История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Предложение о разделе привело к ожесточенным спорам среди евреев. Сторонники видели в нем зерно будущего независимого еврейского государства, в то время как для противников оно означало отказ от представления об исторической Земле Израиля, тем более что Трансиордания уже была передана королю Абдалле. Миф о древней Земле Израиля, включающей Хеврон, Иерусалим и Бейт-Эль, теперь противостоял разделенному государству. Другая группа оппонентов основывала свои возражения не на мифах или истории, а на рациональном доводе, что разделенное еврейское государство не сможет выжить, а также принять еврейские массы и стать для них убежищем.

Карта 2. План раздела, предложенный комиссией Пиля в 1937 г.

Но в то же время это предложение давало первые проблески возможного еврейского суверенитета. На Двадцатом сионистском конгрессе в Базеле в 1937 году случился момент истины, напомнивший дебаты 1904 года по Уганде, когда политический реализм столкнулся с традициями поколений и силой мифа. В конце концов после разногласий, которые угрожали расколоть сионистское движение, подавляющее большинство объединилось вокруг резолюции, позволяющей Исполкому ВСО вступить в переговоры на основе плана раздела. Однако он должен был передать любое сформулированное предложение на ратификацию.

Арабы, напротив, быстро объединились на основе полной оппозиции плану раздела и требования независимости Палестины, и их поддержали арабские государства. Осенью 1937 года возобновился арабский терроризм в Палестине. Власти ввели военное положение, и армия приняла жесткие меры против повстанцев, но с трудом подавила восстание, которое продолжалось до лета 1939 года. Перед лицом арабской оппозиции британское правительство постепенно начало дистанцироваться от своего собственного плана раздела.

Британская политика теперь руководствовалась необходимостью обеспечить мир и спокойствие на Ближнем Востоке. Умиротворение арабов было частью подготовки Британии к приближающемуся конфликту в Европе. С осени 1937 года в коридорах власти Великобритании дули враждебные сионистам ветры. Британский антисионистский демарш в форме отказа от обязательств, содержащихся в документе о мандате и в декларации Бальфура, был несомненно неизбежен. В период напряженности вокруг Мюнхенского пакта, который на год отсрочил угрозу мировой войны, сионисты полагали, что вот-вот станут следующими жертвами британской политики умиротворения.

В конце 1938 – начале 1939 года британцы все еще якобы прилагали усилия для достижения решения, приемлемого как для евреев, так и для арабов. Однако шансов на успех не было, как наглядно продемонстрировал круглый стол в Сент-Джеймсском дворце. Когда арабы отказались сесть за один стол с евреями, британцы уступили и устроили отдельные столы. Британцы пригласили делегатов из арабских государств принять участие в конференции, намекнув, что они готовы пойти на уступки арабам. Повестка дня включала три требования арабов: независимость, прекращение иммиграции и прекращение продажи земли евреям. После некоторого обсуждения британское правительство решило согласиться с позицией арабов по большинству пунктов повестки дня и выпустило документ, известный как Белая книга 1939 года, в котором говорилось, что иммиграция будет ограничена до 75 000 человек в течение пяти лет и что любая дальнейшая иммиграция будет зависеть от согласия арабов. Палестина станет независимым государством, то есть государством с арабским большинством, после десятилетнего переходного периода. Продажа земли в большинстве регионов страны была ограничена.

Из этих трех ограничений наиболее строго соблюдалось лишь одно – ограничение на иммиграцию. В самый трагический момент еврейской истории врата Палестины были закрыты для иммигрантов. Предложения Еврейского агентства по доставке еврейских детей из Германии в Палестину или Великобританию были цинично отвергнуты мандатными властями. Беженцам, прибывшим в Палестину после начала войны, не разрешили остаться, они были отправлены на Маврикий в Индийском океане. Если и было что-то, что заставляло евреев Палестины ненавидеть Британию и чувствовать себя столь враждебно по отношению к мандатному правительству, так это подобное отношение к еврейским беженцам во время Второй мировой войны. Евреи Палестины возложили ответственность за закрытие страны для беженцев из зоны боевых действий на правительство. Когда пришло известие о Холокосте, евреи стали считать британцев пассивными соучастниками убийств.

1939–1948 годы

Начало войны в сентябре 1939 года изменило приоритеты ишува. Борьба против Белой книги, которая стояла в повестке дня в прошлом году, сменилась страхом войны. Бен-Гурион выдвинул лозунг: «Мы будем вести войну против Гитлера, как если бы не было Белой книги, и мы будем бороться с Белой книгой, как если бы войны не было»^[79]. Он выражал сионистскую дилемму. С одной стороны, величайшим врагом еврейского народа был Гитлер, и с ним нужно было бороться, чтобы спасти всю сокровищницу человеческих ценностей от варварства и насилия. С другой стороны, Британия, которая вела борьбу против Гитлера, теперь стала врагом. Как мог ишув сражаться на стороне Великобритании против общего врага, не отказываясь от борьбы с Белой книгой?

В конце концов борьба против Белой книги была отложена до лучших времен, и ишув подключился к военным действиям, предоставив в распоряжение Великобритании свои производственные мощности, человеческие ресурсы и военный потенциал; 27 000 молодых евреев записались в британскую армию. Арабы, в свою очередь, склонились в другую сторону. В 1941 году восстание под предводительством Рашида Али аль-Гайлани в Ираке поставило под угрозу британское владычество в регионе. Муфтий Иерусалима бежал в Берлин и активно участвовал в разработке нацистской пропаганды на Ближнем Востоке, демонстрируя как идеологическое, так и политическое единение с нацизмом.

Пока положение Великобритании на Ближнем Востоке было катастрофическим, еврейско-британское сотрудничество процветало. Например, Пальмах создавался как вооруженное формирование, предназначенное для помощи британцам в сборе разведданных и диверсионных операциях. С лета 1941 по 1942 год, когда казалось, что Африканский корпус Роммеля вот-вот прорвет британские позиции в Египте, в британском офицерском корпусе в Палестине царила паника и шли разговоры о выводе войск в Ирак, в результате чего ишув оказался бы перед опасностью уничтожения. Его солидарность с победой британцев при Эль-Аламейне в октябре 1941 года была безоговорочной, поскольку у сионистов не было других союзников. Однако ничто не мешало британцам усердно поддерживать запрет на иммиграцию, не прекращались ожесточенные поиски оружия Haganah.

Сионистское руководство во главе с Вейцманом еще не отказалось от союза с Великобританией. Вейцман предположил, что антисионистская политика Белой книги 1939 года проистекает из потребности Великобритании заручиться поддержкой арабов и поддерживать мир на Ближнем Востоке. Он считал, что, когда война закончится, переоценка британской политики будет уместна. Премьер-министр Уинстон Черчилль считался другом сионистов. Ближе к концу войны он создал правительственный комитет, чтобы переформулировать политику по палестинскому вопросу, и список его членов стал для сионистов хорошим предзнаменованием. Между тем, в то время как Вейцман надеялся, что ледяное море британской политики после войны растает, Бен-Гурион, председатель Исполнительного комитета Еврейского агентства, переключил свое внимание на другую великую державу – Америку. Поддержка американского еврейства, президентство Франклина Рузвельта, который казался дружественно настроенным по отношению к евреям, и мощь Америки по сравнению с уменьшающейся из-за войны мощью Британии – эти три фактора изменили политическую ориентацию Бен-Гуриона. Другой причиной было его глубоко укоренившееся подозрение в отношении британцев, которое контрастировало с верой Вейцмана в них.

На Билтморской конференции в мае 1942 года в Нью-Йорке сионисты заявили, что цель их борьбы заключается в создании Еврейского сообщества в Палестине – «сообщество» как синоним независимого государства. Чтобы не будоражить своих еврейских противников из-за того, что еще предстояло сделать, сионисты избегали упоминания о разделе, а также о проблеме палестинских арабов. Билтморская программа символизировала решимость сионистов создать еврейское государство в Палестине, даже если это означало кровавый конфликт с арабами. В то время, когда судьбы народов и стран решались силой оружия, евреи постепенно привыкали к мысли, что их борьба за независимость также повлечет за собой кровопролитие.

Окончание войны не привело к изменению британской политики, на которую надеялось сионистское руководство. Комитет кабинета министров, созданный Черчиллем, рекомендовал раздел, а его реализация была отложена до окончания войны. Но в 1945 году Лейбористская партия во главе с Клементом Эттли и Эрнестом Бевином одержала убедительную победу на всеобщих выборах в Великобритании, а Консервативная партия Черчилля проиграла. Хотя манифест Лейбористской партии 1944 года содержал просионистское заявление, в которое входила идея трансфера (обмена населением), впервые выдвинутая комиссией Пиля, теперь, когда лейбористы пришли к власти, у них возникли новые проблемы. Эрнест Бевин был назначен министром иностранных дел сильного лейбористского правительства, принявшего ряд важных решений, таких как предоставление Индии независимости. Но страна была разорена мировой войной, и правительству пришлось осуществлять переход к мирной экономике и заботиться о возвращающихся солдатах в период нормирования продуктов питания и топлива. На горизонте уже маячила холодная война, ставя перед правительством дополнительные проблемы. В этой ситуации миролюбие арабских государств было важнее, чем когда-либо прежде; действительно, огромные запасы нефти в пустынях Ближнего Востока сделали их выгодными союзниками. А поскольку палестинский вопрос был центральным в отношениях с арабским миром, лейбористское правительство не собиралось менять курс политики Белой книги.

С другой стороны, евреи испытали величайшую травму в своей истории – Холокост. Весь мир, в том числе даже еврейский народ еще не полностью переварили случившееся. Евреи узнавали о злодеяниях только постепенно, и когда о них стало известно, с ними было трудно справиться. Вместе с горем и травмой пришел гнев: просвещенный мир и пальцем не пошевелил, чтобы спасти евреев от истребления. Хотя все факты еще не были известны, евреи интуитивно чувствовали, как выразился поэт Натан Альтерман:

 
И казнили детей у могил… В этот час
Спали люди спокойно на свете^[80][81].
 

Радикализация многих американских евреев – обычно умеренных и осторожных в выражении крайних позиций – проявилась в решительной борьбе за то, чтобы открыть ворота Палестины для еврейских беженцев.

Окончание войны не положило конец лишениям восточноевропейских евреев. Антисемитизм, насаждаемый нацистами и их восточноевропейскими коллаборационистами, не исчез. Евреев, пытавшихся вернуться в свои города и дома, встретили враждебно и жестоко. Летом 1946 года в польском Кельце произошел погром, в ходе которого были зверски убиты около 40 евреев, вернувшихся в свой родной город после освобождения от немцев. Происходила обширная «миграция народов», когда миллионы подневольных рабочих, военнопленных и беженцев начали возвращаться домой. Беженцы, которые не смогли вернуться в свои страны, остались на немецкой земле. В основном это были нацистские коллаборационисты, охранники концлагерей и т. д., которым некуда было возвращаться. Десятки тысяч евреев, переживших печально известные марши смерти, которые проходили в конце войны, или уцелевших в концентрационных лагерях, также остались на немецкой земле.

Все беженцы содержались в одних и тех же лагерях в одинаковых условиях. Напрасно евреи требовали разделения с людьми, которые еще вчера были их гонителями и даже сейчас продолжали оскорблять их. Британские оккупационные власти утверждали, что отделение евреев от неевреев было продолжением расистской политики Гитлера. Только после вмешательства священнослужителей армии США американские евреи подняли протест, и президент Гарри Трумэн направил своего посланника, Эрла Гранта Харрисона, для изучения ситуации в лагерях, контролируемых американской оккупационной армией в Германии. В докладе Харрисона язвительно критиковалось поведение оккупационной армии по отношению к евреям. В нем также описана надежда большинства перемещенных лиц на иммиграцию в Палестину, и президент потребовал, чтобы его британский союзник разрешил сделать это 100 000 евреев.

Бевин оказался в затруднительном положении. Он не был готов изменить политике Белой книги, но все же не мог вынести напряженных отношений с Соединенными Штатами, единственной страной, способной восстановить Европу. Соответственно, он предложил англо-американской комиссии изучить ситуацию и пообещал, что, если комиссия примет единогласное решение, он выполнит его. Оперативная рекомендация комиссии состояла в том, чтобы предоставить 100 000 иммиграционных сертификатов евреям, находящимся в лагерях для перемещенных лиц в Германии. Однако Бевин не желал выполнять свое обещание, и тем временем поток беженцев из Восточной Европы в лагеря беженцев в американской зоне не уменьшался, поскольку экономические и социальные потрясения затрагивали выживших евреев.

Hamossad Leʻaliya Bet, крыло Haganah, которое занималось нелегальной иммиграцией, организовало корабли для нелегальных иммигрантов, пытавшихся тайно добраться до берегов Палестины. По мере того как все больше и больше кораблей предпринимали попытки, британские усилия остановить их также возрастали. В августе 1946 года британцы стали останавливать эти суда в море и отправлять их пассажиров-беженцев в лагеря для содержания под стражей на Кипре, который находился под британским управлением. Об этих путешествиях, а также о насильственных депортациях нелегальных иммигрантов с берегов Палестины сообщалось в международной прессе, и проблема еврейских беженцев была включена в мировую повестку дня. Еврейское общественное мнение в Палестине было в смятении, и чувство беспомощного гнева, вызванное Холокостом, теперь было направлено против британцев.

Политические стихи Натана Альтермана подчеркивали беззащитность еврейского беженца. «“Мама, нам теперь можно плакать?” – спросила маленькая девочка, выйдя из укрытия».

Сама эта беззащитность воплощается в протесте против закрытия Палестины для беженцев:

 
Ты границу пройди – и с тобой
Флот и армия вступят в бой…
Маленькая девочка пройдет через Европу:
Узел джойнтовский – скорбный гнет —
Как тростнику тебя согнет.
Хлеб скитаний – тяжелее свинца, —
Он от «Унра»^[82] – родного отца…
Но она доберется до берега:
Всем опасностям наперерез,
Ты пробьешься сквозь черный лес,
Твой побег из земли оков
Мы запомним во веки веков.
С утлой лодки ночною порой
Ты увидишь свой берег родной —
И навек рассеется мрак.
Ты пробьешься. Да будет так!
Дух скитальческий свой укрепи.
Распадутся звенья цепи!
Наши парни во мраке ночей
Ждут сигнала с лодки твоей.
Ни причала, ни мола тут…
На руках тебя перенесут!
В этом парне – вся твоя жизнь.
Ты прижмись к нему крепче, прижмись!
Злобной воле врагов вопреки
Бьют здесь радости родники.
Здесь падет произвол вековой.
Этот берег пустынный – твой!
Розовеет рассветная кровь.
Рождена ты для жизни вновь!
Тверже камня в лишениях став,
В трудной жизни и смерть испытав,
На тебя будут парни глядеть —
На дитя, победившее смерть.
На земле обновленной мечты
Засмеешься впервые ты!^[83][84]
 

Весь ишув, как умеренные, так и радикалы, сплотились вокруг проблемы беженцев, и история нелегальной иммиграции стала одним из основополагающих мифов об Израиле как стране-убежище.

В Палестине евреи вели партизанскую войну и организовывали террористические акты против британцев, так и не решивших вопрос о выдаче 100 000 иммиграционных сертификатов, который удовлетворил бы президента США и не повредил отношениям с арабским миром. Британское правительство, вероятно, считало, что, если бы судьба еврейских беженцев действительно была так близка сердцу Трумэна, он мог бы внести поправки в иммиграционное законодательство США и разрешить им поселиться там. Но Трумэн знал, что такой шаг был бы очень непопулярен в его собственной стране, и британцы избегали беспокоить его прямой просьбой.

Исполнительный комитет ВСО также находился в неудобном положении. Если бы Бевин выдал 100 000 сертификатов, палестинский вопрос был бы снят с международной повестки дня без обретения евреями своего государства. Но поскольку Бевин твердо стоял на своем, борьба за 100 000 иммигрантов превратилась в борьбу за еврейское государство, поскольку было ясно, что только тогда, когда у них оно будет, евреи найдут убежище. Ричард Кроссман, член британского парламента и участник англо-американской комиссии по расследованию, позже заметил, что Бевин был достоин статуи в его честь в Израиле, поскольку именно благодаря его упорству евреи получили свое государство.

В конце концов Бевин отчаялся найти решение палестинской проблемы, и британский кабинет министров решил вернуть свой мандат Организации Объединенных Наций (которая сменила Лигу Наций). Об этом было объявлено в феврале 1947 года, и ООН создала специальную комиссию по Палестине (ЮНСКОП) для пересмотра палестинского вопроса. Комитет посетил Палестину летом 1947 года и стал свидетелем ряда драматических событий, включая прибытие судна для нелегальных иммигрантов Exodus^[85], пассажиры которого были депортированы обратно в Германию британцами, проявившими полную бесчувственность, и террористические нападения еврейских подпольных групп. ЮНСКОП рекомендовала разделить Палестину на еврейское и арабское государства (см. карту 3), но арабы категорически отвергли эту рекомендацию и потребовали создания государства большинства в Палестине.

Рекомендации ЮНСКОП были представлены Генеральной Ассамблее ООН в Лейк-Саксессе, Нью-Йорк, где для ратификации требовалось большинство в две трети голосов. Арабы надеялись, что Восточный блок во главе с СССР сорвет резолюцию, но они не учли стремления СССР ослабить позиции Британии на Ближнем Востоке. Совершенно удивительно – и лишь на короткое время – Советы изменили свою враждебную политику по отношению к сионизму и поддержали создание Государства Израиль. Историческое голосование Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1947 года постановило прекратить действие британского мандата на Палестину и создать два государства, еврейское и арабское.

Карта 3. План разделения ЮНСКОП 1947 г.

Резолюция ООН была принята в пятницу вечером. Все евреи в Палестине были прикованы к своим радиоприемникам, и когда был объявлен результат, улицы были запружены народом. Ципора Боровски (ныне Порат), американская студентка, приехавшая в Палестину двумя месяцами ранее, описала это событие в письме своим родителям: «Я шла в полубессознательном состоянии сквозь толпы счастливых лиц, сквозь оглушительное пение “Давид, царь Израиля, жив и существует”, мимо британских танков и джипов, заваленных множеством размахивающих флагами, ликующих детей… Я протиснулась мимо плачущих, целующихся, шумных толп и ликующих криков “Мазаль тов”^[86]… чтобы попытаться разделить с ними эту незабываемую ночь»^[87]. Чувствовался духовный подъем, всех и каждого переполняла радость. Но в арабской общине царили шок и скорбь. На следующий день на дороге из Иерусалима в Тель-Авив пали первые жертвы.

Наследие мандатного периода в палестине

Во времена османского правления Палестина была частью единого государства, простиравшегося от Северной Африки до Ирана. В Османской империи она была разделена на несколько административных районов и была известна как Южная Сирия, без собственного политического обозначения. Термины Палестина и Эрец-Исраэль приобрели геополитическое значение только в период мандата, когда правительство определило северные, южные и восточные границы страны. При определении северной границы учитывались потребности Палестины в развитии, часть водных источников Иордана оставалась внутри страны. Более поздние дискуссии о Палестине касались границы мандата 1920-х годов, которой был присвоен статус международной границы.

Хотя Герберт Сэмюэл предпринял далекоидущие планы развития и правительственные инициативы, вскоре стало ясно, что правительство в Лондоне не готово инвестировать в развитие Палестины. Британскому налогоплательщику не следовало нести расходы по содержанию страны; Палестина должна была приносить достаточный доход, чтобы покрыть расходы британского правительства там и даже вернуть часть долга Османской империи. Диктуемая Лондоном политика, согласно которой правительство мандата должно было сбалансировать свой бюджет, была типичной для британской колониальной администрации во всем мире.

Первостепенный интерес Великобритании к Палестине был стратегическим, и британцы были готовы вкладывать в Палестину только те инвестиции, которые были связаны с их интересом, как это имело место во время обеих мировых войн. Правительство мандата инвестировало огромные суммы из своего операционного бюджета в развитие транспортной инфраструктуры. В дополнение к строительству шоссе и железных дорог в начале 1930-х годов оно приступило к строительству глубоководного порта в Хайфе с намерением провести нефтепровод из Ирака, который обеспечил бы снабжение топливом британского средиземноморского флота. С этой целью в Хайфе были построены принадлежащие Великобритании нефтеперерабатывающие заводы. Правительство поощряло строительство электростанций на реках Иордан и Яркон. Хотя все эти инвестиции помогли модернизировать Палестину и подтолкнуть развитие сельского хозяйства и промышленности, они также имели жизненно важное значение для деятельности современной армии.

Изучение операционного бюджета правительства мандата показывает, что на управление и безопасность приходилось более 50 % средств, в то время как на социальное обеспечение (здравоохранение и образование) тратилось всего 12 %. Эти пропорции были обусловлены не проблемами безопасности в Палестине, а традицией колониального управления; соответствующие ассигнования были во многом одинаковыми в бюджетах Индии, Кипра и Трансиордании в то время. В отличие от них бюджет самой Великобритании в тот период выделял львиную долю средств на социальное обеспечение. В этом заключалась разница между колонией и метрополией.

Однако по сравнению с предыдущей администрацией в Палестине правительству мандата следует отдать должное за некоторые значительные и всеобъемлющие достижения. Развитие медицинских услуг, профилактической медицины и снабжения пресной водой, борьба с малярией, осушение болот и другие улучшения инфраструктуры повысили как ожидаемую продолжительность жизни, так и ее качество для всех жителей.

Правительство мандата действовало в соответствии с принципами британского колониального правления. Большинство высших должностных лиц правительства мандата имели предшествующий опыт работы в колониях британской короны, который они так или иначе применили в Палестине. Колониальная социальная политика была направлена на дальнейший экономический прогресс и внутреннюю модернизацию, но без ущерба для местной культурной структуры и социальных традиций. Например, арабское население Палестины было занято в основном в сельском хозяйстве, и британские инициативы по развитию, улучшению и модернизации арабского сельского хозяйства помогли повысить уровень жизни в деревнях и увеличить численность населения, главным образом в результате снижения детской смертности. В то же время после впечатляющих первоначальных инвестиций в строительство школ в деревнях бюджетные ограничения остановили развитие образования в арабском секторе. До конца мандатного периода арабская система образования обеспечивала только четырехлетнее школьное образование большинству мальчиков и лишь небольшому проценту девочек. В 1930-е годы из-за увеличения численности населения, продажи земли евреям и наличия государственных рабочих мест набрала обороты урбанизация. Но в целом арабская деревня сохранила свою структуру и традиции. Хотя правительству мандата было поручено заботиться о жителях, оно не считало себя ответственным за оказание им помощи в развитии.

Еврейский ишув получал выгоду от правительства мандата как прямо, так и косвенно. Он пользовался безопасностью жизни и имущества, которую правительство обеспечивало не только в центре страны, но и в более отдаленных местах, таких как долина реки Иордан, в прошлом страдавших от вторжений бедуинов. Теперь евреи могли спокойно селиться по всей стране. Современная транспортная сеть, созданная британцами, доставляла продукцию с еврейских ферм в города. Улучшение санитарных условий и правительственная инициатива по лесоразведению также принесли пользу ишуву. Обязательные государственные ассигнования на социальное обеспечение, образование и здравоохранение были небольшими и предназначались в основном для преобладающей арабской общины. Но ишув дополнил ассигнования на социальное обеспечение, создав свои собственные службы, в которые правительство не вмешивалось. Евреи также имели свои собственные образовательные услуги, гораздо более высокого качества, чем те, которые финансировались правительством мандата. К концу мандатного периода правления от 90 до 97 % детей ишува имели девятилетнее школьное образование. В начале этого периода у евреев и арабов была общая служба здравоохранения, но с годами по мере роста напряженности и в этой области службы были разделены. Евреи имели высококачественные медицинские услуги, особенно в связи с эмиграцией из Германии – еще один пример самообеспечения, проявившийся в период действия мандата.

Комиссия Пиля определила Палестину как двусоставную страну с двумя экономиками, двумя культурами и двумя нациями, живущими бок о бок, но раздельно. С этой точки зрения разделение страны на два государства было результатом неизбежного развития этих двух народов, в чем британское правительство играло второстепенную роль. Большинство исследователей сегодня разделяют такую точку зрения. Однако существует и другая концепция, которая рассматривает эту двойственность – и, оглядываясь назад, само разделение – как результат преднамеренной политики мандата, изначально предвзятой в пользу евреев. Согласно этой концепции, в Палестине были зачатки экономики и общества, общих для евреев и арабов, которые при поддержке правительства могли бы развиваться в направлении сотрудничества и создания единого общества, а не по отдельности. Отмечается экономическая политика властей и политика в сфере развития (например, различие между экономическим потенциалом еврейской экономики и экономикой всей страны), раздельные услуги в области образования и здравоохранения, раздельные этнические муниципальные образования и т. д. Эта политика позволила евреям взрастить семена своей автономии и фактически способствовала закладке основ отдельного общества и идентичности.

Действительно ли существовала какая-либо вероятность того, что могло образоваться общее палестинское арабо-еврейское общество? Каждая волна насилия приводила к дальнейшему отдалению и сегрегации этих национальных общин, каждой на своей собственной территории. Города и дома со смешанным проживанием, сотрудничество в бизнесе и даже совместные развлекательные мероприятия, которые в какой-то степени существовали в османский период, становились все более редкими. Попытки, предпринятые в 1920-х годах для создания совместных рабочих организаций, прекратились в 1930-х годах. Хотя во время Второй мировой войны экономическое развитие как евреев, так и арабов ускорилось, арабская община была и в основном оставалась сельской и традиционной, в то время как подавляющее большинство еврейского сообщества было городским и современным. Таким образом, пропасть между ними только росла.

Ожидалось, что должностные лица правительства мандата позволят иностранцам обосноваться в Палестине и развивать ее, одновременно работая над изменением существующих обстоятельств в интересах этих иностранцев. Подобная ситуация казалась им странной и не соответствующей колониальным традициям. Все было бы иначе, будь поселенцы британскими подданными, поскольку поселенцы в таких странах, как Австралия, Канада или Южная Африка, были частью их колониального наследия. Но в Палестине британцы должны были помогать амбициозным иностранцам, большинство из которых не говорили по-английски, не отличались скромностью и часто жаловались и выдвигали требования. Основываясь на своих правах в соответствии с мандатом, евреи ожидали от властей преференций, которых не получали. В лучшем случае правительство «благосклонно относилось», как говорилось в декларации Бальфура, к созданию национального очага, но предполагало, что евреи сами создадут свой очаг.

Различие между ожиданиями евреев и реальностью было источником постоянных противоречий. В первое десятилетие действия мандата иммиграция в Палестину соответствовала экономическим возможностям еврейской экономики – критерию, который евреи принимали де-факто. Но начиная со второго десятилетия иммиграция стала яблоком раздора и предметом разочарования сионистов. Статья 6 мандата, санкционировавшая компактное еврейское расселение, так и не была выполнена. За исключением некоторых незначительных участков земли в пустынных районах (например, отведенных для «Предприятий Мертвого моря»^[88]), евреям не были предоставлены государственные земли для заселения, как было указано в статье 6. До конца срока действия мандата вся земля, принадлежащая евреям, покупалась за полную цену.

Евреи требовали протекционистских тарифов в интересах молодой промышленности страны, но это означало увеличение расходов на импорт для арабов, выступавших против такой меры. Однако поддержание высоких цен на зерно в Палестине было на руку арабским сельским жителям, но отрицательно сказывалось на еврейских горожанах. Евреи жаловались, что власти нанимают их не согласно с их долей населения и, разумеется, не соответственно их вкладу в государственный бюджет. Правительство признавало это, но отказалось платить евреям больше, чем арабам, готовым работать за минимальную заработную плату. Это лишь несколько примеров постоянных столкновений между еврейскими и арабскими интересами, когда правительство пыталось найти золотую середину.