Читать книгу: «Навсегда твой», страница 2

5 Лиза

До вечеринки мы решили пойти ко мне домой. Мама ушла к подруге до вечера, брат был в институте до четырех, отец на службе на два дня, так что мы решили, что успеем посмотреть кино.

Я усадила Сашку в гостиной выбирать фильм, а сама ушла к себе в комнату искать одежду на вечеринку. Видеомагнитофон у нас появился у одних из первых в классе, – папе неплохо платили, ко всему прочему он умудрялся доставать всякие вещи по дешевке через таможню. Видеокассеты тоже были: несколько сборников мультфильмов «Том и Джерри», американские мелодрамы со смешным переводом и два ужастика. Папа иногда брал фильмы в прокате. На кануне он как раз принес парочку.

Копаясь в шкафу в поиске подходящей одежды, я никак не могла решить, что же надеть. С одной стороны, уже было очень жарко, но к вечеру могло сильно похолодать. В конечном итоге я остановила свой выбор на темно-синих джинсах и футболке в пестрый цветочек. С Сашкой мы все это время переговаривались через раскрытые двери. Ему понравился мой выбор.

– Твоя мама будет не против, что ты пойдешь на вечеринку? – Спросил парень, рассматривая коробку с кассетой.

– Я оставлю ей записку, что вернусь до десяти, нет до одиннадцати. И напишу, что пойду с тобой.

Как не странно, моя мама отпускала меня на подобные мероприятия только, если Сашка шел тоже. Не смотря на общую неприязнь моей семьи к Сашке, она считала его компанию безопасной. В самом деле: он никогда не пил, чего нельзя сказать о моих сверстниках, был серьезным, ответственным, и порою мне казалось он был даже старше, чем есть на самом деле. Во всяком случае об этом свидетельствовали его поступки, слова и опыт. Поэтому я не сомневалась, что, если напишу, что пойду с ним, мама будет меньше беспокоится.

Положив на кровать выбранную одежду, я решила пока остаться в домашнем сарафане. Он был легкий, просторный и воздушный, темно-синего цвета в белую крапинку и немного не доходил до колен – то что надо для жары. Я вернулась в гостиную и села на диван. Сашка выбрал какой-то фильм с Джеки Чаном, включил его и сел рядом. Я забралась с ногами на диван, прикорнула к груди парня, положив голову ему на плече, а он одной рукой обнял меня за плечи. Мы всегда так сидели, когда смотрели кино дома, так было привычно и хорошо. Но сегодня мне было не по себе.

Надо сказать, что из-за отчима, Саша не любил прикосновений – даже простое рукопожатие или объятие вызывало у него внутреннею дрожь. Парень всячески избегал любых физических контактов, позволяя их только мне. Возможно он просто привык ко мне, ведь я всегда была тактильной и самой нашей первой встречи вечно хватала его за руку и обнимала. Я была исключением, тем человеком, с которым Саше, я знала, было спокойно, впрочем, как и мне с ним.

Но сегодня было все не так, как-то слишком жарко. Не смотря даже на то, что в комнате гулял легкий сквознячок между раскрытыми окнами на кухне и в гостиной, от чего подол моего сарафана ритмично слегка вздрагивал, и волосы, собранные в хвост, щекотали спину. Я не могла сосредоточится на фильме и мне казалось Саша тоже. Закрыв глаза, я чувствовала, как пальцы его руки поглаживают мое плече.

Прижатая к Сашкиной груди я слышала, как бьется его сердце и это волновало меня, потому что ритм его все ускорялся, а вместе с ним ускорялся и мой. В какой-то момент парень глубоко вздохнул и сжал мое плече. А я только и успела понять, что, кажется не дышала вовсе. Он повернул голову в мою сторону и уткнулся лицом в мои волосы. У меня по спине побежали мурашки от приятного теплого щекочущего дыхания, в низу живота появилось тянущее ощущение, будто сжался комочек и сотни маленьких иголочек покалывали изнутри. Саша снова сделал глубокий вдох.

Мне уже казалось, что мое сердце готово выскочить из горла, и все же я высвободила свои руки о обняла его за талию. Парень еле слышно застонал и слегка отклонился назад, увлекая меня за собой. Он лег головой на подлокотник, вытягивая ноги, а я оказалась сверху. Мой сарафан неприлично задрался, но не на столько, чтобы обнажить белье. Одной рукой парень прижимал меня к себе, а второй медленно провел по спине, слегка поправляя сбившейся сарафан. Когда его рука коснулась моего бедра я вздрогнула. Мне казалось я задохнусь, так невыносимо быстро сокращалась моя грудная клетка. Тогда я постаралась дышать как можно глубже и медленнее. К моему удивлению Сашка стал копировать меня. Постепенно наше дыхание замедлилось и возбуждение спало.

Мы заснули. Я открыла глаза и поднялась на руках. Фильм уже закончился, видеомагнитофон отключился и экран телевизора был пуст и черен. Я взглянула на часы, стоящие над телевизором на стенке – обе стрелки застыли на цифре четыре. Если не поторопимся, рискуем столкнуться с моим братом. А это чревато неприятными сценами. Как и мой отец он не любил Сашку, считая его не достойным моего общества.

Я посмотрела на парня, думая, как лучше его разбудить. Наши ноги все еще были перекрещены, его футболка слегка задралась, впрочем, как и мой сарафан. Одной рукой Саша все еще обнимал мою талию, вторая свободно свешивалась вниз с дивана. Я убрала его руку с себя и села в его ногах. В этот момент парень шумно втянул воздух, от чего его грудная клетка расширилась, и открыл глаза.

– Кажется, мы заснули. – констатировал Саша, сонно потирая глаза и тоже садясь. Парень потянулся, от чего его футболка задралась еще выше, обнажая сильные мышцы.

Сомневаюсь, что у кого-нибудь во всей нашей школе есть такие кубики. Я просто не могла перестать пялится на его пресс, пока он не смотрел на меня, а изучал часы. Наконец, когда он обратил внимание на меня, я с усилием заставила себя посмотреть ему в глаза, от чего мои щеки сразу вспыхнули.   А Сашка лениво улыбался, довольный моим смущением. Я отвернулась, а потом резко вскочила и убежала к себе в комнату.

Раздумывать над произошедшим было некогда, с минуты на минуту должен был появится мой брат. Я переоделась так быстро, что мне позавидовал бы в скорости любой солдат. Нацарапав на скоро записку для мамы, я положила ее под вазу на кухне, и мы наконец вышли.

Спускались пешком, вернее даже сбежали вниз по лестнице – Степа всегда пользовался лифтом, так как мы жили на восьмом этаже. Между вторым и первым этажом я притормозила и перегнулась через перила. В этот момент кто-то входил в подъезд. Это был Степа.

Я развернулась, перехватив спускающегося Сашку, и прижала руками его к стене подальше от перил. Он мотнул головой в сторону спуска и вопросительно изогнул бровь, показывая большим пальцем вниз. Я кивнула. Парень положил ладони на мои лопатки, теснее прижимая к себе, неотрывно глядя в мои глаза. Пульс участился, стало трудно дышать. Мы слушали как едет лифт, как открылись и закрылись двери и, наконец, как он медленной пополз вверх. Я нервно сглотнула и оттолкнулась от Сашки. Он тут же убрал руки.

6 Лиза

Обычно все посиделки устраивались на нижней набережной у Москва-реки недалеко от нашего дома. Так было и в этот раз. Перейдя через дорогу и пройдя через территорию стадиона «Октябрь», мы подошли к обрыву, а затем стали спускаться по тропинке вниз к воде.

Пока мы шли, разговаривали о чем угодно, только не о том, что произошло у меня дома. Да я и не знала, нужно ли это обсуждать, ведь по сути ничего не произошло. У меня был брат и я знала, что мальчики в этом возрасте находятся в, как там говорит Катька, «Эпицентре гормонального взрыва». Эх, жаль ее сегодня не будет.

Мой брат был живым доказательством этого определения. В свои девятнадцать лет он уже умудрился «по влюбляться» раз двадцать. Иногда мне казалось, что его привлекает любое существо женского пола, пусть даже страшненькое с виду. Но факт остается фактом, подростки головой не думают.

Когда мы, наконец, подошли к ребятам, приготовления уже шли во всю. Кто-то резал овощи и колбасу, кто-то доставал хлеб и сок. Не обошлось и без алкоголя, но надо отдать должное организаторам – у нас было только пиво.

Костя был единственным, кому уже исполнилось восемнадцать лет, и кому можно было уже пить, остальные все были несовершеннолетние и в принципе распитие пива нами было делом незаконным и даже опасным, как неустанно любила повторять моя мама. Но разве подобные мысли когда-нибудь останавливали подростков? Конечно нет.

Правда это совершенно не касалось Сашки, и еще меня. Он не пил принципиально. Говорил, что насмотрелся за свою жизнь достаточно и видел все степени опьянения. Он не хотел быть таким. А еще он боялся оказаться биологически предрасположенным к алкоголизму. Это не было точной информацией, но его отчим утверждал, что Сашкин отец был алкоголиком и умер от того, что выпил технический спирт. А я его поддерживала. Ну то есть, я тоже не пила. Дело в том, что, когда не пьет один, его постоянно достают, когда вас уже двое – доставал становится гораздо меньше, со временем они привыкают и даже перестают предлагать. Ну почти перестают.

Но на самом деле мне очень хотелось попробовать, узнать какого это быть слегка пьяной. Я вовсе не собиралась напиваться как некоторые мои одноклассницы и после не помнить, что делала и где была. Но вот чуть-чуть, самую малость, узнать каково пиво на вкус, было интересно.

Костя уже развел костер, он весело потрескивал, вбрасывая периодически снопы искр. Я взялась доставать из пакета пластиковые стаканчики и тарелки. Кто-то принес из дома гитару и начал играть. Наконец, мы все расселись. На самом деле было хорошо: мы вместе пели песни под гитару, болтали. Кто-то из ребят быстро набрался и отправился исследовать ближайшие кусты. Некоторые парни и девчонки обнимались.

Мы с Сашкой сели рядом. Мы всегда садились вместе. Мы дружили так долго, что, наверное, ребята привыкли воспринимать нас только вместе. Саша встал подбросить ветки в костер, а когда сел, положил руку на мою талию. Как говорит Катька: «Мужчины, как и любые самцы животных в диком мире, метят свою территорию, оставляя на ней свой запах. Они дают понять другим самцам, что тут уже занято». Подругая любит смотреть «в мире животных», а еще у нее вообще нет комплексов, она может сказать кому угодно и что угодно. В том числе сравнить парня с бабуином, ну или со львом, мечущим территорию.

 А что, если она права? На мне его запах, оставшийся еще с обеда, я чувствую его, я пахну им, я помечена им… Наваждение, не иначе. От жара костра закружилась голова. Почему-то показалось неправильным, что Сашка вот так положил руку. Взяв парня за запястье, я перенесла его руку на свои плечи. Нет, так тоже неправильно. Я так и зависла, держа его за руку и туго соображая. Наверное, так себя чувствуешь, когда пьянеешь.

Но прежде чем я смогла придумать куда правильно положить его руку, к нам подсел Ваня, наш общий одноклассник. Он даже не сел, а плюхнулся с другой стороны от меня, будучи уже в сильном подпитии. Если честно, он был пьян на столько, что с трудом сохранял вертикальное положение и все время норовил свалиться спиной назад. Каким-то чудом ему удалось сфокусировать свой взгляд на мне, и он начал нести какую-то бессвязную ахинею.

Сначала мне стало смешно, но потом он начал меня бессовестно лапать, норовя поцеловать. Я думала оттолкнуть его, но не тут-то было! Не смотря на опьянение, он был сильнее меня, и мне никак не удавалось освободится. Правда длилось это всего мгновение, я не успела даже заволноваться – Сашка буквально оторвал его руки от меня и с такой силой оттолкнул, что Ванька повалился на землю. Он попытался было подняться, но, видимо не смог, поэтому скрестил руки за головой, закрыл глаза и захрапел. Я оторопела.

– Ты что, он же просто пьяный. Ты мог ему что-то сломать! – возмутилась я.

– Ну извини, мне показалось ты не хотела, чтобы он тебя лапал! Наверное, я ошибся? – сердито воскликнул Сашка.

– Нет! – Я стушевалась. Мне было приятно, что он вступился за меня, но у меня и в мыслях не было, что бы Ваня решился меня обидеть. И как трактовать теперь его поведение?

«Самец защищает свою территорию и свою самку, в случае посягательства других самцов.» – Так, кажется говорится в Катькиной передаче?

Саша отвернулся от меня и сердито буравил взглядом землю. Я поежилась – к вечеру стало холодать, а я не взяла с собой никакой верхней одежды. Вдруг он бросил на меня быстрый взгляд и, ничего не говоря, снял с себя кожаную куртку и накинул мне на плечи.

Я любила эту куртку. Мы купили ее вместе в прошлом году в Секонд-хенде. Сашка всегда и везде ее таскал с собой. Дома отчим мог продать ее, чтобы купить выпивку. Куртка была почти новая и обошлась в сущие копейки. Она приятно пахла Сашиным запахом, была мягкой и уютной, я моментально согрелась и благодарно улыбнулась ему. А парень взглянул на часы и поднялся.

– Уже пятнадцать минут одиннадцатого, пора по домам. – произнес он, подавая мне руку.

– Посидим до половины и пойдем. – я посильнее запахнула куртку, стараясь не смотреть на него.

На самом деле в половину одиннадцатого многие засобирались по домам, так что мы были не единственные, кто ушел. Саша провожал меня до дома. Он всегда провожал меня: после школы, после тусовок, после кружков. Всю дорогу мы шли молча. Я просунула руки в рукава куртки и шла, болтая ими вперед-назад и все думая о сегодняшнем дне. Сашка держал руки в карманах джинсов, и похоже, тоже о чем-то думал. Я искоса поглядывала на него.

Вот странно, могут ли парень и девушка дружить? Мы же дружим. Но что мы знаем друг о друге? Вроде бы все. Но о чем-то умалчиваем, чего не договариваем? Когда мы стали меняться, стали расти, стали задумываться о влюбленности, конечно мы заговорили и об этом. Нас не смущало обсуждать кто нравится нам, какой типаж девушки или парня. Или же смущало?

Вообще то, если быть до конца честной, то это я делилась своими симпатиями, а Сашка только отвергал предполагаемых возлюбленных. Он никогда не отвечал на мои расспросы о девушках напрямую, либо переводил разговор на другую тему. И у него это так ловко получалось! Он знал все, что нравилось мне, потакал моим капризам, уступал, часто даже когда я была не права. Но я не знала, кто нравится ему. Какой типаж? Ах!

Или все же Катька права, и я слишком много выдумываю, а он попросту находится «в эпицентре гормонального взрыва». Я улыбнулась. Но Сашка шел рядом тихий и серьезный. Как всегда.

Интересно, инцидент у костра исчерпан? С одной стороны, парень отдал свою куртку, а с другой стороны, он молчит. Я так и не успела прийти ни к какому выводу, потому что мы уже пришли к моему дому. У подъезда я повернулась к нему лицом. Мне хотелось что-то сказать.

– Спасибо. – Это вырвалось прежде, чем я успела обдумать, что скажу и зачем.

– За что? За то, что проводил или спас от горе-алкоголика, или поделился курткой? – Парень улыбался.

– Не знаю. За все вместе. Просто спасибо.

Не зная, что еще сказать, я просто подошла к Саше, обняла его за талию, уткнувшись лицом в грудь – он все-таки на целую голову был выше меня. Сашка тоже обнял меня, опустив голову и поцеловав в макушку. Было приятно. Но я все же вырвалась, сбросила с себя его куртку, на ходу отдавая, и забежала по ступенькам к двери. На пороге я обернулась – он стоял и смотрел, не мигая и не отрываясь на меня. В темноте казалось, что его глаза светятся. Еще мгновение я смотрела на него, а в следующее уже распахнула дверь и стремглав припустила по лестнице вверх. Ровно в одиннадцать я вошла в квартиру.

7 Лиза

Катька, наконец выздоровела, а еще начались экзамены. Я не рассказала ей о своих мыслях о Сашке, почему-то мне никому не хотелось об этом рассказывать, во всяком случае, пока я не пойму сама что к чему. А еще выяснилось, что она тоже едет в тот же лагерь, что и я. Это было здорово, потому что в июле мне исполнялось шестнадцать лет, и мы могли отпраздновать этот день вместе. Но одновременно с этим мне хотелось, чтобы там был еще один человек.

Родители никогда не разрешали звать Сашку на день рождения. Он конечно приходил в обычные дни в гости, но уходил всегда до прихода родителей и брата. Иногда мама заставала его, в такие моменты она поджимала губы, но ничего не говорила. Я знала, что она не рассказывала папе об этих встречах, но не понимала почему. Наверное, она все-таки понимала, что человек он хороший.

В самом деле, во всем классе вы не смогли бы найти человека более усердно занимающегося по всем предметам, Саша даже определился с ВУЗом еще в начальной школе. Более правильного и честного тоже. Здесь конечно я опускаю воровское детство, так как все это удалось оставить в прошлом после поступления в школу. Хотя умение что-либо стащить незаметно для глаз осталось с ним и по сей день. Благо, что об этом ни знал никто в классе, иначе одноклассники вынуждали бы Сашку выкрасть экзаменационные билеты. А он в свою очередь ни за что бы на это не пошел и закончилось бы это очень плачевно.

И все же моя семья его не любила. Каждый год Саша поздравлял меня в школе, а дома я праздновала свое взросление в кругу избранных отцом друзей и родителей. Едва удалось отстоять Катьку, которую мои родители принимали только потому, что иначе праздновать я отказывалась вовсе.

Поэтому, гораздо более экзаменов в июне меня занимали мысли о том, как сделать так, чтобы Сашка тоже поехал в наш лагерь. Я пыталась узнать у мамы, что для этого нужно, но она, подозрительно сощурив глаза, спросила: «Зачем это?» и напрочь отказалась рассказывать. Тогда я решила обратится с этим вопросом к Катькиной маме, Алесе Владиславовне.

Она была женщиной простой и открытой и внушала доверие. Рано овдовев и оставшись с маленькой дочкой на руках, женщина не замкнулась в своем горе, оставшись жизнерадостной и оптимистичной. Алеся Владиславовна, по словам дочери: «Сменила кучу ухажеров и еще кучу сменит», что в наших глазах считалось показателем неунывающего жизнелюбия. А еще она была не очень строгой, ну то есть совсем не строгой. Когда я оставалась у них с ночёвкой, мы могли беситься и не спать хоть до утра. Она не кричала на дочь, даже если та возвращалась домой после двенадцати, правда случалось это очень редко. Они с Катькой были скорее лучшие подруги, чем мать и дочь, и могли говорить, о чем угодно.

Поэтому со своим вопросом я пошла к ней. Оказалось, все очень даже просто. Нужно было пройти медицинскую комиссию, собрать пакет документов (паспорта, свидетельства о рождении, смерти, опеки и т.д.) и со всем этим идти в Управу. В эти лагеря отправляли детей работников государственной службы, военных, льготных категорий граждан. Короче, вроде бы не сложно и вполне реально.

В понедельник, выйдя из экзаменационного класса где мы писали сочинение по литературе, я поймала Сашку. Мы не виделись несколько дней – я знала, что он готовится (русский язык, как и английский ему давались хуже всего).

– Как думаешь написал?

– Надеюсь, хорошо.

– Ты подумал про лагерь?

– Я обычно работаю летом. И отчим ни за что не пойдет со мной подавать документы. А без его разрешения ничего не выйдет.

– Всех денег не заработаешь. – Парировала я. – Потом, ты наверняка так и не спрашивал у него. Как ты можешь решать за другого человека?! Да может он в восторге будет избавиться от тебя на двадцать один день!

Так мы спорили уже вторую неделю.

– Ты хоть справку получил?

– Получил.

– Спроси сегодня. Пока ждать будем, мест может уже не остаться. Подумай, как здорово будет! Ты и я, – я осеклась – и Катька – три недели на море! – Я чуть притормозила, развернувшись к нему лицом и идя задом на перед из школы, одной рукой прижимая учебник к груди, другой отчаянно жестикулируя.

– Ладно, сегодня спрошу.

– Только обязательно. И позвони мне. Я буду караулить у телефона. – Я вовремя развернулась, едва успев не врезаться в стеклянные двери. Он улыбался.

Вечером нужно было готовится к последнему экзамену, но все мои мысли занимало ожидание звонка. Я перетащила телефон из коридора в гостиную и, устроившись на диване с книгами, принялась ждать. Мама, готовившая что-то на кухне, периодически выглядывала и с сомнением спрашивала, как проходит подготовка.

В шесть вечера она вдруг заявила, что ей нужен телефон – позвонить подруге. А после практически силком потащила меня ужинать. Едва мы сели раздался звонок – я чуть не свалилась со стула, стремглав бросившись к телефону. Но, оказалось звонила подруга моего брата. Я снова села за стол. Мои родители удивленно переглянулись, но спрашивать ничего не стали. Спасибо и на том.

После ужина я снова засела в гостиной. После сытной еды меня клонило в сон, и я практически уже задремала, но без десяти девять снова раздался звонок, страшно меня перепугавший, от чего я подпрыгнула и уронила все учебники на пол. Это был он.

– Лиз?

– Привет – мое сердце все еще бешено билось.

– У тебя странный голос. Все в порядке?

– Ты меня разбудил.

– А звучишь так, как будто только что бежала стометровку! – Засмеялся он.

– Наверное так и есть. Спросил?

– Да. И знаешь, ты была права, он рад от меня избавится. Это еще его в выгодном свете представит перед органами опеки, дескать он обо мне заботится.

– Супер! Тогда завтра, вам нужно будет прийти, ну куда я утром говорила. – Мой брат высунулся из-за угла и стал с интересом подслушивать. – Если хочешь, я могу пойти с вами.

– Не нужно. Если все получится, завтра приходи на старое место – обсудим.

– Хорошо.

– Лиз, теперь ты шепчешь. Степа подслушивает?

– Ага.

– Ему привет. – в его голосе слышался смех.

– Очень смешно. – Саркастически ответила я.

– Готова к алгебре?

– Если честно, не очень. Думала сегодня позанимаюсь, но не вышло.

– Хочешь я тебе помогу?

– Мне завтра захватить учебник?

– Непременно. – Он снова смеялся.

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Он повесил трубку. Я развернулась и уставилась на Степу.

– Что?! – он невинно захлопал глазами и развел в стороны, ранее сложенные на груди руки.

– Подслушивать не хорошо. Тебя родители не учили? – сердито пробурчала я. Но он только ухмыльнулся, засунув руки в карманы, слегка наклонился и показал мне язык. Я кинула в него учебником по алгебре, но он уже скрылся за углом, и книга, стукнувшись о стену упала.

– Было бы что подслушивать. – Из-за угла снова показалась Степина голова и я замахнулась другим учебником. Брат, изобразив испуг, удалился к себе в комнату.