Читать книгу: «Солнечная сторона», страница 2

Чудодей Дорофей

«Поля стояла перед зеркалом в черном платье с хризантемой. Вдруг рядом с собой в зеркале она увидела раскрасневшуюся даму, на голове у дамы почему-то были бигуди.

«Как она может являться в гости в таком виде?» – подумала Поля.

– Да я не гостья, я здесь живу! – будто прочитав её мысли, откликнулась дама. – И он тоже.

Поля оглянулась и увидела прямо под абажуром коротышку с пропеллером вместо носа.

– А ещё они, – сказал коротышка и указал на дверь.

В дверях топтался тощий верзила в непромокаемом плаще и в шляпе с дырочками, а за ним – плотный мужчина с белой бородой и в шубе до пят.

– Надо же, – удивилась Поля. – А я и не знала, что здесь ещё кто-то есть. Вы кто такие? – строго спросила она.

– Не чужие мы, – ответила хором парочка, входя в комнату. – Свои.

– Я – холодильник, – представился бородач.

– «Север»? – сообразила девочка. – Ты стоишь на кухне рядом с фикусом в кадке.

– Угадала! – обрадовался хранитель холода. – А я душ Гор-Хол, – представился верзила.

– Душ горячий и холодный! – догадалась Поля. – Ты из ванной!

– Ну да.

– А я вентилятор, который мама купила на случай жары, – представился коротышка с носом-пропеллером.

– А ты… – Поля повернулась к даме в бигуди. – Нет, подожди, я сама догадаюсь! Батарея центрального отопления, вот! От тебя так жаром и пышет.

 
– К объятьям приготовься, И я тебя согрею.
Хоть я не фея вовсе,
 

А Душка-Батарея, – дамочка в бигуди рассыпала кудри, обняла Полину и, будто пуховым платком, окутала девочку волной тепла.

 
– С теплом не очень я дружу,
Я холод сам в себе держу.
Ещё посмотрим, кто кого,
Когда я выпущу его,
 

– холодильник распахнул шубу, и в комнату повалили клубы морозного воздуха.

– А мне совсем не холодно! – обрадовалась Поля. Тут вперёд выступил Гор-Хол:

 
– Я вовсе не любитель стуж,
Иным владею чудом.
Я перед Поленькою – Душ,
С душою литься буду.
 

Он приподнял свою шляпу с дырочками, и из них с напором хлынули струи воды.

– Начинается потоп! – ахнула Полина.

 
– Могу на цыпочки я встать,
И всем сказать: «Ребята,
Умеет вихри завивать
Трудяга-Вентилятор», – коротышка вскочил на стул.
 

Пропеллер завертелся: у-у-у, у-у-у! В морозных вихрях извивались

водяные струи, они замерзали на лету, превращаясь в лёд. Девочка будто оказалась в ледяном саду, а по саду шёл дядя, Полин дядя, Дорофей, в таком знакомом ей черно-белом свитере в клеточку. – И ты здесь, дядюшка, – обрадовалась она.

– Но я совершенно другой человек, – дядя странно улыбнулся и продолжал: – Сейчас сама узнаешь, кто, – и стал превращаться в маленькую тучку, как бы состоящую из черных квадратиков. Они мгновенно перестроились, и перед Поленькой возник господин в элегантном костюме, вокруг шеи у него был шарф, точь-в-точь под цвет его пепельно-серых усов. – Ой! – вскрикнула от неожиданности Поля. Стальными глазами незнакомец окинул сад и произнёс совсем не дядиным голосом:

– Куда ни посмотрю, всюду вижу пыль, пыль, пыль!

Под его неумолимым взглядом цветы изо льда и снега потемнели, и оказалось, что пыль толстым слоем покрывает стены и бахромой висит на потолке.

– Какой у вас взгляд нехороший, – сказала девочка. – Если вы не дядя Дорофей, то кто же вы тогда?

– Что за вопрос? Я – Пылесос! – вскричал господин.

Поля засмеялась.

– Да, Пылесос, – гордо сказал он. – А что в этом смешного?

– Я и представить себе не могла, что буду разговаривать с Пылесосом.

– И даже танцевать! – его глаза азартно сверкнули.

– Среди такой пылищи?!

Послышалось шипение старой грампластинки, одной из тех, что слушали наши бабушки и прабабушки, и полились звуки музыки.

– «Запылённое танго»! – объявил Пылесос, подхватил Полину и повёл её в танце.

– Вы так легко двигаетесь, – удивилась девочка.

– Году эдак в тысяча девятьсот

первом, во времена, когда появилось танго, меня только-только изобрели, и я был таким толстым, таким тяжёлым… Меня подвозили к дому на двух телегах, – говорил Пылесос, кружа свою партнершу в танце. – Но с тех пор я очень изменился, похудел и стал стройным, а все потому, что много танцую.

 
«Забудем о пыли
Теперь навсегда.
Я вмиг от неё
Не оставлю следа.
Что было, то было,
Важнее, что есть.
Нечистая сила
Всё вычистит здесь.
О, знаете вы,
В чем призванье моё?
Вдохнуть эту пыль,
Чтоб не стало её!».
 

Пылесос увлёк девочку в облако пыли: Полина то пропадала в мареве, то вновь появлялась. Ей казалось, что она выпадает из времени и вновь обретает его, и с каждым поворотом этой удивительной пары пыли становилось все меньше, а когда танец закончился, вся комната сияла чистотой.

В её центре полукругом стояли Гор-Хол, Север, Душка-Батарея и Трудяга-Вентилятор. Старинный граммофон Золотой Раструб, из которого только что лились звуки танго, обходил всех с подносом, на нем в серебряной фольге лежала большая круглая плитка шоколада.

– Музыкальный шоколад – прошу отведать!

– Откуда такое богатство? – спросила Поля.

– Диковинка начала двадцатого века, – объяснил Золотой Раструб. – На нем записывали музыку танго, а потом… съедали.

– Неужели правда? – ещё больше удивилась девочка.

– Чистейшая, – подтвердил Пылесос.

– Я отломлю кусочек, – сказала Батарея. – Ах, шоколад так и тает у меня в руках!

– Я держал его на холоде, в своей морозильной камере, – сказал Север. Полина тоже попробовала кусочек, и звуки танго как будто снова зазвучали в её сердце.

– В далёкой Аргентине, в Буэнос-Айресе, есть памятник танго, – сказал Пылесос. – Танцующая пара замерла на пьедестале, и каждый вечер к нему приносят свежие хризантемы.

Девочка взглянула в зеркало и не увидела цветка на платье.

– А где же моя хризантема? Она исчезла…

Пылесос, считавший своим долгом ухаживать за Поленькой, деликатно коснулся пальцами оборок платья, снял с него невидимую пылинку, которая тотчас превратилась в цветок.

– Прошу, – произнёс галантный кавалер, протягивая его девочке.

– Благодарю вас, господин Пылесос!

Хризантема становилась всё больше, пышнее, и тут Полина проснулась».

3

На следующий день Полина и Нина Викторовна отправились в магазин за продуктами. На обратном пути бабушка несла тяжёлые пакеты, но тут из-за поворота выползла, весело позванивая, длинная гусеница трамвая.

– А давай на трамвае поедем, – предложила Полина.

В салоне внучка села у окна и спросила:

– Бабуля, посмотри, вон афиша фильма про пиратов Карибского моря! А по-настоящему, пираты – это кто?

– Морские разбойники. Хотя греческое слово, от которого происходит это название, обозначает, скорее, «ловцов удачи». В те времена, когда появились пираты, люди только начинали открывать для себя новые земли, учились мореплаванию, и любое путешествие было делом опасным. Мореплаватель вполне мог стать пиратом и наоборот.

– То есть обычные люди становились разбойниками? – удивилась Полина.

– Да, так жили в те времена. Хотя пираты приносили еще и пользу: истории известны случаи, когда они, наравне с экспедициями португальской и испанской короны, совершали географические открытия.

Нина Викторовна помолчала немного, вспоминая, и продолжила:

– Кроме пиратов и флибустьеров – так называли разбойников, которые грабили испанские корабли, отправлявшиеся в завоеванные колонии в XVII веке – были еще каперы и корсары. Эти люди получали от короля разрешение грабить любые чужие суда в обмен на часть добычи, так что пиратами часто становились вчерашние моряки, просто чтобы заработать, потом они возвращались к прежней службе на корабле. А во время войн корсары и каперы могли купить у одного из воюющих государств право на ведение боевых действий в море и заодно грабили суда противника. Когда наступал мир, такие вояки часто становились обычными пиратами.

– А сейчас они есть?

– Не знаю, – призналась бабушка.

На соседнее место присела полная женщина-кондуктор.

– А я ещё в школу не хожу, мне билета не надо, – сказала ей Полина.

– Я и сама вижу, – ответила кондукторша.

– А вы не боитесь, что на этот трамвай нападут пираты? – спросила её Полина.

– У нас такие не водятся, только «зайцы», а с ними мы сладим, высадим и всё. Пираты за богатством охотятся, хотя корабли с товаром интересовали не только разбойников, – продолжала она. – В средние века существовало «береговое право».

– Береговое право? – переспросила Полина.

– Когда вещи с затонувшего корабля выбрасывало на берег, их хозяином считался тот, кто первым это богатство найдёт, – сказала кондукторша и посмотрела в окно. – Представь, вдруг это – товар состоятельного купца?

– Ему товар самому нужен! – сообразила Полина.

– Вот купцы и стали создавать свои товарищества с охраной и вооружением.

– А бывают женщины-пираты?

– А как же! В прошлом веке в морях Азии плавала мадам Вонг.

– Я помню, фильм такой шёл, – сказала бабушка. – «Тайны мадам Вонг».

– Это про неё. В молодости мадам Вонг была танцовщицей, потом вышла замуж за главу пиратской банды Вонг Кунгкита.

– Вот как бывает, – сказала бабушка.

– А когда он погиб, мадам Вонг возглавила его дело.

– А вы откуда всё это знаете? – спросила Нина Викторовна.

– Я раньше в школе географию преподавала, да вот, сменила работу. А вообще, обычные люди тоже иногда в пиратов превращаются… когда злятся.

– Следующая остановка – «Парк культуры», – объявил водитель.

– Пойду пассажиров обилечивать, – сказала кондукторша.

С наступлением вечера бабушка включила лампу, села за компьютер и вскоре выбрала новую сказку. Когда Полина улеглась в кровать, она начала свой рассказ.

Морской трамвай

«В половине шестого утра, весело позванивая колокольчиком, на линию выехал первый трамвай. Сначала людей в нем было немного, но чем ярче разгорался день, тем больше становилось пассажиров.

На одной из остановок в трамвай вошли Таня и Ваня, ученики второго класса. Их занятия в школе уже закончились.

– Люблю ездить в трамвае, – сказал Ваня.

– А я на троллейбусе, – подхватила Таня.

– Троллейбусы и трамваи – самый чистый транспорт, – пояснил мальчик. – Они работают на электричестве, а не на бензине, и не задымляют воздух.

– А ещё есть электромобили, – добавила девочка. – Но пока их мало.

Не успела она это сказать, как небо потемнело и со страшным грохотом раскололось пополам. Виновником этой беды стал электрический разряд, который называется молнией. Хлынул ливень, потоки воды обрушились на город и залили мостовую. Но через две остановки тучи рассеялись, выглянуло солнце, повеяло свежестью. Трамвай

ехал по рельсам, как бы разрезая воду, из-под колёс вырывались брызги, и по сторонам шли волны.

– Смотри! – сказал Ваня. – Воды – целое море!

– И мы плывём на морском трамвае, – приняла игру Таня.

– И здания плывут, и деревья! – развеселился мальчик. Он поглядел по сторонам, наклонился к подружке и заговорщицки произнёс:

– Пассажиры оказались в открытом море и явно ведут себя необычно.

Действительно, всех охватило радостное волнение, словно на курорте, – ни забот, ни проблем. Лица людей посветлели, в глазах появились озорные искорки. Молодой человек, по виду студент, который минуту назад был погружен в мрачные мысли, вдруг улыбнулся блондинке, сидящей напротив:

– Выходите за меня замуж!

Она тоже улыбнулась:

– Знаете, я согласна.

– Вот здорово! Мы ещё не поженились, а уже отправились в свадебное путешествие.

А толстый господин с большим портфелем, обращаясь к тонкому пассажиру в плаще, пробасил:

– Иван Иванович, вы просили у меня взаймы десять зелёных фантиков.

– Фантиков? – переспросил тот.

– Я так деньги называю, ха-ха-ха! – засмеялся толстый. – До дождя я вам отказал, а теперь – пожалуйста, берите! – он достал портмоне, вынул несколько купюр, и вправду очень похожих на фантики от конфет-великанов, и протянул Ивану Ивановичу.

– Ах, спасибо, Андрей Борисович. Я вам так благодарен! – воскликнул тонкий и сунул зелёные бумажки в карман плаща. Старичок из другого ряда глядел в потолок и шевелил губами, что-топодсчитывая:

– Из одного такого моря получилось бы двадцать две тысячи фонтанов!

– Всё-то вы знаете, – заулыбался другой старичок напротив.

– До того как выйти на пенсию, я сторожил фонтаны и следил, чтобы они не оставались без воды, – признался сосед.

– Какое это имеет значение? С водой, без воды…

– Вы, наверное, не знаете, что такое фонтан. Первые фонтаны появились две тысячи лет назад! Тогда считалось, что в них живут добрые духи воды – нимфы, наяды. Вокруг родников люди сажали цветы, обкладывали их белоснежными плитами мрамора, строили беседки и гроты, в которых приятно отдыхать.

– А я был стеклодувом, – сказал второй старичок.

– Стеклодувом? Как интересно!

– Есть легенда о том, как один стеклодув преподнёс в дар императору чашу, и, передавая её, нарочно уронил на пол. Чаша ударилась о камень, но не разбилась, и тогда император спросил стеклодува, знает ли ещё кто-нибудь секрет изготовления небьющегося стекла. «Только я», – ответил мастер. И император велел его обезглавить, чтобы ни у кого в мире не было такой же чаши.

– Я рад, что вы сами живы и здоровы, – сказал бывший сторож фонтанов.

Трамвай зазвенел на повороте.

– Смотрите, что у меня есть! – подняв над головой книгу, закричал с заднего сидения пассажир в роговых очках. – Здесь нарисовано точно такое же море, как за окном! И коралловый риф очень похож!

Все бросились к окнам и увидели сверкающий на солнце «коралловый риф»: в него превратилось высокое

здание из стекла и бетона.

– Это же банк, серьёзное учреждение, – пробормотал Андрей Борисович.

Птицы летели к «рифу», каждая несла в клюве свёрнутую дудочкой бумажную денежку, похожую на зелёную гусеницу.

В ячейках кораллового рифа сидели птенцы с широко раскрытыми клювами, в них птицы опускали зелёные денежки. Бумажки разворачивались, и специальные аппараты, помещённые в каждом клюве, подсчитывали полученные суммы. «Коралловый риф» оставался учреждением, в котором ведут учет и хранят деньги.

Пассажир с книгой перевернул страницу и прочитал:

– «На корабль напали пираты».

Вдруг кто-то протопал по крыше трамвая. Распахнулся люк на потолке, через него внутрь запрыгнул усатый разбойник в рваной тельняшке, с чёрной повязкой на глазу и старинным пистолетом за поясом. Вслед за ним появился бородач, на плече у него сидел белый попугай ара, а из ботфорта торчал нож. Словом, самые настоящие пираты.

– Билеты! Быстро! – потребовал первый пират.

– А то будем стрелять, – пригрозил второй.

– Пр-р-редъявляем талоны на пр-р-роезд! – прокричал попугай.

– Пожалуйста, пожалуйста! – залепетал Андрей Борисович и дрожащей рукой протянул пирату талон.

Разбойник долго рассматривал его, вращая одним глазом. Попугай вслед за ним тоже скосился на билет.

– Ерунда! – наконец заключил одноглазый.

– Но я пробил талон компостером…

– Надо пулями пр-р-робивать! – закричал попугай, а пират несколько раз ловко крутанул пистолет вокруг указательного пальца.

– Я не понимаю! – взвизгнула дама в оранжевой панаме, глядя в упор на разбойников-контролёров. – Вы, собственно, кто? Покажите свои удостоверения!

Самозванцы смутились.

– А может, они артисты? – спросил кто-то. Тогда «пират» снял повязку и раскланялся: у него

оказалось два глаза, и оба добрые-добрые. Его коллега расплылся в широкой улыбке и сказал с придыханием:

– Да, мы – артисты!

– Знаменитые? – спросила дама в панаме.

– Конечно, знаменитые!

– Ар-р-ртисты, ар-р-ртисты! – прокричал белый попугай, он покачивался на плече бывшего пирата, то поднимая, то опуская хохолок.

– Тогда дайте, пожалуйста, автограф, – пассажир в роговых очках протянул толстую книгу с черным пиратским флагом на обложке. – Иначе никто не поверит, что я встретил настоящих пиратов. Тьфу, то есть контролёров… То есть артистов, артистов!

– А у меня ручки нет, – сказал бородач.

– Возьмите мою, – отозвался Андрей Борисович. – Даже можете не отдавать, я вам её дарю!

– А кому подписать, как вас зовут? – спросил «пират» пассажира с книгой.

– Альберт Михайлович.

– Альбер-р-рт, Альбер-р-рт, – прокричал попугай.

По всей картинке с коралловым рифом бородач размашисто вывел: «Альберту – на память от народных артистов. Удачи!» И поставил дату и подпись. Тут кто-то воскликнул:

– Пушкин!

И правда, мимо проплыл памятник великому поэту, волны бились о его пьедестал.

 
«Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой».
 

Пассажиры наперебой стали декламировать строки поэта, кто что вспомнил. И вдруг все заметили, что вода убывает: закручиваясь в воронки, она исчезала в решётках водостоков. Трамвайные пути обнажились, и о том, что здесь только что было море, напоминал только мокрый асфальт да мелкие лужицы. И сразу всё стало

как всегда.

– На самом деле я не работал сторожем фонтанов, – признался старичок-пенсионер. – Я бухгалтером служил, считал сухие цифры.

– И я вовсе не стеклодув, – сказал его сосед. – До пенсии трудился в котельной, подавал жильцам горячую воду.

– Ну что ж… Главное, что мы оба своей работой приносили пользу людям.

На этом они и успокоились.

– Знаете, Иван Иванович, отдайте мне обратно деньги, я диван хочу купить, – сказал толстый Андрей Борисович с большим портфелем.

– Да заберите вы свои фантики! – тонкий вынул из кармана купюры и, печально вздохнув, вернул их толстяку.

– Я ошиблась, Вы мне совсем не подходите, – сказала блондинка студенту и отвернулась.

– Подумаешь, – хмыкнул студент. – Не больно-то и надо.

– «Улица Обычная», конечная, – объявил в микрофон водитель.

Пассажиры стали пробираться к выходу, образовалась давка, каждый хотел выйти первым.

– Не наваливайтесь на меня! – сердито ворчала дама в панаме, пристраивая перед собой тяжёлые пакеты. – Я тоже схожу.

– Из транспорта – выходят, а сходят только с ума, – буркнул Андрей Борисович, пытаясь работать локтями.

– Вы что здесь, самый грамотный? – подал голос интеллигент в роговых очках, тоже протискиваясь вперёд.

– Почему люди не могут всегда оставаться добрыми и весёлыми, возвышенными и милыми? – спросил кого-то длинноволосый парень в чёрной майке и шортах до колен.

– А мы можем! Мы постараемся вырасти такими! – сказал Ваня.

Он взял Таню за руку, и они вместе спрыгнули с трамвайной подножки.

Держась за руки, они побежали по асфальту, радуясь яркому солнцу, синему небу, цветам и зелёной листве».

4

За завтраком Полина спросила бабушку:

– Помнишь, мы вчера в трамвае пиратов вспоминали? А еще купцов, чьи корабли с товарами они грабили… Я подумала, а как люди раньше жили? – Полина задумчиво посмотрела на накрытый стол, взяла чашку и стала её разглядывать, – Из какой посуды ели и пили?

Нина Викторовна поставила перед внучкой тарелку с гречневой кашей.

– Ты права, это очень интересно. И посуда, и все окружающие людей предметы, их форма, да и материалы, из которых их делали, менялись с течением времени, от столетия к столетию.

– И первые чашки были не похожи на наши? – спросила внучка.

– Конечно, ведь поначалу, в древности, люди делали себе посуду из подручных материалов. Это были рога животных, скорлупа яиц, а еще орехов. Когда появились первые, самые простые, инструменты, её выдалбливали из дерева, лепили из глины, а потом изготавливали из янтаря, меди, бронзы и даже из серебра и золота.

Полина снова с удивлением взглянула на свою любимую чашку.

– Вот здорово! Я могла бы пить чай из ореховой скорлупы!

– А чайную чашку с блюдцем, – продолжила Нина Викторовна, – которая сначала была керамической, а потом фарфоровой, так же как и чай, миру подарил Китай. Вот только эти чашки были без ручки, они и сейчас так выглядят, их называют пиалами. Европейцам с непривычки было горячо держать в руках фарфоровую пиалу с чаем, и тогда они стали переливать его в блюдце, чтобы остудить. Чуть позже, в середине XVIII века, они догадались приделать к этой посуде ручки, такие же, как и у других уже привычных емкостей. А до тех пор воду, молоко и вино в Европе пили либо из глиняных кувшинов, либо из деревянных кружек с ручками, черпаков или металлических кубков. Сейчас эти предметы можно увидеть в музее.

– Бабуля, а давай сходим и посмотрим!

После завтрака Нина Викторовна и Полина отправились в музей.

Они вошли в здание с острым, как игла, шпилем и прошли мимо таблички со стрелкой и надписью: «Начало осмотра». За ней начинались многочисленные залы с экспонатами. В первом, под самым потолком, Полина увидела фигурки первобытных людей, разжигающих огонь в пещере. В следующем, за большими стеклянными витринами, были разложены каменные иглы первобытных портних, на стене висели кованые доспехи рыцарей, железные кольчуги, мечи и сабли.

Девочка остановилась возле коллекции глиняной посуды. В одном из прозрачных шкафов-столбиков теснились сосуды с изображениями богов, воинов, музыкантов, прачек и ткачих. Были здесь емкости, изображавшие здания, а еще сосуды-растения и сосуды-животные.

В углу девочка заметила глиняную фигурку на небольшой подставке: в полукруглой нише сидел человечек в фартуке, склонившийся над гончарным кругом, на котором стоял кувшин с узким горлышком. Пока она его рассматривала, к экспонатам подошла экскурсия, это были студенты. Экскурсовод обратила внимание посетителей на фигурки за стеклом:

– Эти экспонаты были найдены археологами в нашей местности.

Полина, которая оказалась в самом центре группы, рядом с экскурсоводом, спросила:

– А кто такие археологи?

– Археология – это наука, её название произошло от двух греческих слов «архео» – древний и «логос» – изучать, а вместе – «изучение древностей».

Потом экскурсовод стала рассказывать о каждом экспонате, но Полине хотелось поскорее увидеть все, что хранится в музее, она побежала по залам и вскоре оказалась у выхода, где висела табличка с надписью: «Конец экспозиции». Тут её уже ждала бабушка.

– Бабуля, а я весь музей осмотрела! – похвалилась внучка.

Смотрительница, сидевшая на стуле у выхода, покачала головой:

– Чтобы весь наш музей увидеть, одного дня мало.

– Ну, не совсем весь.

– А если в нашем самом большом музее, Эрмитаже, около каждого экспоната простоять всего минуту, то на осмотр уйдёт… Сколько, вы думаете? Восемь лет!

– Я за свою жизнь не смогла бы все это посмотреть, мне ведь пока только шесть, – вздохнула Полина.

Вечером девочка только и говорила, что о походе в музей и его диковинных экспонатах. Нина Викторовна в это время была чем-то занята за папиным ноутбуком, а перед сном она распечатала и стала читать Полине следующую сказку.