Читать книгу: «За стеной», страница 2

Справедливости ради, надо отметить, что помыслы Матвея не разошлись с делом. Он, действительно, стал серьезнее относиться к собственному образованию. Стал более внимателен на уроках в школе, стал намного более прилежен в обучении. Совсем скоро Матвей перевелся из разряда слабых троечников в твердые четверочники. Нередки были случаи, когда он получал оценку «отлично» по какому-то предмету. Почти ежедневно они вместе с Андреем у него дома выполняли домашние задания. Частое совместное времяпровождение сблизило их. Они стали считать друг друга хорошими друзьями. Впрочем, подобное длилось лишь около полугода.

Особой гордостью Андрея была его коллекция моделей различных автомобилей, большинство из которых ему привозил в подарок его отец из своих заграничных командировок. Эта коллекция откровенно восхищала Матвея. Но она же и вызывала неуемную зависть к своему товарищу, которая просто сжигала его изнутри. Он несколько раз умолял Андрея подарить ему какую-нибудь одну из его моделей, но тот всячески отказывал ему в этом. Через какое-то время Матвей перестал находить себе место от острого желания обладать подобной игрушкой. Его мысли были направлены лишь на это страстное желание. Просто смотреть на эти миниатюрные копии настоящих автомобилей, иногда трогать их руками, но не являться их владельцем начинало сводить с ума. И вот однажды, чтобы как-то унять боль от понимания, что ему вряд ли суждено когда-либо обладать чем-то подобным, Матвей втихомолку просто стянул, своровал маленькую красную модель «Феррари» в тот момент, когда Андрей отвлекся на что-то.

Вернувшись домой в необычном для него возбуждении, Матвей укрылся в своей комнате и весь вечер любовался отточенностью форм игрушки, очень точно передававшей внешний вид настоящего автомобиля. Он непрестанно открывал и закрывал ее маленькие дверцы, рассматривал макет двигателя под капотом. Перед сном он размечтался, что обязательно когда-нибудь в будущем станет обладателем настоящего дорогого «Феррари». Он сделает все, чтобы осуществить свою мечту. Всю ночь ему снилось, как он разгоняет красную машину по пустынной загородной дороге, как уверенно жмет на педаль газа, как переключает коробку передач. Ощущение скорости придавало небывалое ранее чувство счастья.

Через пару дней Андрей напрямую спросил Матвея, не взял ли тот случайно его модельку.

– За кого ты меня принимаешь? – искусно разыграл обиду Матвей, – У тебя что, что-то пропало? Какая модель у тебя пропала?

– Красная «Феррари», – смутившись, произнес Андрей, – Так ты точно не брал ее?

– Конечно, не брал. Может, ты ее сам куда-то случайно задевал, – уверил его Матвей.

– Ну, не знаю. Может быть и так, – Андрей недоверчиво посмотрел на товарища.

– Ладно, идем на урок, – закрыл тему Матвей.

Весь день Матвей делал вид, что этого разговора не было. Андрей же замкнулся в себе и старался с Матвеем не разговаривать под разными предлогами. После уроков в школе Андрей сказал, что сегодня им вместе «домашкой» позаниматься не получится. Матвей особо не расстроился. Он торопился домой, чтобы там в одиночестве насладиться видом своей новой вожделенной игрушки, чтобы ощутить ее наощупь.

Вечером того же дня в их квартиру позвонили. Отец Матвея, только что вернувшийся из рабочей поездки, собирался ужинать под бутылочку водки, заботливо приготовленную для него женой. Он, нехотя, встал из-за стола и пошел открывать входную дверь. Мать Матвея осталась крутиться на кухне. Из своей комнаты Матвей услышал, как кто-то поздоровался с его отцом, вошел в коридор. Его внезапно с ног до головы объял ужас, когда в голосе пришедшего к ним человека он узнал голос отца Андрея. Тот вежливо поздоровался и спросил разрешение переговорить о Матвее.

– А что случилось? – спросил Александр Петрович.

– Возможно и ничего. Но мне бы хотелось уточнить некоторые моменты, касающиеся вашего сына. Если я ошибаюсь насчет него, то я принесу вам свои глубочайшие извинения, – ровным голосом проговорил отец Андрея.

– Что ж. Давайте пройдем на кухню. Я как раз собирался поужинать. Составите мне компанию?

– Нет-нет, – отказался отец Андрея, – Я не голоден.

– Ну, хорошо. Все равно проходите.

Мужчины зашли на кухню и закрыли за собой дверь.

Матвей тихонечко на цыпочках прошмыгнул в коридор, чтобы оттуда было возможно что-то услышать из предстоящего разговора, тема которого ему была совершенно ясна. Вот гад Андрей, подумал Матвей, нажаловался своему отцу. Что же теперь будет дальше? Он с усилием прислушивался к голосам за дверью, но начала разговора разобрать не смог.

– Ой, – воскликнула Инна Владимировна, – Не может быть.

– Вы уверены в этом? – строго спросил Александр Петрович.

Голоса стали чуть слышнее.

– До конца нет. Но и исключать такую возможность я не могу, – тихо, но Матвей расслышал его слова, произнес отец Андрея, – Понимаете, сама по себе игрушка не имеет особого значения. Но сам прецендент… С этим необходимо обязательно разобраться. Повторяю, если я ошибаюсь, то принесу свои извинения. И вам, и вашему сыну.

– Ну, хорошо. Давайте, пройдем к нему в комнату, – сказал Александр Петрович.

Матвей стремительно, но также неслышно, бросился к себе в комнату и сел за стол, за которым обычно выполнял домашние задания. Через минуту к нему вошли его родители. Отец Андрея остался стоять в дверном проеме, наблюдая за обстановкой.

– Сынок, – обратился к Матвею Александр Петрович, – Вот этот дядя утверждает…

– Я не утверждаю, – поправил Александра Петровича отец Андрея, – а всего лишь хочу уточнить, прояснить, так сказать, некоторые моменты.

– Хорошо, – обернулся к тому Александр Петрович, – Этот дядя предполагает, что ты забрал без спросу игрушку его сына. Это так, сынок?

Матвей весь похолодел от страха перед предстоящим. Он боялся поднять глаза на людей, стоящих возле него. Он с отчаяньем лихорадочно корил себя за то, что не додумался, как следует, спрятать проклятую машинку, спокойно себе лежащую сейчас в ящике его стола на самом видном месте поверх ученических тетрадей.

– Чего молчишь? – немного повысил голос Александр Петрович, – К тебе обращаются. И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

– Н-нет, – запинаясь промолвил Матвей, с трудом поднимая взгляд на отца.

– Чего нет?

– Я не брал никакой машинки.

– А с чего ты решил, что это машинка? Я ничего не говорил про машинку. Я сказал игрушку.

Матвей понял, что выдал себя с ног до головы. Смысла отпираться не было, но он упрямо повторил:

– Я ничего у Андрея не брал.

Инна Владимировна стояла с перепуганным выражением лица, прикрыв рот ладонью.

– Ну, раз ты не хочешь сознаваться, – подошел к сыну Александр Петрович, – то я сам сейчас во всем разберусь. Ну-ка, выйди из-за стола.

Матвей покорно поднялся со стула и отошел в сторону, глядя в пол.

Александр Петрович облокотился о стол и начал выдвигать ящики. Во втором сверху ящике он наткнулся на искомую вещь. Взяв ее в руки, он обернулся к отцу Андрея и показал ему игрушку.

– Ваша?

Отец Андрея молча кивнул в знак согласия, укоризненно посмотрев на Матвея, сжавшегося в комок и сразу будто бы ставшим очень маленьким.

– Ладно. Заберите ее, – отдал модель Александр Петрович, – Дальше мы сами разберемся с этим.

– Я надеюсь, – с укором проговорил отец Андрея, – что с вашей стороны не последует никаких грубых репрессий. Вам стоит просто поговорить с сыном, объяснить ему недопустимость подобного поведения. Я бы хотел…

– Мы разберемся с этим, – оборвал его Александр Петрович, весь позеленевший от ярости и стыда, – Не смею вас больше задерживать, – сказал он с ударением на последнем слове.

Инна Владимировна всхлипнула и выбежала из комнаты.

– Ну, что ж. Я удаляюсь, – отец Андрея направился к выходу, но на полпути остановился и обратился к Матвею, – Матвей, мне бы не хотелось, чтобы ты еще когда-нибудь приходил в наш дом. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Понимает, понимает. Больше он вас не побеспокоит. Я прослежу за этим, – зловеще процедил сквозь зубы Александр Петрович.

Проводив гостя, отец Матвея вернулся в комнату сына, на ходу ощупывая пояс. Поняв, что на нем всего лишь домашние треники, он прошел в свою комнату и вернулся оттуда с широким кожаным ремнем, снятым со своих джинсов.

– Что ж ты, гад, меня так позоришь? – с этими словами он со всего маха перепоясал ремнем сына по спине, – А ну, ложись на диван!

Матвей взвыл от острой боли и упал лицом на свой диван. Александр Петрович, матерясь, своим орудием наказания методично обхаживал сына по спине, ягодицам, ногам, не обращая никакого внимания на его мольбы о пощаде. Инна Владимировна закрылась в своей комнате…

Больше Матвей с Андреем не дружили. Они попросили учителей рассадить их по разным партам. До конца учебного года жизнь Матвея в школе выдалась напряженной. Нет, он не стал хуже учиться. Наоборот, даже прибавил в успеваемости. Но его отношения со сверстниками осложнились, после того как все узнали от Андрея о его проступке. Одноклассники стали избегать Матвея. Порой они выказывали откровенное презрение к мальчику, за глаза обзывая его мелким воришкой. Никто не желал с ним иметь общие дела или даже просто общаться. Матвею было очень, очень стыдно перед товарищами, он несколько раз пытался поговорить с ними, объясниться, но они выстроили между ним и собой непроницаемую стену презрения и отчужденности. Не видя выхода из ситуации, Матвей стал уговаривать мать перевести его в другую школу, но она наотрез отказалась это сделать. Каждый должен нести свой крест, говорила она сыну.

В обычном для Матвея общении с отцом добавилась небольшая, но неприятная деталь. До этого инцидента Александр Петрович никогда не поднимал руку на сына. Теперь же всякий раз, сразу же по возвращению из поездки, он подзывал Матвея к себе, указывал на свой широкий ремень и говорил:

– Помни, что с тобой будет, если я узнаю, что что-то подобное повторилось вновь. Все, иди к себе. Занимайся уроками. И не дай бог, если кто-то, мать или чужие люди, мне про тебя расскажут что-то нехорошее. Иди…

Инна Владимировна, пока отец был в отъезде, лишь однажды зашла к сыну в комнату и, плача, уговаривала Матвея никогда больше не повторять то, что он совершил по своему детскому недоразумению, чтобы не опозорить себя, семью. В тот раз этот разговор, пожалуй, был одним из самых долгих ее разговоров с сыном вообще.

Дворовые друзья Матвея тоже как-то узнали о его проделках. И они стали сторониться его. Не разрешали играть с собой. А однажды даже поколотили Матвея, когда тот стал настаивать на своем участие в дворовом футболе.

Казалось бы, Матвей в случившемся должен был винить лишь себя. Но, проводя много времени в одиночестве, он постепенно стал убеждать самого себя, что все его беды и несчастия приключились из-за одного единственного человека. Из-за Андрея. С каждым днем в Матвее росла злость и ненависть к этому мальчишке. Ему стало остро хотеться каким-то образом отомстить, наказать этого холеного выскочку, удачливого во всем. Этого чистюлю и книжного червяка, одетого вечно с иголочки в лучшие шмотки, лучшие кроссовки. Этого «красавчика», так нравившегося всем девчонкам в классе. Этого классного заводилу, которого все учителя ставят в пример. Этого… Матвей все чаще стал обдумывать план своей мести. Он еще покажет ему, он еще покажет им всем…

Закончив последнюю учебную четверть с большинством пятерок по различным предметам, уйдя на летние каникулы, Матвей решил заняться спортом. Бокс очень подходил ему для возможной будущей мести. До конца пока непонятно как, но именно этот вид спорта, вероятно, поможет ему осуществить задуманное. Но, решил Матвей, он не будет вступать в прямой конфликт с Андреем. Просто набить тому морду, казалось для Матвея слишком простым и не очень серьезным делом. Чтобы уколоть Андрея, нужно придумать что-то более тонкое, изысканное, более обидное для него. Месть Матвея должна стать не столь отдаленной по времени, как это было у Эдмона Дантеса в недавно прочтенной им книге Дюма, но она обязательно будет. Обязательно. Матвей с усердием стал посещать спортивные занятия, не ослабив свои усилия и после летних каникул, успешно сочетая тренировки в секции с учебой в школе. В спорте Матвей оказался также способным учеником. Его тренер, заметив настойчивого мальчика, стал уделять ему больше внимания. Через полгода у Матвея появились пусть и небольшие, но заметные успехи в этом направлении.

Однажды вечером в начале декабря (Матвею совсем недавно исполнилось четырнадцать лет) он возвращался домой с очередных занятий в спортзале. Снег еще не выпал, но легкий морозец и ветер полностью высушили асфальт и землю от недавно прошедшего ливня. Матвей шел пешком, наслаждаясь от приятной усталости в нагруженных за время тренировки мышцах. Он торопился. Ему еще нужно было посидеть дома, подготовиться к предстоящей контрольной по математике. Хотелось случайно не попасться на глаза бывшим приятелям, наверняка сейчас слоняющимся во дворе. Впрочем, плевать на это. За квартал до своего дома Матвей внезапно обратил внимание на группу подростков, подозрительно уединившуюся возле угла какого-то здания. Ну и что, подумал Матвей. Обычные ребята. Курят, наверное, прячась от взрослых. Мне то что? Он уже было совсем проходил мимо, как вдруг в двоих мальчишках узнал своих соседей по дому, тех, кого еще совсем недавно считал своими друзьями и которые поколотили его за попытку поиграть с ними в мяч. Мальчишек со всех сторон окружили четверо незнакомых Матвею ребят, внешне на год постарше их. Шмаляют деньги, понял Матвей. А так вам и надо, зло подумал он. Вот и отольются кошке мышкины слезки. Матвей решил не останавливаться, но что-то кольнуло его изнутри. Он так до конца и не понял, что это было, но замедлил шаг, остановился. Повернулся и неторопливо направился к группе подростков. Самый высокий из них нервно оглядывался по сторонам, опасаясь, вероятно, вмешательства в их противоправные действия случайных прохожих. Лица бывших друзей Матвея были белее еще невыпавшего в этом году снега, их выражение говорило о сильном испуге и полной беспомощности. Высокий хулиган заметил подходившего к ним Матвея, нервно дернулся.

– Эй, пацан. А ну, вали отсюда, куда шел, – сплюнул сквозь зубы высокий.

– Че ты его гонишь? – обратился к высокому другой хулиган, крепко держащий за рукав куртки Сергея, одного из бывших приятелей Матвея, – Пусть подходит к нам. С ним мы тоже пообщаемся. Подходи, подходи, пацан.

– М-матвей, – беспомощно процедил Славик, второй бывший приятель Матвея, который к тому же учился с ним в одном классе. Большего из себя Славик ничего выдавить не сумел.

– А что тут происходит? – изобразил удивление Матвей.

– Да ниче, – пробасил третий хулиган, – Лавэ есть?

– Лавэ? А что это такое? – придурился Матвей, будто бы не знал значения этого слова.

– Деньги. Деньги гони сюда, какие есть, – начал наступать на него четвертый хулиган, отпустив Сергея, которого до этого прикрывал своим широким корпусом.

– А-а. Деньги? – Матвей незаметно расставил ноги, словно бы перед спаррингом, – Нет. Денег нету.

– А если найду? – четвертый хулиган вплотную приблизился к Матвею.

– Ищи, – спокойно проговорил Матвей, широко расставляя руки в стороны.

Хулиган с мерзкой ухмылкой на лице потянулся к карману куртки своей беспомощной, как ему казалось, жертвы. Матвей мгновенно оформил классическую двоечку, ту, что только сегодня изучал со своим тренером. Левым боковым ударом он обрушил свой кулак в висок оппонента и тут же правым апперкотом снизу вверх нанес удар ему в челюсть. Клацнули зубы, и широкотелый хулиган сначала упал на колени, а затем расслабленный завалился на бок.

– Бей их, парни! – прокричал Матвей, обращаясь к своим знакомым мальчишкам.

Он ловко увернулся от атаки высокого и нанес ему два быстрых прямых удара в лицо, от которых тот отвернулся спиной к Матвею, согнулся пополам и закрыл обеими ладонями обильно кровоточащий нос. Кто-то сзади сильно рванул Матвея за рюкзак, висевший за спиной. Матвей потерял равновесие и опустился на заднюю точку. Тотчас его ударили ногой по голове, но он смягчил удар, вовремя плотно прикрывшись руками. Тем не мене, удар опрокинул его на спину, и лишь тот же рюкзак не позволил ему больно стукнуться головой об асфальт. Краем глаза Матвей заметил, что его товарищи, совсем недавно напуганные и беспомощные, очнулись от трусливой спячки и вступили в короткий бой. Они набросились с кулаками на оставшихся в строю двух хулиганов, склонившихся над Матвеем и собирающихся как следует отдубасить лежащего перед ними человека. Вступившие в схватку новые силы позволили Матвею подняться на ноги и присоединиться к товарищам. Через минуту все было закончено, и они втроем, что есть мочи, преодолевали расстояние между этим местом и своим родным двором.

Запыхавшиеся и вспотевшие ребята с облегчением уселись на скамейку возле подъезда, где жили Матвей и Сергей, чтобы перевести дух. Немного отдышавшись, Сергей протянул свою руку Матвею. Тот пожал ее. Славик сделал тоже самое.

– Спасибо тебе, Матвей, – сказал Славик, – Если бы не ты, нам бы – конец. Навтыкали бы они нам по полной.

– Да, верно, – согласился Сергей, – Пендюлей точно бы получили.

– Да ладно, чего там, – скромно произнес Матвей.

– Нет, точно говорю. Без тебя мы бы даже и драться с ними не стали. Верно, Славик?

– Угу.

– А ты молодец, – Сергей продолжал нахваливать Матвея, – Слышал, ты боксом занялся. Здорово ты тех двоих отделал. А потом и нам еще помог с оставшимися двумя разобраться.

– Вы тоже хорошо постарались, – признал Матвей.

– Как смогли, – добавил Славик, – Но без тебя мы бы с теми парнями все равно не справились. Они же постарше нас, сильнее. Но твой бокс – это вещь, это сила, – Славик уважительно посмотрел на Матвея.

Матвей скромно промолчал.

Воцарилась неловкая тишина. Наконец, Славик заговорил.

– Знаешь, Матвей? Пожалуй, мы были не правы, когда объявили тебе бойкот. Ну, после того, что ты сделал. Ты понимаешь, о чем я? Думаю, пора забыть о случившемся и снова, как и прежде, начать дружить. Ты как? Не против? А что думаешь ты, Серега?

– Я тоже так думаю. Давай, Матвей, забудем прошлые обиды, – согласился Сергей, развернувшись корпусом к Матвею и протянув ему руку.

Матвей по очереди обменялся мужским рукопожатием с ребятами. И в этот миг его осенило. Вот оно, пронеслось в голове. Вот тот момент, когда он сможет начать осуществлять свои еще до конца не созревшие намерения мести Андрею. Благодаря сегодняшнему случаю, у него появился шанс вновь завоевать потерянный авторитет среди ребят, укрепить свое положение среди них и осуществить давно задуманное. Надо лишь подобрать правильные слова, правильно сформулировать свои мысли. А там, как пойдет. Дальнейшее будет развиваться в зависимости от складывающейся ситуации. И Матвей начал. Начал говорить медленно и вдумчиво.

– Да ладно, чего там. Каждый может оступиться.

– Ну, конечно, – заулыбался Славик, – Но ведь все в прошлом. Правда?

– Правда, – ответил Матвей, – Хочу лишь спросить. Как вы все обо всем узнали?

– Как, как? От Андрея и узнали. Он всем в классе растрепался про то, что ты у него модельку стащил, – удивленно проговорил Славик.

– Ну, а нам, – добавил Сергей, – он про это во дворе рассказал.

– И вы что, все ему поверили? – с обидой в глазах спросил Матвей.

– В смысле, поверили. Ну, да. А…

– Он настолько был для вас убедителен, что после его слов обо мне вы все сразу перестали со мной общаться? – вопросом перебил Славика Матвей.

– Ты же сам понимаешь, что в нашей компании не уважают ребят, занимающихся воровством, – пояснил Славик.

– А что, что-то не так? – не понял Сергей, – Объясни.

– Да все не так! Вы почему-то сразу поверили своему новенькому товарищу, который что-то там сказал про меня, про того, с кем вы дружили уже много лет до знакомства с ним. Вы же даже не хотели выслушать меня, ни разу не дали возможности объяснить ситуацию. Полностью изолировали меня от общения с вами. И как в таком случае я бы смог оправдаться? Когда мне не давали сказать ни одного слова.

Славик и Сергей непонимающе переглянулись друг с другом.

– Подожди, – сказал Сергей, – я, действительно, сейчас ничего не понимаю. Что ты хочешь сказать? Что ты мог бы нам объяснить? Ты слямзил машинку у Андрея или нет?

– Не совсем все так, как это рассказал вам Андрей.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – пробормотал Славик, – Ну, давай, объясни ты.

Матвей про себя злорадно улыбнулся.

– У меня было много времени в одиночестве, чтобы хорошо обдумать то, что со мной произошло. И вот, к чему я пришел…

Матвей удивлялся самому себе, как ловко у него получалось повернуть истинное течение неприятной для него истории в совсем иное русло. Славик и Сергей внимательно слушали его, иногда многозначительно переглядываясь друг с другом. Из на ходу выдуманного рассказа Матвея получалось, что он, действительно, немного завидовал Андрею и достатку его семьи. Ему очень нравились обстановка в доме Андрея, его родители, а особенно ему нравились игрушечные автомобили товарища. Матвей много раз просил Андрея подарить ему хоть какую-нибудь самую простенькую машинку. Тот, естественно, не соглашался с этим, хотя всегда мог, благодаря своему отцу, приобрести новую и даже более лучшую. Поняв тщетность своих просьб, Матвей отказался от попыток осуществить свою мечту обладания игрушкой. В последний раз он всего лишь попросил позволить ему взять одну из них на время, чтобы поиграть с ней у себя дома. Андрей, по словам Матвея, согласился с этой просьбой. Матвей собирался вернуть ему игрушку через неделю. Но в этот момент Андрей обвинил его в воровстве, опозорив и Матвея, и его родителей.

– А зачем ему это было надо? – спросил Сергей.

– Вот здесь и кроется самое главное, – продолжал Матвей, – Вспомни, Славик, как я учился до появления в нашем классе Андрея. Ну?

– Ну, да. Ты был матерым троечником. Звезд с неба, как говорится, не хватал.

– А теперь что?

– Ну, да. Теперь ты один из лучших учеников в классе. Наравне с Андреем.

– Вот. Здесь и кроется причина того, как Андрей со мной поступил.

– Все равно не понимаю. Зачем ему обвинять тебя в чем-то? – не понимал Славик.

– Да. Зачем? – поддержал Славика Сергей.

– Ну как? Разве не ясно?

– Нет, – в один голос произнесли ребята.

– Смотрите сами. Когда Андрей появился в нашем классе, став лучшим учеником, все учителя стали ставить его всем нам в пример. Все наши девчонки считали за счастье подружиться с ним. Все ребята стали прислушиваться к его мнению. Он возомнил себя этаким лидером класса, которого все уважают и перед которым все преклоняются. Разве нет?

– Ну, да, – протянул Славик, – А что в этом такого?

– Да, вроде, и ничего. Я ведь тоже стал равняться на него. Попросил Андрея помочь мне с учебой. Он согласился. Помог. Я стал догонять его по успеваемости. Со временем, возможно, и перегнал бы. Но именно это ему и не понравилось.

– Почему это? – спросил Сергей.

– Да потому, – Матвей стал говорить немного громче и быстрее, – что этот чистюля привык всегда и во всем быть единственным лидером, самым лучшим среди остальных. Его тщеславие не позволяет допустить и мысли, что кто-то сможет опередить его в вещах, в которых он привык всегда быть первым. А почему так? Только потому, что он с самого рождения не был обделен ни в чем, чего никогда не было у меня или, скажем, у тебя, Славик? А у тебя, Серега, когда-нибудь были такие дорогие и хорошие шмотки, какие носит Андрей?

–Нет, не было, – неуверенно проговорил Сергей.

– Вот. Поверьте мне, парни, добродушие этого Андрея к вам – это всего лишь показуха. На самом деле он смотрит на всех нас с высока, зная, что нам не достичь его высот. Потому что рылом не вышли. Потому что наши родители простые работяги, которые по заграницам, как его отец, не ездят. Он относится ко всем нам со снисходительностью. А дружит с вами, если это можно назвать дружбой, лишь потому, что в его окружении сейчас никого, кроме вас нет. Ну, и, естественно, он упивается своим ощущением превосходства над вами, ощущая себя этаким корольком, а вас считая ничтожными таракашками.

– Ну, про таракашек ты загнул, – с сомнением в голосе произнес Сергей.

– Да ладно тебе. Так оно и есть. Он, по его личному мнению, великий, успешный, а мы так себе, мелочь несерьезная, нищебродская, с которыми можно, разве что, в футбольчик погонять. И все шло для него хорошо, как он и привык. Но тут проявился я со своим стремлением догнать его в учебе. Он просто увидел мои успехи и понял, что его положение безоговорочного лидера может пошатнуться. А делиться с кем-либо собственными успехами, величием, если хотите, он не привык. Вот и придумал, как свалить меня. Воспользовался случаем, что его игрушка оказалась у меня дома, и обвинил меня в краже. Растрепал об этом всем в классе и во дворе. А вы ему сразу и поверили. Как же? Андрей такой, он соврать не может. Да откуда вы знаете, что он может, а что нет на самом деле? Поверив ему, вы ни разу не дали мне возможности поговорить с вами, рассказать, как оно все было на самом деле. А было именно так…

– Это что же получается? – после минутного молчания угрюмо проговорил Славик, – Мы все ему так поверили, что почти год презирали тебя. Вот гад! Да хитрый какой!

– Да, дела, – сказал Сергей, – Нет. Этого так нельзя оставлять. А давайте, набьем ему морду.

– Думаю, что не стоит этого делать, – медленно проговорил Матвей, внутренне обрадовавшись тому, что посеянное им зерно сомнений в головах своих товарищей так быстро дало необходимые всходы, – Зачем вам неприятности от его родителей? Они обязательно накатают за это заяву в милицию. Начнутся проблемы.

– Но и оставлять такое безнаказанно нельзя, – попытался возразить Славик.

– Ну, я не знаю, что делать, – притворно поскромничал Матвей.

– Ладно, парни, – встал Сергей, – Мы обязательно с этим разберемся.

Они посидели еще минут пять и разошлись по домам.

Матвей долго не мог заснуть, зло радуясь тому, как он ловко сумел обмануть своих вновь приобретенных товарищей. Он уже не сомневался, что его версия прошлогодних событий полностью перевернет размеренную, сытую, благоустроенную жизнь Андрея, заставит и его почувствовать боль унижений и разочарований.

Так оно и получилось. Постепенно все ребята, а за ними и часть девочек в классе стали сторониться Андрея. Он не понимал, почему это происходит, а ему никто и не пытался ничего объяснить. Все просто стали игнорировать его. Более того, очень часто Андрей стал слышать различные издевательские высказывания в свой адрес, ничем, как ему казалось (да так оно и было на самом деле), не обоснованные. Учился он также хорошо, но сам процесс учебы перестал его радовать, поскольку он лишился всякого уважения со стороны сверстников, абсолютно не обращавших внимания на его успехи. Дворовые ребята также без объяснений перестали принимать его в свои компании. Обзывая его маменьким сынком, выскочкой, чистоплюем, барчуком, они в достаточно грубой форме прогоняли его прочь, когда он пытался присоединиться к их развлечениям. Вскоре Андрей совсем перестал появляться на улице.

Матвей же, наоборот, стал все больше и больше пользоваться авторитетом в классе. Прекрасная успеваемость, хорошие спортивные результаты, вскоре сделали его негласным лидером как в школе, так и на улице, где у него вновь появилось много уважающих его приятелей. Из отчужденного, гонимого всеми изгоя, якобы, теперь уже по мнению сверстников, совершившего неблаговидный поступок, Матвей превратился в этакого мученика, несправедливо оболганного человеком, опасавшимся прямой конкуренции с его стороны. Помимо уважения за его стремление быть лучшим в учебе и спорте, к нему даже проявляли некое сострадание за то время, когда ему пришлось мучиться в полном одиночестве, отринутым всеми. Сам Матвей напрямую в гонениях Андрея никогда не участвовал. Но незаметно для других, вскользь, всегда поднимал тему золотого мальчика, не по собственным заслугам обладавшим, как он выражался, весьма условными материальными преимуществами перед всеми остальными. Тем самым Матвей не давал остыть лаве негодования жестоких подростков от «подлости» богатенького везунчика. Стоило Матвею через некоторое время заметить, что к Андрею снова начинают тянуться люди, постепенно забывая о принятой всеми выдумке о нем, он сразу же, вроде бы ненавязчиво, подливал масло в костер лжи, выставляя себя этаким знатоком тайных помыслов своего давнего «обидчика». Андрей, по заверениям Матвея, втайне также презирая окружавших его сверстников за их более низкий социальный статус, старался в силу собственного необъятного самолюбия втереться в их доверие, старался заставить их уважать себя, восхищаться собой, чтобы просто удовлетворить собственные амбиции. Весь смысл жизни Андрея, внушал товарищам Матвей, заключался лишь в самолюбовании собой. А поскольку на самом деле никто из его окружающих ребят ничем не хуже Андрея, то стоит постараться опустить гордеца с небес на землю. Надо отметить, что подобные рассуждения в кругу товарищей давали определенные, нужные для Матвея результаты. От Андрея снова просто отворачивались, не замечая его существования.

Возможно, отчасти, в рассуждениях Матвея и была толика истины насчет самолюбия своего противника, поскольку в конце учебного года родители Андрея перевели его в другую школу в другом районе города…

Глава 4

– Мне пора. А то опять, не дай бог, увидишь моего проводника, – Голос прервал воспоминания Матвея.

– Когда ты вернешься? – спросил Матвей, но ответа не последовало.

Матвей почувствовал легкое прохладное дуновение. Он уже приготовился вновь встретиться с тем ужасом, что в прошлый раз проявился вместе с ледяным холодом, закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Ничего. Дуновение исчезло. Открыв глаза, Матвей не увидел никого и ничего, кроме серых стен, подсвечиваемых неизвестным источником света. За одной из них все также слабо тикал кардиологический прибор.

Матвей стал мучиться от безделья. Он, как ему казалось, часами бессмысленно ходил по периметру комнаты, изнывая от той неопределенности, в которой пребывал его разум. От отчаянья он кричал в пустоту, но даже его крик не поддерживал его своим эхом. Эхо просто не было. Ему стало казаться, что он сходит с ума. Но именно эта мысль рассмешила его. Как можно сойти с ума, подумал он, когда я и так не в своем уме? Точнее, мой разум сейчас где-то посередине между жизнью и смертью. В этом, чтоб ему пусто было, межмирье. Куда бы еще ему, моему разуму, можно было бы пойти? Смешно. И в то же время грустно и одиноко. Это чувство одиночества ему было знакомо с самого детства. Оно преследовало его повсеместно, несмотря на то что он всегда находился среди людей. Но и тогда Матвей всегда чувствовал себя недопонятым, недооцененным всеми.