Читать книгу: «Тайна Черного озера», страница 2

Солнышко уже начинало припекать, жарить даже, что было очень даже кстати –мокрым-то! Ребята быстро вытащил байдарку на песок, перевернули – сушиться – а сами, поняв тучу радужных брызг, с разбега бросились в воду.

– Ой, хорошо как! – радостно закричала Женька. – Водичка-то, а? Здорово. А поплыли на середину!

Сказала – и поплыла. Ловко так, быстро, как русалка. Ленка тот час же тоже бросилась за ней – обогнала. А вот Машников на мели остался. Нет, немножко все ж таки проплыл… так, чуть-чуть. Плавал он, чего уж греха тать, плоховато, на «троечку», в чем и признался. А как не признаешься-то? Все ж видно. Вода кругом, озеро.

– Ничего. Мы тебя научим! – выйдя на берег, Женька покровительственно похлопала мальчишку по плечу. Машников фыркнул – то же еще, мелочь! Научит она… Строит из себя…

Впрочем, дулся он недолго. Все трое разлеглись на горячем песочке и стали играть в города:

– Санкт-Петербург.

– Гродно.

– Оренбург.

– Гатчина.

– А-а-а… Амстердам!

– Москва.

– Опять на «а». Сдаюсь! Говори, Жека.

– Хм… – Ума Палата задумался и выдал, хитро прищурив левый глаз. – Джамбул!

– Почему Джамбул? А есть такой город?

– Е-есть! У меня там мама-а!

– Что, правда? – хором удивились девчонки.

Жека не выдержал и расхохотался на весь пляж:

– Да нет, конечно. Это ж из старого фильма. Не смотрели, что ли?

Фильм вспомнили – «Джентльмены удачи». Потом о кино заговорили. О «Гарри Поттере», о «Сумерках» и новой серии «Звездных войн». «Звездные войны» Женке нравились, девчонкам же больше – «Гарри Поттер» и еще про вампиров, всякие там ужасы и любовь-морковь.

После кино перешли к музыке, и тут уж Машников голоса не подавал, потому как в музыке как-то не очень разбирался, ему все равно было, что какой-нибудь рэп, что попса. Рок немножко знал – «ХИМ», «Расмус» и «Найтвиш» – их мама слушала.

– «Найтвиш» и я люблю, – призналась Женька. – А еще – туристские песни. Мы с Дмитрием Иванычем в походах всегда пели. Скажи, Лен?

Сабля засмеялась:

– Мне про перекаты нравится, ага.

Поболтали, погрелись – снова в озеро! Летели в высокое ярко-голубое небо брызги, и ласковое летнее солнышко отражалось в воде так, что было больно глазам. Но, все хорошее когда-нибудь заканчивается…

Не успели друзья выбраться на берег, как где-то за деревьями послышался рокот мотоцикла или мопеда. Немного погодя выкатил на пляж синий китайский мопед. За рулем хлопал поросячьими ресницами наглый Колян, позади него сидел Мика.

– О, и вы здесь! Привет.

Прислонив мопед к дереву, парни быстро разделись и бросились в воду. Жека неприязненно покосился в их сторону. Ну, вот, явились – не запылились. А ведь так все хорошо было, славно! Так, может быть, они сейчас искупаются да уедут?

Ничего подобного! Жекины недруги выкупались, выбрались из воды, и нагло разлеглись рядом. Мало того, Колян еще спросил у Ленки покататься на байдарке! Вот ведь, наглость-то – второе счастье, ага.

Как ни странно, Сабля ничуть не удивилась просьбе, и – к большому жекиному удивлению – разрешила!

– Ну, покатайтесь. Заодно помоете там внутри.

– Конечно, помоем. Ур-р-а-а-а!

Колян и Мика вмиг затащили лодку в воду, похватали весла, уселись, погребли. Слаженно так погребли, куда лучше, чем Жека.

– Лен, они тоже в вашем кружке занимались?

– У нас почтив все занимались, – улыбнулась Саблина. – Школа-то маленькая. А эти… Как их Дмитрий Ваныч гонял! Начудят что-нибудь – потом дежурят за всех, котлы песком чистят. Помнишь, Жень?

– Ну да, помню! – синеглазая встрепенулась. – Как их Дмитрий Иваныч называл-то? Бедолаги, во!

Бедолаги… Ну, надо же.

«Бедолаги» катались долго. По крайней мере, так почему-то показалось Жеке. Наверное, час или чуть меньше. Катались бы и дальше, да Сабля прикрикнула:

– Эй, давайте мойте уже!

Помахав руками, парни послушно погребли к берегу. Остановились на мели, выскочили, и, сноровисто зачерпнув байдаркою воду, принялись трясти лодку, как сумасшедшие! Потом перевернули, вылили.

– Вымыли, Лен!

– Вижу. Тащите на берег, ага.

Коляна звали Красников. Светленький, светлоглазый, длинный, чуть выше Жеки, да и постарше на год. Приятель его, Степа Микулов, Мика – молчун, слова не выдавишь. Весь такой из себя основательный, сильный. Волосы темные, короткая – ежиком – стрижка, карие глаза. Загорелый – как негр! Нет, не как негр – как индеец, да. Да они оба загорелые – и когда только успели-то? Не то, что девчонки и Жека – беленькие почти. Лесникова, правда, посмуглее. Вообще, она славная! Вот провела рукой по Женькиной спине:

– Ты не сгоришь, а? Вон, плечи-то покраснели уже.

Жека вообще-то редко на солнце сгорал. Но заботу оценил, улыбнулся:

– Не-а, не сгорю. Да и вообще, у меня дома крем от загара есть.

Они пробыли на озере почти до самого вечера. Загорали б дольше, да позвонила Женькина мама, а потом – почти сразу – тетя Глаша. Звали обедать… или, уж теперь, скорей, ужинать.

Колян с Микой помогли разобрать лодку, погрузить. Мика даже повез тележку. Сам, один, сказав, чтоб остальные «под ногами не путались». Красников на мопеде не поехал, покатил рядом, вес болтал с девчонками. Вспоминали прежние походы, да жалели, что «Ваныч» уехал.

– Так и что ему тут делать-то? – важно пояснял Колян. – Жена молодая, ребенок, а преспектив – никаких.

Женка Лесникова тут же поправила:

– Перспектив, Коля.

– Ну, я и говорю – никаких. В городе-то, всяко побольше заработать можно, семью кормить. Это мы тут, в деревнях, корячимся, а городские все на крутых тачках ездят, выпендриваются.

Машников сжал кулаки:

– Это ты про мою маму, что ли? Это она-то выпендривается?

– А ну – цыц! – веско бросила Сабля. – А то сейчас огребете оба.

– Моя мама, между прочим, столько работает, сколько некоторым и не снилось! – Жека обиженно надул губы. – Утром рано уезжает, а возвращается часов в девять вечера. Устает! А машину – в кредит взяла, в автобусе на работу неудобно.

– Она у тебя кем работает? – спросила Женька.

– Химик-технолог, – Машников пояснил с некоторой гордостью, не все мамы такую важную и непонятную профессию имеют, далеко не все!

– Еду, что ли, делает? – искоса глянула Ленка.

– Нет. Лекарства.

– А-а-а.

За разговорами не заметили, как и дошли. Тем более, тележку-то с разобранной байдаркой катил молчун Мика. Спокойно так катил, со стороны казалось – и не прикладывал никаких усилий. На ленкином дворе парни помогли затащить лодку в сарай, попрощались. И молчун Мика, и задиристый белобрысый Колян почему-то вдруг перестали казаться Жеке врагами. Обычные такие ребята. Очень даже. Вполне.

– Лен… можно, я вечером загляну? – дождавшись, когда парни ушли, попросился Ума Палата.

Ленка кивнула:

– Конечно, заглядывай. Вторую байду поклеим. Жень, ты придешь?

– Постараюсь.

После ужина, Женька ушел в предоставленную ему комнату – маленькую и узкую, как пенал, но вполне уютную. Стол перед самым окном, небольшая тахта, старый бельевой шкаф с большим зеркалом на дверце.

Сняв рубашку, Жека долго крутился перед зеркалом – смотрел, не сгорели ли полечи? Вроде бы, не сгорели, да и не жгло почти. Завтра все же надо бы осторожнее. Футболку с длинными рукавами одеть. Да и вообще…

Пристально вглядевшись в свое отражение в зеркале, Машников непритворно вздохнул. Тощий он какой-то, не мускулистый совсем. Руки-ноги – тонкие, ребра торчат. Правда, если руки вверх не поднимать, так и не очень заметно. Вот интересно, он, Жека, Женьке синеглазой нравится? Хотя бы чуть-чуть? Хм… Волосы длинноватые, темно-русые, подстричься бы, но… чего деньги-то зря тратить? Глаза – мужские, серые… даже можно сказать – стальные! А вот ресницы – девчоночьи, длинные. И лицо такое… да и вообще, мама говорила, в детстве Жека сильно на девочку был похож. Эх… знал бы – ходил бы в спортзал, что ли.

Вечером снова клеили лодки, всего их у Саблиной оказалось три. Старые, но еще вполне сносные… если хорошенько заклеить, ага.

–Эх, калоши бы новые! – мечтала Ленка вслух. – Но, дорого, да. Ладно, и на этих вполне ходить можно.

– А давайте куда-нибудь пойдем, – неожиданно предложила Женька. – Дня на три хотя бы. Ну, как раньше, с Дмитрием Иванычем.

Саблина встрепенулась, закусила губу:

– А что? Лодки немного подклеить и вперед да с песней! Ремнабор есть, продукты купим. Только вот… вас родители-то отпустят, а?

– Меня – отпустят! – лихо заявила синеглазая.

– А я тете Глаши скажу, что просто – с ребятами, в ночное, – Жека неуверенно поскреб заросший затылок. – А с мамой – договорюсь… придумаю что-нибудь.

Вообще-то, маму обманывать Женька не любил. Но, тут такой случай, который, может быть, раз в жизни бывает. В водный поход. С новыми друзьями. Это ж просто здорово, далеко не со всеми такое случается. Да и мама, скорее всего, отпустила бы, если б здесь была, если б все, как следует ей объяснить, с ребятами познакомить. Как пить дать, отпустила бы – да. Даже в водный поход отпустила бы… пожалуй. Но, все-таки про лодки ей говорить не надо. Сказать, что просто в какую-нибудь деревню идут, к новым друзьям в гости.

Обязательно отпроситься, тем более… Тем более, что Жека вспомнил вдруг про свою чердачную тайну… и решил тут же ей поделиться. Вот прямо сейчас!

Про летающих змей девчонки выслушали с усмешкой. Саблина даже зевнула. Еще бы, местным эти пресловутые змеи давно оскомину набили! А вот Жека заинтересовался всерьез:

–Вот бы ее сфоткать, эту змею. Для науки!

– Да нет там никаких змей! – отмахнулась Ленка. – Зато – красиво очень. Жень, помнишь, как-то в Ванычем ночевали на Черном озере.

– Прошлой осенью, – синеглазенькая охотно покивала. – Когда воды в речке не было. Не знаю, уж как тогда и дошли. Но, да – красиво. И рыба там много, и грибов, и ягод.

– Да какие сейчас ягоды… Хотя, морошка пошла.

– И черника.

– Черное озеро, говоришь? – Саблина окинула Жеку таким пристально-странным взглядом, что у того захолонуло сердце. Неужто – согласится? Неужто – уговорил?

– Погодите-ка! Где-то у меня карта была…

Сабля убежала в дом, и вскоре вернулась, разложила прямо на перевернутой байдарке потертую карту.

– Вот – Черное озеро видите? А вот – наша речка. Как раз туда впадает. Женька, сколько мы в прошлый раз шли?

– Дня два. Ой, умаялись лодки тащить!

– Это потом, что воды не было. А сейчас – есть. Дойдем за день, за полтора, с ночевкой.

Саблина рассуждала, как бывалый турист. Возводила глаза к небу, что-то про себя прикидывала, считала.

– День плывем – ночевка, потом к обеду уже будем на озере. Да даже и раньше. Там – день.

– За день я точно летающего змея найду!

– Найдешь, найдешь… А вот как обратно?

Машников непонимающе заморгал:

– Так – так же, как и приплыли. На байдах!

Девчонки посмотрели на него, как на несмышленыша, и, переглянувшись, хмыкнули. Синеглазая обдала лукавым взором:

– Понимаешь, Женечка, река в тех местах быстрая. Туда-то хорошо несет, а вот обратно. Против течения не выгребем никогда! Надо что-то другое придумывать.

– Придумаем, – что-то бормоча про себя, Ленка вновь склонилась над картой. – Вот ту железная дорога, смотрите.

– А-а-а! – Лесникова аж в ладоши всплеснула. – Мы оттудова как-то на мотодрезине выбирались! Колька Красников еще тросик для котелков потерял.

– Да, на дрезине, – задумчиво подтвердила Сабля. – Она по субботам ходит и по понедельникам. Там река рядом, Колбь, мы по ней и ходили тогда.

– Да, да, по Колби ходили! – Женька хлопнула себя по коленкам и восторженно сверкнула глазищами. – Здорово было, ага.

Меду тем, Ленка Саблина методично занималась своим делом:

– Из Черного озера Урба-река вытекает. На север течет – нам туда не надо. Однако, тут вот, рядом – и Колбь. Километра полтора от излучины. Лес там не такой и густой, в основном, луга. Раньше поля колхозные были. И дорога есть, тракторная. Дотащим лодки?

– Километра полтора? – синие глазищи вспыхнули уверенностью. – Конечно, дотащим! Ребят с собой возьмем – дотащим.

– Каких еще ребят? – Машников хотел было высказаться против, но тут же увял. Похоже, его мнения тут никто не спрашивал.

– Да, без парней не обойдемся, – согласно кивнула Ленка. – Возьмем. Кстати, у Красникова продуктами разживемся. Всякими там крупами, макаронами, тушенкой. Опять же, палатки. У меня только одна двухместка.

– И у Кольки двухместная есть, он хвастал, – Женька припомнила сразу. – Как раз мальчишки и влезут. Спальники у все есть, пенки… Ой! Жень. У тебя ведь, точно нету?

Жека со вздохом кивнул:

– Нету.

– Ну, лишний спальник у меня найдется, – обнадежила Саблина. – Да и пенку не проблема сыскать.

Она опять углубилась в подсчеты, а Машников тихонько спросил синеглазенькую про пенку. Мол, что это такое и с чем ее едят?

– Да ни с чем ее не едят, – рассмеялась Женечка. – Это такой туристский коврик. Под спальники подстилать, ну. Ты что, в походы вообще не ходил ни разу?

В походы Женька ходил. В конце мая обычно всей школой ездили. С классными руководителями и физруком. Так и называлось – поход. Правда, по сути-то это был никакой не поход, а просто пикник, вылазка на природу. Хвастать подобными «походами» в компании таких опытных туристов, как эти девчонки, явно не следовало.

– Та-ак… каша растворимая, чай, тушенка… – бормотала про себя Саблина. – На три дня – по две банки на обед и по одной на ужин. Всего получается девять банок. Еще – шесть банок сгущенки, крупы-макароны, картошки немного, пакетный суп – шесть штук. По два пакетика на котелок.

– По два пакетика-то не маловато будет? – засомневалась Женька. – Я-то мало ем… а вот некоторые.

– Некоторые рыбы наловят, уху сварим.

– Лучше пожарить – вкусней.

– Тогда – масла подсолнечного бутыль.

Потом рассчитали, сколько это все будет в деньгах, получилось – чуть меньше тысячи на брата.

– У тебя хоть деньги-то есть? – Ленка пристально взглянула на Машникова.

– Есть, есть, – заверил тот. – Мне мама около трех тысяч оставила. На мелкие расходы.

Уже ближе к ночи Жека позвонил маме. Объяснил, как новые друзья научили, что идут они с ребятами на Светлое, с двумя ночевками – рыбу ловить.

– На Светлое? Рыбу ловить? – засомневалась по телефону мама. – Не свистел бы ты, Ума палата! Может, не с ребятами, а с девчонками – костер жечь?

– Ну… пусть так… А ты откуда знаешь?

– Да я на это Светлое раз сто хаживала!

– Так отпускаешь?!

– Иди уж. Я тете Глаше позвоню, предупрежу.

Ума Палата так обрадовался, что даже спасибо забыл сказать. И долго не мог заснуть, все ворочался, а когда, наконец, уснул, то приснился ему гигантский летающий змей о трех головах. Не змей, а целый дракон, Змей Горыныч! Этот самый змей грозил Женьке когтистым пальцем, хохотал всеми тремя пастями и о чем-то предупреждал. О чем – Жека так и не понял, слишком уж много было дыма да огня!

Глава 3

В путь отправились рано, на рассвете. Солнце едва только встало, тускловато- желтый шарик еле-еле виднелся за деревьями. Светло-голубое небо было высоким и чистым, обильная роса на ракитнике и травах обещала хороший ясный день.

Лодки собрали быстро, так же быстро погрузились, уселись – все это заранее предусмотрела опытная в подобных походах Саблина.

– Так! Колька, Мика вон ваша лодка, эта вот – моя, уж придется нынче одной. Ну а вы, доходяги – плывете вместе.

– Здорово! – не тратя времени даром, Жека быстро полез в лодку, намереваясь потом помочь – подать руку – Лесниковой…

… и тут же получил от Ленки чувствительного пинка!

– Команды садиться не было!

Жека обиделся – то же еще, мать-командирша нашлась! С другой стороны, без Сабли и не было бы никакого похода, байдарки-то – ее.

– Я тут из вас – самая старшая, самая опытная, – ленкин голос звучал с полной серьезностью. – Водный поход – не игрушки, сами знаете. Потому контролировать все буду жестко! Кто не согласен – может хоть сейчас уходить. Пожалуйста! Мне утопленники не нужны.

– Нам тоже не нужны, – тихо промолвила Женька.

Сабля повернулась к Машникову и спокойно продолжила:

– Вот ты куда сейчас поперся без спросу? На корму! А ты что, такой опытный, да? Опытная в вашей лодке – Женька. Она позади и сядет. Будет лодку направлять да за тобой, дурачком, следить. Чтоб правильно все делал. Понятно?

– Угу, – Жека кивнул и искоса посмотрел на Лесникову. Та воспринимала все вполне серьезно, без всяких улыбок. Да и остальные не улыбались. Значит, права Сабля. Так и надобно. Все ж – водный поход.

– Все, садитесь, – с прищуром глянув на солнышко, распорядилась Ленка. – Идем в таком порядке. Первыми – парни, за ними – Женьки, последняя – я. Колька, Мика! Быстро не плыть, чаще оглядываться.

– Да ясно все, Лен.

Вспенили воду весла. Колыхнулось, сверкнуло в глаза отраженное речными волнами солнышко. Несколькими взмахами весел байдарочники выгнали лодки на середину реки. Поплыли!

– Прощай, поселочек! – радостно закричала Женька. – Здравствуй, Черное озеро!

Жека не выдержал, обернулся:

– Здравствуй, летучий змей!

Крикнул и, неловко цепнув веслом воду, окатил напарницу с головы до ног. Та, правда, нисколечко не обиделась:

– Весло ровней держи. И не опускай глубоко. Плавней, плавне… Вот так. Вот. Молодец!

Между прочим, от похвалы Жеке стало приятно. И вообще – здорово! Потянулись с обеих сторон реки луга, кусты, перелески. Кое-где на отмелях, шумели камыши и осока, пар раз они даже перегородили всю реку, и Жека подумал же, что придется вытаскивать лодки на берег и обносить мель. Однако, нет! Плывущие первыми парни вошли в камыши, не теряя скорости, даже наоборот – разогнались!

– Байдарка не очень-то усадистая, даже груженая, – пояснила сидевшая на корме синеглазка Лесникова. – Почти по любой мели пройдет. А не пройдет – так протащим.

Сказала, и словно накаркала! Заскрипел под днищем лодки песок… еще пара гребков… все! Не пыли больше. Сели.

– Ну, вылезаем, – звонкий голосок синеглазки звучал, как всегда, без всякой досады. – Ты за нос берись, я – сзади. Приподняли-протащили… Оп-па!

Обходя мель, многоопытная походница Ленка взяло чуть левее:

– Эй, доходяги! Помощь нужна?

– Сами справимся… О! Справились уже.

Вытащив лодку на чистую воду, забрались, замахали весами, догоняя своих. Да те, в общем, не торопились – плыли в свое удовольствие, красотами природными любовались. Да ведь и было на что посмотреть! Ума Палата наконец-то фотик достал. Деревья сфотографировал: зеленые, клонящиеся к самой воде, ивы. Потом – рябинки на плесе, стояли они там такие тоненькие, словно девушки собрались водить хороводы. А вот и кувшинки! Красивые, белые и ярко-желтые. Или… это совсем не кувшинки – лилии?

– Меня у кувшинок сфоткай, – попросила Лесникова. – мы вот сейчас подплывем, ты повернись и…

Жека так и сделал. Напарница его синеглазая уже и фотогеничную позу приняла – шляпку соломенную набок, подбородок кверху, очки солнечные.

– Я вот сейчас наклонюсь, а ты…

– Очки-то сними. Глаз не видно.

– Эй, вы там! – подогнала Сабля. – Хватит, успеете еще. Будет время.

Не так уж и сложно оказалось плыть. Уже часа три прошло, а Жека и не устал даже. Да и синеглазенькая Лесникова – тоже не похоже, чтоб умаялась веслом-то махать. Не часто, честно сказать, и махали. Теченье хорошее, река сам лодки несла, только направляй, куда надо, обходи топляки да мели. Кругом красотень какая – не отвести глаз! Слева, на холмистом берегу, спускались к самой воде кусты смородины и малины, справа тянулись луга, заросли березы и вербы, а где-то вдали загадочно синел лес.

Порхали над лодками разноцветные бабочки, проносились над самой водой прозрачно-синие стрекозы, а цветов по берегам росло – целое море! Ромашки, сладкий розовый клевер, синие васильки и колокольчики, желто-бело-сиреневые фиалки. На излучине качал красно-фиолетовыми головками иван-чай, словно кланялся, а на противоположном берегу сияли золотой россыпью одуванчики. Радостные такие, теплые… словно мохнатые солнышки.

Жека никогда раньше столько цветов не видел.

– Да ты фоткай, фоткай, – разрешила напарница. – Догоним еще всех.

Сама тоже смартик достала – несколько снимков сделала, да попросила:

– Ты мне фотки потом сбрось, ага?

Машников засмеялся:

– Конечно, сброшу. Сейчас. Вон ту березку сфоткаю и поплывем. Нет, еще те камыши.

– Это не камыши, а рогоз.

– Вот этот вот, с коричневыми такими штуками? – повернувшись, недоверчиво прищурился Жека. – Рогоз?

Напарница покивала:

– Рогоз, рогоз.

– А я всегда думал – камыш.

Своих нагнали быстро – те не особенно-то и торопились, да и Саблина давно уже позади всех плыла – зачем, на спокойной воде-то? Мика с Колькою спокойно ловили рыбу, Ленка же разделась да вытянула ноги – загорала. Да все загорали – ближе к обеду солнышко припекало крепко.

– Сморите, не сгорите, – заслышав легкий плеск, Сабля повернула голову. В ее больших темных очках отражались синяя река, плесо и только что подплывшая байдарка с Женьками. – Ты, Жека, длинное что-нибудь с собой взял?

– Да так…

Честно говоря, Ума Палата не помнил. Взял ли он с собой джинсы с рубашкой. Нет, свитер, конечно взял – на случай ночных холодов. А вот так, чтобы спасаться-закрываться от солнца… вряд ли. Мог и забыть. Зато трое шортов взял и две майки. Погода-то – ух! Повезло, можно сказать, с погодой. Солнышко припекало – жарило. В городе б душно было, а здесь, на реке, особой жары не чувствовалось. Хорошо было. Очень.

– Ну, ладно, хватит балдеть, – гляну на часы, лениво потянулась Сабля. – Надо места для обеда искать. Парни! По берегам поглядывайте.

– Ага! А мы щуку уже…

– Я слышала, – накинув на загорелые плечи рубашку, Ленка взялась за весло и обернулась к «доходягам». – Женьки, можете не тропиться особо. Только по берегам смотрите – нас не пропустите.

– Не пропустим, – засмеялась Лесникова. – Мы тут пофоткаем. Может, смородиновых листов для чая нарвать? Вкусно.

Сабля хмыкнула:

– Вот-вот. Нарвите.

Дальше совсем лениво плыли. Почти и не гребли, теченье само несло, и довольно быстро. Машников почти не выпускал фотоаппарат из рук, все время щелкал. Речку снимал, облака, кувшинки, заросшие берега. И вот – напарницу. Обернется, щелкнет… и снова нацелит объектив на берег.

– Ну, ты предупреждай, когда снимаешь, – сняв очки, Женька сверкнула синими глазками. – Не хочу, чтоб некрасиво вышло.

– А ты всегда красивая, – не думая, бросил Машников. – Можешь не волноваться.

Сказал и даже ничуть не смутился, хотя на берегу, в поселке – постеснялся бы. Однако же здесь, на воде, совсем другие отношения складывались. Более простые, более честные. Никто друг перед другом не выделывался, даже Колька-Колян. Ну, тот может, просто побаивался Ленку.

– Правда, красивая? – синеглазка покусала губу, глядя в Женькину, уже покрасневшую от солнечных лучей, спину.

Ума Палата обернулся:

– Конечно! Хочешь, еще раз повторю?

– Хочу! – сверкнули глазища!

– Красива, красивая, красивая! Вот.

Напарница улыбнулась:

– А все говорят – тощая. И ты тоже такой же. Как Ленка нас зовет – доходяги.

– Ага, кто бы говорил, – рассмеялся Машников. – Ленка и сама-то…

– Вот она – точно красивая, – тихо промолвила синеглазка. – Только невезучая, да. Школу закончила, не поступила никуда. В десятый, в райцентр, не пошла… а в пищевой колледж уже набрали. Да и не хочет она в пищевой. Матери на работе помогает. Мать у нее почтальоном, сам понимаешь, какие там деньги. Дочь учить не на что – какой там десятый!

Ума Палата притих. Никто еще, не считая мамы, с ним так серьезно не разговаривал. На такие вот серьезные взрослые темы.

– Но Ленка вообще молодец, – продолжала Лесникова. – Все лето да осень – в лесу. Ягоды собирает, грибы – на сдачу. Так и живут. До весны денег хватает, а дальше в – долги. Да многие так. Хорошо, в магазине в долг дают, в тетрадку записывают. А потом должники с ягод отдают. Вот так и Сабля. Хотя, ей, конечно, учиться надо.

Совсем-совсем по-взрослому рассуждала Женечка, Машников, наверное, так и не смог бы.

– Женя, а тебе сколок лет-то?

– Тринадцать.

– Как и мне. А я думал – ты младше.

Женька поправила очки:

– Вообще-то, ей Дмитрий Иваныч, учитель наш, ну, который турист, обещал помочь. В педколледж устроить. Экзамены Ленка хорошо сдала. Да вот про Иваныча забыла. Или, постеснялась напомнить – она ж стеснительная.

– Кто?! Ленка стеснительная?!

– Да-да. Это она при нас такая боевая, а на самом-то деле…

В этот момент раздалась музыка. Такая, что, не захочешь, да услышишь – «Ду Хаст» немецкой группы «Рамштайн». Зазвучала откуда-то с носа… Жека поспешно вытащило рюкзачок, сматртик выхватил:

– Мама звонит! Мама… Алё! Ну, как ты?… Я хорошо, со мной все нормально. Да, да. На Светлом. С товарищами. Мам, хочешь, я тебе фотку пошлю? Ага… жди…

Ума Палата быстренько щелкнул себя на телефон, стараясь, чтоб только лицо в кадре было, а не, Боже, упаси, байдарка. Щелкнул, переслал… припал к смартфону ухом:

– Ну, как? Какая еще девочка? Ах, да… Да-да, симпатичная. Очень!

Ну, ведь, совсем забыл, что Женька – сзади!

С мамой хорошо так поговорили. Убрав телефон в рюкзак, Жека повернулся к напарнице:

– У меня мама хорошая. Красивая.

– Да я видела.

– Только невезучая… в личной жизни.

– А моя – везучая! – улыбнулась девчонка. – Знаешь, как ей с папой повезло? И со мной – тоже. И – с братом.

– А моей с папой не повезло, – Машников сумрачно покачал головой. – Нет, поначалу все хорошо было. А потом скандалы пошли. Ругань. И, знаешь, однажды отец маму ударил. Сильно. Со зла. Я б его а это… убил бы! Честное слово, убил. Но, тогда маленький был. А мама отца прогнала. И не простила – до сих пор. Я б на ее месте тоже не простил. Что это за мужчина, который женщину бьет? Не мужчина, а так… погулять вышел.

– Да уж, – грустно согласилась Женька. – Ты прости. Разговор у нас какой-то пошел…Ой! А что ж мы не движемся-то?!

– В смысле?

– В прямом! Река-то течет, а мы – все на одном на месте.

И в самом деле – лодка не двигалась, стояла! Загадка разрешилась быстро – пока болтали, налетели на кол! Точнее сказать, не налетели, аккуратненько наехали, незаметно, но, так, что не слезть.

– Давай, назад погребем… Оп-па! Давай-давай-давай… Уфф… Теперь вперед попробуем…

Гребли и назад, и вперед, и всяко крутились – не помогло. Не слезла лодочка с кола. Крепко засели, да-а!

– А что мы мучаемся-то? – Жека решительно положил весло. – Я сейчас поднырну, да скину.

Сказал – сделал. Выбрался острожненько в воду, нырнул… Кол оказался большим, скользким, а лодка – тяжелой. Не поднять! Упереться не на что. Слишком уж глубоко.

– Понимаешь, если дно было рядом. А там – мне с головой, с рукам даже.

– Поняла, – синеглазка неожиданно улыбнулась. – Тогда давай покричим.

– Как это – покричим?

– Громко! Вот так…

Лесникова набрала воздуха:

– Па-а-амагитее-е-е!!!! Э-эй! Эгей!.. А ты что не кричишь? А ну, живо.

– Помогите! Э-эй!

Минуты через две из-за излучины вылетела байдарка. Хорошо так вылетела, против течения парни выгребали на совесть, словно спортсмены на гонках – любо-дорого посмотреть. Подлетели, развернулись:

– И что вы орете? Фотографируетесь?

Лицо у Коляна было такое… С таким лицами обычно физиономии бьют.

– Ой, мальчики, а мы на кол сели!

– На кол? Мика, подгреби.

Лодку сняли быстро. Колян просто рукам подхватил, приподнял… Пара секунд и – вот она, свобода!

– Счастливого плаванья!

Вот ту парни начали хохотать. Заливисто так, громко.

– Ой, умора! Ой, ржу нимагу! Ой, мамочки! Рассказать кому – не поверят. Не, ну надо же так! О-хо-хо, а-ха-ха… ха!

Женьки тоже засмеялись. Над собой. Сначала – тихо, а потом все громче и громче. Так и поплыли дальше – с хохотом.

Колька борт о борт прижался, воды попросил:

– Попить у вас нету? А то икаю уже.

Дали им воды. Лимонада недопитую бутылку. Выпил Красников, икать перестал. А Мика и не искал, да и почти не смеялся, улыбался только, он и по жизни вообще был молчун.

– Ну, что там? – спросила с берега Ленка.

– На кол сели! Представляешь, мы такие гребем…

– Так я и думала. Ладно. Давайте обед готовить.

Обедали наскоро. Костра не разводили – порезали-поели, то, что прихватили с собой на перекус. Что нельзя долго хранить было. Огурцы, помидоры, лук. Бутерброды и ветчиной и сыром. Жека обычно ветчин не очень жаловал, жирного не любил – а тут уплетал за обе щеки.

– Смотри, нас только не съешь, – засмеялась Сабля, и, видя, смущение Машникова, добавила под общий хохот. – Кушай, куша, Женя! Сил набирайся. В следующий раз лодку с кола сам доставать будешь. Ты ж впереди! Куда смотрел-то? Пару часиков отдохнем – там дальше пороги будут. Уяснили?

– Уяснили, – обрадовано засмеялся Красников. – Пороги – это здорово. Покатаемся!

– Покатаются они… В длинное сейчас оденьтесь, ага! Сгорите – сметаной мазать не буду.

Кто-то переоделся, а Жека – нет. Ему и не во что было. Не свитер же теплый одевать? Сама Саблина задремала, расстелив под корявой сосной коврик, рядом с ней улеглась Женька. Вытянула ноги, в уши наушники плеера вставила. Очки надела – лежит себе, красота!

Парни – Колян с Микой – спустились к речке да принялись удить рыбу. Жека к ним не пошел. Не то, чтобы сильно стеснялся или затаил зло за прошлые свои унижения. Нет. Машников злопамятным вовсе не был. Да и парнями эти нормальными оказались. Просто… удочки своей у Жеки не было, а к кому-то навязываться, просить, что-то не очень хотелось… как и рядом стоять, смотреть. Лучше тут везде походить, пофоткать!

Так Ума Палата и сделал. Прихватил фотик, да зашагал себе по бережку, не слишком удаляясь от речки. Снял красивые заросли ивы, потом – орешник и разные там цветки. Желтенькие, мелкие… не одуванчики и не купавницы. Как же они назывались? Пастушья сумка? Нет, те белесые… ли не белесые… ботаник из Жеки был никакой.

Шмыгну вносом, ступил Машнкиов на узенькую тропу… и вдруг услышал шипение. Опустил глаза – и увидел на тропке змею! Обычную змею, явно не летающую, и не очень большую, скорей даже – маленькую, этакую змейку. Красивую, блестяще-черную с зигзагами. Змейка сверкала глазками и, подняв голову, шипела. Как-то даже и не очень сердито, словно бы не ругалась, а предупреждала – иди, мол, своей дорогой городской мальчик Женька Машников, и не вздумай на меня наступить. Укушу ведь – мало не покажется, да!

– Да больно нужно мне на тебя наступать! – хмыкнул Жека. – Ползи себе, куда ползла, вот еще.

Змейка словно бы поняла, шипеть перестала и бойко так, быстренько, уползла с тропинки в кусты. Машников же по тропинке дальше не пошел, не захотелось как-то. Лучше во-он к той дороге пойти, посмотреть – что там. Может там – деревня. Магазин какой-нибудь есть. Чего-нибудь купить… шоколадку – подарить синеглазой Женьке…

Не было магазина. И деревни не было. Была только дорога – с огромной такой колеей и свежими следами колес. Кажется, по таким ездили лесовозы…

Про дорогу Жека рассказал, когда уже поплыли дальше.

– Не должно тут никаких лесовозов быть, – подумав, промолвила синеглазая. – Вокруг Черного озера – заповедник. Там запрещено лес пилить.