Читать книгу: «За последним порогом. Цена жизни. Книга 2», страница 4

Глава 4

Я окинул грустным взглядом роскошно отделанный коридор – в одиночестве вся эта роскошь меня совершенно не радовала. И ведь это, по сути, всего лишь начало путешествия, а что же будет в конце? Наверное, совсем озверею. «Всё-таки надо было лететь вместе, – в очередной раз подумал я. – Открыли бы этот самый модный дом чуть позже, ничего бы не случилось». Немного покрутил эту мысль в голове и со вздохом двинулся к неприметной двери в конце коридора.

За дверью открылся маленький тамбур, а за ним – узкая винтовая лестница из какого-то упругого пластика. С виду этот пластик выглядел почти как металл, и его легко можно было бы с металлом перепутать, если бы лестница не находилась в постоянном движении – изгибалась, снова выпрямлялась, скручивалась, как пружина, и тут же раскручивалась обратно. Здесь сразу становилось понятно, что спокойствие пассажирской гондолы совершенно искусственное, а на самом деле воздушный океан сейчас изрядно штормит.

Я кое-как преодолел лестницу, цепляясь за ледяные перила, которые постоянно норовили вырваться из рук, и, наконец, достиг второго тамбура. В основной гондоле качка тоже была заметной, но по крайней мере, здесь пол не пытался выскочить из-под ног и убежать куда-то в сторону. Несколько коротких коридоров, ещё пара лесенок, и я, наконец, оказался в главном коридоре, по которому и двинулся в сторону рубки, изредка прижимаясь к стене, чтобы пропустить матросов, пробегающих мимо с озабоченным видом. Судя по моему опыту, если работник напускает на себя очень озабоченный вид, то это обычно означает, что он сачкует, но возможно, у воздушников всё иначе.

В рубке горел неяркий свет. Рулевой у штурвала напряжённо вглядывался в несущуюся за стеклом снежную круговерть, а капитан склонился над картой, расстеленной на большом столе, и что-то усердно вычерчивал там циркулем.

– Здравствуйте, капитан, – поздоровался я.

– Здравствуйте, господин, – он отложил свой циркуль и выпрямился. – Как раз хотел вам звонить, чтобы уточнить маршрут. Я правильно понял, что сейчас мы летим в Вену?

– Нет, маршрут немного изменился, – покачал головой я. – Сначала летим в… – здесь я вспомнил, что мы не одни, и запнулся, – …к тому маленькому причалу в лесу, где мы уже бывали раньше…

Капитан мельком глянул на рулевого, который явно прислушивался к нашему разговору, и понимающе кивнул. Не думаю, что рулевой шпионит, но матросам ни к чему знать вещи, которые их прямо не касаются. Я всегда твёрдо верил в то, что лишние знания человека счастливым не сделают, а вот несчастным вполне могут.

– … а оттуда сразу вылетим в Трир, – закончил я. – Ну а уже потом, наверное, в Вену.

– Я понял, господин, – ответил капитан. – Немедленно начну прокладывать новый курс.

– Уже освоились с новым дирижаблем, почтенный? – полюбопытствовал я. – Какие впечатления?

– Великолепное судно, – с восторгом отозвался тот. – Ему даже шторм не страшен, идёт плавно, вообще без качки.

Как раз в этот момент дирижабль особенно сильно мотнуло. Я ухватился за поручень и с иронией посмотрел на капитана. Он правильно понял мой взгляд, но совершенно не смутился.

– Да разве это качка? – пренебрежительно махнул он рукой. – Вот на курьерах, там да, качка. В такую погоду на «Бодрой чайке» только на ногах и получалось стоять, сидеть было невозможно. Тебя сначала подбрасывало вверх, а потом табуретка тебя догоняла и больно била по… в общем, ударяла. А здесь так, всего лишь слегка потряхивает. А скорость! Не удивлюсь, если мы и «Бодрую чайку» смогли бы догнать. А дальность!

Он покрутил головой за явным отсутствием подходящих эпитетов.

– Знаете, господин, – доверительно сказал он, – я даже отказался от аренды своей квартиры и окончательно переселился на корабль. Оказалось, что капитанская каюта и больше, и комфортнее.

– Насколько я понимаю, – с некоторым удивлением заметил я, – ваше жалованье сейчас позволяет снять вполне достойную квартиру. Или даже купить – семейство охотно даёт такие займы ключевым сотрудникам.

– Жалованье позволяет, спасибо, господин, – согласился он. – Но зачем мне квартира в городе, если я всё равно постоянно на борту? К тому же здесь не надо питаться полуфабрикатами, наш кок прекрасно готовит.

– Ну, пожалуй, резонно, – согласился я.

– Кстати, господин, – в голосе его появились просительные нотки. – Раз в два года в Штутгарте проходит выставка достижений воздухоплавания. Они прислали нам приглашение участвовать в этом году. Что вы на это скажете?

– Ничего не скажу, – пожал я плечами. – Пусть решает моя жена.

– А вы не можете решить?

Он посмотрел на меня с надеждой – Ленка его почему-то немного нервировала. Не знаю почему – наверное, он чувствовал её, мягко говоря, неоднозначное отношение к его любимой «Бодрой чайке». Но как это для него ни печально, те времена, когда он был сам по себе и мог лавировать между разными начальниками, прошли безвозвратно. Да и вообще пора ему привыкать общаться с владелицей судна напрямую.

– В принципе, могу, – согласился я, – но не буду. У этого дирижабля есть хозяйка, и я не собираюсь без крайней необходимости распоряжаться её имуществом.

Капитан слегка скис – ну, не всё коту масленица. Ладно, хватит болтаться без дела и мешать работать занятым людям, тем более у меня самого есть назревшее, хоть и невероятно занудное занятие. Давно пора начинать изучать дворянские семьи империи – если раньше как-то удавалось обходиться без этого, то сейчас я достаточно глубоко влез в имперские дела, и нужно хоть как-то ориентироваться, кто есть кто в этой банке с пауками.

– Ну что же, капитан, если у вас нет ко мне вопросов, то не буду вам больше мешать, – доброжелательно сказал я. – Примерно за час до прилёта позвоните мне.

– Будет исполнено, господин, – ответил капитан.

Я благосклонно кивнул ему и отбыл обратно в роскошные, но пустынные апартаменты.

У Скорцезе меня ждали. Как и в прошлые разы, меня встретил молчаливый провожатый, вместе с которым мы дошли до того же самого охотничьего домика. Охотничьего, полагаю, только по названию – никаких ружей я там ни разу не приметил, а вот бар там имелся, и достаточно впечатляющий. Ну а чем ещё утолять жажду высокопоставленному церковному иерарху? Не газировкой же, в самом деле.

– Здравствуйте, ваше высокопреосвященство, – поклонился я кардиналу, который сидел у камина в светской одежде с бокалом вина в руке.

– Здравствуйте, барон, – улыбнулся мне Скорцезе, как доброму знакомому. – Как долетели? Ветер нынче порядком разыгрался.

– Да? Я не заметил никакого ветра. Хорошо долетел, спасибо, ваше высокопреосвященство.

– Ах да – ваш новый дирижабль. Его довольно живо обсуждают в свете. Газеты наперебой гадают, в какую сумму он вам обошёлся.

– Не мой, ваше высокопреосвященство, а моей жены. По договору с изготовителем я не имею права разглашать цену, скажу только, что она весьма и весьма нескромная. Я, конечно, немного балую свою жену, но кого же ещё мне баловать? Детей у нас пока нет.

– И в самом деле, – засмеялся он. – Баловать самого себя слишком уж скучно. Рад, что путешествие вас не затруднило, но всё же полагаю, барон, вы отправились в такую даль и в такую погоду не только для того, чтобы повидать своего доброго друга Алонзо Скорцезе?

– Я был бы счастлив, если бы у меня была возможность навещать вас просто так, ваше высокопреосвященство, – (в этом месте Скорцезе хмыкнул и посмотрел на меня с интересом – и в самом деле, немного двусмысленно вышло), – но увы, приходится донимать вас новыми заботами.

– Что поделать, – с приличествующей грустью отозвался кардинал, – в том ведь и состоит наше предназначение, чтобы без устали трудиться в земной юдоли во славу Господа.

– Именно так, ваше высокопреосвященство, – горячо поддержал его я, не став портить момент неудобным напоминанием, что я, вообще-то, не христианин, и славить Господа вовсе не намерен. – И раз уж у нас зашёл разговор о трудах, хотелось бы немного поговорить о наших усилиях по обеспечению алхимией нуждающихся.

– Давайте поговорим, – согласился Скорцезе.

– Время у нас настаёт непростое, ваше высокопреосвященство, – заговорил я уже прямо, – и будет очень печально, если нынешние политические трудности как-то отразятся на нашей работе. Нам, то есть партнёрам из княжества, хотелось бы поддерживать бесперебойные поставки вне зависимости от текущих событий. Политика политикой, а торговля торговлей, и смешивать их было бы нежелательно.

– Это в точности мои мысли, барон, – заметил кардинал, с любопытством на меня глядя.

– Мы гарантируем, что поставки будут производиться точно по графику и в тех же объёмах, но нам будет спокойнее, если вы, ваше высокопреосвященство, также приложите необходимые усилия со своей стороны.

– И чего именно вы от меня ожидаете?

– Во-первых, чтобы наш дирижабль, доставляющий алхимию, мог свободно перемещаться по территории империи даже в случае военных действий.

– Это возможно, – кивнул он. – Я прикажу оформить для него пропуск от имени церкви и занести его в списки выполняющих церковные миссии.

– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Вторая проблема будет, вероятно, чуть посложнее. Как вам прекрасно известно, оптовая торговля проходит через графа Бернара Арди – он является ключевой фигурой, и заменить его будет крайне сложно. Он недавно выполнил свой вассальный долг перед сюзереном, защитив Трир, – (у кардинала промелькнула мимолётная улыбка), – и как минимум в ближайшее время архиепископ Трира не будет вправе его призвать. Но вот император в определённой ситуации может призвать любого имперского владетеля, даже того, кто является вассалом церкви. Император Дитрих почти наверняка сделает это просто ради того, чтобы иметь в руке козырь для торговли с нами.

– И впрямь, барон, – озадачился кардинал. – Я как-то упустил это из виду, а ведь такая проблема действительно существует. Хорошо, что вы вовремя вспомнили о ней – это и в самом деле могло бы оказаться неприятным сюрпризом. Но я полагаю, что эта проблема вполне решаема – мы можем воспользоваться одной малоизвестной юридической лазейкой. Дело в том, что император не вправе призвать рыцаря церковного ордена…

– Но, вероятно, у рыцаря ордена это компенсируется другими обязанностями? – скептически заметил я. – Не говоря уже о том, что быть одновременно и графом, и членом монашеского ордена довольно затруднительно.

– Если говорить о простых рыцарях, то вы совершенно правы, – согласился Скорцезе. – Однако в некоторых орденах существуют ещё и очень редко жалуемое звание почётного рыцаря, у которого обязанностей перед орденом нет. Ну, если не считать обязанности хотя бы изредка присутствовать на собраниях ордена. Юридическая лазейка, о которой я упоминал, состоит в том, что почётные рыцари также пользуются иммунитетом. На этот момент никто никогда не обращал внимания, поскольку почётных рыцарей чрезвычайно мало, и все они глубокие старики. Да и призыв императора – событие, скажем так, совсем нечастое.

– Вариант выглядит замечательным, ваше высокопреосвященство, – с сомнением сказал я. – Но согласится ли на это какой-нибудь орден? Дать почётное членство постороннему человеку при полном отсутствии заслуг…

– А с чего вы взяли, что у него нет заслуг, барон? – усмехнулся кардинал. – Граф Бернар Арди получил широкую известность героической защитой церковных земель от баварских орд.

– Героической защитой… – в лёгком ошеломлении повторил я. – От баварских орд…

– Именно так, барон, – торжественно кивнул Скорцезе. – Поверьте мне – это полностью в моих силах. Я обеспечу графу лестную рекомендацию от архиепископа Бопре, и с ней какой-нибудь из достаточно авторитетных орденов будет рад принять в свои ряды героя Трира.

Я лишь покрутил головой в безмолвном изумлении. До чего же ловко обделывают свои дела имперские попы – мне до такого пока что очень далеко. Во всяком случае, мне бы и в голову не пришло сделать из Бернара героя.

– Ну что же, ваше высокопреосвященство, могу лишь положиться на ваш опыт. От вас я лечу как раз к графу Бернару и, с вашего позволения, подготовлю его к такому варианту. А заодно попрошу его успокоить Зепперов – они тоже немного волнуются.

– Сам хотел вам это предложить, – с удовлетворением сказал кардинал. – И всё-таки, ответьте мне исключительно любопытства ради: вас действительно не смущает торговля с вероятным противником?

– Совершенно не смущает, ваше высокопреосвященство, – уверенно ответил я. – Сегодня мы враги, завтра мы друзья, а послезавтра, может быть, вообще один народ. Хотя, конечно, наоборот тоже случается. Но в любом случае торговые связи устанавливаются непросто, и рушить их ради сиюминутных эмоций никакой разумный правитель не станет. Стабильная торговая связь – это ведь не просто купил-продал, это прежде всего понимание партнёра и доверие к нему. Требуется немало лет, чтобы добиться доверия партнёра, зато разрушить это доверие можно моментально и навсегда.

– Очень разумное суждение, – одобрительно заметил Скорцезе.

– Скажу вам больше: после графа Бернара я собираюсь лететь в Вену, к императору. И там, в частности, подпишу договор о поставке империи бронеходов и прочей боевой техники.

Брови у Скорцезе поползли вверх.

– Вы это серьёзно, барон? – с явным замешательством спросил он. – И князь Яромир об этом знает?

– Странный вопрос, ваше высокопреосвященство. Разумеется, князь одобрил эти поставки. Экспорт боевой техники не может производиться без экспортной лицензии, тем более в такое время и в таких объёмах. Но в договор мы, конечно же, включим условие, что наша техника не будет использоваться в боевых действиях против княжества.

– Однако! – пробормотал он.

– Мы – надёжные партнёры, ваше высокопреосвященство, – с лёгким нажимом сказал я. – И всегда выполняем наши обязательства вне зависимости от обстоятельств. И, кстати говоря, того же ждём от наших партнёров.

– Я понял ваш намёк, барон, – медленно кивнул он. – И раз уж мы коснулись темы войны – вам известны планы князя Яромира насчёт Ливонии?

– Мы с ним обсуждали этот вопрос, – я уверенно посмотрел кардиналу в глаза. – По моему мнению, Ливония княжеству ни к чему. Но точка зрения князя несколько отличается от моей, и, должен признать, у него есть довольно веские резоны.

– И какие же? – хмуро осведомился Скорцезе, у которого явно испортилось настроение.

– Всё говорит о том, что император в любом случае станет воевать. Если мы не упредим его, то нам придётся встречать войска империи на своей территории, и нашим землям будет причинён огромный ущерб. Перенеся войну на ливонские земли, мы, по крайней мере, сведём наши убытки к самому возможному минимуму.

– И тем самым разорите своё же баронство, – с кислым видом отметил кардинал.

– Вы полагаете, ваше высокопреосвященство? – спросил я с лёгкой иронией.

– Полагаю, что князь Яромир вам всё так или иначе компенсирует, – вздохнул Скорцезе. – Ну хорошо, я согласен, что у Яромира имеются достаточные основания для подобных планов, и что винить в происходящем следует прежде всего императора. Однако должен признаться вам, что мне не удалось убедить императора отказаться от его намерений. Он остался глух к моим увещеваниям.

Он плеснул в свой бокал вина, немного помолчал, разглядывая игру света на бокале, и продолжил:

– Как раз перед вашим визитом я говорил с Гюнтером фон Хервартом, и он сообщил мне, что достиг с вами некой договорённости…

– Это действительно так, ваше высокопреосвященство, – подтвердил я.

– Вы в самом деле способны это сделать? Князь Яромир послушает вас?

– Я в самом деле способен, – скромно признался я. – И даже способен убедить князя дать письменное обязательство о ненападении. Однако и вы должны немного пойти нам навстречу, ваше высокопреосвященство. Мы с епископом Дерптским договорились о постепенном снятии торговых ограничений, и это достаточно серьёзный довод для князя Яромира. Но нам тоже хотелось бы получить некое письменное заверение от вас и от папы Варфоломея Шестого. Ничто так не поддерживает доверие к партнёру, как письменное обязательство. Разумеется, мы намерены хранить нашу сделку в строгом секрете, и того же ожидаем от вас.

– Не скажу, что меня так уж радует ваше условие, – проворчал Скорцезе, – но чего-то подобного я и ожидал. Хорошо, как только наши представители согласуют условия договора, вы получите наши с Варфоломеем подписи. А вот скажите-ка мне ещё, барон: как вы – я имею в виду княжество, – отреагируете, если империя вдруг соберётся воевать с муслимами?

– Дитрих всё-таки решил поучаствовать в делёжке наследства Нашми Великого? – понимающе хмыкнул я. – Кстати, сколько там ещё принцев осталось? Скоро ли миру явится новый истинный султан?

– Ещё нескоро, – усмехнулся кардинал. – Их пока ещё восемнадцать, и скорость, так сказать, убывания резко уменьшилась. Тех, кто послабее, уже похоронили, остались только те, кто чего-то стоит, и от кого не так просто избавиться. Так что насчёт моего вопроса?

– Мы выразим нашу безусловную солидарность жертвам неспровоцированной агрессии, – торжественно сказал я.

– Только солидарность? – остро посмотрел он на меня. – Никакой военной помощи?

– Мы готовы обсудить с вами этот вопрос в любое время, ваше высокопреосвященство, – улыбнулся ему я. – Чтобы уточнить, кто именно является агрессором, а кто жертвой агрессии.

Кардинал мгновенно уловил намёк на новую сделку, с досадой покрутил головой и встал, будучи явно не в духе для продолжения разговора.

– Благодарю за уделённое время, ваше высокопреосвященство, – я тоже встал и поклонился.

* * *

– Всё-таки достроили, – хмыкнул Клаус, аккуратно складывая «Мюнхнер рундшау», доставленную утренней почтой. – Надо бы поздравить Оттона.

– О чём ты, милый? – рассеянно спросила Лада, изящным движением украшая джемом хрустящий тост.

– Собор Всех Святых в Мюнхене. Оттон начал строить его лет тридцать назад, и денег туда ушло, как в бездонную яму. Там сменилось, наверное, с десяток подрядчиков, и каждый последующий воровал больше предыдущего. Он посадил в тюрьму кучу народа, трёх даже повесил, но ничего не помогло – как воровали, так и продолжали воровать. Последнее время Оттон об этом соборе даже слышать ничего не хотел, у него от этого сразу давление поднималось.

– Что ж тут удивительного? – заметила Лада. – Воруют все одинаково, что христиане, что язычники, особенно на стройке. Тем более, пока собор не освящён, бога там нет, а значит, воровать можно смело.

– Такая юная и такая циничная, – с ноткой осуждения заметил Клаус.

– Немного знаю жизнь, – слегка виновато ответила она.

– Что, приходилось сталкиваться? – с улыбкой спросил он.

– Меня один раз обокрали, вытащили кошелёк в лавке, – смущённо призналась Лада. – Вообще-то, я должна была сразу заметить, что ко мне в сумочку лезут, но я там сильно отвлеклась, и вору удалось его вытащить. Никому этого раньше не рассказывала, просто стыдно было. У Владеющей вытащили кошелёк – надо мной все знакомые смеялись бы, наверное.

– А дальше что было? – заинтересовался рассказом Клаус.

– Да ничего особенного, – пожала плечами Лада. – Забрала кошелёк обратно и переломала вору все пальцы на руках, вот и всё.

– И у тебя не было потом неприятностей со стражей?

– Стражники там почти сразу появились. Стояли и смотрели, как я вору пальцы ломаю. Ещё и комментировали.

– И они не стали вмешиваться? – с недоумением переспросил Клаус, от удивления забыв про чашку кофе в руке, из которой он только что собрался отхлебнуть.

– А зачем бы они стали вмешиваться? – удивилась в ответ Лада. – Вор был пойман на месте преступления, чему имелось несколько свидетелей. Я могла бы просто сдать его страже, но решила наказать его сама. Наказывала дворянка, наказание было соразмерным – с чего бы они стали за него заступаться?

– Но я же изучал ваши законы, и совершенно точно помню, что по закону ты не имела права расправиться с преступником сама!

– Да, по закону не могла, – согласно кивнула Лада. – Мы все равны перед законом, но некоторые чуть-чуть равнее, если ты понимаешь, о чём я. И не говори мне, что в империи это не так, и что герцог Оттон или, скажем, ты, так же равны перед законом, как и какой-нибудь булочник Фриц.

– Не совсем равны, – неохотно согласился Клаус.

– Вот и у нас дворяне больше руководствуются традициями, чем законами. Если дворянин оказывается жертвой преступления, то он может сам наказать преступника, при условии, что наказание будет соразмерным. Но степень соразмерности тоже сильно различается для разных личностей. Например, если вора просто убить на месте, то Кеннера Арди слегка пожурят, у Лады фон Абенсберг будут серьёзные неприятности, а для Лады Дороховой дело может кончиться и тюрьмой.

– И как определить эту степень соразмерности? – в замешательстве спросил Клаус.

– Не могу объяснить, милый, её надо просто чувствовать, – развела руками Лада. – Для тебя она довольно велика, но я всё же посоветовала бы тебе всегда идти законным путём. По крайней мере, до тех пор, пока ты сам не начнёшь эту степень ощущать.

– Это хороший совет, дорогая, – кивнул он. – Но довольно об этом. Как ты себя чувствуешь?

– Как может чувствовать себя человек, которого на постоянной основе наблюдает Милослава Арди? – пожала она плечами. – Разумеется, я чувствую себя превосходно. Но мне всё-таки немного жаль, что она запретила поединки – я так надеялась, что буду рожать уже Старшей.

– Глупости, милая, – мягко сказал Клаус. – Мы оба прекрасно знаем, что на самом деле ты уже Старшая. Формальная аттестация ничего не значит ни для меня, ни для ребёнка, так что не бери это в голову. Ты уже думала над именем?

– Не думала и не собираюсь думать, – твёрдо ответила Лада. – Имя сыну должен давать отец, тем более имя наследнику. Я даже не собираюсь лезть к тебе со своим мнением.

Клаус нежно взял её за руку и растроганно поцеловал пальчики. Семейную идиллию прервало мягкое позвякивание аппарата из слоновой кости на телефонном столике, и Клаус бережно отпустил руку жены.

– Клаус, старина, как поживаешь? – послышался из трубки бодрый голос герцога Баварского.

– Оттон? – немного удивился Клаус. – Здравствуй, дружище! Неожиданный звонок, но я рад тебя слышать. Только что прочитал в газете, что тебя можно поздравить с окончанием эпопеи с мюнхенским собором.

– Ох, хоть ты его не упоминай, – с досадой сказал Оттон. – Поверишь ли, лет пять назад я уже всерьёз подумывал просто взорвать его и забыть о нём навсегда. Если бы не епископ Рупрехт, то даже не знаю, может быть, и в самом деле взорвал бы. Но хватит о неприятном – как ты там поживаешь? Не скучаешь по Германии?

– Скучаю, конечно, – засмеялся Клаус. – Особенно поначалу было тяжело. Но сейчас уже начинаю понемногу привыкать, и ты знаешь, мне здесь всё больше нравится. К тому же есть ещё один очень важный момент: кем я был там, и кем я стал здесь.

– Я всегда считал, что с тобой обошлись несправедливо, друг, – мягко сказал Оттон. – И я рад, что ты нашёл способ хоть как-то эту несправедливость исправить. Так значит, у тебя всё хорошо?

– Не то слово, Оттон, не то слово. Я счастлив. А главное, у меня есть любимая жена, а к лету появится и маленький Клаус.

– Ах, вот как! – с удивлённой интонацией протянул герцог. – Ну, поздравлять раньше времени всё же не положено, скажу только, что я за тебя искренне рад. А вот ответь мне, Клаус: Милослава Арди действительно может то, что ей приписывают?

– Думаю, что она может даже больше, – уверенно ответил фон Абенсберг. – Я просто не представляю, чего она не смогла бы. Лично я уверен, что она может всё.

– Даже так, – задумчиво сказал Оттон. – Я, собственно, вот что хотел спросить: жена Кеннера Арди приглашала нас в гости, и мы действительно собираемся приехать на недельку всей семьёй, с дочками. Будет ли это выглядеть нормальным? Всё-таки герцог в гости к барону… что ни говори, а разница в положении существенная. Как это будет воспринято, и не будет ли в этом урона для репутации?

– Пусть этот вопрос тебя не волнует, это будет выглядеть совершенно уместным, – уверенно ответил Клаус. – И вообще, не воспринимай Кеннера Арди как просто какого-то барона. Положение этого семейства в княжестве очень высокое, и визит герцога империи вовсе не будет выглядеть как посещение нижестоящего. Скажу тебе больше: они вполне могли бы и императора принимать, и это никого не удивило бы.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся герцог, – ты прямо угадал мой следующий вопрос. Мария тоже хочет приехать на аукцион, и Дитрих попросил меня без лишней огласки уточнить положение семьи Арди. Ну что же, я скажу племяннику, чтобы смело отпускал жёнушку.

– Так вы все на аукцион приезжаете? – догадался Клаус.

– Не только, но да, Альма тоже хочет прикупить себе какую-нибудь безделушку, – в голосе герцога отчётливо прозвучала досада.

– Тогда развязывай кошелёк, друг, – сочувственно сказал фон Абенсберг. – Арди ничего не продают дёшево.

– А ты не мог бы как-нибудь организовать продажу подешевле? – с надеждой спросил Оттон.

– Это не в моих силах, Оттон, – извиняющимся тоном ответил Клаус. – Я далеко не самый главный акционер в этой компании. Но Кеннер Арди и сам недавно покупал подарок жене на общих основаниях, через аукцион. Он покупал анонимно через поверенного, но как только его жена появилась в этом колье, сразу стало ясно, кто на самом деле был покупателем. Так что готовь деньги, дружище.

– Уже готовлю, – с досадой вздохнул герцог.