Читать книгу: «Мы служили на флоте»

Шрифт:

Призыв на воинскую службу

4 мая 1984 года. Эта дата навсегда вошла в мою память как первая, принципиально важная и во многом определившая мою дальнейшую судьбу ступенька лестницы, название которой жизнь. Количество этих ступенек на жизненном пути у каждого человека свое, лично определенное каждому Всевышним. Для меня и десятка тысяч других пацанов, бывшего Советского Союза, которых весной, в том далеком 1984 году, с всепоглощающим нетерпением последнего алкоголика, жаждущего утреннего открытия отдела спиртного магазина в надежде купить «бухло» и похмелиться, ждали всевозможные районные, городские и областные военные комиссариаты; эта ступенька была самой первой, поднявшись на которую ты понимаешь и видишь, как резко меняется уклад твоей жизни – и ты попадаешь в новую для тебя среду. Где нет рядом близких тебе людей, на которых можно опереться, и ты можешь рассчитывать, за редким исключением, только на себя и Бога, что Он будет к тебе милостив. Эта ступенька как прекрасная дева одновременно манила и притягивала к себе предвкушением прикоснуться к чему-то запретному и таинственному, но такому желанному, и в тоже время пугала своей неизвестностью.

Название этой ступеньки – призыв на действительную военную службу. Большинство призывников, того времени, по этому поводу выражалось не так витиевато и возвышенно, как я в предыдущем абзаце, а говорили довольно просто и понятно каждому: «Жизнь дала трещину». Так как от призыва в советское время ни откосить, ни затупить, если ты не полный дебил или идиот, что в принципе одно и тоже, так как эти слова обозначают одно и тоже медицинское заболевание, название которому олигофрения, только разную глубину интеллектуального недоразвития индивидуума, а тем более откупиться – не представлялось возможным. Откупиться не было возможности не потому что все военкомы были кристально чистыми и идейными коммунистами, а потому что в это время наши родители были все одинаково средненько-бедненькими. Вопрос упирался в деньги. А власть, в лице любимой всеми коммунистической партии СССР, твердо придерживалась учения основоположников марксизма-ленинизма, основной постулат которого гласил, что пролетариату и крестьянству (к этому классу, я думаю, относилось 99% населения Союза) деньги не нужны. Со слов моего отца, власть за работу платила, но платила ровно столько, чтобы ты и твои домочадцы не пошли с сумой по жизни, прося милостыни на пропитание. Так что, даже если бы я и захотел, – то не смог бы, отдать свой долг родине деньгами.

Кроме того, спрыгнуть от Армии не давало советское общественное мнение. Что-что, но здесь мнение партии и народа совпадало по всем пунктам. Для простого народа парень, который не служил, был изгоем. Даже сердобольные набожные бабушки, вечно сидящие на скамейках у подъездов наших домов, которых пробивала слеза при виде бесхвостого и одноглазого кота или прыгающего на трех лапах пса из породы «Чтоб ты сдох», смотрели в след не служившему парню с таким видом, словно хотели сказать: «Почему ж тебя грудным ребенком, как в древней Спарте, не сбросили со скалы?». Так как он был обречен на прозябание. «Неслуживец» не мог устроиться на работу не только в государственные структуры, но и маломальскую уважающую себя организацию.

Был еще один немаловажный фактор, для многих даже основной, из-за чего не стоило тупить. Это наши вчерашние школьные подруги, которые к моменту совершеннолетия все как одна превращались в сказочных красавиц. По мнению всё знающих ученых, на мнение которых я в дальнейшем буду неоднократно ссылаться, основное предназначение дочерей Евы, которое заложено в их прекрасные головки на генном уровне, – продолжение рода человеческого. И род человеческий они стремятся продолжать с наиболее жизнеспособными экземплярами противоположного пола. В глазах тогдашних девушек «неслуживец» был дефектным, и их не интересовало, где скрывается этот дефект в голове, во внутренних органах или мужских причиндалах. Что ни говори, а против природы – не попрешь.

Это в настоящее время парень, откосивший от Армии, в глазах большинства молодежи – «крутой» или даже «красавчик». В годы мой юности все было проще и конкретнее. С момента рождения в семье, в школе и на улице, где мы проводили большую часть свободного времени, а некоторые не только свободное, но и школьное время, нам непрерывно вбивали в голову, что служить – это удел каждого мужчины, иначе ты не мужчина. И другого мнения по этому поводу, нет – и не может быть.

Но вернемся к дате, указанной в самом начале повествования. 4 мая 1984 года в 14.00 призывник, Анатолий Пашко, подстриженный под Котовского (для молодежи не слышавшей про знаменитого героя гражданской войны – подстриженный на лысо), при чем во время стрижки одна шальная и не совсем трезвая голова, на полном серьезе предлагала для надежности побрить мою бедную голову дедовской опасной бритвой и дополнительно смазать её бараньим жиром, шатающейся походкой, с тяжелой и не совсем соображающий, что происходит головой, – пересек порог Барановичского военного комиссариата, называемого в народе военкомат. И тем более я не догадывался, какую «подлянку» приготовила мне судьба.

Пересек, мягко сказано, так как на самом деле в военкомат я влетел пулей, спиной вперед; а шатающей и пьяной походкой в окружении друзей, соседей и не совсем трезвых и адекватных многочисленных родственников, под залихватскую трель баяна, я двигался от дома через весь город в направлении военкомата. Перед металлическими створчатыми дверями военкомата вся это радостная и возбужденная толпа остановилась и вспомнила, что призывнику необходимо обязательно налить на посошок. Кто ж в Армии ему нальет? Никто и не догадывался, что ворота военкомата оборудованы секретными и скрытыми камерами наружными наблюдениями. Только этим можно объяснить дальнейшее. И вот, когда я стоял спиной к воротам и открыл рот, чтобы принять сто грамм на посошок, (дальнейшее все со слов моей сестры), внезапно открылась дверь, из-за неё молнией вылетела рука в камуфлированной военной форме. Какая-то невиданная сила оторвала меня от земли, и я ласточкой, только спиной вперед влетел во двор военкомата. Все это произошло настолько быстро, что никто и не понял, что произошло. Единственная, моя сестренка Аленка, успела произнести: «Гады…», расстроившись, что не дали по-человечески проститься. Как она ошибалась. Не успеют пройти и сутки, как она снова будет меня лицезреть.

Мой полет был не долгим, зато возвращение на землю было довольно чувствительным. Со стаканом в руке я приземлился на пятую точку уже на территории военкома. А вслед за этим, в мою дезориентированную голову, словно локомотивный состав на полном ходу врезался вещмешок, заботливо переброшенный, вслед за мною каким–то богатырем из родственников. А так как в нем были не только мыльно-рыльные принадлежности, но и минимум трехсуточный неприкосновенный запас продовольствия – нокаут был полнейший. Сознание покинуло меня надолго. По всей видимости, мой мозг отказался воспринимать все происходящее и решил воспарить над бренным телом или лечь рядом с ним и немного отдохнуть. Вырубился я конкретно. Дальше, под дружный хохот призывников, с крепко зажатым стаканом в руке, сотрудники военкомата внесли меня в помещенье, где находились десятка три-четыре моих будущих собратьев по оружию. Когда мое сознание соизволило вернуться обратно, то первое что я увидел, это склоненное надо мной лицо мужчины в белом халате, который в очередной раз, тыкал мне в нос пузырек с какой-то гадостью, а стакан по-прежнему был у меня в руке.

А этот проклятущий стакан я подарил на память медику в надежде, что он мне минимум года два как не понадобится. И опять я ошибался как в отношении двух лет, так и этого проклятущего стакана.

Здесь нужно сделать паузу и объясниться, а то у читателя может сложиться впечатление, что автор – конченный алкаш. Все случившееся со мной можно объяснить, процитировав русского юмориста Михаила Задорнова: «Иностранцам никогда не понять, почему русские дочь замуж выдают в слезах, а сына провожают на войну с песнями и плясками». Я уходил не на войну, но гуляли по-настоящему: с размахом, аж четверо суток, а точнее «гудели». Дело в том, что совместно со мной повестку о призыве на 4 мая 1984 года получил мой двоюродный брат, проживающий в деревне Домашевичи, находящейся в каких-то 10 км по железке от г.Барановичей в сторону г.Лиды. В связи с этим событием родня приняла соломоново решение: достойно проводить каждого представителя рода, 1 и 2 мая гуляем в деревне у брата, а 3-4 мая у моих родителей в городе. Благо все этому способствовало. В советское время 1 и 2 мая – был и сейчас есть, только немного укороченный, великий праздник Труда. А кто в праздник работает? Не страшно, что 3 и 4 мая рабочий день, руководители всех рангов всегда отпускали работников проводить в Армию будущих героев.

Повестку о призыве вручали минимум за 2-3 недели до призыва, чтобы надлежащим образом подготовиться к этому имеющему государственное значение мероприятию. Кроме того, работающему призывнику дополнительно к заработанной сумме выплачивалось два месячных оклада. Финансов хватало. Проблема была в другом, что поставить на стол. Кроме всеми любимого салата «горошек», нужно было угостить родню чем-то более существенным. Вопрос упирался в спиртное и мясное. Это сейчас, когда заходишь в мясной отдел – глаза разбегаются по витрине от изобилия мясных изделий и возвращаются на место только после фокусировки на цене. В то, золотое советское время, в Белоруссии, кроме Минска, где иногда баловали минчан, в магазинах мясного купить практически было невозможно. Я, как и большинство советского народа того времени, свято верил, что на мясокомбинатах свиней разделывают взрывчаткой, так как на витринах мясных отделов лежали только свиные головы и ноги. У меня чуть не остановилось сердце, когда на боевой службе в Анголе со складов в Луанде нам на корабль завезли партию тушенки, на коробках которых я прочитал «Барановичский мясокомбинат». Барановичи – это город, где я вырос и ушел служить. Начпрод (начальник продовольственной службы корабля) увидев, что я застыл в штопоре – сжалился и преподнес мне истинно царский подарок: банку тушенки и ветчины из моего родного города. Там, в Богом забытой Африке, мне показалось, что ничего вкуснее в своей жизни я не пробовал…

Но мои родители эту проблему решили достойно. Курица не птица, а Литва – не заграница. Это сейчас Литва самостоятельное независимое государство, а в то время Вильнюс – столица Литовской Социалистической Республики, которая входила в могучий СССР. По мнению моего отца, в Литве уже в то время был построен социализм, в отдельно взятой республике. В магазинах Вильнюса было всё. Две поездки на поезде в Вильнюс – и перед людьми не стыдно за угощение. Это, не считая невинно ранее срока убиенного кабанчика в деревне.

Со спиртным вопрос решался просто. Новая государственная водка, которая появилась в магазинах одновременно со сменой генсека в кремле, и прозванная народом «Анроповка», хотя и радовала глаз необычной зеленой этикеткой, стоимость имела кусачую – три рубля и восемьдесят советских копеек. А с учетом того количества родственников, которые собирались прийти на праздник моей и брата жизни – это довольно ощутимо било по бюджету моих родителей. Это сейчас каждый уважающий себя мужчина, как в России, так и в Беларуси, приходит к выводу, что чтобы понять происходящее, – без своего самогонного аппарата не обойтись. В то время эту прописную истину уже давно знали. В лесной глуши народные умельцы гнали, и продолжают гнать первоклассный самогон. На лицо преемственность. Только сейчас у нас в Беларуси народ самогон называет кодовым именем «самопляс». А так – ничего не поменялось.

К решению второй части вопроса отец подошел творчески. Он где-то достал пару мешков муки, съездил на огонек к этим лесным умельцам – и обратно вернулся с несколькими молочными бидонами (бидон – алюминиевый сосуд с крышкой, вместимостью 40 литров) первоклассного самогона. Родня то большая…

Так что хватало всего: и «самопляса», и чем прикусить. Подумать только! Четыре дня толпа родственников бухала (культурным распитием спиртного это не назовешь), пела и плясала. Было все: и падение лицом неокрепшего организма в салат, и пляски до упада (присутствовала местная вокально-инструментальная группа, которая довольно удачно дергала струны на электрогитарах), и обучение новобранцев ползанию по местности. Не было только битья морд. Все свои – родные лица. Нельзя.

Находиться в этой среде и быть трезвым – было невозможно. Так как от алкогольных паров, которыми был пропитан тот теплый майский воздух 1984 года в районе народного гуляния – на вторые сутки глаза загадочно блестели не только у закоренелых язвенников и трезвенников, но и у местных «Шариков» и «Тузиков», судя по тем пируэтам, которые они выписывали местной лужайке.

Я никоим образом не оправдываю пьянство, а только констатирую, тот факт, что по ряду объективных и субъективных причин, в первый день службы я и мой брат, как боевые единицы Вооруженных Сил СССР, угрозы для НАТО не представляли никакой. Не судите нас строго. Мы были простыми призывниками, – и будущее пугало нас всех своей неизвестностью, хотя мы не подавали вида.

Первый жизненный облом

Дальнейшее проходило более организовано. Когда собрались все призывники, на двух «Икарусах» нас повезли в сторону Бреста. По прибытию нас завели в довольно продолговатое помещение, типа спортивного зала, но это был не спортзал. По обе стороны от прохода были сделаны сбитые из их досок лежаки, покрашенные в тон стенам масляной краской. На этих двух больших лежаках восемьдесят призывников разместилось без проблем. О постельном белье заикаться и не стоило. И так все было понятно. Нам даже не выдали матрацы и подушки. Я, как и большинство новобранцев, упал на этот лежак и, несмотря на то, что у меня не было опыта ночевки на голых досках, – проспал до утра. Сказывались торжественные, в течение четырех суток, проводы.

Как и ожидалось, судя по приему, на завтрак нас никто не пригласил, и нас стали пачками таскать на медицинскую комиссию. Медицинская комиссия была так, для отчетности. Единственная врач терапевт укоризненно качала головой, когда мерила давление. Все врачи прекрасно понимали, почему у защитников Отечества такой, далеко не подобающий вид.

Пока все шло по плану. Родина, хотя со значительным участием «блата» (об этом чуть ниже), призывала меня служить в морскую пехоту. После прохождения медкомиссии, председательствующий призывной комиссии подтвердил и поздравил меня с тем, что ближайших два года я буду служить в морской пехоте. Я к этому стремился. Тут же мои призывные документы и я сам был передан в руки красивого и подтянутого офицера в форме морского пехотинца. Офицер провел меня к небольшой группе призывников во главе с двумя сержантами морпехами, которые держались обособленно от других представителей вооруженных сил. Офицер дал команду построиться и перед строем довел до нас, что далее мы на поезде проследуем в Лиепаю, в учебную часть морской пехоты. Я уже мысленно примерял форму и представлял, как через два года вернусь и пройдусь по городу в красивой черной форме морпеха, и – все девушки будут моими. Мне даже перестала болеть голова. Я летал на седьмом небе от счастья. Сбываются все-таки мечты, если сильно захотеть.

Ох, как же я ошибался на счет двух лет и черной формы морского пехотинца. У англичан есть пословица, которая в немного утрированном переводе звучит так: «Расскажи Богу о своих планах – а Он в ответ тебе лишь рассмеется». Так было и со мной. Здесь нужно сделать паузу и пояснить, почему эта глава называется «Первый жизненный облом».

Как я писал в предыдущем разделе, в советское время призыв в Вооруженные Силы был делом государственным. Я нисколько не утрирую, это было другое время, и мы были другими. Мы, вчерашние школьники, свято верили, что живем в самой лучшей стране и готовы были положить за неё свои жизни на алтарь Отечества. Это не высокие слова. У большинства из нас был внутренний стержень, которого сейчас нет. И это, несмотря на то, что во главе нашего государства стояла горячо любимая нашим наром коммунистическая партия Советского Союза.

Мы готовились к службе не только физически, накачивая на турниках мышечную массу, что не мешало нам в тоже время потягивать из бутылок «Агдам» и покуривать югославские сигареты, но и морально. Мы целыми классами, а некоторые по несколько раз ходили в кинотеатры на такие фильмы как «В зоне особого внимания» и «Ответный ход». Для современной молодежи поясню, это фильмы про элиту Вооруженных Сил СССР – десантников и морских пехотинцев, где в роли главного героя снялся отец Владислава Галкина – Борис Галкин. Так же как тысячи других пацанов Советского Союза я, насмотревшись на блистательного и лихого главного героя этих фильмов, мечтал служить только в десантуре, ну, в крайнем случае, – морской пехоте.

Но жизнь вносит свои поправки. При получении приписного билета я был приписан к команде танкистов. Процессу прохождения медицинской комиссии я как-нибудь посвящу отдельную главу. Единственное скажу, что после этого всех врачей хирургов я считаю сексуальными извращенцами, кто проходил через их шаловливые ручки знает, о чем я тактично молчу. Никогда не забуду того унижающего чувства, которое я чувствовал, стоя в одних трусах перед призывной комиссией. В 16 лет гордиться еще было нечем: сильно развитая, рельефная грудная мускулатура, а также густая растительность на груди и спине отсутствовали. Все остальное надежно прятали гордость советской легкой промышленности – мужские трусы образца 1984 года. Наша промышленность выпускала тогда только два вида мужских трусов: зеленые в белый горошек или темно-синие. На мне в тот раз почему-то были в горошек. У этих трусов было одно хорошее свойство: они были не просто длинными, а очень длинными. По поводу их в одном из своих выступлений удачно высказался Михаил Задорнов: «Афганские душманы закупили большую партию советских трусов. Оказывается, очень хорошая вещь. Зимой тепло, а самое главное – не протираются на коленях при лазании по горам».

Я был неказистого вида, в моей внешности было больше минусов чем плюсов: средний рост, 172 см, про фигуру я вообще молчу, одно прозвище «Пухлый» говорит обо всем. Глядя на меня, отец очень часто, даже в трезвом состоянии, с довольно объемистой ноткой жалости задавал скорей себе, чем мне вопрос: «Сынок, как ты будешь служить?» Накаркал старый! Еще как! Свыше двадцати лет я достойно носил на плечах офицерские погоны, это не считая тех, трех лет, когда с гордостью носил погоны моряка Военно-Морского Флота СССР. Про внешность скажу просто: на моей физиономии девичий глаз надолго никогда не останавливался. Был один плюс, передаваемая из поколения в поколение по мужской линии отличительная черта нашего рода – широкие плечи, и, вследствие этого, чуть выше среднего физическая сила. Видно за этот плюс после недолгого визуального наблюдения военком упек меня в танкисты. Свое единоличное решение для меня он аргументировал тем, что в танке мне будет просторно из-за роста, а благодаря физическим данным – с танковым трактом справлюсь без чужой помощи. Я его понимаю, это круто, в случае чего, на танке с ветерком через всю Европу до самого Ла-Манша прокатиться.

Так как мое мнение по поводу прохождения срочной службы расходилось с вердиктом военкома, я решил действовать. В советское время было такое понятие «блат». Для тех, кому не посчастливилось жить в то время вынужден пояснить, что такое «блат». По-другому «блат» – это использование знакомства, с каким-либо должностным или просто лицом, с целью использования его положения в своих целях. По «блату» женщины покупали с черного хода сапоги и многое другое в магазинах, доставались запчасти к легковым машинам и на местное СТО без «блата» даже на диагностику, я уже не говорю про ремонт, не заехать было. «Блат» – это реальность эпохи развитого социализма. Кто-то воскликнет: «Да это же коррупция в чистом виде!» В общем, согласен. Но дорогие мои товарищи, господа (кому как ближе), какое обогащение или получение льготы в том, что я стремился попасть в те войска, где служить труднее всего, где готовят настоящих защитников Отечества? Нашелся родственник, у которого был выход на военкомат, и мои документы в одно мгновение переместились в команду «70-К», члены которой призывались для службы в морской пехоте. В десантные войска попасть даже по «блату» не удалось. Столько было достойных и желающих. И я, скрипя зубами, согласился на морскую пехоту. Вот товарищи замполиты и идеологи, насколько был высок уровень патриотизма, что даже «блат» использовали, чтобы призваться служить. Теперь, уважаемые читатели, дальнейшее вам станет более понятным.

И так, вернемся к дальнейшему повествованию. Я стоял на территории областного военкомата в кругу будущих морпехов и предавался радостным иллюзиям по поводу службы. Как внезапно заработала громкая связь, опустившая меня с облаков воображения на грешную землю. Это было началом последовавшей за этим трагедии. По громкой связи зачитали фамилии четырех призывников с требованием срочно зайти к военному комиссару. Причем это требование передали трижды. Находясь в состоянии легкой эйфории, я даже не обратил внимание, что моя фамилия среди этих четырех также фигурировала, пока к нам не подошел какой-то офицер. Убедившись, что именно мне принадлежит фамилия Пашко, офицер высказал всё, что думает обо мне и моем слухе, причем высказывание «глухая ворона» было самым безобидным, повел меня к военкому. Я смиренно побрел за ним, не подозревая, что скоро узнаю про ту «подлянку», что приготовила мне судьба.

Когда я вошел то увидел, что по середине, довольно большой комнаты, на одной линию по стойке «Смирно» стояли трое призывников. Я пристроился сбоку четвертым. Дальнейшее произошедшее было чем-то страшным в моем понимании. Вдруг к нам из-за стола быстрым шагом подошел военком. Это меня насторожило, так как какой-то час тому назад, отправляя меня служить в морскую пехоту, он из-за стола не выходил. Со словами: «Поздравляю! Это великая честь!» – он быстро пожал каждому из нас руку и отправился обратно за свой стол. В моей голове тут же зажглась красная лампочка опасности. Военком, приняв монументальную позу, обратился к нам с пламенной речью, которую я запомнил на всю жизнь, так как она определила мою дальнейшую судьбу, а в первый момент повергла меня в шок: «Товарищи призывники, Вам оказана великая честь!» А от услышанного далее я узнал, как чувствует себя рыба, вытянутая на берег из воды. Военком, продолжая вбивать гвозди в гроб моей мечты, пафосно чеканил: «Гордитесь, Вы лучшие! Вы будете служить на атомном подводном флоте. Вы теперь в команде «999». Вы отправляетесь в учебку атомного флота в Кронштадт, где из вас будут готовить электриков по обслуживанию атомных реакторов».

Слова военкома атомной бомбой разорвались в моей голове. Тогда я считал, что это был самый большой облом в моей жизни. Здесь нужно пояснить, почему для меня это было крахом жизненных планов. После школы я поступал в институт, но, к сожалению, не поступил. До призыва девять месяцев работал на заводе и после двух лет службы в армии планировал однозначно поступать в институт. Своего будущего без высшего образования я не видел. Я хотел учиться. Я, точно так, как первая весенняя трава тянется к солнцу, тянулся к знаниям. Ни для кого не секрет, что с годами школьные знания имеют свойство покидать голову, и все труднее конкурировать с вчерашними выпускниками на вступительных экзаменах в вуз. А судьба вместо двух лет, отодвигала меня от знаний на целых три года.

Кроме того, была вторая причина: в душе я был романтиком. Я нисколько не сомневаюсь, что кто-то из наших доблестных командиров подводных лодок рассматривал в перископ статую «Свободы» на побережье американского континента, но я точно знаю, что к перископу ни один моряк срочной службы допущен не был. Я полагал, что экипаж на пристани ныряет в лодку, а лодка в свою очередь тоже ныряет в морскую глубину, где-то ходит и через пару месяцев выныривает. Единственное что видит моряк – это пирс, с которого он ныряет в лодку и по возращению, на который выныривает из подлодки. Все время находиться в замкнутом пространстве – это было не по мне. Какая тут романтика? Я точно знал, что, только находясь на борту «Наутилуса» Жюль Верна, можно рассматривать дно морское и любоваться морской флорой и фауной.

Если служить на флоте – то дышать полной грудью морским воздухом. И целых три года я дышал полной грудью морским воздухом не только различных морей, но океанов. Всему свой черед. По дороге на флот ещё был экипаж в Красной горке и учебный отряд в Ломоносове.

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
12 июля 2024
Дата написания:
2024
Объем:
300 стр. 1 иллюстрация
Правообладатель:
Автор
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 2,5 на основе 2 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 1 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,9 на основе 13 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 3 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 5 на основе 18 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4 на основе 4 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 29 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,3 на основе 17 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 48 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 2 на основе 1 оценок