Читать книгу: «В случае убийства кричите «А»», страница 5

– Для чего?

– Для того, чтобы подтвердить свою догадку. – Бочёнкин с любопытством ожидал продолжения и даже хотел было задать встречный вопрос, но я ему помешал: – Об этом вы узнаете потом лично от меня. С Ивановыми я предпочту действовать в одиночку.

Вот, собственно, и вся суть нашего тогдашнего разговора. Вскоре Бочёнкин оставил меня наедине с собой. Я ещё с десяток минут позагорал на солнце, а когда оттенок кожи приблизился максимально к детективному, решил взяться за дело, а именно за допрос Ивановых. На палубе их не было, завтрак завершился давным-давно, так что оставаться они могли только у себя в каюте. Вообще жизнь на этом теплоходе явно не бурлила, и пассажиры между собой никак не контактировали. В основном они сидели по своим каютам, изредка совершая прогулки до туалета, столовой и палубы. Хотя, может быть, тому причиной было то, что среди пассажиров на этом теплоходе всё ещё оставался убийца Шифера. Что, конечно же, не могло радовать отдыхающих. Коридор пустовал, но вокруг витал какой-то странный дух, или душок? Даже Троянская высунулась из своей двери, морща нос. А! Ну конечно же! Я принюхался к двери Шифера и всё понял.

Далее я постучал к Бочёнкину, после чего, обдумав всё хорошенько, мы оба пришли к единому решению – унести тело покойного в трюм. Бочёнкин сказал, что там есть очень большой холодильник и много льда, так что орудовать Пузовским тесаком нам не понадобится. По просьбе Бочёнкина на помощь пришёл Ручкин. Николаев и Пузо стояли в дверях столовой и наблюдали за транспортировкой мощей. Никита тоже в этот момент появился в коридоре. Мы буквально бегом вынесли Шифера на палубу, а затем и в сам трюм, спуск в который находился под люком между рубкой капитана и стеной столовой. Трюм был большой и весь завален мешками и бочками с едой. Для скоропортящихся продуктов он был оборудован четырьмя большими морозильными камерами. В какой-то момент неожиданно для меня, сверху, из ниоткуда, свалился негодующий Пузо прямо на гору, сложенную из мешков еды. Пузо совсем не нравилась идея поместить разлагающийся и пердящий труп в морозильник. В конечном итоге он кое-как смирился с этим после того, как мы упаковали Шифера в несколько мешков. Всё – дело сделано. После, осмотрев трюм и поинтересовавшись по поводу пузовской телепортации, я узнал, что он появился здесь через люк, выходящий на кухню. А ещё напоследок я увёл Ручкина в уголок и услышал от него, что Шифер не закрывался, когда разговаривал с Ивановым, и ещё то, что у Ручкина действительно есть дубликаты ключей ото всех кают. Один из ключей – под номером 1 – я попросил у него на время расследования себе.

Дальше, спустя четверть часа, я уже стучался в дверь Ивановых. Открыла мне прекрасная Аннушка и пригласила сесть за небольшой столик у окна. Дениска сидел на кровати, нервно прижав друг к другу опущенные на пол ноги. Аннушка подсела к нему и спасительно обхватила его ладони. Каюта была в точности такая же, как у меня и Шифера, – одинокий халат также висел на вешалке.

– Я вам не сильно помешал?

– Нет, что вы. Мы понимаем, это ваша работа, – сказала миланнушка.

Я с умилением разглядывал молодожёнов. Особенно Дениску, который под воздействием моего пристального взгляда неожиданно выдавил «да».

– Считайте, я зашёл к вам не как детектив, а как друг. Скажем так, вы мне приглянулись. – Ивановы натянуто улыбались «к чему это он?». – По вам сразу видно: вежливые, воспитанные люди. Таких нечасто встретишь… Да, сегодня такие люди – большая редкость… – Я забарабанил по столу. – Расскажите о вашей семье. Кто ваши родители?.. Не обижайтесь, Анна, Анна, да? – обратился я к ней, когда она собиралась извлечь звуки из своего чудного ротика. – Но сначала мне бы хотелось послушать вашего супруга. Вы ведь не против? Вас ведь Денис зовут?

На Дениске лица не было. Он с большим трудом извлёк из себя «да».

– А по батюшке как вас?

– П-п-павлович.

– Ага, Дениска Павлович, ой, Денис Павлович. Простите. Очень приятно. А вот меня, как это стало принято здесь, на теплоходе, зовут Андрей Арсеньевич, хотя Арсеньевич – это… но не суть, – я остановился, с улыбкой разглядывая напуганного Дениску. – Павлович, значит, да?

Дениска незаметно кивнул. Аннушка с беспокойством поглядывала на его бледную хитрую рожу.

– Ваш отец жив, я надеюсь?

Дениска запоздало кивнул, а потом ещё раз запоздало принялся отнекиваться… и снова закивал – и разразился слезами. Аннушка обняла его и осуждающе поглядела на меня. Мне стало их жаль.

– Простите меня, я вовсе не собираюсь вас пытать. Возьмите себя в руки. Чем раньше вы расскажете мне всю правду, тем лучше будет для вас.

Дениска всхлипнул, отёр слёзы и выпрямился.

– Да, – сказал он, булькая от слёз, – Шифер – мой отец.

И небеса разверзлись!

– А почему…

– Как вы об этом узнали? – резко спросил он, недовольно вперив в меня красные глаза.

– Ну, я же детектив. Не забывайте об этом. От меня ничего невозможно скрыть. Ну если вам так этого хочется, то я заметил, как вы отреагировали на слова Троянской, когда она сказала, что услышала от вашего отца слово «сынок», а ещё…

– И вы… – не договорил Дениска и, заливаясь слезами, упал головой на грудь Аннушки.

– И из-за этого вы думаете, что мой муж убил своего отца? – спросила, нет, даже накинулась на меня Аннушка.

– Нет, я ничего такого не думаю, поверьте. Если бы это было так, то полиция уже была бы здесь.

Дениска ещё минуту собирался с силами в объятиях жены. А когда взял себя в руки, то:

– Да, но что вам ещё остаётся думать? Я банкрот, Шифер – мой отец, и я – его единственный наследник.

– Вы правда банкрот?

– Да.

– Ваш отец знал об этом?

– Да, я ему рассказал.

– И как он отреагировал на это?

– Как… советовал мне способы, где добыть деньги.

– А свои деньги он вам предлагал?

– Тогда ещё нет.

– Почему?

– Потому что он не хотел, чтобы все узнали, кому ушла часть его денег и почему, – Дениска отёр рукавом нос. – Потом, я думаю, он всё равно смог бы помочь мне посредством других фондов.

– А как у вас появился этот бизнес?

– Папа всегда хорошо разбирался в бизнесе, поэтому и посоветовал мне, куда вложить деньги.

– А почему ваш отец скрывал вас? Почему у вас другая фамилия?

– Это фамилия мамы. Он всегда боялся, что у меня могут возникнуть проблемы из-за его денег. Что меня могут даже похитить с целью получения выкупа… И что я сам не справлюсь с такими деньгами… Как видите, он оказался прав, – проговорил он, по рёва-коровски скривив рот.

– Насчёт бизнеса не переживайте – со всеми это может случиться. Я думаю, ваш отец тоже сталкивался с этим. Нигде не бывает легко. – Аннушка смягчилась ко мне после этих слов и даже посмотрела на меня с благодарностью. Потом мы какое-то время помолчали. – Раз вы говорите, что вы – единственный наследник, выходит, ваша мама не жива?

– Нет. Она умерла три года назад.

– Угу… значит, ваш отец не боялся возложить на вас такую ответственность после своей смерти? Я имею ввиду наследство?

– Он говорил, что пока он жив, всегда будет опекать меня сколько сможет. И как я уже говорил, он не был уверен, что я смогу справиться с большими деньгами… Может, это тоже и из-за моего слабого здоровья.

– А что с вами?

– Врачи называют это kishkanius tonkanius.

– Ну я надеюсь, это не серьёзно?

– Нет, просто частая слабость.

– Угу. Ну теперь у вас есть жена. Вдвоём будет легче.

Дениска благодарно улыбнулся супруге и приобнял её одной рукой за талию.

– Скажите, а как обстояли дела со здоровьем вашего отца? Дело в том, что при осмотре его каюты я обнаружил в его тумбочке таблетки от галлюцинаций.

– Это у него давно ещё – галлюцинации. Но они редко случались и были не особо опасны… Но таблетки эти ему и вправду помогали.

– Угу, – сказал я и снова принялся барабанить пальцами, – угу… а как выдумаете, почему ваш отец сказал «сынок»?

Денискины глаза снова наполнились слезами и он пожал плечами.

– Угу… а скажите, как вы общались с отцом из-за этой вашей скрытности?

– По телефону. Иногда, редко, он заходил к нам домой. Но всегда делал это осторожно, следил, чтобы никто не узнал об этом. А иногда мог устраивать как бы случайные встречи. В парке, например, или в театре. Мой отец всегда был очень общительным, поэтому никого не удивляло, что он может разговориться с незнакомцами.

– А этот теплоход тоже как случайность?

– Да.

– Всё-таки мне кажется, ваш отец с этим теплоходом был не очень осмотрителен: ему бы следовало выбрать теплоход посолидней.

Дениска пожал плечами.

– Да, скажите, а о чём вы разговаривали с отцом, когда вас с ним в каюте застал один из работников персонала?

– Так… просто, о жизни.

– А о банкротстве?

– И об этом тоже, – пришлось признаться Дениске.

– А почему вы не рассказали мне об этом разговоре, ведь знали, наверное, что я об этом узнаю?

– Не знаю, – выплеснул Дениска. – Эти подозрения, убийство. Что мне оставалось делать?

– Ладно, успокойтесь… Скажите лучше, вы подозреваете кого-нибудь? – Пожал плечами. – Отец рассказывал вам об одной из пассажирок? Серафиме?

– А, да, он говорил, что она флиртовала с ним в туалете, но он поставил её на место.

– А вы не думаете, что это могла быть она?

– Я не знаю.

– Скажите, а зачем вашему отцу пистолет?

– Для самообороны.

– А вы знаете, что это за пистолет? Им не так-то просто воспользоваться.

– Я если честно ничего об этом особо не знаю. Я просто знаю, что у папы был пистолет и всё и… как-то особо не вдавался в это.

Наступило молчание, во время которого, ничего более не надумав, я решил попрощаться с Ивановыми. Я поднялся на ноги, Ивановы повторили за мной.

– Скажите, вы ведь меня правда не подозреваете? – спросил Дениска, когда я взялся за ручку двери.

Я думал что ответить, а Ивановы ждали от меня лишь один ответ.

– Я вам так скажу: если вы в самом деле не имеете к этому никакого отношения, то прекратите переживать об этом и успокойтесь. Поверьте, за всю свою карьеру детектива я ни разу не обвинил кого-нибудь ошибочно.

К сожалению, мне не удалось развеять сомнения Дениски. Его бледное, измученное лицо было последним, что я видел перед уходом. Далее весь день прошёл спокойно. Я не предпринимал попытки активизировать ход текущих, касающихся расследования дела событий, к тому же для этого нужно от чего-то отталкиваться, а этого – чего-то – у меня под рукой ещё не было. Но я не переживал по этому поводу, даже невзирая на то, что до прибытия в порт оставалось меньше двух дней. В моём расследовании ответы идут ко мне сами собой, моя задача лишь не упустить их. Потом был ужин, а после концерт. В этот вечер публики было больше, чем вчера. Дениска сидел за столом, с убитым видом опустив голову на облокоченные о стол руки и запивая свой страх алкоголем. Кажется, у него случился нервный срыв, который Аннушка, жалобно прося Дениску не пить, безуспешно пыталась устранить. Похоже, Дениска не верит в моё безошибочное, справедливое расследование или… Не дослушав и первую песню, я выбрался на ночную прогулку по палубе. Сегодня была ещё одна замечательная ночь для лунатика. Я стоял, облокотившись на заграждение, разглядывал море, небо, две луны… и просто получал удовольствие от этой ночной красоты. Да, воистину чудные на этом теплоходе ночи. Очень чудные. Было около двенадцати, свет в столовой ещё горел, но музыка не играла. Я стоял там же, отключив все свои мысли, а когда повернул голову на носовую часть теплохода, то увидел на крыше рубки ослепительной красоты русалку. Она стояла на своём хвосте, повернувшись ко мне своей юго-западной частью тела, в руке она держала трезубец, волосы длинной кровавой волной развевались на ветру, чешуя хвоста поблёскивала лунными красками, а грудь – о боже! какая это была грудь! – большая – но не слишком – в форме доверху наполненного стаканчика мороженого, где соски были эдакой пимпочкой, оставленной по завершении его закачки. Застыв, я притаился в своём тёмном уголке, но русалка и не думала прятаться от кого-нибудь. Она стояла так, кажется, вечность. Но и вечность не бесконечна. Русалка в мгновение ока спрыгнула в море. Чуть подождав и придя в себя, я подошёл к капитанской рубке, кое-как, подпрыгивая, попробовал взглянуть на её крышу и, может быть, найти там чешуйку или хотя бы мокрый след – ведь, вполне возможно, она меня заметила. Но достать глазами дотуда мне не удалось. Думал постучать в дверь. Накрыв глаза козырьком ладони, попробовал заглянуть через тонированное стекло, но ничего не увидел и стучать не стал. А что это даст? Больше всего на свете я боялся, что этого пердуна там не окажется. Нет, мне такое разочарование пережить не под силу.

После этого я ещё немного прогулялся и в памятстве-беспамятстве двинулся в коридор. Свет в столовой продолжал гореть. Я решил поинтересоваться почему и заглянул внутрь. Передо мной тут же появился Пузо и, приложив к губам палец, указал взглядом на спящего за столом Дениску и шёпотом проговорил «в стелька». Я выражением лица показал, что «а-а, понял», и повернулся назад. Как же это вы, милая Аннушка, не рядом со своим мужем, а? Пьяных, значит, не любите, да, Аннушка?.. Плохая девочка…

IV

Долгий подъём – С Бочёнкиным о серьёзном – Моё самое таинственное дело – Теории – Снова Бочёнкин и концерт – Озарение – Я узнаю, кто убийца

Мы стояли у подножия скалы. Посмотрев на учителя, я понял, что пора двигаться. Снаряжения у меня никакого не было. Да и чтобы цепляться за выступы или углубления скалы и подниматься таким способом, речи не шло, т. к. валуны были абсолютно гладкими. Я избрал такую тактику: встал в промежутке между валунами (расстояние между ними равнялось чуть менее длины моей руки), упёрся спиной и одной ногой в валун, что позади, а другой ногой – в передний, способствуя руками результативу то там, то тут. Вот, собственно, и всё. Валуны не были расположены симметрично, поэтому перекрёстков из четырёх промежутков мне на пути не встречалось, иначе я бы понятия не имел, что с ними делать. Я просто двигался, как змейка из видеоигры, то вертикально, то горизонтально. И у меня получалось! Всё шло как-то само – не задумываясь. Путь до верха длился о-о-очень долго. Даже относительно течения времени во снах. Когда мне наконец-таки удалось ухватиться за самый верх скалы и подтянуться, то я увидел ровную круглую площадку, на которой стоял хоровод стульев, а на них самих лицом к центру сидели люди. Я открыл глаза, и какая же боль встретила меня после этого! Я чувствовал её по всему телу. Руки, ноги, спина – они каждую секунду напоминали о себе. Часы сказали мне, что завтрак я проспал. Но обед ещё нет. А есть мне очень хотелось, и поэтому я вынудил себя собираться в столовую. Как же тяжело было одеваться и засовывать свои конечности в штанины, рукава и трусы. Как же тяжело! Моя первая поступь напоминала походку мумии, но со временем я свыкся с болью и вовсе забыл о ней. До стандартного времени обеда оставался ещё час, поэтому в столовой никого не было. Я заявился на кухню и попросил себе хоть какой-то маломальский мням-мням. Пузо с радостью разогрел для меня остатки вчерашнего недоеденного ужина. Половина обеда уже была во мне, когда в столовую заглянул мой приятель Бочёнкин. Он пожелал мне доброго утра и обеда и с радостью составил мне компанию.

– Вы почему меня не разбудили?

– Ну вы же сами сказали, чтобы не поднимать шум.

– Да, поднимать шум не надо, но вот будить надо. Вы что, по-тихому будить не умеете?

– Так в том-то и дело, что я будил вас по-тихому, но вы не просыпались.

– А если бы я умер во сне, вы что, так и стояли бы под дверью, пока вонять не начало?

– Об этом я тоже подумал, поэтому и вышел на палубу и заглянул к вам в окно.

– И что? Как вы поняли, что я ещё живой, интересно узнать.

– Вы лежали с закрытыми глазами и постоянно двигали ногами и руками… и спиной. Вы пополам были согнуты.

Мне не хотелось объяснять суть увиденного Бочёнкиным.

– Вы всегда так спите?

– Ладно, Анатолий Викторович, проехали… Я вас прощаю.

Бочёнкину было приятно это слышать, и он сразу же принялся интересоваться ходом расследования.

– Значит, вы подозреваете, что это Иванов убил своего отца?

– А вы бы что на это ответили? – с этого времени, расправившись с обедом, я сидел, откинувшись на спинку стула, и разговаривал с Бочёнкиным, поедающим свою заказанную порцию.

– Я? Ну, мотива сильнее не придумаешь.

– Ну… а вы уверены, что Шифер не помог бы ему? – Бочёнкин с набитым ртом пожал плечами. – И к тому вы же забы…

– А может, он захотел самостоятельности? – спросил он, быстро запив еду.

– Ваша правда. Но смог бы Иванов нажать на спусковой крючок? Вы уверены, что у него хватило бы сил?.. Я не вполне.

– А если вдвоём?

– Хм, вдвоём… Дениска под кровать, а Аннушка в окно? – Бочёнкин кивнул, не отрываясь от тарелки. – Скажите, мой друг, неужели вы думаете, что такой милый ангелочек, как Анна, способен убить кого-то?

– Она вам нравится?

– Вы за кого меня принимаете? Я – беспристрастный детектив. Я на красивые мордашки не ведусь.

– А почему бы вам не сделать проверку на этом пистолете?

– А вы думаете, это что-то даст? Да если я каждому дам в руки этот пистолет, то все вдруг забудут, куда палец нужно ставить.

Бочёнкин, чуть переварив, принял эту гипотезу.

– А вы бы сумели нажать?

– Ну-у я не пробовал.

– А вот я пробовал и скажу вам, что далось мне это с большущим трудом. И это ещё с двумя руками… Ну так как, думаете, сильнее вы меня или нет?

Следующую минуту я безуспешно – двумя руками – пытался остановить однорукого Бочёнкина.

– Никогда не понимал этот… – говорил я, переводя дух, – этот… армрестлинг… Ерунда какая-то.

Бочёнкин невозмутимо пожал плечами и снова накинулся на еду. Вскоре начали прибывать посетители. Дениска, идущий под руку со своей мадам, имел безжизненный – похмельный – вид. Он осторожно опускался на стул, как при геморрое, после чего сморщил от головной боли лицо и стиснул его между ладонями. Аннушка, кажется, тоже садилась не без осторожности. Хе-хе.

– Скажите, Андрей Арсеньевич, это убийство – самое тяжелое дело, с которым вы сталкивались?

– Э-э, нет, не сказал бы. У меня было немало таинственных преступлений.

– Не расскажите о самом таинственном? – сказал Бочёнкин, надев на себя самый любопытствующий наряд.

– Ладно. Только сейчас вспомню… Угу. Самое таинственное убийство случилось лет… не помню сколько назад. Это было одно из моих первых дел. В гостинице, где остановилась некая театральная труппа, был убит один из постояльцев. Он был единственным обычным постояльцем в гостинице, все остальные – актёры. Ну, значит, вот, приезжаю я, меня встречает администратор и даёт мне связку ключей от номера убитого. Сам он туда идти ещё раз, сказал, не может… Полчаса, наверное, ушло, пока я нашёл в этой связке нужный ключ от двери. Ну, потом я зашёл, осмотрел тело – ему перерезали горло. Вид был не из самых приятных. Пол весь в крови… Орудия убийства на месте не оказалось. Ну затем я приступил к допросам. Труппа была небольшая – всего шесть человек. Это был какой-то экспериментальный театр или что-то типа того. Ну, в общем, там была молодая девушка с грудным младенцем, старуха горбатая, толстяк, толстуха и ещё молодой парень. И обычный мужик средних лет. Всех их я допрашивал у них в номере. По очереди. Ничего важного я от них не услышал… После этого следующим моим шагом был просмотр записи с камеры видеонаблюдения. Она была в холле. И вот тут-то оказалось кое-что странное. За всё то время, что труппа находилась в гостинице, я ни разу не увидел двух человек в одном кадре..! Всегда был только один. Даже администратор. На следующий день я без предупреждения заявился в гостиницу и сразу же пошёл в номер к девушке с младенцем. Видели бы вы, как администратор пытался мне помешать… Ну и что в итоге, как вы думаете? Что, Анатолий Викторович, я там нашёл?.. Куклу. Куклу грудного ребёнка. И одежду той девушки. Потом мы с этим администратором зашли и в другие номера. Там я тоже нашёл всякие накладки, чтобы казаться толстым, бороду…

– Администратор вас обдурил? – Бочёнкин слушал всё это, как заворожённый.

– Да. – Бочёнкин прыснул. – Но я ведь сказал: это было одно из моих первых дел. Ещё юнец… Ну, в общем, он сказал, что хотел этим доказать свой актёрский талант. Псих какой-то.

– Это, получается, он убил того жильца? И только ради таланта?

– Я тогда тоже так подумал. Поэтому засадил этого актёришку в местную камеру. Но ведь впереди ещё было вскрытие… Чутьё подсказало мне присутствовать там. И вот стою я там и вдруг вспоминаю: а ведь на записи с камеры убитый тоже появлялся в кадре только один!..

Челюсть Бочёнкина упала на тарелку.

– Он!.. Как!.. Подождите, он что, загримировался трупом?! И вы не заметили?!

– Ну я же сказал: начинающий детектив, шея – сплошное мясо, пол весь в крови.

– И что же вскрытие?

– Станиславский бы это явно не одобрил. Как только патологоанатом коснулся скальпелем его лба, этот труп сразу же закричал. – Бочёнкин смеялся, как ребёнок, я тоже ностальгически похмыкивал. – Да, да… но это длилось недолго, пока я не засунул ему кулак в глотку, а патологоанатом не выложил его мозги на блюдечко. – Глаза Бочёнкина вылетели из орбит и повисли над тарелкой. Я помог ему вставить их на место. – Вы меня презираете? А вы что думаете, мы – профессионалы (я и патологоанатом) – позволим шутить над собой?

– А как же камера? Как он оттуда выбрался, вы же его туда посадили.

– Подкупил охранника. Ничего необычного.

– И как же вы закончили это дело?

– Я своё дело сделал: убийцу назвал, весь этот маскарад раскрыл. Ну а полиция получила нагоняй за то, что убийца сбежал… А что касается «убитого» – у него были поддельные документы и он официально завершил свою жизнь. Актёришка всё тщательно подготовил. Так что он может быть собой доволен. Он оживил свою легенду по максимуму.

Дальнейшие несколько минут прошли в том же дружеском ключе, по окончании которых я попросил Бочёнкина предоставить меня самому себе. С этого времени я был вовсю вовлечён в расследование убийства. Мозги работали, как… как не знаю что. Наблюдал за экипажем. Заново осмотрел каюту Шифера. Запашок ещё оставался. Воспроизводил в голове всевозможные теории, опровергая и доказывая их. Убийца, когда Шифер отсутствовал, проник в каюту – пистолетом разжился заранее, т. к. почему-то стёр на нём отпечатки (или Шифер чистил досконально оружие, зачем-то вытирая начисто свои же отпечатки? Совсем ку-ку), – спрятался под кровать, а когда Шифер пришёл – и сел на кровать! – вылез из-под неё, навёл пистолет, услышал «сынок» и выстрелил. После чего снова спрятался под кровать, нет, сначала услышал Бочёнкина, испугался, бросил пистолет – времени на вероятное ограбление и инсценировку самоубийства не было (а была ли она вообще возможна?) – спрятался под кровать, а когда Бочёнкин зашёл, а потом вышел, чтобы кричать на помощь – А! – быстро вылез и, т. к. Бочёнкин стоял к нему спиной, выбежал на палубу – неслышно. Вот только есть кое-что самое странное: никто не видел, чтобы кто-то заходил на крик Бочёнкина с палубы. Почему так получается? Я обследовал палубу. Можно предположить, что убийца в таком случае залез в свою каюту через окно. И если это так, то кто может пролезть в эти окошки? Троянская? В её возрасте? В это верится с трудом. Никита? При его росте без помощи подставки не обойтись. Аннушка? Вот она и помоложе и повыше. Вот только силёнок для пистолета не хватит. Тогда прибегнем к теории Бочёнкина: Аннушка и Дениска действовали вдвоём. Дениска выбежал в дверь, а Аннушка выпрыгнула в окно. После чего запрыгнула к себе в каюту также через окно. Но куда тогда деваться Дениске? Он в окно не пролезет. Единственный вариант: Бочёнкин не заметил, как он выбежал от Шифера прямо к себе в каюту, ведь она как раз напротив. Могли даже вдвоём, без Аннушкиных сальто-мортале. Ну, как-то так. А не заметил бы Шифер в таком случае двоих под кроватью? Аннушку и Дениску. Кровать одноместная и, судя по тому, как она была застелена, второй человек легко оказывается на виду. А Аннушка на Дениске лежать не могла – клиренс низковат. Хотя нет, ведь свет в каюте Шифера был выключен, и в таком случае Шифер мог не заметить двоих. Так, постой. А ведь свет во время убийства вполне мог быть и включён, а выключен уже самим убийцей после того, как Бочёнкин начал стучать в дверь. Угу. Ладно, это не имеет особого значения, поскольку не забываем: Шиферу больше семидесяти и у него проблемы с рассудком. Что со светом, что без. Но могло быть и так, что убийца и не ждал Шифера под кроватью, а просто зашёл через дверь и убил его. И ещё не даёт покоя это странное «сынок». Если допустить, что Дениска тут ни при чём, то, может быть, убийца чем-то напомнил его в тот момент? Кто похож на Дениску? Ручкин? Молодой, но внешность совсем не такая, и выше него чуть ли не на голову. А если допустить, что это сделал Никита? Может, он напомнил Шиферу маленького Дениску. Хотя вряд ли Дениска в детстве отличался такими пухлыми щёчками. Но всё же. Не будем это исключать. Но как тогда Никита оказался у себя в каюте? До окна с палубы без подставки он бы не допрыгнул. И к тому же подставку нужно было бы убрать. И ещё Nedotroga. А если представить, что убийца Серафима? Хотя как? Ведь она тоже вышла на крик Бочёнкина из своей каюты. Опять же, если с палубы никто не заходил, и выбросить из головы Nedotrogu, то убийцей может являться только: Никита, Троянская и Аннушка (возможно, сообща с Дениской) – т. к. они единственные могут пролезть в окно. Но нельзя исключать и заговор. В убийстве мог быть замешан квартет. Пузо-Ручкин-Николаев-Суворов. А может, даже и квинтет! Добавим к ним добродушного Бочёнкина. Конечно же, самый простой вариант убийства – это действующий в одиночку Бочёнкин. Объяснять, как всё это могло быть устроено, я думаю, не нужно. Но если всё-таки заговор? Попробуем обойтись квартетом. Потому что, если это был квинтет, то ради развлечения они могли даже нажать на спусковой крючок впятером. Но почему тогда «сынок»? А если Троянская меня наебла? Может, они вообще все в сговоре? Опять эта Кристи? Ладно, вернёмся к квартету. В окно из четвёрки заговорщиков никто не пролезет. Под кроватью мог спрятаться только один, и уж точно не Пузо. С его пузом это совершить просто невозможно, если только Шифер не заметил, что сел на приподнятую кровать. Тогда остаётся кто-то один из трио. Может, это даже произошло из-за проигрыша в карты, кто знает. И если так, то получается, что убийца выбежал на палубу, а затем! вернулся в столовую прямо через ту дверь в стене. Ну, вроде как-то так. Из всех возможных вариантов – если верить добродушному Бочёнкину – исключается только Пузо (из-за пуза) и Серафима, т. к. в окно она не пролезет, а с палубы не заходила. Но может, и она тоже состоит в их сговоре? Тогда автоматически к ней в сообщники добавляется Никита, поскольку укрывает её, говоря, что был всё это время в каюте с мамой. Раз уж под подозрения попадают «силачи» Ивановы (если вдвоём, то Аня – в окно, потом опять в окно, но уже в своё, но сначала вошла к Шиферу через дверь, чтобы помочь выстрелить прятавшемуся под кроватью Дениске, а может, они оба вошли через дверь (а может, Дениска как-то напряг свою кишку и всё сделал самостоятельно?)), значит, не будем исключать и всех остальных касательно особенности Nedotrogi, например ребёнка Никиту и старушку Троянскую, хотя они уже и успели продемонстрировать мне какую-никакую силу своих пальцев. А ведь ещё рокировка Шифера и Троянской прямо в вечер убийства! Совпадение? Сыграло ли это какую-то роль в убийстве? Может, убийце нужна была Троянская, а не Шифер? И всё это убийство – досадная ошибка? Но за что убивать Троянскую? Шифер по сравнению с ней гораздо более аппетитный фрукт для убийцы. Да и к тому же все, наверное, были в курсе этой перестановки. Так что этот вариант отметаем. От-ме-та-ем! Ну и что у нас в итоге получается? Если допустить, что пистолетом мог воспользоваться каждый (адреналин порою творит чудеса!), но исключить сговор, – под подозрения попадают только Аннушка, Дениска, Троянская, Никита и всё. Другие: Суворов, Серафима, Николаев, Ручкин и Пузо – исключаются из подозреваемых, т. к. с палубы они не заходили, а если бы зашли из неё прямиком в столовую, то остальные бы это заметили, ведь так? По поводу пистолета: всё же маловероятно, что им мог воспользоваться кто угодно, ведь зачем-то понадобилось детективному богу включить эту особенность в свою историю. Фу-у… ну как-то так. Или всё-таки Бочёнкин врёт.