Земля лишних. За други своя

Территория Ордена, остров Нью-Хэвен
22 год, 13 число 10 месяца, среда, 22.00

Я сидел в горячем джакузи, подставив левое колено прямо под струю гидромассажа и попивая ледяную «Корону» с ломтиком лайма, воткнутым в горлышко бутылки. Добьет меня этот горный туризм когда-то, неприспособлен я к нему более. Унесла все мои способности к скалолазанию маленькая, с коробку сапожного крема, пластиковая мина, даже не под моей ногой разорвавшаяся.

По крайней мере, позиции мне выбрать все же удалось – не зря мучился. Рельеф здесь засадам способствует, натуральная Чечня – если не вплотную к берегу, то лес и горы, горы и лес. Но тоже не все идеально, есть и сложность: последняя оборонительная позиция слишком далеко отодвигается от самого объекта обороны, и за счет этого создать приемлемую плотность огня там не очень получается – надо прикрывать уже несколько направлений, а наличных сил будет не так чтобы много. И если что-то пойдет не так, то и отход будет с проблемами, что уже совсем не радует: нельзя лишать бойца возможности вовремя смыться. А тут получается, что если собьют с позиций, то уже противник окажется на высотах, а отступать придется по равнине, прилегающей к аэродрому. Плохо. Думать, думать, думать. Лучше бы не допустить боя на этой позиции: потерь тогда не миновать.

Несмотря на то что вода бурлила и где-то внизу, под пальмовыми досками террасы, гудела электропомпа, я услышал приближающиеся шаги. Две пары ног шли по окружающей дом дощатой веранде. Я подтянул поближе брошенный на пол халат, под которым лежала «гюрза» без кобуры. Остров здесь безопасный, но уж никак не для меня, нелегально проникшего и собирающегося эту самую безопасность разрушить. Тут уже все устройство мироздания тебе намекает, чтобы безоружным не шлялся.

Но пистолет не потребовался. Из-за угла дома появились Светлана и Катя, улыбающиеся и вообще довольные собой. Катя к тому же несла в руках большой пакет из упаковочной бумаги. Я убрал руки от халата, вздохнул преувеличенно тяжко.

– Дорогие, я здесь как бы ванну принимаю, – сказал с укоризной. – Не одет я, знаете ли. Могли бы предупредить о своем появлении или постучаться, на худой конец. Как примерные девочки.

– Ладно, чего я там не видела? – отмахнулась Светлана. – Застенчивый какой.

– Я не видела! – подняла руку Катя.

– А тебе и не надо – ты на меня смотри, – засмеялась Светлана, затем обратилась ко мне: – Уверены, что ты даже не ел сегодня. Китайскую еду будешь? Мы о тебе позаботились.

– Буду, – честно сказал я, хоть и не большой поклонник китайской кухни.

– Не злись: наружная дверь закрыта, как бы мы еще внутрь попали? – сказала Светлана.

– С этой стороны открыта, заходите в дом, – махнул я рукой.

Они зашли в дом, а я подтянул к себе полотенце. Хорошо, что они дали минут тридцать спокойно посидеть: колено вроде бы угомонилось. Стараясь не слишком опираться на левую ногу, я выбраться из джакузи, вытерся, набросил халат, а на халат сверху через плечо – пояс с кобурой, на манер «бандольеро». Открыл дверь с террасы в гостиную, вошел внутрь. Вечера уже стали прохладней, чувствовалось приближение сезона дождей, и кондиционер я не включат. Дом был полон застоявшихся ароматов цветов, которые росли в горшках и длинных низких вазонах вдоль окон. Светлана рассматривала лежащую на кофейном столике «девятку» с коллиматорным прицелом и глушителем, Катя возилась с тарелками за барной стойкой, на кухне.

– Серьезно подготовился, – сказала Светлана, положив автомат на место. – Ты же вроде бы не собираешься здесь никого отстреливать сегодня?

– Кто знает, как дело повернется, – неопределенно ответил я. – Сама понимаешь, как может быть. Сначала вроде ничего, ничего, а потом как подопрет кого-то пристрелить – хоть плачь.

– Маньяк, – хихикнула она, а затем спросила: – Когда твоя девушка прилетает? Сеньорита Гомез, если я не ошибаюсь?

– Да, сейчас Гомез, – подтвердил я. – Завтра прилетает.

– Одна?

– Нет, – покачал я головой. – Еще трое с ней. Первая группа.

– Ты сам встречаешь?

– Сам. Это нормально? Проблем не будет? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила Светлана, отходя от столика и усаживаясь в кресло. – У вас обоих идеальные документы, можете ездить куда угодно и делать что угодно. Только ты сам, лично, Родману на глаза не попадайся, и все. А больше тебе опасаться некого. Ты меня с ней познакомишь?

– Зачем? – аж подскочил я.

Мне эта мысль не показалась удачной. Можно сказать вовсе не показалась, то есть вообще. Может быть, Светлана и изменила склонности, предпочитая Катю мне, но, зная характер Бониты и то, что до совсем недавнего времени сама Светлана упорно тащила меня в постель… Трудно сказать, во что такая «встреча в верхах» выльется. И вообще считается моветоном знакомить «бывших» с «нынешними». Этому еще в школе на уроках природоведения учат. Кажется.

– Ты не сможешь в будущем прятать нас друг от друга, – заявила Светлана. – Я уступила тебя и вообще изменилась. Она получила тебя, но наверняка подозревает меня в том, что я до конца не отошла в сторону. А нам с тобой, да и с ней тоже, предстоит еще много впереди, если, конечно, тот союз, который мы заключили с тобой, хоть чего-то стоит. Поэтому лучше познакомь нас, не создавай лишнего напряжения. Я же не дура – сумею повернуть ситуацию к лучшему.

Говорила она это все серьезно, медленно, словно пытаясь насильно вдавить каждое слово мне в извилины.

Нет, Светлана очень, очень даже не дура. Настолько, что если кто-то решит выставить в музее экспонат под табличкой «Не дура», то выставлять придется ее восковую копию. Но, зная ее характер, задумаешься – захочет ли она повернуть ситуацию к лучшему? Хотя почему бы нет? Если она рассчитывает на мою помощь в будущем, вряд ли она будет рубить сук, на котором сидит. Такая метафора применительно к сексуальным отношениям меня насмешила, и я улыбнулся.

– Ты чего скалишься? – спросила она.

– Да так, неважно, – махнул я рукой. – Наверное, ты права. Лучше сразу с этим разобраться.

Светлана удовлетворенно кивнула, словно подчеркивая свою победу.

– Катя тоже будет присутствовать, – сказала она, отпив пива из запотевшего бокала. – Мы понежничаем с ней, чтобы не было сомнений. За попки друг друга похватаем, под юбочки полезем.

– У вас и юбочки есть? – удивился я. – А вообще слишком откровенно не нежничайте, а если нежничать все же будете, то не публично – приезжает еще один мужик из Аламо.

– Кто, «ветвь Давидова» или «горец»? – заинтересовалась Светлана.

– Ближе к «горцу», и не экстремист, но все же… – сказал я неопределенно. – А так – нормальный, бывший сержант морской пехоты. Наш друг. И с ним дочь.

– Дочь – здесь? – удивилась Светлана и затем уточнила на всякий случай: – В смысле дочь твоего друга приехала поучаствовать в похищении, ограблении и убийстве?

– Да. Мама у нее давно умерла, девочку вырастил папа. Как сумел, – подтвердил я. – Красивая девочка, но еще к красоте она прекрасно стреляет, водит самолет и все наземные виды транспорта, может отдубасить парочку здоровых мужиков и водит шашни с профессиональным диверсантом.

– Впечатляет, – ернически кивнула она. – Тоже хочу. Не с диверсантом в смысле, а с ней хочу.

– Светлан, ты дошутишься, а с ней шутки опасны, – усмехнулся я в ответ на ее заявление.

– Ладно, не напрягайся. – Она опять отпила пива из бокала. – Я теперь всех красивых девок хочу, как прорвало. Если есть лишние – привози.

Катя подошла к нам с подносом, на котором стояла целая куча картонных коробочек, разрисованных красными драконами, три тарелки и три набора палочек для еды.

– Так, смотрите. – Она ткнула палочками в первую коробку: – Вот здесь ребрышки в соли и перце, это – курица «по-сычуаньски» в остром соусе, стеклянная лапша, рис с тремя вкусами, свинина с креветками и бамбуком в коричневом соусе, а вот здесь… забыла, что здесь, – разберетесь.

Катя изменилась, и при этом в лучшую сторону. Не внешне, а по внутреннему содержанию. Все та же прическа «мальчик-отличник» с высоко подбритой сзади тонкой шейкой, все те же прямоугольные очки в тонкой оправе, изящная фигурка, тонкие руки с красивыми ладонями. Но если раньше она была постоянно напряжена, готова к любому бою и любым поступкам в борьбе за личное благополучие, то теперь было видно, что у нее все хорошо и это самое благополучие достигнуто. Появилась некая вальяжность во взгляде и речи, даже движения стали более плавными и ленивыми. Я заметил, что и Светлана смотрит на нее даже с нежностью. Как на любимую кошку.

Манера одеваться у Кати тоже изменилась, потому что теперь она скопировала таковую со своей любовницы. Те же узкие, эластичные джинсы, как у Светланы, та же мужского покроя сорочка от «Пинк» с лондонской Джермин-стрит. Только на ногах не мокасины, а массивные ботинки, которые ничуть не портили ее, а наоборот – подчеркивали изящность телосложения.

В общем, у девушек пошел процесс обмена вкусами и пристрастиями, как бывает между настоящими супругами. Значит, у них друг с другом действительно все хорошо. Ну и слава богу! Вот пусть так дальше и будет: меньше мне проблем.

– Вообще-то мы заехали узнать – нужна ли еще какая-нибудь помощь? – спросила Светлана, когда все уселись.

– Помощь… нет, пожалуй, ничего уже не требуется, – покачал я головой. – Главное, что нужно, – это создавать улики против Родмана. Если этим будешь заниматься ты и еще Смит, то тем проще будет свалить все, что произойдет, на него – и, значит, тебе же будет проще утвердиться на его месте.

– Это я поняла, – очень серьезно ответила она. – Но тебе придется забирать Бернстайна из дома Родмана, а у Бернстайна нечто вроде паранойи, насколько мне удалось узнать. Когда он приезжает, то без охраны даже в уборную не ходит, хотя этот остров самое безопасное место в обоих из миров. Наверняка с ним останется Маллиган, а Маллиган хорошо подготовлен и очень подозрителен.

– Я понимаю, – кивнул я, на самом деле не понимая, куда она клонит. – К чему ты?

– Катя, – ответила Светлана. – Катя пойдет с тобой забирать их из дома. Или убивать их в доме, что я бы предпочла, потому что Бернстайн с Маллиганом должны умереть у нее на глазах. С Родманом мы решили, но эти двое – покойники.

– Катя? – Я повернулся к девушке.

Та спокойно кивнула:

– Да, пойду. Если приду я, то мы не вызовем подозрений. Они оба меня знают – я не боевик, а клерк, а значит, абсолютно безопасна. Если со мной будет еще кто-то, то они подумают, что это новый сотрудник: штат в Отдел только набирается.

– А вас не смущает то, что там произойдет? – спросил я ее осторожно.

– Мне все равно, что с ними произойдет, – ответила Катя. – Светлана рассказала мне про девушек. Пусть все подохнут, и я хочу это видеть. Видеть, чтобы знать точно, что они подохли.

Предложение хорошее, разумное, о чем тут спорить. Действительно, если в дверь дома позвонит «своя» Катя, а с ней будет Бонита, например, выглядящая столь же мило и невинно, то Маллиган гарантированно расслабится. А расслабляться с Бонитой – верная смерть: лучше уж с дагомейской гадюкой расслабляться. Какая бы у того ни была подготовка, но во владении пистолетом Мария Пилар Родригез опережает его на голову априори, по определению. Мне даже проверять это не нужно. И надо было бы добавить Джей-Джей – боевое крещение все же, проверка в деле, но не получится: у нее как раз на это время будет другое задание. В следующий раз проверю.

Но в предложении есть и минус. Я, собственно говоря, не декларировал предстоящий взлом сейфа Светлане, и эту деталь из видеопротокола допроса Хоффмана я тоже Удалил, дабы не возбуждать нездоровых инстинктов в ком-то еще, кроме себя самого. Если там будет Катя – придется делиться. С другой стороны, я с самого начала планировал поделиться – лишь потом, когда Светлана сама предложила увести полтора миллиона орденских денег и «распилить» их между собой, я тему с сейфом аккуратно опустил.

– Спасибо, Катя. Это будет идеально. Вы пойдете с нами. – Я обернулся к Светлане: – Дорогая, у меня еще один вопрос, я забыл поинтересоваться раньше.

– Интересуйся.

– Смит встречал меня на аэродроме у контроля. А заехать на само поле на машине можно?

– Конечно, – пожала она плечами, как бы подчеркивая наивность вопроса. – Как ты скажешь, так они и сделают. Ты же здесь главный по безопасности, у тебя «допуск В». Кто что скажет?

Да, иногда секретность играет против тебя же. Этим грешат все государства, и Орден вовсе не исключение. Придумали совсем секретный Отдел специальных проектов, дали всем оттуда право ни перед кем не отчитываться и целый список привилегий, а теперь? Когда несколько человек из Отдела играют против своего начальства? Они же могут творить теперь все, что в голову придет. Я буду возить оружие и диверсантов мимо контроля, и никто мне ни слова не скажет. Ох, не зря, не зря они до последнего времени избегали создания любых спецслужб на Нью-Хэвене. Очень они были в этом правы.

– Слушай, а кем мне присвоены такие полномочия? – спросил я. – Самим Отделом, обезличенно, или лично кем-то?

– В Отделе обезлички не бывает, – менторским тоном ответила Светлана. – Если начнут внутреннее расследование, то обнаружат, что полномочия тебе присвоил лично Родман – я смотрела в деле. И Родман же тебя пригласил. Смит, видимо, подсунул ему тебя среди прочего. Родману ведь недосуг работать лично – у него все дела, дела… Он у нас, как он сам декларирует, «ответственен лишь за идеологию работы», а детали – это уже мы сами. Вот мы и помогаем в меру способностей. Каждый по-своему.

Классика жанра. Как только руководство становится достаточно ленивым или достаточно важным, чтобы не углубляться в детали, так подчиненные начинают пользоваться этим без зазрения совести. Сколько в мире отдано приказов и распоряжений, которых на самом деле никто не отдавал и которые были лишь еще одним листочком в целой пачке подобных, лежащих в папке «На подпись»? И здесь то же самое. Родман сам, своей рукой, подписал себе приговор и уже палача назначил. И даже не знает об этом. В чем смысл моей речи? Если вы большой начальник, не подписывайте бумаг, не читая. Вот и все, весь смысл, собственно говоря.

Территория Ордена, остров Нью-Хэвен
22 год, 14 число 10 месяца, четверг, 10.00

С утра четверга я поехал на орденской машине на служебную территорию. Спокойно преодолел КПП, уделив немножко внимания расположению постов, проехал за забор. На этой территории движение оживленным назвать было нельзя, и застроена она была не так чтобы плотно. Здесь поодаль друг от друга, так, чтобы не мешать, а может, и не подглядывать, располагались отделы и управления, которые курировались различными членами Правления. Структура Ордена была вполне мафиозной – у каждого свой бизнес, и неважно, насколько он аморален, главное – делись прибылями и будь лоялен. Поэтому эти самые отделы и управления так и располагались: на своих отдельных территориях, фактически прячась друг от друга.

Я заметил, что проехал мимо территории Отдела специальных проектов, в котором я даже числился, узнав его по прошлой поездке со Смитом. Теперь территория отдела уже не выглядела такой запустевшей, как раньше. На стоянке перед офисными блоками стояли машины, кто-то ходил по огороженному двору. Я даже разглядел серебристый «мерседес» Светланы со снятой крышей, припаркованный отдельно от остальных машин на месте, огороженном белым заборчиком. Начальство!

Целью моей поездки было простительное желание посмотреть на базу Патрульных сил. Техника у них, насколько я знаю со слов Хоффмана, находилась на открытых площадках, и можно, постаравшись, найти точку, откуда было бы возможно эти площадки разглядеть.

До расположения батальона оказалось довольно далеко, если по местным меркам. Их территория примыкала к самой бухте, в которой и сейчас у пирсов стояли два патрульных катера. Скопление белых быстросборных домов и навесов над рядами техники видно было издалека: никто ни от кого не таился. И место для наблюдения нашлось, только в результате меня ожидали неприятные вести.

Да, основу их мобильности составляли «хамви», бронированные и небронированные, с различным вооружением на крыше, крупнокалиберными пулеметами и автоматическими гранатометами Мк.19 mod.3. Были и новенькие броневики LAV-25,^[1] в основе своей – швейцарские «пираньи», с автоматическими пушками «бушмастер». Серьезные машины, но это еще терпимо. Меньше понравилось другое – мне удалось увидеть как минимум четыре бронетранспортера М113 на гусеничном ходу с зенитными многоствольными пушками М61 «вулкан» с темпом стрельбы до шести тысяч выстрелов в минуту и калибром двадцать миллиметров. Если такая просто поведет стволами по вершине хребта, где будет засада, засаду можно списывать в расход. А если такая прицелится в вертолет, то судьба его ожидает печальная.

Еще меньше мне понравился ряд «хамвиков» с очень знакомыми с виду спаренными трубами, нависшими наклонно над кабинами. «Иракское» изобретение американцев – трофейные автоматические «васильки» советского производства, установленные на внедорожники.

Минометы – это вообще плохо. Они сократят время нашего огневого контакта с противником ровно до той величины, сколько им потребуется связаться с пехотой и начать получать координаты. Против минометов у нас нет ничего. И быть не может, потому что это за пределами нашей весовой категории. Тем более автоматические «васильки», способные закидать нас минами. Не радует.

Ладно, нечего здесь маячить. Какой бы у меня уровень допуска ни был, торчать в машине в виду военной базы может оказаться вредно для здоровья. По крайней мере, если бы я здесь командовал, а торчал кто-то другой. Лучшая и главная черта настоящего военного – здоровая паранойя в тяжелой, патологической форме.

Я спустился на машине к самому морю, свернул налево, на проселок, там развернулся и вновь покатил обратно, к КПП на вершине горы. И по дороге меня осенило. Форма острова исключает нормальную коротковолновую радиосвязь, которая является основой согласованности действий любых войск. Значит, на вершине не только РЛС: на вершине еще и ретранслятор. Конечно, есть и проводная связь, и телефонная, но… а видел ли я здесь проводные телефоны? Видел. И оптоволокно проложено, раз есть общая компьютерная сеть. Есть еще и сотовая связь, но для сотовой тоже имеется ретранслятор. Где? Там же, на вершине, на самой высокой точке. Оттуда самая лучшая зона покрытия, никакой радиотени, достаточно одного ретранслятора – экономично и удобно. Вот вам и дополнительные цели в список. Удастся лишить войска коротковолновой связи между половинами острова – и сразу задача облегчится.

Снова поднявшись к вершине, я выкатил из ворот и вновь остановился на оживленной стоянке возле КПП, огляделся, не выходя из машины. Действительно с правой стороны видна решетчатая вышка с кучей аппаратуры наверху. Это может быть и сотовая связь, и телевидение, и стационарный радиоретранслятор. Других башен не видно – скорей всего, все в одном месте: вон сколько блоков висит на ее фермах! А как туда попасть? Даже если никого там нет, все равно должна быть подъездная дорога, чтобы машина ремонтников могла подъехать, – иначе никак нельзя. С другой стороны, а зачем туда попадать? Никакая навешенная на вышку электроника не выдержит попаданий бронебойных патронов из «выхлопа». А раз так, то нечего и соваться. Нарвусь на охрану, там меня запомнят… Нет, не надо.

Я тронул машину с места и выехал со стоянки. Когда я сворачивал с площади на дорогу, ведущую к аэропорту, мне пришлось пропустить классический американский «школьный автобус». Вообще-то на таких автобусах возили не только школьников, но и военных, и рабочих, и кого угодно, он лишь не работал на городских и междугородных линиях, но именовали его все равно «школьным». В автобусе было множество африканцев, одетых в какую-то красно-желтую униформу, напоминающую служащих отеля или чего-то такого. Везут новую смену на работу? Если да, то почему автобус выехал со служебной территории, откуда я недавно появился сам? Живут они там? Действительно, а где они вообще живут, все эти уборщики, таксисты, горничные, отельные проститутки и остальные? Миллионерами их не сочтешь, а трущоб на Нью-Хэвене я не видел. Надо будет у Светланы или Кати поинтересоваться, кстати. На всякий случай.

Автобус свернул на перекрестке налево, к побережью, а мне пора было ехать к аэродрому: скоро должен был приземлиться челнок из Порто-Франко. И я поехал не торопясь, пытаясь при этом представлять себя командиром Патрульных сил Ордена, рвущимся на выручку охране аэродрома. Откуда на меня нападут? Где заминируют дорогу? И где бы я этого точно не ожидал?