Читать книгу: «Иллюзия», страница 3

Когда Он переправлялся через овраг, он не заметил, что на самом дне его текла речка. Но первые заморозки скрыли ее нетолстым слоем запорошенного снежком льда. Одна нога Его благополучно перенеслась через опасный участок, а другая, почему-то, сделала шаг поменьше и как раз остановилась на тонком льду. Лед проломился, Он потерял равновесие и оказался по пояс в ледяной воде. Последствия такого купания были для Него плачевными. Выбравшись из воды, Он, было, побежал быстрее в поисках жилья, но его поблизости не оказалось. Тем временем одежда, особенно штаны и рукава, замерзли, стали жесткими, и лежали на теле как куски льда. Если бы не промокли спички, все – было бы проще. Он развел бы костер, как-нибудь обсох и согрелся. Но в Его положении об этом даже не стоило думать, потому что спички, которые лежали в кармане, промокли, а теперь замерзли. Сначала Он бежал, потом стал быстро идти, а потом остановился, обессилив и замерзая. Как Ему казалось, Он должен был бежать в сторону дороги, но почему-то даже не было слышно шума проезжающих машин, и Он стал сомневаться в правильности выбранного направления.

Глава 2

Время свершений

Но как это всякий раз случается, как только я пристрастился к такому беззаботному времяпрепровождению, наступил конец этой сказочной недели. Хоть я находился в эйфории, и у меня, пожалуй, было не все в порядке с головой, за астрономическим временем я следил. Еще я подумал о том, что необходимо как-то вернуться – ни денег, ни расписания движения наземных или воздушных транспортных средств у меня не было. Естественно я сказал об этом Ольге. Ольга посмотрела на меня как на обузу. Надо сказать, что к концу этой недели настроение ее резко изменилось. Скорее всего, ее заботило что-то, что осталось дома. Она часто оставляла меня в самом неподходящем месте или в самое неподходящее время. По мере того, как разум мой прояснялся, я начинал осознавать, что это путешествие не совсем по мне. Может, я был страшной занудой, может, потому, что все с самого начала происходило не по моей воле. Да. Наверно. Последнее предположение не давало мне покоя с самого начала.

Вечером в воскресенье Ольга сказала мне, что мы возвращаемся, и в понедельник я обязательно буду на работе. Билеты на утренний самолет она мне не показала, но я и не настаивал. Утром, так утром. В конце концов, я был рад перемене в своей жизни. Я сказал Ольге, что за всю мою жизнь со мной такого не было, и что она самая прекрасная и загадочная из всех женщин. Она грустно улыбнулась, но ничего не ответила.

I

Немного страшный высокий человек в черной одежде сидел за прямоугольным столом в очень необжитом кабинете. Казалось, раньше тут был кабинет начальника какого-нибудь правительственного учреждения или ведомства. Мраморные стены, которые придавали таким зданиям строгость снаружи, внутри делали его неуютным и суровым. За столом рядом с суровым начальником сидели подчиненные и внимали ему.

– Не все же время вам предаваться веселью. Знаю я вас. Вино, карты, женщины. Только за последний месяц на представительские расходы ушло денег больше, чем на выполнение наших первоочередных задач.

Присутствующие переглянулись. Все понимали, о каких задачах он говорит, но то, как он сказал об этом, заставило их усмехнуться.

– Я еще закрывал глаза на то, как в наших ведомствах устраивают всяческие проделки, видимо от скуки. Третьего дня мне было доложено о том, что несколько наших так сказать товарищей устраивали полеты средь белого дня над городом, дабы выявить сильнейшего. Это еще – куда не шло. Слава дьяволу, люди могли принять их за метеориты или хищных птиц.

– Все они понесли наказания, – ответил один из сидевших за столом.

– Я еще закрывал глаза на то, сколько казино в городе пострадало от ваших дьявольских проделок. Это можно было объяснить волей случая. А сколько раз я вытаскивал наших людей из «кутузок», из которых они не могли выбраться самостоятельно, потому что уже не могли сконцентрировать остатки своей энергии, потраченной впустую. Я уже не говорю про вытрезвители, которых в нашем городе во множестве. Я как представитель нашей миссии в этом городе несу ответственность за все, что не делает нам чести.

Высокий страшный человек достал из деревянной коробки сигару, немного покрутил в пальцах, ожидая, когда ему дадут огня, и закурил. Присутствующие поняли, что главное будет после этого. Все, что он сейчас говорил, они слышали на каждом заседании в этом мрачном кабинете. И в этот раз пока ничего нового он не сказал.

– Да, я знаю, что все это вы уже не раз слышали, – угадав их мысли, сказал он, – но я буду повторять об этом снова и снова, пока все не изменится. Отдельный вопрос о женщинах. Вы все знаете, до чего доходит их фантазия. Можно, конечно закрыть глаза на некоторые вещи, все равно с ними не справиться, – говорящий сделал многозначительную паузу, – но еще раз хочу напомнить вам, что нельзя допускать одной вещи, самой главной – рождения детей нашими женщинами от людей. – Наверно, мне не нужно объяснять – почему? Вы это проходили еще в школе.

Надо сказать, что потомство обычных женщин не считалось дьявольским, а обычным человеческим, хотя и было зачато от дьявола-мужчины. Тем не менее, когда это было доказано службами, уполномоченными на такие расследования, то это пресекалось немедленно. Мужчины в этом случае подвергались страшному наказанию, а женщины и их дети обычно погибали. Это было просто объяснимо. Он сам лично знал несколько таких случаев, когда обычные женщины рожали детей, наделенных некоторыми сверхъестественными способностями. Но со стороны медицинских светил утвердилось мнение, и его недавно стали придерживаться политики и губернаторы в своей деятельности, что такое потомство не представляет опасности для процветания их общества, потому что в следующем поколении такие способности у людей исчезают. Тем не менее, на практике нередки были случаи печального исхода, как для людей, так и для дьяволов. В каждом конкретном случае это решалось судами по-разному. Все зависело от необходимого количества доказательств вины мужчины-дьявола. Женщина здесь в расчет не принималась и проходила по делу при наличии факта рождения ребенка от этого мужчины.

Речь грозного начальника стала более отрывистой и грозной: «Вы все хорошо знакомы с философией, которой мы придерживаемся в своем поведении. Зло, которое мы поддерживаем в мире настолько важно, что без него невозможна людская жизнь, а также добро».

Хотя ему было не совсем понятно, почему вообще приходится заботиться об этих людях? Заботиться о том, чтобы зло поддерживалось на том, необходимом для человеческой жизни уровне? Не проще ли было заняться своей жизнью? Но как он не старался вообразить себе это общество, изолированное от людей, так и не мог вообразить в своем воображении оное.

И еще говорящий подумал о том, что в этот раз он преподнес эту мысль c философской точки зрения. Скорее он не учил своих подопечных высшим материям, но просто сам наслаждался своим не красноречием, но собственными философскими выводами. А осекся он из-за слова добро, которое не приветствовали в дьявольской философии. Последние, прогрессивные учебники заменили понятие добро – на другое, имеющее прямое отношение только к людям. В последней такой книге он читал определение людского добра, как некоторое субъективное представление человека в некоторый момент времени и в некоторой точке пространства о способах противостояния человека в отношении зла или его последствий. Это спорное, на его взгляд, определение не объясняло всей сущности понятия «добро». Он был уже довольно стар. За свою долгую жизнь среди людей он научился их понимать. Он считал, что они не такие уж и плохие, скорее даже наоборот. Единственное, что всегда вызывало его непонимание, так это детское представление о природе зла. Люди почему-то всегда стремились побороть зло или уйти, убежать от него, хотя как они не старались, зло по-прежнему было рядом и подстерегало человека на каждом шагу. Он не мог себе позволить такой вольности, но иногда ему хотелось крикнуть:

«Глупые создания. Что вы называете злом? Если вы считаете злом горе, что тогда бы вы называете радостью? Или вы считаете злом несчастье, то, что, по-вашему, есть счастье? А, если, в конце концов, вы считаете злом смерть, то в чем заключается смысл бесконечной жизни? Можно сказать, что радость – просто отсутствие какое-то время горя, а счастье временное прекращение несчастий».

На минуту он забыл об аудитории, затем вернулся к своей последней мысли о замужестве своих людей с обычными людьми. Это на самом деле было проблемой. Дьявольское общество изо всех сил старалось оградить себя от таких браков, дабы сохранить чистоту, и возможно благодаря его усилиям случаи рождения незаконного ребенка пока в его губернии не были замечены, по крайней мере, пока он занимал свой высокий пост мэра. Этой проблеме уделялось самое пристальное внимание. Этой цели служил целый секретный комитет, который занимался сыском. Даже малейшие намеки на возможность сожительства приравнивались к преступлению. Нередко такие случаи после их подтверждения кончались трагически не только для дьявольского общества, но и для людей.

– Я хочу закончить свою мысль и подытожить все вышесказанное, – продолжал градоначальник. – В начале октября к нам пожалует высокий гость, самый-самый…

– В связи с этим я прошу принять необходимые меры, чтобы не опростоволоситься. Что же касается последнего вопроса, то начальнику секретного отдела я предписываю с завтрашнего дня разослать секретных агентов по местам. Я думаю, что списки адресов у вас имеются?

– Конечно, – ответил начальник секретного отдела.

– На этом заседание считается закрытым. Жду ваших докладов послезавтра в то же время.

II

Когда все разошлись, он еще сидел за своим столом, сгорбленный и уставший. Он вспомнил о маленькой девочке с синяком на лбу. На его вновь смотрели испуганные заплаканные глаза. Он спрашивал: «Как тебя зовут?».

III

Ольга сидела в доме мужа на втором этаже перед окном в спальне и думала.

За окном не спеша падали листья, то, поднимаясь выше, то, падая вновь, описывая замысловатые круги. Это был следующий день после возвращения с моря. Она хорошо выспалась и позавтракала, но смутная тревога, которая закралась в ее душу в последние дни на морском побережье, больше не покидала ее. Она устала от этой тревоги. Думать, каждый раз думать, что ее встреча с Григорием не случайна и обречена судьбой, было ей нелегко.

Она была совсем ребенком, когда умерла ее мать, но она помнила события, предшествующие этому и сейчас знала о причинах ее смерти. Она хорошо выучила правила дьявольского общества еще в школе, где она была отличницей. Она была знакома со страшным мэром – «страшным дядькой», как она прозвала его еще маленькой. Ему она была обязана своей жизнью и теперешним своим особым положением. Только он один знал правду, что ее родила земная женщина, которую пришлось умертвить. Решение было принято на секретном совете. Как ему доложили, задание было выполнено в короткий срок, но виновного им так и не удалось найти. А ее, пятилетнюю девочку, он обнаружил совершенно случайно в заброшенном доме и подобрал. Для нее навсегда осталось загадкой, почему решение Совета не коснулось и ее. В таких вещах никогда не придавали значения, кем были виновные – преступники, женщины или дети. Ольга помнила, как мать поцеловала ее на прощание и сказала: беги быстрей, как будто ей надо было добежать до ларька с мороженым. Как тогда она от страха быстро побежала, на какой-то миг оторвалась от земли и, потом уже, не касаясь травы и камней, понеслась в неопределенном направлении, пока не ударилась головой в деревянную стену. Это и был тот самый заброшенный дом.

Надо сказать, что она всегда опасалась, что ее порочное прошлое станет достоянием гласности. Ее не страшила сама смерть, не хотелось умирать так рано. Она смотрела на улицу и радовалась, не теплым, но по осенне-ярким лучам желтого света. Она не могла представить, что ее вдруг не будет. После долгих раздумий она постепенно успокаивалась и приходила в себя. Все это было давно. Все утряслось. Сейчас она жила с мужчиной – хозяином этого дома. Она познакомилась с ним год назад, когда они плавала на яхте по морю. Ей было разрешено жить в этом доме после долгих ее упрашиваний и с подачи страшного “дядьки” в качестве агента для разведывательных, секретных целей Совета. Взамен ей было поручено раз в месяц сообщать о планах большой строительной компании, в руководство которой входил ее муж. Поначалу эта мысль была ей противна, но постепенно это стало обычным делом. Тем более, что ничего особенного в этом сейчас она не находила. Она передавала, что считала важным из болтовни мужа страшному дядьке и на этом ее миссия заканчивалась. Иногда она даже забывала об этом. Тогда ее находили агенты и напоминали. Она не имела ни малейшего представления о делах, которыми занимался ее муж, а также для чего все это нужно Совету. В ее маленькие женские планы не входило причинять кому-то зло или вершить правосудие или претворять планы. Она была просто женщиной.

Что было самым обидным – ей было запрещено иметь детей от ее мужа.

IV

В этот день я появился на работе как обычно. В половину девятого я открывал дверь своей конторы. Как всегда зазвенели колокольчики, как будто приветствующие мое появление. Сидящая прямо напротив девушка подняла на меня удивленные глаза, мысленно поздоровалась и сказала:

– Где же ты был столько времени, солнышко ты мое ясное?

– В служебной командировке! – четко ответил я, улыбаясь.

В глубине помещения я поздоровался с мужчинами в красивых жилетах, которые тоже странно отреагировали на мое приветствие.

«Может, что-то случилось?» – подумал я и одновременно сообразил, что, скорее всего, случилось что-то со мной.

Сидящая напротив длинноногая девушка протянула мне телефонную трубку:

– Тебя хочет видеть шеф!

– Алло, доброе утро, это Григорий.

– Зайди ко мне, пожалуйста!

Немного сутулый молодой человек выглядел возбужденно. Я давно, наверно, не видел его таким. Это обстоятельство несколько поколебало мою прежнюю уверенность в себе.

– Я хотел бы все-таки узнать, товарищ Григорий, где же Вы были в течение недели? – спросил шеф после непродолжительного молчания.

– Я же Вам все рассказал неделю назад, – удивился я.

– Мне ничего не передавали мои заместители, а Вас, кажется, я видел последний раз в пятницу вечером.

Видимо, нарисованное на лице моем удивление, озадачило и шефа. Кажется, я начинал догадываться, в чем дело!

Мне сразу на ум стали приходить те странные события и связываться, наконец, в нечто осязаемое и оформленное. Первым делом мне пришел на ум утренний разговор с соседом, сидевшим перед входом в подъезд. Вечно пьяный и болтливый, он рассказал мне странную историю. Утром, очень рано, он возвращался домой и увидел, как некое живое тело падает с балкона прямо на асфальт. «У меня глаза на лоб. Сердце сражу, как защемит. Я закрыл глаза руками, – он показал руками, как он это сделал, – приготовился кричать на всю улицу. Потом, смотрю, – на асфальте никого нет, какая-то девушка идет в конце улицы и поеживается. Я так и опешил», – рассказывал он.

Задумавшись, я даже ничего не ответил шефу, когда тот отправил меня сегодня домой приходить в себя, а завтра приходить к началу рабочего дня и не опаздывать.

– В последний раз и только из моего личного расположения к тебе, – сказал он, заканчивая наши разбирательства.

Я шел домой и думал, как же могло такое случиться. «А неожиданное появление Ольги у меня в квартире еще до того злополучного нашего путешествия? Разве это обычное явление? Как она могла пройти через закрытую дверь? А тем более как могла выйти? Утром я нашел ключи на прежнем месте», – первый раз за это время эти вопросы стали требовать своего разрешения. Теперь мне не казалось таким уж романтическим мое путешествие и знакомство с Ольгой. Я шел как в бреду. Мне не хотелось сейчас возвращаться прямо домой, хотелось все взвесить и обдумать где-нибудь на скамейке в парке. Я завернул за угол и направился к своему излюбленному месту – тенистой аллее. Там не было людей, которые постоянно отвлекали от размышлений. Только я сел и закурил, как ко мне подбежал Витек. Я не сразу его узнал и пожалел сначала о своей попытке уединиться.

– Слушай друг, где это ты пропадал столько времени? А я тебя ищу. Ты мне – очень нужен, – он сделал короткую паузу, – вернее сказать, нужна твоя машина!

Витек несколько притормозил, увидев на моем лице изумление.

– Я же отдал тебе ключи неделю назад, когда уезжал?

– Ты мне? – недоумевая, ответил он вопросом на вопрос.

– Конечно, – сказал я внешне спокойно. – Я сам лично в руки передавал тебе ключи. И вообще, зачем меня искать, если я тебя предупредил, что уезжаю на несколько дней из города?

– Не понял, – Витек начал что-то соображать, – тогда поедем в гараж и посмотрим.

Нехотя, я согласился. После сегодняшних открытий я начинал думать, что у меня не все в порядке с головой. Но хорошо, что ключ от гаража находился в общей связке, и мы отправились для разрешения этой проблемы.

Немного проржавевший замок после некоторых усилий подался. Моя машина стояла на месте. Ключи от машины были спрятаны в отверстии стены. Я всегда так делал, чтобы не брать ключи с собой, а потом забывать их. Витек торжествовал, а мне стало еще хуже. Я распрощался с машиной и с Витькой и пошел в сторону дома. Думать уже не хотелось. Хотелось спать.

V

Немного страшный высокий человек в черной одежде сидел за прямоугольным столом в очень необжитом кабинете. Сегодня он был очень бледен и недоволен делами. Скоро октябрь, а в лучшую сторону ничего не продвинулось. Сегодня он должен был выслушать донесения своих секретных агентов – доносчиков, так он их называл про себя. Высокая секретарша с длинными ногами и голыми плечами постучала и доложила о приближении назначенного времени.

– Сара! Пускай по одному! Дело это деликатное. Остальные пусть ожидают в коридоре, – приказал он, подумав о том, что ей должно быть холодно в такой одежде в этом мрачном склепе.

Агенты, толпящиеся в ожидании своей очереди, были не очень довольны сегодняшним приемом. Обычно они сидели в кабинете начальника и по очереди докладывали. Сегодняшний день предвещал неспокойное будущее, и настроение у них было очень встревоженное.

Черный господин сидел в кресле, и, казалось, не слушал говорящего. На самом деле первые доклады не вызвали у него никакого интереса. В общем-то вся его работа была ему скучна и до ужаса омерзительна, но что было делать? Приходилось фиксировать эти постоянные нарушения своих подопечных и вести статистическую отчетность перед высшим начальством. Он выкурил уже две сигары. Внимание его стало несколько притупляться, как до него донеслось знакомое имя.

– Со стороны моих агентов, – говорил начальник главного сыскного управления по поводу своих подчиненных, – есть сведения по поводу некой Ольги, проживающей по адресу: Большая Кировоградская 18, в коем месте ей было дано разрешение поселиться по Вашему личному распоряжению, – заметил агент. Высокий господин поднял глаза и заинтересовался.

Агент посмотрел на начальника и продолжил:

– Суть их сообщений сводится к тому, что эта особа несколько раз была замечена с некоторым незнакомым нам человеком, живущим через три квартала. В настоящее время его место проживания устанавливается, – в этом месте агент сделал паузу.

– Что за человек? – черный господин положил руки с сигарой на стол и стал слушать еще внимательней.

– Его зовут Григорий, Григорий Александрович.

– Нет, не имя. Что он из себя, представляет, чем занимается? Меня интересуют все подробности, соберите необходимые сведения о нем.

– А как насчет Ольги? – позволил себе вопрос начальнику, несколько превысив свои полномочия.

– Я займусь ей лично, – он загадочно и сурово посмотрел выше своего собеседника. В обычное время, возможно, он не придал никакого значения этим фактам, но сейчас он насторожился. Не проявил ли он слабость тогда, когда сохранил ей жизнь?

– Установите слежку за этим Григорием, а выделю лучших своих людей следить за Ольгой. – Он не хотел, чтобы столь деликатное дело проходило без его участия. – Если это необходимо можете заручиться моей поддержкой в случае обыска квартиры этого человека.

Дело начинало принимать серьезный оборот. Не хотелось думать ничего дурного об Ольге, но он знал ее незаурядную натуру, и мог даже предположить худшее из возможного, а именно это больше всего его злило. Все, что угодно, только никакой любви. Эти необдуманные поступки, один черт мог предвидеть результаты от этих действий.

– Последний раз напоминаю, чтобы Вы приложили максимум усилий для решения поставленной мною задачи. И чтобы никаких проколов. Можете идти, – несколько тише сказал начальник.

Выслушав еще около десяти докладов своих подчиненных, страшный дядька отпустил последнего и отправился на свою квартиру еще раз обдумать происходящее.

VI

Холод, только холод и ничего больше. Он не чувствовал своего тела и не мог пошевелить пальцами обеих рук и ног. Тело его больше не жгло. Он уже не бежал, он просто замерзал. Правда, Он еще мог стоять на ногах, но Он чувствовал, что силы покидают Его. Еще немного, и боль отпустит. Он знал, что когда человек замерзает, он уже не чувствует боли, он просто засыпает. Он с трудом повернул голову на небо туда, где должно было быть солнце, но его было еле видно сквозь затянутую цепь облаков. Он хотел идти вперед, но не мог. Он не знал, что в двадцати метрах от него стоял маленький деревянный домик, откуда валил дым. Пройди он несколько шагов в ту сторону, и он был спасен. «Очень холодно», – было его последней мыслью. Его последний шаг совпал с паденьем. Он рухнул на тонкий снег и больше не пошевелился.

VII

Я проснулся раньше обычного. Нужно было идти налаживать отношения на работе. После чашки дымящегося кофе еще оставалось время, чтобы обдумать вчерашний день. Честно говоря, думать об этом мне даже не хотелось. Все произошедшее со мной вчера потеряло свою резкость и казалось не нужной обузой. Так бывает после долгой болезни, которая, наконец, отступает, и человек забывает о ней, как только становится здоров. Но, к сожалению, как только я больше просыпался, все чаще лезли мысли об Ольге и странных событиях вчерашнего дня. Быть может у меня провалы в памяти? Или пора сходить к психоаналитику? Странно, но раньше со мной такого не случалось. Я вспомнил про свой потрепанный дневник. С трудом я нашел его на третьей полке и записал несколько несвязных предложений.

Сидя за своим рабочим столом в удобном кресле я размышлял о том, что бы это могло означать? Может быть, просто пойти к Ольге и спросить об этом?

Я еле дождался конца рабочего дня. Когда я вышел из офиса опять весело зазвенели колокольчики, но я уже не обратил на них внимания.

VIII

Ольга, не спеша, шла по улице, опустив голову, и вдруг ее посетило острое желание написать записку своему возлюбленному. Она повернула в сторону дома, на ходу сочиняя строки своего будущего письма, так повлиявшего впоследствии на ее судьбу, став роковым.

«Милый Гриша, – писала она, сидя за рабочим столом в кабинете мужа, – я пишу эти строки в тайной надежде, что они будут услышаны и поняты тобой, потому что если есть в тебе чувство, какое есть во мне, то сердце твое непременно откликнется…

В этот день, такой солнечный и немного грустный, когда я впервые увидела тебя, во мне проснулось чувство, далекое от любви, но несомненно, что это было желание, может быть, желание чего-то неизведанного, нового, может инстинктивного желания обладания тобой. Но теперь чувство мое к тебе, если это – любовь, не знаю, переполняет меня тем светом, теплотой и покоем, какое я не испытывала очень давно. Ты пробудил во мне чувства, спрятанные в глубине души на самом дне, заваленные в суматохе грудами надежд и обломками несбыточного счастья.

Теперь я счастлива. Как будто это – провиденье божье! Хотя все подвластно дьявольской силе, и, может, эта любовь – иллюзия? Но почему же тогда так бьется мое сердце, и с новой силой хочется жить? Хочется проснуться утром и перемолвиться с тобой словечком. А вкус утреннего чая стал ароматнее, окружающие – менее раздражающими, и вообще весь процесс бытия радужнее и насыщеннее. Неужели все это – иллюзия? Дорогой, не хочется так думать. Мне немного грустно в этот туманный осенний день, и меня посещают невеселые мысли. Наверно, я стала стареть и устала от одиночества. Поэтому, я пишу эти строки. Конечно, я могу придти и произнести их вслух тебе, но мне хочется, чтобы ты сам нашел меня, затерявшуюся между лабиринтами домов или спрятанную в пожелтевшей листве густых деревьев. Когда ты получишь это письмо, не сердись на меня за детские выходки, потому что очень хочется быть с тобой. И еще, ты знаешь, я нашла в тебе покой и умиротворенность, как усталый путник, дошедший до привала и давший, наконец, покой своему уставшему телу.

Твоя навеки Ольга».

IX

Рано утром, проснувшись как обычно, Ольга решила прогуляться. Она выглянула в окно, день обещал быть хорошим. Морозный воздух проник ей в легкие и заставил закашляться. Был уже конец ноября, а снега все не было. Иногда, правда, в воздухе начинали кружиться мелкие снежинки, но они испарялись в воздухе, не достигнув земли. Правда, по обочинам дорог виднелись следы снега, которые лежали на зеленой траве. Ольга шла без всякой цели, думая обо всем и в то же время ни о чем конкретно. Сначала она подумала, где сейчас Гриша, но потом вспомнила, что он должно быть на работе. Потом она вспомнила, что ее муж должен уже приехать. Раньше он не уезжал так надолго. А где же подруга? Совсем пропала. Она чувствовала себя совсем одинокой. Не отдавая отчета своим действиям, она пришла к тому дому, с балкона которого она благополучно приземлилась. Зачем она пришла сюда, она не знала. О, нет! Конечно, чтобы передать свое письмо. В душе она сознавала, что это может быть опасно, но ей очень хотелось. А вдруг он дома? Тут вдруг ей показалось, что какой-то мужчина с противоположной стороны улицы пристально смотрит на нее. Она посмотрела в его сторону, но тот отвернулся. «Может, ждет кого-нибудь?» – Ольга в нерешительности задумалась, продолжить ли ей путь или вернуться домой. Но женская настойчивость взяла верх, и она направилась к подъезду, в котором жил Григорий. Когда она заходила в подъезд, ей показалось, что подозрительный мужчина опять посмотрел в ее сторону. Как и следовало ожидать, дома никого не оказалось. Только заскрипели половицы под дверью. Она не смогла не оставить свое письмо в почтовом ящике. Ольга направилась в обратную сторону. На какое-то время она позабыла про мужчину, который, возможно, мог следить за ней. Она снова задалась вопросом, что с ней происходит, может, она действительно влюблена в Гришу?

Вдруг, неожиданно на левое плечо Ольги легла чья-то рука. От неожиданности Ольга даже вскрикнула.

X

Вынырнув из-за спины девушки, человек в черной одежде и черных очках представился Ольге. Постепенно приходя в себя и, начиная соображать, в чем дело, Ольга тщетно силилась вспомнить – не видела ли она раньше этого мужчину среди подопечных страшного дядьки. То, что этот человек, один из его подчиненных, она поняла сразу. Только они появлялись всегда так бесцеремонно и нагло.

– Вас вызывают сегодня к шести часам вечера, – последовала многозначительная пауза, – Вы сами знаете кто, – пролепетал он со служебной интонацией в голосе. Кажется, у Вас неприятности? – с ехидной улыбкой добавил он.

Только сейчас, вглядываясь в лицо незнакомца, Ольга заметила свежий синяк прямо на лбу и под глазом. Ольга сильно встревожилась этим сообщением, но, как ни в чем не бывало, повернулась на невысоких каблуках и направилась в сторону своего дома. Она не могла предположить, что за столь непродолжительное время ее отсутствия могло произойти столько событий.

XI

Часом раньше или чуть больше муж Ольги, приехав, домой и не застав ни Ольги, ни Кати, был очень удивлен. Он приехал очень раздраженный и ходил по комнате, раскидывая, где попало свои вещи. Потом сварил себе кофе. Прошло какое-то время, и он затих. «На самом деле, чего это я завелся?» – размышлял он, сделал несколько глотков, сваренного из намолотых зерен, черного кофе из черной чашки и уставился в окно. За окном кружились легкие снежинки. Улицы были пустынны, не считая старушек, бредущих, не зная, куда и зачем. Вот пролетел, так быстро он старался идти, какой-то черный человек в черных очках и почему-то посмотрел на него в окно. Конечно, он не увидел его в окне. «Ну и что. Так и я делаю иногда, когда хожу по улицам и смотрю в чужие окна», – подумал он, на секунду исключив тот факт, что забыл уже, когда ходил пешком по городу. Только он закурил сигару, как в дверь постучали.

«Звонок же есть», – про себя заметил он и, немного покачиваясь после дальней дороги под собственным весом, пошел открывать дверь. За дверью он узнал того человека в черных очках и черной одежде. Несколько секунд ушло у него на изучение внешнего облика этого странного субъекта.

– Доброе утро, – без всякой интонации произнес субъект. – Если это возможно, я бы хотел поговорить с Ольгой.

– О чем же? – поинтересовался муж.

– Мне нужно передать с глазу на глаз одно важное сообщение, – со служебным достоинством он подчеркнул слово важное.

– Ольги нет, – ответил на второй вопрос незнакомца муж, потеряв теперь всякий к нему интерес. Он собирался зажечь потухшую сигару, но не мог найти, где оставил спички.

Субъект решил, что его непременно обманывают или скрывают Ольгу, и снова заговорил.

– Дело не терпит отлагательств, надеюсь, Вы это понимаете? – начал, было, незнакомец, но тут же осекся, увидев недружелюбное выражение глаз мужа.

Тот было, уже раскурил сигару, затянулся, развалился в кресле, но снова заинтересовался происходящим.

– Что за дело в столь ранний час? Может, я могу чем-то помочь? – спросил он.

Но на беду почти вбежал в дверь субъект «номер 2», такой же черный и в таких же очках. У него были черные волосы, но с сединой, и от того они казались пепельными. Орлиный нос придавал его лицу выражение непреодолимой целеустремленности. Не будучи посвященным, в разговор, он сразу же заговорил, обращаясь к обоим присутствующим сразу:

– Велели срочно доставить, – тут он замялся, – в шесть вечера, – добавил он, понимая, что оказался в неловком положении.

Муж никак не отреагировал, только поправил левой рукой золотую цепь на шее. Тем временем субъект № 2 окончательно для себя решил, что Ольга здесь.