Читать книгу: «Баламуты. Сельские россказни»

Составитель Андрей Татур

Редактор Юлия Мельник

© Андрей Татур, 2025

© Андрей Татур, составитель, 2025

ISBN 978-5-0068-2005-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Как в поэзии и публицистике, так и в прозе у автора есть свой стиль. Те, кто уже знаком с творчеством Андрея Татура, понимают, что я имею в виду. Ну а тем, кто только знакомится с ним, скажу, что образы и тематика произведений автора многообразна, в них чувствуется глубокое понимание жизни и восприятие её сквозь призму лёгкой иронии (чего, убеждена, не может быть у человека, чей жизненный путь был поверхностным). Чтобы не быть голословной, рекомендую вам почитать непосредственно его публицистические статьи, насладиться стихотворениями и нырнуть с головой в вольные импровизации, собранные в «Джем-сторис».

А сейчас вернёмся к сборнику рассказов «Баламуты». На мой взгляд, совместно с вышедшим ранее сборником «Утро у колодца» – это дилогия деревенской жизни (хотя, возможно, Андрей Татур прямо сейчас пишет и третью книгу). Что ж, надо отдать должное автору – здесь явно читается его умение видеть прекрасное там, где, казалось бы, сплошной мрак, и вместе с тем, тонко подмечать самые безобразные стороны жизни, зачастую подавая информацию под соусом шутливости и даже некой безалаберности. Он называет свои истории просто, по-житейски – байки да россказни. Что можно делать утром у колодца? Конечно, набирая воду, поделиться интересными новостями и услышать последние сенсации округи. Ну а со словом «баламуты» вообще ассоциируются понятия «пустомеля», «болтун», «возмутитель спокойствия». И действительно, в сборнике встречается не один такой баламут, из-за которого, казалось бы, спокойная деревенская жизнь начинает бурлить. Здесь и любовные страсти, которые не обходят даже почтенных стариков, и поиск клада всем селом, и совместное участие в помощи нуждающемуся, как, впрочем, и всеобщее желание быть не хуже соседа, охватившее жителей деревни с говорящим названием «Болваны́»…

Мне, выросшей в деревне, всё это знакомо. Как понятно и то, что в сельской местности шила в мешке не утаишь. Даже спустя много лет, после того как человек покинул родные места, односельчане помнят и знают о нём. И эта связь с теми местами и людьми, среди которых он вырос, остаётся неразрывной всю жизнь.

Читая деревенские рассказы, я испытывала разнообразные эмоции. Это и смех, иногда до слёз, и где-то недоумение или порицание, и ощущение некой «свойскости» с героями.

Лёгкость повествования, типажи простых деревенских жителей, использование просторечных оборотов и гиперболических приёмов позволяют окунуться в иногда смешные или сатирические истории. Вместе с тем, всё больше увлекая за собой, автор создаёт такие условия, где наряду со смехом начинаешь понимать глубину переживаний и жизненных трудностей обычных людей. Людей, которые всё же получают удовольствие от жизни и любят свои родные места. Как говорит Андрей Татур в одном из своих стихотворений:

 
Здесь люди не играют, а живут,
у них дома и души нараспашку,
здесь путник завсегда найдёт приют,
еду и сон, и чистую рубашку…
 

Не это ли счастье, к которому мы так стремимся всю свою жизнь? Попробуйте прочувствовать героев деревенских рассказов и ответить себе на этот вопрос.

Юлия МЕЛЬНИК

«Клад Якубчика»

Однажды ранней весной Антон Якубчик вернулся из города в родное село Дерябинское. Только вернулся он не потому, что соскучился по матери и родным местам – его привёз милицейский конвой. Новость быстро разлетелась по округе, и вот уже добрая половина села собралась у дома Якубчиков, чтобы узнать, в чём же провинился перед законом их земляк.

Антон привёл следственную группу к старому сельскому клубу и указал место под окном. Оперативники принялись копать и вскоре извлекли на свет внушительный чемодан. Вскрыв его при понятых, обнаружили миллион евро. Толпа сельчан возбуждённо загудела. Ещё бы, таких денег они не видели даже по телевизору! Валюту пересчитали, упаковали в спецмешок, после чего Антон отвёл следственную группу к церкви и указал на клумбу. Оперативники для вида спросили позволения у батюшки и, с его благословения, стали копать. Через какое-то время из ямы вытащили такой же чемодан, в котором тоже находился миллион евро. Толпа загудела пуще прежнего. Батюшка неистово крестился. Мать Антона тихонько плакала, а сам Антон стоял, понурив голову, пока оперативники пересчитывали деньги и упаковывали их в другой спецмешок.

Закурив очередную сигарету, к Антону подошёл следователь и спросил, есть ли ещё схрон. Антон ответил, что нет. Тогда следователь, понизив тон, сказал, что ещё один чемодан сократит тюремный срок Якубчика, как минимум, вдвое. Глубоко вздохнув, Антон кивнул и, в сопровождении следственной группы и ещё более разросшейся толпы односельчан, направился к поклонному кресту, что на въезде в село. Там оперативниками был выкопан ещё один чемодан с миллионом евро. В толпе тут и там раздавались нервные смешки, слышались истеричные рыдания, кто-то запел «Боже, царя храни», кто-то упал в обморок.

В конце концов, следственная группа, усталая, но счастливая, отбыла вместе с подследственным Антоном Якубчиком в город, а взбудораженным жителям села Дерябинское не осталось ничего, как обсуждать произошедшее и сетовать на то, что никому из них не довелось отыскать ни один схрон раньше милиции. Крепко этот случай задел сельчан, очень крепко. Многие мужики ушли в запой, бабы перестали вести хозяйство, дети играли только в «Клад Якубчика», напрочь позабыв про другие игры.

Сегодня уже никто и не вспомнит, кому первому в голову пришла мысль: «А что, если у Якубчика ещё остались схроны, разбросанные по всему селу? Надо копать!» Мысль была подхвачена на лету. Мужики, вооружившись лопатами и кирками, разделились на группы и принялись за дело. Перекопали территорию у фермы, магазина, школы, поликлиники. Искали под каждым столбом линий электропередач. Перелопатили все овраги вдоль дорог, поле, лес. Вскоре к мужикам присоединились и бабы, а чуть позже ряды копателей пополнили старики и дети. Копали у крыльца Полянских, Матвейчиков, Ивановских, Ярошуков… Искали за сараями у Зарецких, Семенчуков, Садовских, Грицкевичей… Перелопатили огороды Харитончиков, Радкевичей, Лисовских… Но так ничего и не нашли, однако продолжали копать, разделив село и окрестности на пяди.

Антон Якубчик на суде сознался и раскаялся в том, что за несколько лет работы в солидной ювелирной компании неоднократно совершал махинации с платежами в свою пользу. Суд признал его виновным и назначил наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет.

Антон отсидел, освободился и приехал на родину, а жители села Дерябинское всё ещё продолжали копать.

Третий пассажир

Федька и Валик – закадычные друзья. И собутыльники. Потому как ох и любят же это дело! Частенько даже спорят, кто из них больше может выпить. Споры эти, как правило, заканчиваются короткими потасовками, после которых следуют долгие братания с речами о взаимоуважении и преданной дружбе.

Была суббота. И в этот день фортуна не оставила двух деревенских шалопаев, измученных похмельем, на произвол судьбы. Она вручила им подарок в виде козла тётки Гапонихи, который сорвался с привязи и забрёл на окраину деревни. Федька с Валиком поймали козла Рогалика, кое-как скрутили его и завязали морду тряпкой, чтобы не орал, как резаный. После чего затащили к Федьке в хату.

– Уф, намучился с чёртом рогатым… Ну что, братишка, дальше какой у нас план действий? – спросил Валик своего друга, вытирая вспотевшую шею и раскрасневшееся лицо повидавшим виды грязным платком.

– Всё просто, дружбан, транспортируем Рогалика в город, продаём на рынке по акции – и гуляй, босота! Покутим в городе чуток. Мы же давненько с тобой не выбирались, – радостно потёр ладоши Федька.

– Так то оно так, твой нехитрый план мне по душе. Вот только каким макаром мы его в город транспортируем так, чтоб никто не заметил, а? Да и до города пилить четыре километра, а до рынка – так и все пять. Не дотащим. Голова колоколом гудит… Вот чарку бы принять, успокоить организм. Шибко брыкливый козёл попался, намучаемся ещё…

– Спокойно, Маша, я Дубровский! – подмигнул Федька товарищу. – У кого в сарае дедовский «Иж» с коляской стоит? Всё продумано, дружбан, не сомневайся!

– А, по-моему, соваться в город на мотике ещё опасней… Что, если Гапониха участковому позвонила? Вдруг уже объявили план-перехват? Попадёмся, как дети… Да и козёл здоровенный, не влезет он полностью в коляску! – продолжал сомневаться Валик.

– Всё сделаем в лучшем виде, поверь мне и моей смекалке. Не будем мы скручивать козла в бараний рог! Поедет третьим пассажиром, как положено. Мы ПДД уважаем и соблюдаем. Побудь здесь пока, я пойду технику выгоню и кое-что доведу до ума. – Федька вышел из дома, а Валик закурил и нервно забарабанил пальцами, поглядывая в окно.

Через какое-то время в сарае гулко затарахтел двигатель мотоцикла. Федька открыл ворота, выехал во двор. Остановился у крыльца и зашёл в хату.

– Ну что, путешественники, готовы к большим приключениям? Давай, дружбан, бери Рогалика, потащили.

Козёл, уже было немного расслабившийся, снова ударился в панику, когда его подхватили четыре руки и поволокли из дома. Рогалика, как он ни вырывался, всё же усадили в коляску и крепко привязали жгутом. После этого козёл успокоился. То ли ему понравилось, то ли он был настолько удивлён, но сидел не шевелясь и широко распахнув глаза.

– Вот, а теперь последний штрих, – хитро усмехнулся Федька и, сняв с ручки мотоцикла старый облупленный шлем, в котором сверху были прорезаны две большие дырки, водрузил его козлу на голову. Шлем сел как надо.

– Ну ты, Федька, конспиратор! – захохотал Валик, хлопнув друга по плечу. – Я бы с тобой в разведку пошёл!

– А то! Теперь всё по правилам! Теперь, ежели что, гаишникам будет к нам не придраться! Погнали!..

Чихнув, мотоцикл тронулся и выкатил на дорогу. В это время Федькина соседка, баба Катя, вышла из калитки и обмерла, уставившись на пассажира в коляске. Федька помахал ей и крутанул ручку газа. А баба Катя завопила на всю улицу:

– Люди! Люди! Федька лешего схватил! Люди! Лешего катають!..

Она внезапно умолкла и принялась неистово креститься, когда «леший» повернул голову и невозмутимо посмотрел на неё большими, выпученными глазами.

Подруги по несчастью

– Да иду я, иду! Темнотища, хоть бы не убиться… Ну чего колотить-то так?! Дверь с петель слетит! Иду!.. Сашка, ты что ль?! Сдурел совсем уже! Время видел?!

– Ань, ты извини, конечно, но я тут немного в затруднениях…

– Во как! Значит, когда ты в затруднениях, я не должна спать по ночам?

– Да ладно, мы ведь почти не чужие… У нас же когда-то… ну, было… там…

– Чаво-о?! Совсем сбрендил что ль?! Да у нас с тобой было, когда ещё дети в школах дедушку Ленина принимали за своего родного! У тебя нынче супруга есть! Мама твоя есть всезнающая, на худой конец!

– Верка в санаторий уехала. Сказала, что хочет от меня отдохнуть, хоть раз в год.

– Так значит! Ну это она скромничает, видимо. От тебя, Сашка, нужно отдыхать, как минимум, десять раз в год, а то и все двадцать! А к матери своей, шибко умудрённой житейским опытом, ты чего не пошёл?

– Да вчера ночью я к ней захаживал, так выгнала и матюками ещё обложила. А всего-то спросил, как яйца варить…

– Яйца? Ночью?! Это во сколько же ты захаживал?

– Часа два было…

– Ну артист! Да если бы ты в два часа ночи у Божьей матери спросил, как варить яйца, ты бы узнал, что и она умеет матюгаться на чём свет стоит! Да и сложности-то никакой нет, проще простого – положил яйца в кастрюлю, поставил на плиту, и всё!

– Дык, я так и сделал, а они… взорвались. Я ж не знал, что в кастрюлю надо ещё и воды налить…

– Ну ты, Сашка, и в самом деле дурачок! Вот супруга твоя Верка – умная баба. Она только однажды здорово ошиблась. И это была роковая ошибка.

– Какая ещё ошибка?

– Когда она замуж за тебя вышла, за олуха такого… Ой, всё, давай выкладывай уже, чего припёрся-то?

– В общем, температура у меня… Знобит сильно, кости ломит… Может, твой Семён посмотрит, что за зараза?

– Да ты в своём уме, вообще? Ты какого лешего сюда сунулся, дурошлёп? Семён же ветеринар. Понимаешь? Ве-те-ри-нар! А наш фельдшер Егорыч через два дома живёт! Ты не дошёл туда али что?!

– Да ну его, этого Егорыча! Я же с ним в контрах уже который месяц, потому к тебе и обращаюсь. Оно ведь, что скотина, что людина – одинаково хворает. Семён разберётся, ты покличь только…

– Ну ты-то, действительно, скотина… От козла дык и не отличить… Ой, Господи, что делается! Жди тут, пойду будить своего… Ой, горе бестолковое!

– Ну ты это, Ань, не серчай шибко…

– Семён! Проснись, Сёмушка! Там Сашка припёрся, с температурой, сильно плохо ему, говорит. Сходи, миленький мой, глянь, а то ж не отвяжется.

– Да не пойду я к этому ненормальному! И ему тут нечего ползать! Вся деревня смеётся с дурака набитого…

– Сёмушка, ведь ты ж, как-никак, лекарь… Поди, клятву ентому, как его, Гиппо… кранту давал. Да и я Верке обещала присмотреть за Сашкой, пока она там в санаториях нервы свои восстанавливает.

– Так нечего было обещать!..

– А как же не обещать-то, Сёмушка? Я ж ей по гроб жизни обязана! Ежели б она тогда Сашку у меня не увела, я б по сей день от болвана не отвязалась, так и мучилась бы. Тебя не встретила бы, милёночка своего, семьи нашей не было бы. Сходи, Сёмушка, глянь!

– Да что б его!.. Ладно, сейчас иду…

– Иди, Сёмушка, иди… Ну кто ж виноват, что это не мужик, а один сплошной недостаток? Я вон с ним отмучилась, и слава богу. А Верка-то уже десяток лет груз непосильный тащит. Попросила за ним приглядеть, как тут откажешь, когда меня из омута этого вытащила, а сама туды бултыхнулась с головою. Собой пожертвовала, можно сказать… Я же теперь в неоплатном долгу, получается. И быть нам с нею до конца дней подругами по несчастью…