денег.

Поскольку поменяла я «Опель» на «Пежо», говорить было не о чем, уж столько-то я зарабатывала вполне законным образом…

– Такое впечатление, что пишущий не особенно в теме, палит куда попало, – покачала я головой, возвращая писульку. – Адрес не пробивали?

– Нет, – сумрачно ответствовал Балаян. – Не успел. У тебя есть предположения, кто развлекается?

– Кое-какие имеются. Для начала скажите, когда это пришло?

– Первое – две недели назад, как раз в тот день, когда вы с Лёликом в Калугу уехали. Было ещё два, последнее пару дней назад.

– Вариантов я вижу несколько, – я подёргала мочку уха, почему-то это помогало формулировать. – Во-первых, кому-то мешаю лично я. Вариантов немного – Лёлик, Наталья Геннадьевна или Сергей.

– Да ну, фигня, – отмахнулся босс.

Спорить я не стала, хотя в хорошее отношение главной бухгалтерши не поверила бы даже за приплату.

– Во-вторых, Вероника периодически постоянно начинает ревновать вас к любому фонарному столбу. Может, в этот раз в роли фонарного столба выступаю я?

– Тоже ерунда. Тебе роль коварной разлучницы отводилась в прошлый раз, она так часто не повторяется.

– Третий вариант – вам хотят помешать, дёшево и сердито. Отправить мейл ничего не стоит, всего-то и надо, что зайти в интернет-кафе и зарегистрировать новый адрес на один раз. А вот чему хотят помешать, это уж вам решать, – я посмотрела в упор, и Балаян отвёл глаза. – Артур Давидович?

– А?

– Чему хотят помешать?

– Вопрос с обидами мы решили? Ты заявление забираешь?

– Предположим… – ответила я, помедлив.

– Да или нет?

– Да. С условием…

– Больше никогда, – кивнул он. – Тогда слушай. За перепиской Чевакинского я гоняюсь не зря. Да-да. Меня интересует в этом дуэте именно Савва Иванович. Дело в том, что…

– Стоп! – я остановила ещё не начатый рассказ. – Вы хотите, чтобы я подключилась к этому делу?

– Да.

– И как всегда, в роли золотой рыбки на посылках? Нет, Артур Давидович. На этот раз я согласна только на один вариант: в данном деле мы равноправные партнеры. Если будут неприятности или финансовые потери, мы делим их пополам, но и полученные дивиденды – тоже пополам.

Босс задумался, и думал довольно долго, несколько минут точно. Я не торопила, потому что решение он и в самом деле должен был принять для себя практически судьбоносное: впустить в бизнес чужого. Да это почти как в свою кровать уложить! Наконец он тряхнул головой и сказал залихватски:

– Принято!

– Хорошо. Теперь рассказывайте.

– Рассказываю. Пару месяцев назад ко мне обратился посредник. Его хозяина интересовали материалы о Чевакинском, тогда любые из имеющихся в свободном и закрытом доступе. Меня не торопили, и я собрал всё, до чего смог дотянуться: официальную биографию, статьи, в том числе в специальных журналах по архитектуре, копии архивных документов, опубликованную переписку…

– Разве что-то публиковалось?

– Как переписка – нет, но многое было, ты не поверишь, в иллюстрированном альманахе «Наследие вышневолоцкого уезда»!

– Понятно. И что дальше?

– А дальше… Слушай, – тут босс запнулся. – Извини, у тебя не найдётся чем горло промочить?

– Вы ж за рулём!

– Ерунда. На такси доеду, а машину ты завтра пригонишь.

– Ладно, минуту погодите…

Выйдя из кабинета, я постучалась к тётушке.

– Заходи, – раздался из спальни приглушённый голос. – Ну что, договорились?

Ядвига Феликсовна в домашних джинсах и тонком пуловере сидела в кресле и читала; на столике рядом стоял бокал с красным вином и тарелочка с сыром.

– Вроде да… Тётушка, у нас коньяку в доме не найдётся?

– В гостиной в баре возьми, – она и бровью не повела. – Там есть вполне приличный «Hennessy», но твоему гостю, наверное, лучше налить «Арвест». Впрочем, на твой выбор.

– Угу, спасибо.

Пригубив коньяк, Артур Давидович покатал его во рту, одобрительно кивнул и сделал ещё глоток, после чего продолжил.

– Ну так вот, отдал я добытые материалы посреднику, тот ушёл и снова появился буквально через день.

– Прошу прощения, что перебиваю, а посредник знакомый?

– Нет, – босс покачал головой. – Но с рекомендацией от хорошего знакомого, проверенной.

– Ясно.

– Пришёл он с запиской от своего нанимателя, который предлагал встретиться на его территории. Немедленно. В загородный дом меня должен был отвезти водитель, и он же – привезти назад.

– И вы поехали, вот так, никого не предупредив?

– Деточка, ты бы тоже поехала, – усмехнулся Артур Давидович. – Во-первых, записка была подписана, во-вторых, сейчас всё-таки не девяностые.

– Что же там была за подпись?

– Господин С. – босс назвал фамилию глухо известного олигарха из первой сотни.

Ну да, личность относительно известная. Не Абрамович и не Миллер, в каждом средстве массовой информации ежедневно не поминается, но кому надо – тот знает. Балаяну, видимо, было надо.

– Хорошо, предположим. Так что ему было нужно?

– Именно то, чем мы занимаемся. У господина С. случилось несчастье. Был у него сын, ставший талантливым архитектором. Работал, проектировал, но в тридцать два года заболел и сгорел очень быстро от какого-то агрессивного рака крови. Перед смертью он сказал отцу, что начал обдумывать загородный дом, а вдохновило его последнее из творений нашего героя.

– Чевакинского, – кивнула я.

– Именно. Вот только где молодой человек видел этот проект, он отцу не сказал. Однако в память о сыне господин С. желает дом всё-таки построить, и разыскивает архивы Чевакинского, спрятанные где-то в последних местах его жительства, – Артур Давидович помолчал, отпил глоток коньяку и спросил: – Что ты об этом думаешь?

Я встала и прошлась по кабинету. Принесла себе бокал и тоже пригубила коньяк. Потом села и в упор посмотрела на босса.

– Сколько он обещал заплатить?

Тот усмехнулся и на листке бумаги написал сумму. Число нулей впечатляло.

– А аванс какой?

– Треть он уже заплатил. И эти деньги останутся нам даже в том случае, если поиски окажутся бесплодными.

– Нам?

– Нам.

– Ладно. Тогда вот что я думаю. Во-первых, история слишком романтическая, чтобы быть правдивой, – я покачала бокал, и тяжёлая маслянистая жидкость лениво колыхнулась по дну. – Скорее всего, какое-то отношение к правде она имеет, но… Криминала там нет?

– Если и есть, то спрятан так хорошо, что я не докопался.

– Угу… Во-вторых, если указанный господин платит такие деньги, значит, все доступные и малодоступные места он уже проверил, осталось только то, что можно найти чудом и интуицией.

– Проверил, – не стал спорить босс. – И поделился нарытым. Завтра получишь результаты, если ты в игре.

– Я в игре, – проговорила я медленно.

Ещё минут сорок мы с Балаяном обсуждали заказ. Нашли в сети биографию господина С., в которой не было, вот удивительно, ни единого упоминания о рано умершем сыне, только о двух дочерях, живущих в Англии. Полюбовались на сохранившиеся постройки Чевакинского – Никольский морской собор, особняк Шереметевых на Фонтанке, дом Шувалова на углу Малой Садовой и Итальянской.

– Красиво, только ничего нам не даёт, – вздохнул Артур Давидович. – Это всё изучено до последнего кирпичика, до малейшего штришка на чертежах.

– Если бы искомое найти было легко, то такие деньги никто бы не платил, – для убедительности я постучала пальцем по записке с суммой гонорара.

Получилось громко. Артур Давидович вздрогнул и провёл рукой по глазам.

– Всё, испёкся, стар я стал для ночных мозговых штурмов. Вызываю такси и домой.

Я не стала его уверять, что пятьдесят восемь – это время расцвета, даже если этого босс ждал. Комплименты – не моя забота, их пускай Вероника говорит.

Забрав ключи и документы на его машину, я выпроводила, наконец, Артура Давидовича. На стук закрывшейся двери в коридор вышла тётушка.

– Наговорились?

– Ты ж всё слышала…

– Не всё, постоянно вас слушать – это рехнуться можно. Но иногда уши грела, да.

– И что думаешь?

Она сделала рукой неопределённый жест.

– Пока ничего не понятно. Что господин С. врёт – так это неудивительно, кто ж в таких делах правду говорит. Но кое-что истинное мы имеем.

– Что?

– Ему и в самом деле очень нужен последний проект Чевакинского. Или то, с чем он связан.

– Это-то понятно, за те деньги, что он готов платить за поиск, можно было пучок архитекторов купить. Но пока я не понимаю, что такого может оказаться в записях, бумагах, документах, чертежах?

– Клад? – Усмехнулась тётушка.

Я только фыркнула в ответ.

– Зарыто наследство старушкино под камнем на площади Пушкина? Мы-то знаем, что клады просто так не ищутся и не находятся.

– Знаем, – кивнула Ядвига Феликсовна. – Только не забывай о том, что между реальностью и представлениями твоего заказчика о том, что именно он рассчитывает найти, может оказаться очень большая разница.

– Это-то понятно, – я длинно вздохнула. – Хорошо вам, археологам: определили место и копаете. Что уж нашли, то нашли, дальше сплошь работа исследовательская. А у меня всё время старая сказка, пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.

– Угу, нам хорошо. Но ты не поверишь, ведь в наших находках из этрусских времён кое-кто и сегодня находит поводы для того, чтобы начать драку. Ладно, хватит болтать, время давно уже детское.

И мы разошлись по спальням.

Увы, заснуть мне не удавалось. Я вертелась с боку на бок, взбивала и переворачивала подушку, считала овец, слонов, крокодилов… Но выгнать из головы размышления о том, где и как искать заказанное, не получалось никак. Наконец я плюнула, прокралась в кабинет и налила из оставшейся там бутылки хорошую порцию коньяку.

– И мне плесни, – раздалось за спиной. – Кажется, напрасно я так легкомысленно отнеслась к твоему новому заданию. Найдётся в нём второе и третье дно.

Я позволила себе саркастически усмехнуться.

– Драгоценная моя тётушка, по-моему, до третьего дна мы уже добрались, и оттуда стучат!

– Ну вот завтра поглядишь, что нарыли волкодавы господина С., и будем смотреть, с чего начинать дальнейшее движение.

Уснула я всё равно не скоро.

И надо признаться, что главным образом мои мысли занимал не предстоящий розыск письменных свидетельств – «работа есть работа, работа есть всегда» 9), – а сказанное тётушкой уже напоследок. Тихо сказанное, мне на ушко прошептанное…

________________

9) Булат Окуджава «Песенка старого шарманщика»

А сказала она буквально следующее: «Вообще-то этот заказ появился очень вовремя. Он послужит отличной дымовой завесой!».

Отстранилась, улыбнулась как ни в чём ни бывало, потрепала меня по щеке и ушла в спальню.

Дымовой завесой? Завесой для чего? Что, почтеннейшая Ядвига Феликсовна, доктор исторических наук, профессор кафедры археологии РГГУ, почётный профессор университета «Сапиенца» и прочая, и прочая, втихаря приторговывает раскопанными артефактами? Продаёт этрусские статуэтки по сходной цене?

Фигня какая-то.

И тем не менее это было сказано. Что называется – а теперь живите с этим…

***

Накопали волкодавы господина С., прямо скажем, немного. Прямо хочется всплакнуть над их слабыми дрожащими лапками, которыми они рыли и рыли, чтобы принести хозяину вот эти несколько копий документов из архива МАРХИ и из Ленинки. Что, даже в архив Адмиралтейства носа не сунули? Ах нет, пардон. Вот письмо из архива Военно-Морского флота… Ну да, как и следовало ожидать, «запрошенные вами документы не найдены».

Печально, господа. Прямо хочется утереть скупую слезу, да я опять забыла сунуть в сумку бумажные носовые платки.

Ну что же, теперь поглядим на официальную биографию нашего героя…

Википедия тоже не слишком расщедрилась на сведения, но по крайней мере, дала какую-то географическую привязку. Санкт-Петербург, конечно, где Чевакинский в основном и работал, мало что обещает, там наверняка всё вычищено поколениями юных архитекторов, делавших дипломы и курсовые работы. Ещё есть место рождения, село Вешки близ Торжка, и место смерти, село Выдропужск. Плюс приписываемые мастеру работы в Дылицах и в селе Хотилово Бологовского района.

Хорошо. Но это мы пока отложим, для начала надо собрать сведения о фигуранте и его наследии. Начнём, пожалуй, с архитектурных вузов – что-то студенты да узнавали, не всё ж они скатывали с интернета, кто-то да писал все эти дипломы и курсовые. А у студентов есть преподаватели, и с ними стоит поговорить.

Так, а что у нас есть по части архитектурных учебных заведений? Возьмём Москву и Питер для начала…

Через несколько минут я уже не была так уверена в простоте этой задачи. Девять высших учебных заведений в Москве и десять в Питере заявляли о наличии направления «Архитектура», «Архитектурное проектирование», «Реставрационное проектирование» и тому подобное. А я-то, наивная, думала ограничиться МАРХИ и Строгановским!

А ведь сейчас конец июля, будет ли кто-то из преподавателей на месте? Ну-ка, поглядим, когда вступительные экзамены?

Сайт Архитектурного института меня порадовал – экзамены идут вот прямо сейчас. Вот и славно, значит, будем привлекать к работе специалистов.

– Лёлик, – окликнула я напарника, увлечённо резавшегося в какую-то игру в телефоне. – Лёлик, ты мне нужен!

– Ага! – он отложил телефон и уставился на меня.

– Вот тебе список, – я протянула листок с девятью названиями. – Нужно выяснить, кто из преподавателей специализируется на елизаветинском барокко и попросить разрешения прийти с вопросами о Савве Ивановиче Чевакинском. С вопросами пойду я, ты только попроси назначить время. Можешь представить меня журналисткой…

– Не надо, – Лёлик листок отложил в сторону. – Журналистов сейчас мало кто любит, да и зачем множить количество лжи в этом мире? Скажу, как есть, ты человек редкой профессии, они хотя бы из любопытства согласятся на встречу.

Глядя на захлопнувшуюся дверь, я только головой покачала: иной раз напарник мой выглядит лопух лопухом, а иногда выдаёт сентенции словно истинный философ.

Ну что же, а я пока займусь отправкой официальных запросов. Наш герой был главным архитектором Адмиралтейства целых двадцать шесть лет, так что материалы о его постройках должны у них быть. Центральный архив ВМФ мне не помощник, они хранят документы начиная с Великой Отечественной, а вот Госархив ВМФ – самое то, у них начало датируется 1696 годом. Значит, пишем им.

Сделано.

Где ещё служил Савва Иванович? Ага, три года был архитектором Академии Наук. А что у этих ребят с хранением документов? Архив есть, существует с 1722 года, правда, именуется почему-то Архивом Конференции… Ладно, они предлагают онлайн-запрос, мы не гордые, начнём отсюда.

Сработало. И ответ появился на экране немедленно. Вот только…

Единственное, что нашлось в системе о человеке, который всё-таки три года служил в Академии наук главным архитектором – это «Два рисунка обелисков, спроектированных им для установки в Москве на большой Тверской ул. в память размежевания городской выгонной земли Авг. 1755». А где проект мастерских? А перестройки башни Кунсткамеры?

Придётся снова отправлять письмо, ждать ответа, а потом, возможно, и ехать в Питер. Хотя, конечно, искомый нами «последний проект» вряд ли найдётся там, в столичном городе. Надо искать там, где Чевакинский провёл последние годы жизни – в имении в селе Вешки, рядом с Выдропужском. В тверской губернии.

Когда в комнату влетел Балаян, я с изрядной долей скепсиса разглядывала варианты ночёвки. Отелей в самом селе не было, это понятно. Селиться в придорожный мотель в двадцати километрах от интересующей точки? Тогда уже проще проехать тридцать девять до Торжка и остановиться там…

– Ты чем занята? – рявкнул босс.

Я подняла на него затуманенный взгляд.

– Думаю вот…

– О чём?

– О том, что есть гостиница справа от шоссе и слева, какую выбрать?

На мгновение он затормозил, даже глазами хлопнул.

– Это ты вообще о чём?

– О городе Торжок, – пояснила я, с удовольствием наблюдая, как босс запутывается в моих, в общем-то, совершенно ясных рассуждениях.

– Так, – Балаян шагнул вперёд, развернул стул и сел на него верхом; по моим наблюдениям, это означало, что он полностью взял себя в руки и уже способен вести разговор по делу. – А теперь ещё раз сначала – на кой чёрт тебе понадобился Торжок?

– Очень просто, Артур Давидович: в Выдропужске негде ночевать.

Босс расхохотался.

– Понял, понял. Ты решила начать с конца.

– Вовсе нет. Лёлик поехал в архитектурные вузы… Кстати, знаете, сколько в Москве высших учебных заведений, дающих архитектурное образование?

Подумав пару секунд, он спросил:

– А такие специфические, как МИИТ, учитываем? Тогда, наверное, десяток.

– Точно. Так вот, Лёлика я отправила разыскивать специалистов по елизаветинскому барокко и договариваться с ними о встрече.

– А чего сразу не поговорить?

– У них сейчас вступительные экзамены, так что кто на месте, тем не до наших глупостей. А вот если договориться заранее, да запустить что-нибудь загадочного, тётки сами себя изведут, дожидаясь встречи. И больше скажут.

Он наморщил нос.

– Думаешь, что-то найдёшь?

– Вряд ли. Но не хочу оставлять за спиной непроверенные места. Я и в архивы написала в питерские, Чевакинский же в основном там работал, хотя практически уверена, что интересующие нас документы должны быть не там, – помолчала и добавила: – Если они вообще существуют.

– Вот именно, – ответил босс с тяжёлым вздохом. – Если.

– Вы что-то узнали о заказчике, Артур Давидович?

– Узнал. И даже задумался, не отказаться ли от работы с ним, только боюсь, это может обойтись дорого. Знаешь, почему его имя отсутствует в списке Форбс?

– Ну, наверное, денег недостаточно?

– Нет! Его менеджеры заплатили, чтобы господин С. в этом списке не упоминался!

Я пожала плечами.

– Ну, не нужна человеку лишняя реклама! Он же не трусами торгует, чтобы из каждого утюга о нём слышно было, серьёзные дела любят тишину. По делу что-то узнать удалось? Что там сын, нашёлся хоть какой-нибудь завалященький?

– Сына не нашлось, имеется племянник. Сын сестры, – босс многозначительно поднял палец. – Сестра умерла много лет назад, мальчика воспитывала жена господина С. Понимать можно по-всякому…

– Да нам это и не важно, – перебила я его безо всякой почтительности. – Покойника-архитектора в хозйстве не нашлось?

– Чего нет – того нет.

– Что ж ему надо в таком случае?

– Последний проект Чевакинского ему надо, – ответил Балаян неожиданно жёстко. – Его мы и будем искать. А когда найдём, отдадим заказчику и получим гонорар, это всё. Ещё вопросы будут?

– Никак нет, не будет.

Приходилось внутренне признать, что босс прав: нам платят не за раскопки в биографии заказчика, а за результативный поиск. Но врать-то зачем было?

***

На архив ВМФ надежды было больше, всё-таки Савва Иванович прослужил главным архитектором Адмиралтейств-коллегии двадцать шесть лет. И надежды отчасти оправдались. Конечно, большая часть документов на их сайте была посвящена строительству Никольского собора и адмиралтейских складов на острове Новая Голландия, но одна интересная зацепочка проскочила: документ «О командировании архитектора С.И. Чевакинского в Хотиловский Ям для закладки каменной церкви». Ну вот, а кое-кто пишет, что храм Архистратига Михаила при путевом дворце в Хотилове Чевакинскому только «приписывается»…

Правда, достроили-то храм в 1783 году, а наш герой ушёл от дел в 1767, но проект вполне мог создать.

Я полюбовалась на фотографию храма – прямо скажем, руин! – и вздохнула: для нас Хотилово бесполезно. Никак не мог старый архитектор здесь спрятать свой последний проект.

У кого-то может возникнуть вопрос: а село-то, где находилось имение и где Савва Иванович умер, село Вешки? Оно же и по сей день существует, хотя населения в нём осталось едва шесть десятков человек. Вот только о селе, как и о судьбе имения, никакой Интернет мне ничего не скажет, надо ехать.

– Ладно, – пробормотала я. – Спасибо, что июль, а не февраль, а то бы и джип никакой не прошёл…

Ну что же, план более или менее нарисовался.

Неделю я потрачу на разговоры со специалистами по елизаветинскому барокко, заодно дождусь ответов из архивов, если те вообще сподобятся что-то написать. Потом завожу машину, беру Лёлика и еду в сторону Торжка. Там селимся в гостиницу и катим в Выдропужск и в Вешки, а дальше…

Дальше видно будет.

К вечеру я набросала отчёт по первым дням розыска и пошла с ним к боссу.

Тот сидел за столом, устало откинувшись на спинку кресла. Стукнула дверь, он приоткрыл один глаз и усмехнулся.

– Алёна, ты тут ещё? Что скажешь?

– Артур Давидович, вы нормально себя чувствуете?

– Нормально, нормально, – он потёр ладонью левую сторону груди и сел прямо. – Так что принесла?

– План. Вы ж должны отчитываться перед заказчиком?

– Думаю, до самого господина С. меня допустят не скоро, но перед помощником – регулярно.

– Ну вот. Это сведения, которые я получила просто с интернет-сайтов архивов, это – список специалистов, с которыми назначены встречи, это план поездки в Вешки и Выдропужск. Можете скормить им всё сразу или по частям, на какое-то время должно хватить.

Он внимательно просмотрел те несколько страниц, что я принесла, и кивнул удовлетворённо.

– Годится. Ты ехать когда планируешь?

– Через неделю.

– Лёлика забираешь?

– Хотелось бы. Одной не всегда сподручно, да и безопасность тоже под кустом не валяется.

– Ладно. А в Питер я съезжу, есть там кое-какие знакомые. Вот прямо завтра и поеду, посмотри мне билеты на «Сапсан».

– Лучше послезавтра, Артур Давидович.

– Это почему?

– Потому что завтра вы отчитаетесь перед заказчиком и предупредите их, что уезжаете. А на послезавтра на утренний поезд я билеты и возьму.

Балаян пошевелил рукой распечатанные мною листы, посмотрел на часы и кивнул.

– Действуй!

***

Беседы со специалистами по елизаветинскому барокко были увлекательны, но не слишком плодотворны. Во-первых, все те, с кем мне довелось встретиться, были москвичами, а Чевакинский, безусловно, в первую очередь петербургский архитектор. Во-вторых, я не могла задать вопрос в лоб, мол, скажите, Анна Петровна или Эммануил Львович, а где бы вы искали вот такую рукопись? А где бы вы её прятали? Думаю, самый белоснежный божий одуванчик, услышав такие вопросы, превратился бы в лихого боевого коня и поскакал проверять пришедшие в голову тайные места.

Потому что кто не мечтает о кладах?

Вообще-то правильно делает, что не мечтает, в нашем с тётушкой ночном разговоре не зря прозвучала фраза: «Мы-то знаем, что клады просто так не ищутся и не находятся».

Неделя прошла. К вечеру пятницы ничего не прояснилось, и я стала собираться в дорогу. Как ни крути, а надо будет провести неизвестное время в незнакомом городе, да ещё и выехать оттуда уже совсем в сельскую местность. Погода может испортиться в любой момент, мы не в Греции живём, поэтому свитер, ветровка и высокие непромокаемые ботинки заняли свои места в багажнике, наряду с фонариком, лопаткой и некоторыми другими полезными приспособлениями.

Босс вернулся из Питера умиротворённый и довольный жизнью, но практически с пустыми руками. Впрочем, это неважно – не его дело копать, его дело продать результаты раскопок. Пока он в хорошем настроении, нам работать легче.

Хуже было другое: Лёлик заболел. Простудился, жертва кондиционеров, не зря летнюю простуду именуют «болезнью штабных крыс». Ехать одной не хотелось ужасно.

Совсем мне стало кисло, когда Балаян, постучав пальцами по столу, заявил:

– Заболел? Отлично, пусть лечится. Заказчик просил, чтобы ты взяла с собой его человека, вот как раз и место освободилось.

– Босс, вы что? – вытаращилась я. – Не стану я пускать чужого в наши дела!

– Станешь, станешь! Он будет отвечать за твою безопасность, за сохранность денег, да машину поведёт, если ты захочешь рюмку пропустить! А разговоры сама будешь вести. Всё, решено, – и он прихлопнул по столу ладонью.

Я вылетела из его кабинета злая, как фурия, и у себя первым делом пнула Лёликов стол. Отбила пальцы на правой ноге, и в голове слегка прояснилось…

– Значит, заказчик желает, чтобы его представитель поехал со мной? – я улыбнулась, и хорошо, что этого никто не видел, потому что наверняка улыбка эта напоминал злобный оскал. – Отлично, пусть едет. Разумеется, в свою машину я его не пущу, нечего, и гостиницу заказывать не стану. Если вы, господин олигарх, подсовываете мне своего шпиона, будьте любезны сами о нём и заботиться, вот! А я попробую припасти камень за пазухой, просто на всякий случай… Что там тётушка говорила, «этот заказ послужит дымовой завесой»? Самое время спросить, что же она имела в виду.

Я сложила стопочкой все рабочие записи, сунула в сумку к ноутбуку, оглядела комнату – ничего не забыла? Вроде бы нет. Тогда всё, прощай, рабочее место, магазин, Наталья Геннадьевна, Мясницкая улица и город Москва. В воскресенье утром я отбываю в сторону Торжка.

Уже на выходе меня догнала реплика Балаяна:

– Алёна, на минуту задержись. Как тебе удобнее, сама позвонишь Кузнецову, или можно дать ему твой номер?

– Кузнецов – это?..

– Представитель заказчика, – терпеливо пояснил босс.

Мы оба понимали, что я догадалась, кто такой Кузнецов, но мне угодно было держать фасон, а Балаяну не лень было подыгрывать.

– Знаете, Артур Давидович, тут ведь как? Что совой об пень, что пнём об сову, сове всё равно нехорошо. Поэтому… – я пожала плечами. – Как вам будет угодно.

– Переписка Чевакинского и Аргунова где?

– В моём сейфе.

– Там было что-то полезное?

– Если бы было, Артур Давидович, вы бы узнали об этом первым. Датировка писем на два десятка лет раньше, чем Чевакинский ушёл в отставку, так что они никак и не могли помочь. Разве что ввести в тему, – добавила я справедливости ради. – Вы хотите вернуть её Козлятникову?

– Зачем? Пусть лежит пока, есть не просит, а там, глядишь, и найдётся на неё покупатель. Ты ж знаешь, каждая бумага ждёт своего человека.

– Знаю, – кивнула я, и вышла в пятничный вечер, в кипящую народом Мясницкую, в горячий летний московский воздух.

***

Тётушка была дома.

По случаю жаркой погоды мы поужинали салатом из хороших астраханских помидоров и моцареллы, запили глотком холодного белого вина и устроились в гостиной, каждая со своей книгой. Во что зарылась тётушка, не знаю, я же читала тоненькую книжку в бумажной обложке о Чевакинском, вышедшую в серии «Зодчие нашего города». Читалось легко, всё-таки кое-что об архитекторе я уже знала, хотя ещё и спотыкалась иной раз о термины. Сто шестьдесят страниц проглотились быстро, я ещё раз полюбовалась иллюстрациями и со вздохом книгу отложила.

– Скажи мне, тётушка, что ты имела в виду под «дымовой завесой»?

Ядвига Феликсовна дочитала страницу до конца и посмотрела на меня.

– Правильно ли я понимаю, что ты едешь в Тверскую область?

– В Торжок. Да, в воскресенье неранним утром.

– Очень хорошо. Если ты не возражаешь, я поеду с тобой.

– Могу я поинтересоваться целью?