Читать книгу: «Край Мерцающей пыли», страница 3

Глава 3

– Клятва дается магами во время обучения в Академии Древних. Обходных путей нет. – Кэннур потер переносицу, явно утомленный многократным повтором одного и того же. – Все одаренные жители Селенгара по достижении восемнадцати лет зачисляются на первый курс, являющийся обязательным – всего их пять: прохождение обучения на остальных строго добровольное. Так как о вашем даре никому не известно, очевидно, что и в списках на поступление вас нет. Учебный год через пару недель, и если вы к этому времени не явитесь в Академию…

– Стану бесклятвенником, – продолжила я.

– Верно. Завтра на рассвете мы отправляемся в край Истинного света. Я прослежу, чтобы вас зачислили, а также поддержу финансово первое время.

Вот еще! Поморщилась.

Судя по тому, как он ловко отправил Наира в беспамятство, управление людьми ему не чуждо. И я лучше буду спать на голой земле, чем останусь должником любителя поиграть в марионетки.

Я отвернулась к другу, не выдержав бездонного, царапающего льдом взгляда.

– Мне нечего предложить вам взамен.

– Мне от вас ничего не нужно. Я забочусь о жителях Селенгара. Если вас не обучить, то вы можете представлять угрозу для жизни людей. И мой долг – предотвратить это. – Себастьян резко встал и вернулся к бутылькам с едко пахнущими жидкостями. – Довольно разговоров. На рассвете я буду ждать вас у дома Старшего. Советую закончить все свои дела, ибо завтра вы в любом случае покинете деревню. А отправиться в Академию или Серые горы – решать вам.

Я сцепила пальцы рук в замок, чтобы унять в них дрожь.

Мне слабо верится в его безвозмездную помощь, но и выбор у меня невелик. Покинуть Яму и уехать обучаться в столицу с чувством долга перед жутким целителем – или отправиться гнить в Серые горы как бесклятвенник, свободный от обязательств перед кем бы то ни было. Ответ понятен и блаженному.

Чмокнув Наира в теплый лоб, я рывком поднялась и пошла к двери.

– Дэлла.

Я повернулась и вымученно посмотрела на Себастьяна.

– Наир не позволил мне сжечь… это. – Кэннур выставил перед собой разорванную, окровавленную льняную рубаху, придерживая ее кончиками двух пальцев.

Я слабо улыбнулась и забрала из его брезгливой хватки покрытый черными и багровыми пятнами кусок растерзанной ткани. Мои пальцы слегка коснулись бледной руки Себастьяна и невольно дрогнули, обжигаясь об его ледяную кожу. Ничем не выдавая своего неприятного удивления, я поторопилась покинуть комнату и избавить себя от пристальных бездонных глаз мертвенно-холодного целителя.

Прошмыгнув по погруженной во тьму гостиной, я с сочувствием проводила взглядом дремлющую на стуле у потухшей печки Элью и, выйдя из дома, направилась в накренившийся сарайчик.

Скрипучее подобие двери с тихим хрустом отворилось, открывая моему взору огромные кучи хлама, достающие до прохудившейся крыши.

Не задерживая взгляда на «сокровищах» Наира, я бросила рубашку в гору таких же изорванных вещей и спешно покинула сарай. Эту часть Наира я принимала, никогда не осуждала и не разглядывала. Будь его воля, он бы и меня запер среди этого барахла, не желая расставаться с привычной ему вещью. Но, слава Великой, у меня есть ноги, что разительно отличает меня от «ценных» вещиц болезненно бережливого Наира.

На небе появлялись первые звезды. Светлячки кружили, радуясь спустившейся темноте. Я шла домой по сонным улицам, еле волоча ноги.

С оставлением Наира в душе поселилась пустота. Бросая его в таком состоянии, я чувствовала себя чудовищем. Я могла бы вернуться через год и вымолить у него прощение, а что дальше? Ответить ему взаимностью я не смогу. Даже если он примет меня как друга, продолжит заступаться, отрабатывать лишние часы со мной на пасеке, тем самым портя и сокращая себе жизнь.

Нет, я не вернусь.

Каким бы одиноким будущее без него ни казалось, лучше быть порознь и знать, что он в порядке, чем греться в его заботе, обрекая его продолжать разделять со мной ненависть и страдания, лишая возможности на нормальную жизнь.

Остановившись возле дома, я посмотрела на темные окна. Я уже и забыла, когда меня последний раз встречали теплые блики от свеч на стеклах.

Мама бы не одобрила мое решение. Умирая в ознобе от золотой лихорадки, она взяла с меня обещание молчать о магии, живущей во мне. В горячем бреду Патриция многое говорила, и, скорее всего, обещание было частью болезненного бреда – тревожной игрой воспаленного мозга.

Но почему же я прислушалась к ней? Может, расскажи я сразу о своей особенности, люди бы относились ко мне по-другому? Или Магическая канцелярия забрала бы меня из этого места? И мне б не пришлось сейчас страдать от болезненного прощания с Наиром, ощущая на языке гнилое послевкусие предательства.

Зайдя в дом, я собрала в дорожный мешок свои немногочисленные вещи: пару платьев, сорочки, нижнее белье, книгу со сказками, оставшуюся от мамы, и двадцать медяков.

Все – больше дел в доме у меня не было.

Проводить последнюю ночь в тесной избе я не захотела. Тем более было бы неправильно не попрощаться с полянкой, ставшей мне подругой.

Тихий лес погрузился в ночь. Над головой скрипели высокие стволы старых кедров и сосен, а в их корнях едва уловимо шуршали зверьки. Тонкие вытянутые морды ночных белок настороженно разглядывали меня и, встречаясь со мной глазами, прятали мордочки в перепончатые розовые крылья, оставляя на виду маленькие рожки, торчащие из их макушек. Редкие заплутавшие сверчки стрекотали в пушистом мхе и низкой жесткой траве. Все это было роднее, чем беспокойные тени свеч на улицах Ямы.

Пустота в голенище сапога заставляла меня нервничать и кропотливее вслушиваться и внюхиваться в лес. Отсутствие ножа, ставшего не только моим оружием, но и оберегом, нервировало и тыкало под ребра спазмами настороженного страха. На каждый треск ветки или шелест я застывала и напрягалась всем телом, готовая бежать для спасения своей удивительно невезучей шкуры.

На подходе к поляне, стойко ощутив спиной слежку, я без резких движений подошла к ветвистой сосне, прячась за ее ствол. Втягивая носом прохладный воздух, я не уловила присущего тварям смрада и, осмелев, выглянула из укрытия.

На заваленном сухими иголками пригорке стояла двуглавая лиса и удивленно таращилась на меня глазками-бусинками.

Рыжая шерсть напомнила мне Себастьяна.

Он не похож на добряка с открытым сердцем. Другой доложил бы защитникам и оставил им хлопоты с укрывающимся магом – Кэннур же предложил выбор, тем самым заставив принять его условия. Кто в здравом уме поедет в Серые горы, имея выбор? Мне стоит быть с ним поосторожнее.

Лиса навострила уши и, переглянувшись со своей второй головой, побежала на звуки ночной совиной песни.

От полянки меня отделяли только кусты терновника. Пробираясь сквозь них, я проглядывала ее очертания: небольшой луг, невысокую траву, плотно застилающую поляну; деревья, гладящие ветками чистое темно-синее небо, и человека.

Мужчина лежал на траве и неспешно покачивал закинутой на колено ногой в только ему понятном ритме. Притаившись в терновнике, я пыталась разглядеть незнакомца получше.

– Выходи, – приказал хрипловатый голос.

Что ж, как показывает практика, в кустах я прятаться не умею. Зацепившись несколько раз волосами за терн, я все же вышла на поляну, поправляя выцарапанные из косы волосы.

– Сбежать решила? – «Мой старый знакомый» – Винсент Ди-Горн повернул ко мне голову. Цепкие янтарные глаза не спеша рассмотрели меня с ног до головы, заставляя щеки вспыхнуть от такой вопиющей наглости. – Чего молчишь? Язык проглотила?

– Нет, – процедила сквозь зубы. – Хотела попрощаться.

– С кем?

Ди-Горн нехотя встал и пошел ко мне. Тени заиграли на его высокой фигуре, бегая от черных волнистых волос к каждому изгибу выпирающих мышц. Сильные уверенные шаги и хмурое внимательное лицо сжали внутренности в тревоге.

– Это тебя не касается, защитник, – огрызнулась я. Его приближение меня раздражало, но лишь потому, что немного пугало.

Винсент скривился от моей грубости и хотел схватить меня за предплечье, но я, вовремя увернувшись, отбежала от него на пару локтей.

– Не трогай меня! – Лизнув по нему взглядом, невольно залюбовалась его аккуратным прямым носом с легкой горбинкой. – Я не собираюсь сбегать.

– И я должен поверить тебе? Не вижу здесь никого, с кем бы ты могла попрощаться.

Винсент скрестил руки перед собой, и ткань белой свободной рубашки затрещала под натиском стальной плоти.

Я открыто поморщилась на его демонстрацию силы. Развернувшись на каблуках, я прошлась по поляне и скинула мешок с затекшего плеча. Не в обиду мешку, но утраченная на берегу озера охотничья сумка была в разы удобнее.

– Я встречу здесь рассвет и приду к дому Старшего вовремя. – Сев в примятую траву, где несколько минут назад лежал Ди-Горн, я ухватила легкое приятное тепло от нагретой им земли. – Сбежать – значит обречь себя на Серые горы. Я похожа на того, кто жаждет туда попасть?

– Ты похожа на того, кого воспитывали в пещере волки. Ни грамма такта.

Я зло зыркнула на защитника через плечо.

Винсент не смутился и, стойко выдержав мой жгучий взгляд, даже попытался прожечь меня в ответ.

Я отвернулась первой, не забыв скривить издевательскую гримасу, а то еще подумает, что я сдалась – у меня просто затекла шея.

В ночной тишине шелестели деревья. Свежий хвойный воздух проник в легкие, охлаждая горячий рассудок. Душистые полевые цветы дополняли ароматы, лаская меня и принося покой.

Послышались тяжелые шаги. Ди-Горн сел рядом, вглядываясь в тонкое покрывало тумана, тянущееся над поляной.

Прекрасно. Легкий затылок вновь налился тяжелым свинцом раздражения.

– Не пыхти. – Винсент откинулся на траву, приняв изначальную позу. – Я тоже не в восторге от того, что мне нужно нянчиться с тобой.

– Я не ребенок!

Зубы больно сжались.

– Серьезно? – Ди-Горн скривил тонкие губы в злой усмешке. – Возможно, я чего-то не знаю, и в вашей глуши принято корчить лица вместо приветствия?

На миг я потерялась, но, поняв намек на мою недавнюю гримасу, уязвилась.

– Ради Великой, свали отсюда, – устало прошептала я. Приносящая уединение и покой полянка потеряла свое умиротворение в присутствии защитника.

– Если ты сбежишь, Себастьян выест мне мозг десертной ложкой. Поэтому для нас обоих будет лучше, если ты сделаешь вид, что меня тут нет.

Упоминание Себастьяна прошлось по мне холодными мурашками. Так это из-за него этот защитник прицепился ко мне?

Ладони плотно прижались к лицу. Я в очередной раз попыталась снять раздражение как маску. Безрезультатно.

Подсобрав под себя колени, зарылась в них щеками. Игнорировать его присутствие я не могу, но и прогнать тоже – остается терпеть.

– Вы уже нашли, кто убил Шижу? – спросила я в колени. Не то чтобы меня трогала его смерть, но на душе было гадко от того, что я и Наир помогли кому-то избавиться от недруга. И мне хотелось знать имя человека, из-за кого я могла получить клеймо убийцы.

Ди-Горн, не обращая на меня внимания, разглядывал звезды, сверкая в лунном свете желтыми глазами. Защитник остался верен своим словам и восхитительно-правдоподобно делал вид, что меня рядом нет.

– Я с тобой говорю!

Даже глазом не моргнул.

– Кабанья задница, – буркнула я себе под нос.

Мои слова были услышаны, и как доказательство этому, я получила острый прищуренный взгляд, предупреждающий о моем шатком балансе на границе его терпения.

Внимая голосу разума, я отвернулась от раздраженного Винсента, оставляя его в покое, и опустила ладонь в прохладную траву.

Поляна на многие годы стала моим утешением. После смерти мамы я долго не могла найти угла, в котором ребенку было бы спокойно – безопасно. И странно, что я нашла это здесь. Поляна была далека от безопасности: никто из местных сюда не ходил, даже охотники, – опасались встречи с бездновыми отродьями.

– Бездна, – тихо ругнулся Винсент и дергано присел, сверля меня гневом.

Я не понимающе хлопнула глазами и отодвинулась от него подальше.

Больной какой-то.

– Ты специально это делаешь? – прорычал он, заставляя меня вновь непонятливо посмотреть на него.

Оглядевшись, я выбрала наиболее удачный путь отхода на случай, если орешки в его голове застучат громче.

Заметив мое замешательство и настороженные взгляды по сторонам, Винсент заломил бровь, пересеченную шрамом.

– Не сбежишь, – мрачно прошептал он и добавил: – Не успеешь.

– А вот и звон орешков, – тихо проговорила я. Учитывая события последних дней, я даже не удивилась, что мне посчастливилось оказаться в лесу с присвистнутым защитником.

– Каких орешков?

Винсент непонятливо свел густые брови и, спустя некоторое время, осмотрел кроны кедров, видимо, выискивая шишки.

Я тихо посмеялась и подтянула к себе мешок, готовая бежать при повторном звоне.

– Что тебя так разозлило? – без интереса спросила я.

Защитник еще немного поглядел на лес и вернул внимание ко мне.

– Ты лицо свое видела? – Ди-Горн изогнул тонкие губы. – Сидишь, как на плахе, и траву гладишь. Бесит.

Он не больной, он, просто-напросто, – злобная задница.

– Так отвернись и не смотри. А лучше уходи отсюда.

– Себастьян, ты мне будешь должен, – сказал сам себе Винсент и помассировал виски пальцами, однозначно пытаясь успокоить головную боль.

Не желая слушать, а тем более смотреть, как защитник сокрушается над незавидной участью из-за нахождения рядом со мной, я легла на траву и подложила дорожный мешок под голову.

Я не собиралась спать – хотела лишь слиться мыслями со своей полянкой, но вымотанная событиями за день голова решила, что моему телу необходим отдых, и за несколько вздохов унесла в расслабленную темноту.

Поляну согревали теплые солнечные лучи, а напитавшаяся силой трава оглаживала коленки восьмилетней девочки.

Я стояла на другом конце поля в тени деревьев и наблюдала, как девчушка с кривыми золотыми косичками бегает за левитирующими мышками, звонко смеясь и передразнивая испуганный писк зверушек.

Смех резко оборвался. Девочка вытянула тонкую шейку и начала мотать головкой из стороны в сторону, что-то выискивая.

Затылок заскребло напряжение – все это выглядело очень знакомо, но я никак не могла вспомнить, где я уже это видела.

Девочка повернула голову в мою сторону и попятилась на не слушающих ее ногах. Я вышла из тени и ласково улыбнулась, пытаясь успокоить испуганного ребенка.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда.

Темно-зеленые глазки с ужасом смотрели на мое приближение, казалось, я слышала, как колотится ее маленькое сердечко, готовое вот-вот выскочить из груди.

– Почему ты боишься меня?

Горечь непонимания заставила меня остановиться. Затылок стало невыносимо печь от пытающегося вырваться воспоминания.

За спиной раздался звериный рык, граничащий с визгом.

Я развернулась и застыла при виде бездного отродья. Издалека оно было похоже на плешивую собаку, но чем ближе подходило, тем яснее виднелись отличия твари от дворового пса: темная шерсть, торчащая острыми иглами; медвежьи лапы и полный рот длинных узких зубов.

Существо бросилось на девчушку.

Я рванула к ребенку, но погрязла в зыбкой земле, ставшей пленявшим мои ноги болотом.

Девочка не слышала моих криков и просьб бежать, спасаться. Она покорно ждала приближения отродья, вцепившись в грязное шерстяное платье дрожащими ручками.

В нескольких локтях от добычи тварь оттолкнулась мощными лапами, вырывая когтями шматы травы и куски черной земли.

Удар сердца, и девчушка, в одном дюйме от хищника, вильнула вбок. Как только лапы коснулись поляны, она запрыгнула на отродье со спины и обняла его шею тоненькими ручками-веточками.

Существо скулило и вырывалось, но смертоносное кольцо рук не разжималось.

Мое тело затрясло, мир вокруг начал затягиваться тьмой, скрывая картинки воспоминания: кто-то настойчиво вырывал меня из сна. Но мне не нужно было здесь оставаться, чтобы знать, чем все закончится. Она не отпустит тварь даже после того, как отродье издаст посмертный хрип. Она будет долго лежать с ним рядом, пока на небе не зажгутся первые звезды.

Я распахнула глаза и сразу наткнулась на злые янтарные огни.

Убедившись, что я проснулась, Ди-Горн небрежно оттолкнул меня от себя и с усилием протер ладонью лицо.

– Ты всегда был такой задницей? – Я вскинула подбородок и поднялась на ноги, попутно отряхивая платье от листиков, веточек и сухих иголок.

– А ты всегда была такой проблемной? – повторил мой возмущенный тон защитник.

– Всегда, – не раздумывая, ответила я и оглядела светлеющее небо.

Винсент тихо хмыкнул, но я готова поклясться – это был хорошо прикрытый смешок.

– Что тебе снилось?

– Серьезно? – Я вскинула в удивлении брови. Сначала просит заткнуться и не мозолить ему глаза, а теперь про сны спрашивает?

Промолчала, подражая его прошедшему неприятному молчанию. Винсента это не задело, и я с немалым разочарованием в своей неудавшейся мести украдкой стала наблюдать, как он умиротворенно затягивает перевязи с кинжалом и ножом на крепких бедрах.

– Если я расскажу, ты дашь мне посмотреть на кинжал? – Я ткнула пальцем в обернутую черной гладкой кожей рукоять с серебряным навершием.

Он опять выгнул свою черную выразительную бровь.

– Ты считаешь, что мне это НАСТОЛЬКО интересно?

Я поджала губы, крутя в голове ругательства, но раньше, чем я успела что-то сказать, Винсент вытащил из ножен клиновидный кинжал и бросил мне. Я перехватила его правой рукой, плотно сжимая пальцы на мягкой коже рукояти.

Винсент чуть заметно дернул крыльями носа. Защитник явно рассчитывал, что я распорю себе руку или взорвусь испуганными криками о брошенном без предупреждения оружии.

Что ж… Он ошибся.

Я довольно улыбнулась и поднесла к глазам черную острую сталь.

Наполированная гладкая поверхность задорно поймала первые лучи рассвета, поднимая во мне нескрываемый восторг. На лезвии был высечен серебряный узор, напоминающий ветки молнии на темном грозовом небе.

– Прекрасен, – тихо выдохнула я и, подкинув его над головой, поймала другой рукой обратным хватом.

Ди-Горн слабо фыркнул и подошел ко мне, протягивая руку.

Я с досадой посмотрела на его широкую ладонь и вложила в нее кинжал.

В Яме не было подобного оружия: лишь луки, охотничьи ножи да топоры, и те скверного качества, сделанные местным кузнецом-пьянчужкой.

Несмотря на грубую ковку и ржавчину, я любила свой нож: он был моим верным помощником. Я частенько упражнялась с ним на этой поляне и, благодаря ему, неоднократно спасала свою жизнь от бездновых отродьев и не только от них. Но, подержав в руках этот великолепный кинжал, я почувствовала угрызение совести; я, мало того что потеряла свой, так еще и поймала себя на мысли, какой он жалкий по сравнению с клинком Винсента.

– Мне снилась первая убитая мною тварь. – Я завистливо проследила, как Ди-Горн вложил клинок обратно в ножны. – Мне было восемь.

– Ясно, – холодно пробасил защитник и махнул рукой. – Пошли. Опаздываем.

Я ожидала многого: издевки, вопроса, ненавистной жалости, молчания на худой конец, но не равнодушия.

Проглотив свое смятение раньше, чем оно успело перерасти в обиду, я подхватила свой дорожный мешок и, мысленно попрощавшись с полянкой, поспешила за широкой спиной защитника.

Глава 4

Дом Старшего располагался на краю Ямы, ближе к широкой каменистой дороге, выводящей через Тихий лес к горам. Мы только вышли из стены высоких деревьев, а его изба уже бросалась в глаза. Она выбивалась из общей картины деревни своими размерами, большим количеством окон и убранством. Ставни, плотно выкрашенные желтой краской, украшали резные цветы. Невысокий заборчик, окружавший избу, ограждал небольшой сад с ягодными и цветочными кустами. Но яркий домик не смог долго удерживать мое внимание: у его торца стояла черная лакированная карета с запряженными в нее двумя угольно-черными варпами.

– Кого ты убила? – неожиданно спросил Винсент, продолжая идти по песчаной дорожке и нарочито не смотря в мою сторону.

Для понятия его вопроса мне потребовалось некоторое время.

– Я не знаю, как вы их называете. В деревне их зовут черными волками. – Что весьма странно, ведь игольчатая шерсть у них бурая.

– Бескут, – пояснил Ди-Горн. – Их полно в Тихом лесу.

– Полно, – невольно подтвердила я. – И мне жутко повезло, что на поляне мне встретился отбившийся от стаи… бескут, а не вся его семья.

Нервно хихикнула, не веря в собственные слова. Мне когда-то могло повезти? Мне?

– В тот день я поняла, что могу чуять бездновых отродьев. Эта особенность здорово облегчила мне жизнь.

Ди-Горн чуть скосил на меня глаза.

– Янгрид с ума сойдет, – усмехнулся он.

Я нахмурилась.

– Кто?

Но защитник вновь ушел в свои мысли и перестал замечать мое существование. Добравшись до дома Старшего, Винсент оставил меня у крыльца, а сам скрылся в доме.

Недолго думая, я торопливо пошла к карете. На ней не было ни витиеватых вычурных узоров, ни позолоченных спиц в колесе, ни кучера, разодетого в яркий бархат, – именно так я себе представляла карету придворного мага-целителя. Однако отсутствие всего этого не мешало строгой карете выглядеть дорого. Тем более с запряженными в нее варпами.

Огромные животины, почувствовав мое приближение, забили копытами и возмущенно заржали, заявляя, что утомились в долгом ожидании.

– Красавцы.

Рука пробежала по мощной шее зверя с выступающими золотыми венами из-под короткой угольно-черной шерсти.

Варпы притихли и, вытянув головы, навострили уши.

Я продолжила гладить шелковистые шкурки, шепча ласковые слова.

Немного поспротевлявшись, они все-таки поддались на льстивые речи. И вот уже сами подставляют шеи под ладони.

– Вам нравится столица? Как там относятся к таким, как мы – уроженцам края Мерцающей пыли? – В ответ они лишь раздосадовано фыркнули и принялись щипать губами платье, призывая продолжать ласки. – Хорошо, хорошо.

Хихикнув, вновь протянула к ним руки.

– В столице до тебя нет никому дела.

Ди-Горн стоял, облокотившись одним боком на карету.

Вот же взъелся!

– Он хотел сказать, что вам не стоит переживать за предвзятое отношение, – раздался голос Себастьяна за спиной.

От неожиданности я дернулась и, угодив под прямой взор его черных глаз, поежилась, чувствуя, как студеный сквозняк пробежал по затылку.

– В Тиррионе и без вас полно приезжих с разных концов Селенгара. – Немного подумав, он добавил: – Это возможность начать жизнь с чистого листа. Не упустите ее, Дэлла.

– Постараюсь. – Отойдя от варпов, я покосилась на Кэннура. – Не могли бы вы обращаться ко мне на «ты»?

Из уст придворного целителя обращение «вы» к обычной деревенщине звучало как насмешка.

А может, это она и была?

– Как тебе будет угодно. Прошу. – Он указал на открытую дверь кареты.

Наступив на ажурную ступеньку из черной стали, я в один бодрый скачок оказалась в салоне. Присев на обитую бардовым бархатом скамью, огляделась. Резные узоры из черного дерева украшали стены и потолок. Стекол в окнах не было, вместо них рамы заполняла тонкая ромбовидная решетка из прутиков серебра.

Винсент прошел по лакированному полу, оставляя отлипшие от сапог куски грязи на зеркальной гладкости. Упал на лавку напротив меня и уставился в окно, выражая полную незаинтересованность в окружающем его пространстве.

Столь хозяйское и небрежное поведение натолкнуло меня на мысль, что я могла ошибиться в своих домыслах насчет владельца кареты.

– Себастьян, это ваша карета?

Поцарапав решетку, убедилась в том, что это серебро.

– Моя. – Кэннур сел рядом с Ди-Горном и, махнув кистью в воздухе, закрыл дверь. – И тебе следует знать, что в присутствии других людей тебе подобает обращаться ко мне, используя титул.

– У вас есть титул?

Всю жизнь прожив в крае, отделенном от остального королевства горами, я даже и не подумала о такой вещи, как титул.

– Я граф южных земель края Истинного света.

Моя челюсть некрасиво отвисла. Графы, лорды существовали для меня только в маминой книге и где-то в мыслях за красно-бурыми скалами. Услышанное заставило меня еще больше напрячься. Ходить в должниках у жуткого придворного лекаря – куда ни шло, а у графа – того хуже.

– Не переживай, я не привязан к своему титулу. И ничего не имею против неформального обращения ко мне в тесном кругу.

Граф снисходительно прикрыл глаза, приняв мое потрясенное молчание за муки совести. Я решила не переубеждать его в этом и повернулась к Винсенту.

– А ты? Тоже граф?

– Нет, – резко ответил Винсент и раздраженно дернул плечами.

– Лорд?

– У меня нет титула, – процедил он и пригвоздил меня хмурым взглядом, словно я его оскорбила.

– Будь сдержаннее, Винсент. Дэлла росла в одном из самых удаленных уголков Селенгара и мало что знает о жизни в королевстве. – Себастьян выдавил из себя подобие подбадривающей улыбки. – Мы поможем тебе привыкнуть к новому для тебя миру. Ты умеешь читать, писать?

– Да, – нехотя ответила я, с осуждением прищурившись на Себастьяна. Он не сказал ничего плохого, но почему-то в груди от его слов стало неуютно. – Мама успела научить меня мало-мальски читать. Писать я уже училась самостоятельно.

– Отлично. В Академии тебе будет проще, чем я думал. – Себастьян соединил пальцы в жесте. – Вперед.

Варпы, повинуясь его словам, двинулись с места. Не видела б я, что он сделал с Наиром, удивилась бы.

– Почему вы используете варпов, а не лошадей?

На них перевозят пыльцу в столицу в силу их устойчивости к мерцающей пыли. Видеть их запряженными в карету – удивительно.

– Они быстрее и больше подходят для длительных поездок.

– По-моему, это проблемно. – Я пожала плечами, вспоминая свои первые уборки в конюшнях. – Характер у них больно скверный.

– Себастьян обладает древним даром подчинения. Если захочет, он и медведя тянуть карету заставит. – Винсент посмотрел на удаляющуюся деревню и поджал губы. – У нас появился хвост.

– Дэлла! – обжег уши знакомый голос.

Выглянув в заднее окно, я увидела бегущего босиком Наира. Непослушные волосы парня по обыкновению торчали в разные стороны, рубашка наскоро накинута и не застегнута, открывая торс в темно-синих пятнах.

Увидев меня в окне, голубые глаза ухватились мертвой хваткой. Дрожащими губами он беззвучно произнес:

«Вернись».

Сжав зубы, отрицательно покачала головой. В этот же миг внутри Наира что-то оборвалось, лицо вытянулось в удивлении и неверии происходящего. Обессилив в секунду, он упал коленями на дорожку из мелкого камня, смотря пустым взглядом на удаляющуюся карету.

Сдерживая порыв выскочить и подбежать к нему, я до боли стиснула в руках решетку окна. Грудь давило, во рту вязало и горчило. Вспотевшие ладони еще сильнее сжали серебряные прутики.

– Прости. Прости. Прости, – зашептала себе под нос, пытаясь вымолить у него прощение за предательство.

Наир открыл мне свою душу, пустил в свою жизнь, лишившись всех остальных. Он был готов оставить все и сбежать со мной, а я подло бросила его, даже не попрощавшись. И хуже всего то, что я не жалела о своем выборе – я бы совершила его и без угрозы заточения в Серых горах.

Мы уже подъезжали к подножью гор, а я только смогла оторваться от решетки и окинуть безразличным взглядом попутчиков.

Винсент смотрел в окно, подперев подбородок кулаком. Часть его черных волос была убрана в узел на затылке, остальные крупными волнами ниспадали чуть ниже плеч.

Себастьян косился на широкую постановку ног соседа и то и дело закатывал глаза. Заметив мой взгляд, он кивнул головой на окно.

Карета въезжала в туннель, пробитый в красно-бурых горах. Дневной свет сменялся чернотой каменных стен, и когда он полностью исчез, я поняла, почему Себастьян посоветовал смотреть в окно.

В темноте один за одним загорались бледные огоньки; они, подобно звездному небу, освещали нам путь. Позже к ним присоединились вкрапления желтого, зеленого и красного. Среди них вертелись и кружились голубые длинные ленты.

– Что это? – на выдохе спросила я.

– Экспиратисы, или по-другому – призрачные черви. Статичные огни – полезные ископаемые, обладающие люминесценцией. Первые питаются вторыми и перенимают их свойство.

– Я не понимаю, что это значит.

– Это способность к свечению. Прости, что поставил тебя в неловкое положение. – Себастьян чуть наклонил голову в знак раскаяния.

– Да хрен с ним, все равно не пригодится, – отмахнулась я и вернулась к созерцанию вида из окна, оставив Кэннура в немом возмущении.

В тихой темноте послышалось сдержанное похрюкивание Винсента.

– Девушки не должны так выражаться. – Себастьян отошел от потрясения. – По приезде в Тиррион я найму тебе учителя по этикету.

– Не нужно. Моих денег на это не хватит, а у вас я не возьму и медяка.

Я, не смотря на целителя, любовалась светящимися лентами, петляющими по стенам и своду туннеля.

– Неразумно отказываться от помощи, не имея за душой средств для своего содержания, Дэлла.

– У нас разное мнение по поводу того, что неразумно, Себастьян. – Я ни за что не стану ходить в должниках у человека, способного по щелчку пальцев подчинить мою волю.

Туннель был позади, и я повернулась к черным глазам Кэннура. Себастьян удержал на мне взгляд и, коротко выдохнув, отвернулся.

На лакированном полу снова заиграл свет: мы въехали в край Истинного света. Лес сменялся полями, засаженными кукурузой, картошкой и пшеницей; поля – лесом. Иногда встречались березняки с проглядывающими между деревьев избушками.

Карету плавно покачивало, и я сама не заметила, как провалилась в сон.

Ближе к вечеру рассматривать поля, жиденькие лиственные леса и редкие деревушки мне надоело. Я отвернулась от окна и откинулась на мягкую спинку.

– Расскажите об Академии, – обратилась к притихшему Себастьяну.

Он расправил плечи, обрадовавшись шансу скоротать дорогу за беседой.

– Академия Древних – учебное заведение для магически одаренных людей. Магов определяют на соответствующие им факультеты. Целительский выпускает целителей и некромантов. Боевой подготавливает солдат и формирует готовые спецотряды защитников. Артефаторика делится на два направления – военное и бытовое. Они занимаются изготовлением артефактов в зависимости от выбранного направления. И последний – факультет разума. На него поступают будущие управленцы властью и вершители закона.

Кэннур отодвинул пальцем ногу развалившегося Винсента. Тот, в свою очередь, выждав немного времени, вернул ее на место. Граф поджал губы и часто задышал, но попыток отодвинуть наглеца больше не предпринял.

Косясь на раздраженного Себастьяна, Винсент слегка приподнял уголок губ.

Прокручивая в голове сказанное графом, я уцепилась за его слова про некромантов. Из всех разговоров о магах, звучавших в Яме, некромантам уделяли особое внимание. И ничего хорошего про них никогда не говорили.

– И на каком буду я? – Я решила не думать о черных магах и задуматься о себе.

– С уверенностью могу сказать, что тебя определят на боевой. – Увидев мое удивление, Себастьян пояснил: – Когда я вправлял кость твоему другу, ты учуяла всплеск от целительского заклинания. Даже для опытного мага – это не более чем легкий шлейф. Таких, как ты, называют гончими.