Читать книгу: «Церковник. Первая кровь», страница 2

– Есть ещё отряды? Сколько черпиев под угрозой?

– Я не знаю, епископ Брюмо. Нашу группу консультировал посредник. Самих перстов мы не видели. Сведения о цели получили накануне. И ещё… Насколько я знаю, мы не единственные клирики, предавшие церкви Правого толка.

Епископ отпустил хватку. Изогнутый клинок стукнул гардой о ножны. Взъерошенный служитель церкви осел и продолжил:

– Всё королевство в опасности. Подобно клиру дома Трёхликого бога отступилась и часть клира Люцианской церкви. Адепты Аканита вышли из многовековой тени и теперь с ними придётся считаться.

– Откуда перстам известно о местонахождении черпиев? Говори!

– Посредник как-то заикнулся об осведомителе из числа верховного духовенства. Не знаю кто. Поимённых списков черпиев нет, но есть места их пребывания. Нам пришлось вырезать семинарию, прежде чем узнать, что нужный нам человек летит на этом рейсе. Мне жаль. Я был вынужден сделать это. Они знают, где спрятана моя семья.

Клирик замолк и прикрыл глаза. Подбородок уткнулся в грудь. Недвусмысленный жест говорил сам за себя. Епископ вынул из ножен на боку десятидюймовый стилет. Левая ладонь легла на голову отступника.

– Именем Трёхликого бога, отпускаю я грехи сына Хиришты, Берегуя и Тсарты, оступившегося Габриэля. Прими пар его тела в пары свои божьи и даруй новую жизнь ему… Загляни в очи божьи, Габриэль, ибо Трёхликий глядит на сына своего… – Брюмо посмотрел в наполненные слезами глаза клирика и медленно погрузил узкий клинок в яремную впадину. Тело отступника забилось в агонии, окропляя руки епископа бордовой кровью. Выждав десять секунд, Брюмо извлёк стилет из кровоточащей раны и аккуратно опустил тело на металлическое покрытие палубы.

По слуху резанул скрежет металла. Нос гондолы стремительно накренился, скидывая вниз разбросанные по палубе тела. Епископ припал на колено, но устоял. Убрав стилет в ножны, он бросился к переходу на соседнюю гондолу.

– Назад! Уходите с мостика!

Убедившись, что юнцы вняли его просьбе, он прибавил скорости и за секунду до обрушения запрыгнул на уцелевшую палубу. Деформированная ферма затрещала. Засвистели вылетающие заклёпки. По накренённой конструкции пошла вибрация, усиливающаяся с каждой секундой. Килевые крепления треснули, и гондола оторвалась от аэростата. Спустя десять секунд, трёхпалубное судно, ставшее могилой для полусотни человек, обрушилось на плоскогорье.

Оставшийся без груза аэростат потянуло вверх. Раздался звук ломающихся стрингеров. Из-за возникшего поперечного напряжения каркас оболочки прогнулся посередине. Ткань, удерживающая собой целостность аэростата, под воздействием разрастающегося пламени пошла по швам, обнажая стальной скелет. Аэростат на секунду замер и с ускорением устремился вниз, складываясь в полёте пополам.

– Держитесь! Сейчас тряхнёт! – крик Брюмо потонул в нарастающем гуле.

Пережившие резню люди хватались за всё, что попадалось под руку. Перила, лестницы, швартовые канаты. Всё, за что можно крепко ухватиться. Лишь бы не слететь с палубы в момент, когда падающая трехсот тридцатиярдовая махина дёрнет за соединительные фалы.

Артур Эдельманн понимал это, и сейчас с благоговением молился святому Люцию. Надежда и вера никогда не покидали истинного черпия.

Глава 3 Тяга к жизни

Хлопая разорванными полотнами мимо пронёсся сложившийся надвое каркас. За ним устремились стабилизирующие фалы, скрепляющие между собой аэростаты. Находящихся на борту людей обдало едкой гарью. Повисла гнетущая тишина.

На самом деле с момента, когда деформированная конструкция аэростата ушла в пике и до самого рывка, прошло не более семи секунд. Кто-то даже успел подумать, что всё обошлось и можно немного перевести дух.

Свободно свисающие фалы в одночасье превратились в дрожащие от напряжения струны. Второй аэростат с силой дёрнуло вниз и провернуло вдоль оси на сорок пять градусов. Энергия рывка по килевым фермам передалась всей конструкции, отчего её стремительно подкинуло вверх и вбок. От возникшей перегрузки, обеспечивающие гибкую сцепку между гондолой и фермой подвижные узлы, лишились четверти связующих креплений.

Больше всех повезло тем, кто успел добежать до спуска на нижние палубы. Сильнейшим толчком, людей кеглями бросило на стену. Синяки, ссадины и растяжения – самое страшное, чем отделались пассажиры, укрывшиеся в проёмах лестничных маршей.

Незавидной оказалась судьба оставшихся на верхней палубе. Порядка десяти человек стряхнуло за борт, подобно сметённым со стола хлебным крошкам. Единицам удалось выжить, удержавшись за надпалубные сооружения. Их нельзя было назвать счастливчиками – почти все сейчас катались по палубе, визжа от боли из-за вывернутых плечевых суставов и переломанных пальцев.

Дальше события развивались по нарастающей. Из-за избыточного натяжения фалы начали с шумом лопаться. Толстые обрывки хлестали по конструкции уцелевшего дирижабля, напрочь снося все хвостовые стабилизаторы. Избавившийся от лишнего балласта аэростат вернулся в рабочее положение, снова подбросив край гондолы вверх и вбок. После очередной карусели на палубе недосчиталось ещё нескольких пассажиров, оказавшимися беспомощными перед новым испытанием.

Низвергающиеся с Алгурских гор воздушные течения подобрали потерявший управление дирижабль, и кружа, понесли над долиной гейзеров.

***

Артур очнулся от хлёсткого удара по щеке. В ушах зазвенели колокола, отдавая острой головной болью. Открыв глаза, он с удивлением отметил, что смотрит на мир только одним из них. Перед носом маячила чья-то расплывчатая физиономия и неустанно бубнила. Прилетела ещё одна пощёчина.

– Эй! Хватит! Что случилось? – зрение наконец сфокусировалось, и Артуру удалось разглядеть лицо своего обидчика. – Епископ! Мы уже приземлились?

– Глупый черпий! Жить надоело? – Брюмо схватил парня за шкирку и притянув к себе, зашипел. – «Нужно бить по ней!» А что сразу под нож не лёг? Или для тебя в новость, что черпиям следует держать в тайне свои таланты?

– Я не знал, что они меня ищут, – Эдельманн отвёл взгляд в сторону. Понимание того, что все эти убийства косвенно лежат на его совести, пришло только сейчас.

– Вставай. Нас относит на юг. Нужно найти способ, как спуститься с этого летающего погоста.

– Епископ, – Артур потрогал рукой заплывший глаз. – Вам не встречался мой друг? Сын фермера.

– Стрелок? Мелкий и рыжий?

– Да.

– Под лестницей посмотри. На палубе такого нет, – епископ небрежно кивнул в темноту пролёта.

Скрипя зубами, Артур распрямил отбитую спину и придерживаясь за поручни, поковылял вниз. На средней палубе картина повторяла последствия резни на упавшей гондоле. Распростёртые окровавленные тела. Перекошенные от ужаса застывшие лица-маски. Тяжёлый запах смерти. Черпий непроизвольно поёжился. Ему давно не доводилось видеть такого обилия крови.

Артур с ужасом представил, что подобное произошло по всему королевству. Нет! Он встряхнул головой. Это невозможно. Церкви такого не допустят. Да и полумифическое Аканитское отлучение исчезло сотни лет назад. Ответ очевиден – противники пара просто спекулируют на их имени. По-другому быть не может.

За какие-то полдня жизнь перевернулась с ног на голову. Нет больше семинарии. Нет монаха Ульриха. Нет послушников, что вместе с ним обучались духовной науке. Черпий с отчаянием осмотрелся по сторонам.

– Бенджамин! Ты здесь? Бенджамин Уайт!

– Здесь я. Чего кричишь?

– Ты жив! – Артур подбежал к сидящему среди трупов другу. В свете последних событий, более родного и близкого человека, чем сын фермера из Хиршта для него не было.

– Только в себя пришёл. Тряхнуло так, что кубарём по ступенькам скатился. Все рёбра пересчитал. Потом ещё раз…

– Хватит болтать! Лучше прочешите палубу. Всех выживших наверх. С тяжелораненых соберите имена. Отпою позже. На всё десять минут, – возникшая в проёме фигура прервала непродолжительную беседу.

Бенджамин с неподдельным удивлением уставился на Артура. Слышать подобное заявление от служителя церкви ему доселе не доводилось. Хотя в сложившейся ситуации сказанное не казалось таким диким. Покалеченным уже не помочь, а остальных ещё можно спасти.

Недолго думая, друзья наспех осмотрели каюты, и спустя несколько минут пришли к неутешительному выводу – никто из пассажиров первого класса не выжил. Карательный отряд начал своё шествие с нижних уровней, с особой тщательностью зачищая каждый закуток – трупы лежали даже под кроватями.

Внезапная находка ожидала под лестничным маршем, ведущим на верхнюю палубу. Под пожарным гидрантом, укрывшись за буреломом швабр и мётел, сидела семилетняя девочка. Неподалёку лежала мама – ко всеобщей радости, оказавшаяся без сознания.

Спустя отведённые на поиски десять минут, Артур подошёл к Брюмо с докладом о результатах осмотра кают. Выслушав подробности с каменным видом, епископ объявил общий сбор.

Отделавшихся лёгкими ранениями насчиталось десять человек, включая девочку и её маму. Убедившись, что все из них собрались на палубе, Эдельманн резюмировал:

– Епископ. Вот список имён для отпевания. Остальные здесь.

– По правилам хорошо бы отпеть пар каждой жертвы этого вероломства, но у нас нет на это времени, – Брюмо оценивающе осмотрел собравшихся и продолжил. – Буду краток. Нас уносит в южные земли. Изменить курс мы не можем, так как остались без управления. Если ничего не предпримем, через пять-шесть часов окажемся за пределами королевства.

– Насколько мы отклонились от курса?

– Видите четыре пика на горизонте?

– Да.

– Это граница королевства. За ними начинаются северные земли. Отсюда, до ближайшего крупного города – Йоркнира, немногим меньше тридцати лиг.

– Можно попробовать спуститься по швартовому канату, – Бенджамин от волнения теребил кайму походного мешка.

– Мы на высоте не меньше пятисот футов. Нет ни одного швартового каната такой длины, – епископ задумался. – Хотя мысль, стоящая. Возможно, нам удастся смастерить что-то наподобие якоря. Тогда сможем зацепиться за…

– Ваше Преосвященство! Город на горизонте!

Епископ прищурился, пытаясь рассмотреть маячившие вдалеке строения. Прямо по курсу, над жёлтыми верхушками сосен высилась деревянная опора со свисающими с неё обрывками канатов. Чуть правее такая же. Дальше, насколько хватало взгляда, ещё и ещё. В общей сложности Брюмо насчитал два десятка опор, вплотную подходящих к утёсу, возвышающегося над границей лесного массива.

– Бывшая канатная дорога. Если не изменяет память, то мы пролетаем над юго-восточной частью Егорийского леса. Здесь базировался перевалочный пункт, соединяющий рудники в горах и грузовой порт. Его забросили из-за постоянных терактов со стороны противников пара. Как говорится – кто-то решил сэкономить на содержании роты охраны.

– Другого шанса не будет, епископ Брюмо, – черпий прикинул расстояние до деревянной опоры. – У нас не больше двух часов, если ветер не изменится.

– Согласен. Если удастся зацепиться за вышку или хотя бы на время остановить движение, то мы сможем спуститься, – Брюмо оглядел присутствующих и остановился на парне лет пятнадцати, молча стоящего в стороне ото всех.

– Эй! Ты же из экипажа, верно?

– Да, Ваше Преосвященство. Я юнга. В мои обязанности входит помогать старшему кочегару, – смутившийся от всеобщего внимания к своей персоне паренёк раскраснелся лицом.

– Как твоё имя?

– Алберт Гарднер, Ваше Преосвященство.

– Ты знаешь где хранится запасной такелаж?

– На нижней палубе есть техническое помещение. Возможно, там найдётся что-нибудь подходящее.

– Возьми с собой людей и бегом туда. Тащите всё наверх.

Получив задание, паренёк быстро определил двоих добровольцев и повёл их вниз по лестничному маршу. Тем временем ветер поутих, и дирижабль замедлился, прекратив хаотичное вращение. Проносившиеся внизу вековые корабельные сосны, разбавленные каменистыми проплешинами, остановили свой бег.

Черпий с интересом рассматривал епископа. Почему священник такого чина оказался на пассажирском дирижабле? Таким свойственно находиться при дворе короля или кардинала. Но точно не здесь – среди искателей романтики, фермеров и мелких чинуш.

Короткая стрижка. Аккуратные усы и бородка. Рост под шесть футов. Телосложение ничем не примечательное. Обычное, как у большинства служителей церкви. А ведь действительно, боевые клирики и епископы все как на подбор. Сильные, бесстрашные и исполненные верой. Может с тем и связано, что они поголовно выходцы из боевых клиров. Артур нерешительно подошёл к священнослужителю.

– Спасибо. Не окажись Вы на борту, замысел карательного отряда был бы исполнен.

– Мы всё ещё в опасности и неизвестно, кто из нас выживет. Ты понимаешь, что теперь всё изменилось?

– Вы об отступниках?

– Да. Если верить словам Габриэля, королевство теперь не то, что было раньше. Судя по всему, нити скверны проникли и в высшие чины духовенства. Неважно от кого они тянутся – от противников пара или от Аканитов.

– Думаете епископы тоже подверглись грехопадению? Габриэль говорил, что отступничество коснулось только клира Правых церквей.

– Клирики дома Трёхликого бога служат своему епископу, так же, как и клирики Люцианской церкви, поэтому я не исключаю этой возможности. Как известно, рыба гниёт с головы!

– А как же вы епископ? Вы не поддались отступничеству и, скорее всего, даже не подозревали, что среди ваших чинов назревает раскол.

– Не слишком ли много мыслей посещает светлую голову простого черпия? Как твоё имя? – епископ посмотрел на собеседника сверху вниз.

– Артур Эдельманн, Ваше Преосвященство, – Артур с почтением опустил голову. – Простите меня.

– Ты верно подметил, юный черпий. Я, если можно так сказать, не совсем удобный епископ и не всегда разделяю мнения равных себе по чину. Потому архиепископ использует меня для особых дел, нежели других епископов, – Брюмо нахмурил бровь. – Что-то я разговорился. Не применил ли ты часом урну откровения?

– Нет! Как я мог… – от такого обвинения Артур начал заикаться.

– Остынь. Я без того чувствую, когда используется урна. В общем, так. Сдаётся мне, кто-то всерьёз решил взяться за черпиев.

– Вы считаете, что на нас открыли большую охоту? – Артур заговорил тише. – Даже в самом Галифасте?

– Я доверяю своей интуиции и привык ожидать худшего расклада. Кто бы ни решился на такой шаг – действуют они наверняка. Провались их кровавая кампания и церкви выстоят, а это значит, что Экберт перевернёт королевство в поисках виновных. Но! Если у них получится истребить черпиев, то Правые церкви лишатся главного преимущества – неисчерпаемого благословлённого пара.

– Теперь положение церквей и без того шаткое. Оставшиеся черпии скорее подохнут от натуги, пока будут наполнять урны паром. Так что нам делать-то?

– Сейчас никому нельзя верить. В любом городе и на любой дороге следует ожидать удара в спину. При этом нам необходимо попасть в приёмные покои Экберта-ΙΙΙ и просить его аудиенции с кардиналами Правого толка. Так что наши пути теперь едины, юный черпий.

Разговор прервала громкая брань, доносящаяся с нижней палубы. В проёме пролёта показались юнга и двое его помощников. Каждый тащил по несколько комплектов сбухтованых канатов. Сложив всё в ногах епископа, Алберт по всем правилам отчитался:

– Ваше Преос…

– Довольно! Обращайся ко мне просто «епископ», – Брюмо резко перебил юнгу. – Не время сейчас по всем титулам расписывать.

– Хорошо Ваше Пр…епископ Брюмо. Я всё понял. Мы нашли двенадцать комплектов. Новые. Ещё даже смола не засохла!

– Спасибо Алберт, – епископ на мгновение коснулся плеча юнги и повернувшись к остальным, продолжил. – Мне понадобится помощь каждого. Мы сделаем рыбацкий трал. Только с небольшими изменениями. Траловый мешок должен быть развёрнутым – на всю длину гондолы. Это на случай если мы пролетим в стороне от опоры. Один несущий канат закрепим на носу, а второй на корме. Длина не менее четырёхсот футов. Соединим их тросами.

– У меня вопрос, епископ, – только что подошедший Бенджамин перетаптывался с ноги на ногу. – А что, если опора не выдержит и рухнет? Она-то предназначена для фуникулёров, а дирижабль в десятки раз тяжелее.

– Для сына фермера ты очень смышлён, – Брюмо подошёл вплотную к сжавшемуся от страха пареньку. – Действительно. Опора скорей всего рухнет. Ветер, скорость судна, вес и всё такое. Зато у нас появится шанс выбраться отсюда, а не быть унесённым за четыре пика.

– А что в них такого страшного? Та же земля, те же лес и воздух, – Бенджамин никак не унимался. Подошедший Артур тихонько одёрнул его за рукав.

– Границы нашего королевства простираются от Четырёх пиков на севере и до Ледяных гор на юге-востоке, – спокойно произнёс епископ. – Ещё есть множество островов и архипелагов на западе. Вся эта территория под защитой Правых церквей и благословлённого пара. Северные земли живут по другим законам, явно противоречащим нашей морали. То, что для нас смертный грех, на севере может быть обыденностью. Потому я предпочту погибнуть в попытке спуститься, нежели пересеку эту гряду. А ещё следует помнить о тех тварях, что из года в год лезут оттуда.

– Я Вас понял, епископ. Простите, – пылающий всем телом от волнения Бенджамин попятился назад. Сын фермера сто раз пожалел о своей излишней говорливости.

– Ветер стих! – черпий вгляделся в небо.

Епископ оценивающе посмотрел на простирающийся снизу лес и недовольно поморщился.

– Нужно поспешить.

Дирижабль развернулся к опоре правым бортом и сбросил скорость до уровня человеческого шага. Медленно, ярд за ярдом, он приближался к заброшенной фуникулёрной дороге. Стали различимы постройки у основания опоры. Несколько ветхих сараев. Угольное хранилище, казарма и маленькая церквушка с заколоченными окнами.

Подбадриваясь верой в скорое спасение, пассажиры принялись разматывать бухты и укладывать вдоль борта будущие перемычки. Никакой суеты: один отмерял на канате место крепления перемычек, следующий вязал те самые перемычки, а третий аккуратно укладывал получившийся трал. Через два часа работа была окончена.

– Всё готово. Концы надёжно закреплены, – перемазанный смолой юнга жадно хватал ртом воздух.

– Раскладывайте вдоль левого борта. Будем опускать.

– Будет сделано, епископ, – парень со всех ног бросился выполнять очередные указания.

Брюмо повернулся к стоящим неподалёку друзьям. Он пристально изучал их взглядом, словно не мог определиться с выбором. Наконец епископ решился:

– Уайт. Отвечаешь за женщин. Укрой их на нижней палубе, – дождавшись, когда сын фермера отправится выполнять поручение, епископ посмотрел на Артура. – Будь рядом. Следи за ветром. Об изменениях докладывай сразу. Приступим!

С головой погрузившийся в работу народ и думать забыл, что каких-то девять часов назад он жил обычной жизнью. Ещё вчера самой душещипательной темой вечерних посиделок были отдавленная накануне туфля или заляпанное платье. Сейчас же, не обращая внимания на кровоточащие ссадины, клерки и торговцы раскладывали вдоль борта самодельный траловый мешок.

Артур всё не мог разобраться в своих чувствах. Брюмо хладнокровно повёл себя при нападении головорезов – очевидно, это не первая боевая стычка в его жизни. Так мастерски расправиться с группой фанатиков мог только такой же фанатик. От этих мыслей черпий почувствовал неловкость, ведь сейчас он и окружающие его люди полностью доверяли епископу свои жизни.

Между тем Брюмо закончил распределять обязанности. Каждый был ответственен за определённую работу. Кроме девочки и её матери – их епископ благоразумно отправил в более безопасное место. Пережившие сильную эмоциональную встряску люди абстрагировались от внешнего мира. Участие в общем деле действовало на них благоприятно.

– На раз, два… – Брюмо вместе со всеми подхватил первую перемычку и опустил её за борт. Две пары подсобников, стоящих по разные концы палубы, ярд за ярдом стравливали боковые канаты.

– Эй, там! Не торопись! Помедленнее. Спутаешь – сам полезешь за борт, – сложа руки трубочкой прокричал Брюмо. – Эдельманн! Побудь здесь. Я на корму. Напортачат сейчас.

Артур сделал несколько шагов и в недоумении остановился. С трудом соображая, он развёл руки в стороны, пытаясь сохранить равновесие. Мысли замедлились, словно завязли в гудроне. Шея наотрез отказалась держать потяжелевшую голову. Звуки вокруг сменились шипением, а сердце забилось так, словно грозило споткнуться и остановиться. Ноги черпия подкосились, и он в беспамятстве распластался на палубе.

Глава 4 Вы думаете я никчёмный?

– Артур! Что с тобой? Ты слышишь!

Сознание вернулось мгновенно. Так бывает, когда человека поднимают среди ночи. Тот просыпается и ничего не может понять – где он, что с ним. Так и черпий. Его не опухший глаз раскрылся и с недоумением уставился на зависшие над ним лица.

– Черпий, ты случаем не больной? Может, тебя это… миазмы пустоумия посетили? – съязвил Бенджамин, улыбаясь двенадцатью зубами. За что сразу же получил от епископа увесистый подзатыльник.

– Ты немного думай, о чём болтаешь, олух. Язык у тебя слишком длинный.

– Что произошло? – Артур хлопал глазами, переводя взгляд от одного к другому. В голове начали копошиться мысли, но понимания происходящего по-прежнему не приходило.

– Что, что. Шел да свалился. Будто по черепушке чем ударили. Мы уж подумали, ты помер, – Бенджамин протянул руку лежащему другу. – Вставай!

– И давно я… отключился?

– Да минут пять. Не больше. Что у тебя случилось? Хвораешь что ли чем?

– Сам ты хвораешь, деревенщина… – черпий не на шутку обиделся. – Отсутствием мозгов.

Фермерский сын побагровел, но предпочёл смолчать, отстранённо уставившись вдаль. Внутри разливалось неприятное, но давно знакомое чувство. Его не впервой называли подобным словом, но впервые так назвал друг, пусть и вновь обретённый. Призраки прошлого и здесь его нашли.

Черпий окончательно пришёл в себя. Голова уже не гудела, а зрение полностью прояснилось. Все овладевшие им эмоции схлынули, а разум стал кристальней утренней росы. Из глубин подсознания нахлынули воспоминания. Нет. Не совсем то – отголоски каких-то воспоминаний. Артур наморщил лоб, пытаясь разобраться в ощущениях. От возникающих образов по коже побежали мурашки. Так бывает, когда пытаешься вспомнить сон, но его подробности постоянно скрываются в тени, оставляя после себя лишь невнятное послевкусие. Это одновременно завораживает и пугает.

– Епископ. Что Вы знаете о ветреном пустоумии? Первые симптомы. Ложные воспоминания, – посерьёзневший черпий нервно потёр затылок. – Где-то я читал об этом.

– Ищешь связь с обмороком? Успокойся. Подхвативший сей недуг не задумывается о подобном, потому что думать нечем, – Брюмо в недоумении нахмурил брови. – Ложные воспоминания? О чём это ты?

– Я как будто видел сон, но не могу вспомнить про что он. Картинка появляется в голове и сразу же пропадает, а я не успеваю её рассмотреть. Это как с молнией – видишь её буквально долю секунды и потом не можешь представить её форму.

– Может это просто галлюцинации? Последствия после падения. Иногда мозг вытворяет очень странные штуки, – Брюмо недвусмысленно покрутил пальцами.

– Нет. Я о другом. Я почему-то уверен, что видел частичку чьей-то жизни. Потому и говорю о ложных воспоминаниях. Это не бред, и не сон, а что-то действительное.

– Лучше тебе не забивать голову всякой ерундой. Не думай об этом и само всё пройдёт.

– Прошу прощения, – в разговор вмешалась мать девочки, внезапно подошедшая со спины. – Ваше Преосвященство, не хочу прерывать вашу беседу, но подумала, что вы могли не обратить внимание на одну деталь. Мы сидели в одной из кают, и я случайно посмотрела в иллюминатор. По-моему, нас разворачивает и относит в сторону…

– Что? – епископ подскочил к высокому ограждению и посмотрел в направлении канатной дороги, теперь переместившейся к корме. – Да чтоб вас…

Поднявшийся ветер развернул дрейфующий аэростат на сорок пять градусов. Теперь он двигался вперёд кормой, и болтающийся снизу трал оказался бесполезным. Даже если тихоход пройдет в нескольких ярдах от опоры, накинуть импровизированный аркан на неё не удастся, а значит все усилия пройдут даром.

– Сто ярдов до вышки! – стоящий на корме человек размашисто махал руками, пытаясь привлечь внимание собравшихся на носу пассажиров.

– Вы слышали, епископ Брюмо? – подошедший черпий обречённо смотрел на спасительную опору. – Мы пролетим в стороне.

– Да погоди ты! Я думаю, как бы повернуть эту злосчастную шхуну поперёк, – Брюмо судорожно перебирал в уме варианты, но ни один из них ни на йоту не приближал к разрешению проблемы. Даже рулей управления не осталось, чтобы откорректировать направление. Можно запустить паровую машину, но чем она поможет? Лишившийся оперения аэростат стал абсолютно непредсказуем, и неизвестно в какую сторону его потащат разогнавшиеся винты.

Стоящий в стороне Бенджамин неуверенно топтался на месте. Внутри него кипела борьба. Мысли окунули в воспоминания о прошлой жизни. Сын фермера, от которого никогда не было прока! Он всегда третий лишний и «пятое колесо». О каком проке могла идти речь, если его никто не воспринимает всерьёз. Как и сейчас. Епископ печётся только об этом черпии. Чтоб ему пусто было! А Бену, бестолковому деревенщине, достаются только никчёмные поручения – принеси-подай, отойди и не мешай! Но так больше продолжаться не будет! Хватит! Это сын фермера уяснил для себя точно.

Бенджамин сорвался с места и с проворностью горного дугоглаза вскарабкался на ограждение. Правой рукой сдёрнул висящий на крючке моток веревки и перекинул его через плечо. Усевшись на перила, на мгновение замер, изучая обстановку за бортом. Решено! Он ухватился за просмоленный канат и перевесился на ту сторону. Какое-то время его рыжий чуб маячил над перилами, пока совсем не скрылся из вида.

– Куда? Вот полудурок! – Брюмо метнулся к месту, где только что стоял Бенджамин Уайт. Епископ в последний момент стал свидетелем отчаянного поступка фермерского сынка и не успел вовремя среагировать.

– Что он задумал? – оказавшийся рядом Артур обеспокоенно посмотрел на священника.

– Твой недалёкий друг хочет раскачать трал. Ох уж эти фермеры! – епископ раздосадовано ударил кулаком по перилам.

Артур посмотрел за щитовое ограждение. Десятью ярдами ниже, Бенджамин Уайт держался за болтающийся на ветру канат.

– Бен! Поднимайся обратно! Ты чего? Обиделся что ли? Сорвёшься ведь, – черпий тщетно пытался остановить друга, решившегося на отчаянный шаг.

Игнорируя доносившиеся с палубы выкрики, сын фермера продолжал спускаться. Не пожалев единственного пиджака, он прижался к толстому канату и заскользил вниз. Добравшись до толстого узла, Бенджамин на несколько минут остановился, восстанавливая силы. Затем с осторожностью перебрался через него и продолжил спуск. Через пять минут он достиг тралового мешка, со стороны похожего на дырявую простыню.

Обвязавшись прихваченной верёвкой, он крепче ухватился за канат и присев, с силой оттолкнулся. По тралу пошла волна. Затея с раскачиванием четырёхсотфутового полотна оказалось делом не из лёгких – внезапные порывы ветра то и дело норовили стряхнуть кинувшего вызов стихии Бенджамина. После двух десятков приседаний-отталкиваний амплитуда раскачиваний увеличилась и достигла двух ярдов.

Уайт зря рисковал жизнью – забраться наверх у него не хватит сил, а держаться за канат становилось всё сложней и сложней. Ещё немного, и он сорвётся с высоты.

– Пятьдесят ярдов! – с кормы раздался протяжный крик.

Бенджамин взбодрился – отступать поздно, теперь он один на один со смертью. Осталось всего ничего – главное, не сорваться раньше времени, а лучше не упасть совсем. От физической нагрузки тело покрылось ледяным потом. Зубы отстукивали гимн самодовольства. Побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в толстый пеньковый канат, потеряли чувствительность и теперь походили на заиндевелые ветки. Шарф, вылезший из-под ворота, не удержался и сорвался.

Ветер нещадно хлестал по лицу, не понимая – помогать ему самоуверенному безумцу или нет.

– Держись. Держись, – словно молитву повторял Артур, наблюдая как его друг противостоит разыгравшейся стихии. – Держись. Еще немного.

– Двадцать ярдов! – охрипший крик с кормы резанул по ушам.

Запыхавшийся юнга едва не споткнулся, когда добежал до епископа:

– Отклоняемся к юго-западу!

– Уйди мелкий, – Филип Брюмо оттолкнул парня и повернулся к Артуру. Схватив черпия за ворот, он притянул его к себе и срывающимся голосом прокричал. – Бегом вниз. Нас разворачивает. Если рыжий сможет накинуть трал, гондола наклонится! Ты не должен погибнуть!

– Простите, епископ. Я останусь здесь и буду молиться святому Люцию, – черпий отстранил схватившую его руку. – А вы молитесь Трёхликому. Если боги нас не оставили, они обязательно помогут.

Горящая в глазах Артура вера говорила красноречивей слов. Брюмо осмотрел его, пытаясь разглядеть признаки экзальтации. Юный черпий вызывал двоякое ощущение. Толи на него снизошло божественное откровение, толи он просто тронулся умом.

Посыпала снежная крупа, окрашивая палубу белым. Ветер поутих и поменял направление.

– Опора в шести ярдах! – надрывный голос из последних сил доложил о текущем местоположении. – Миновала корму.

Люди примкнули к ограждению. Где-то внизу сын фермера из последних сил раскачивал неподдающийся трал.

– Дружище! У тебя почти получилось! – прошептал Артур. Его кулаки сжались настолько, что из-под ногтей засочилась кровь.

Бенджамин потерял счет времени. Стофутовое покрывало раскачивалось неохотно. Опора уже близко, но трал не дотягивается до неё. Пальцы не ощущались. Руки намертво примёрзли к канату, а ноги свело судорогой. Всё зря.

Главное, чтобы сеть успела зацепиться. Остальное неважно. Ветер стих и ход дирижабля замедлился. Бороться с траловым мешком стало проще. Супротив всему, амплитуда раскачивания начала снижаться. Святые угодники! Ветер! Ты снова нужен!

Вот он! Стремительный порыв толкнул фермера под зад, и тот набрал ускорение.

Он крепче сжал липкий канат и с ребяческим восторгом наблюдал, как несётся навстречу смерти. За секунду до столкновения Уайт зажмурил глаза.

С дирижабля отчётливо было видно, как трал углом захлестнул опору. Бенджамин по широкой дуге обогнул её и с размаху ударился о бревна, едва не слетев. Тело безжизненно повисло, держась на обвязанной вокруг пояса верёвке.

Гигантский тихоход накренился на левый борт. Затрещали ломающиеся перекладины опоры. Мгновение. Дирижабль замер.

– У него получилось! – Артур на радостях хлопнул епископа по плечу, отчего тот одарил его недобрым взглядом. Черпий виновато пожал плечами, но повторил. – Епископ Брюмо, у него получилось. Мы пришвартовались! Опора выдержала.

– Разделяю твою радость, но предпочту воздержаться от подобных возгласов. Либо твои молитвы нам помогли, и боги тебя любят, либо нам просто повезло. Не испытывай веру без надобности.