Читать книгу: «Дорога. Сборник рассказов», страница 2

Странный старик

Иногда, чтобы снять проклятие, нужно просто остаться человеком.

Автор

Это была самая счастливая пара, которую мне приходилось встречать. Несмотря на разницу в возрасте казалось, они понимали друг друга с полуслова.

Артём и Лера.

Артём – молодой человек лет тридцати пяти был из тех, кто рано понял, что в жизни рассчитывать можно только на себя. Родители его ушли рано, почти одновременно, когда ему едва исполнилось двадцать пять. Он остался один – без поддержки, родных у него больше не было.

Перед армией он успел окончить ПТУ по специальности водитель-механик. Вернувшись со службы, сразу устроился работать дальнобойщиком в крупную компанию. Пил редко – по праздникам, да и то больше за компанию. За рулём был собран, надёжен – такие работяги на вес золота. Поэтому в фирме, где он работал, его ценили и уважали. Давали больше свободы, чем другим водителям и он никогда не подводил.

Спортом занимался всю жизнь – по-простому: турник, штанга, пробежки по утрам, даже в рейсах. Высокий, стройный брюнет, с карими глазами, добрый и немногословный – в нём было что-то надёжное, основательное. Женщины такое сразу чувствуют.

Жили они с Лерой в одном небольшом городке и встретились, как водится случайно в местном клубе, на вечеринке.

Лера втрескалась в него по уши, почти сразу. Молоденькая, наивная – ей было тогда всего двадцать три. Она только что окончила бухгалтерские курсы, как советовала ей бабушка. – Та всю жизнь проработала бухгалтером и твердо верила: с этой профессией всегда можно будет заработать на кусок хлеба. – И мечтала «вырваться на свободу», как она говорила, из этого убогого городишки.

Девушка выросла в бедности. Отец пил, часто уходил из дома, возвращался – с кулаками. Мать была его тенью: усталая, безвольная женщина. Единственным настоящим теплом в её детстве была любимая бабуля. Именно у неё Лера проводила почти всё своё время. Когда та тяжело заболела, Лера ухаживала за ней одна. После смерти бабушка оставила внучке единственное, что у неё было – старенькую двухкомнатную квартиру в этом же городке.

С Артёмом всё изменилось. Он не бросался словами, не сулил золотых гор. Просто был рядом. Если было страшно, держал за руку, и ей становилось спокойно. Он всегда знал, что делать. Лере этого хватало с головой.

Артём начал брать её с собой в рейсы – сначала, чтобы было не скучно, потом как помощницу в работе. Она быстро разобралась в приложениях, научилась искать грузы, планировать маршруты. Да и просто ему с ней было приятно.

Идея продать бабушкину квартиру и купить свой тягач с прицепом появилась у Леры почти сразу после свадьбы. Она загорелась ею, как одержимая.

– Ты представляешь, как это будет здорово? – говорила она с горящими глазами. – Мы ни от кого не будем зависеть! Сами будем выбирать заказы, будем ехать, куда хотим. Квартира – дело наживное, поработаем два – три года и купим новую там, где нам захочется.

Артём колебался. Он не понимал всей этой бухгалтерии, плохо разбирался в бумагах. Его дело – крутить руль и гайки. Но идея была слишком заманчива, а Лера – слишком настойчива. В конце концов, он согласился.

Артём подошёл к покупке грузовика с той самой въедливой основательностью, с какой подходил ко всему в жизни. Пересмотрел десятки вариантов – от уставших «европейцев» до почти новых, но подозрительно дешёвых «китайцев». Сравнивал, звонил, ездил смотреть. Лера первое время увлеклась вместе с ним, но потом махнула рукой – зная, что он всё равно выберет сам, то, что надо.

В итоге выбор пал на американский тягач Kenworth 2010 года. Трак был не новым, но ухоженным, надёжным и мощным – 455 лошадиных сил, два спальника. Не машина – мечта, что ещё нужно для счастья?

Родители Леры, конечно, были против такой покупки. Говорили, что квартира важнее, что на колёсах счастья не построишь. Но она их никогда особо не слушала, да и кто из нас в двадцать с лишним лет всерьёз слушает родителей?

Вместе они мотались от города к городу, слушали музыку, смеялись над дурацкими новостями по радио, любили друг друга тихими, жаркими ночами. Порой заводили знакомства – чаще всего с такими же вечными путниками, дальнобойщиками, которых встречали на трассе или на стоянках под шум моторов и запах дешёвого кофе.

Артём крутил баранку сутками. Лера занималась поиском заказов в интернете, вела учёт, разбиралась с деньгами. Артём в этом всё равно ничего не понимал, только кивал, когда она говорила, что всё нормально, пока в плюсе.

Она же готовила еду на маленькой газовой плитке, стирала одежду на стоянках в прачечных, вела нехитрое, но нужное хозяйство. Иногда, когда дорога была пуста, а Артёму нужно было передохнуть, он давал ей сесть за руль. Лера обожала эти моменты. Тогда она щурилась от солнца, пела под музыку и чувствовала себя по-настоящему свободной.

По вечерам, когда было тихо и пахло пылью, соляркой и выцветшим асфальтом, они нередко говорили, что никогда не променяют эту жизнь – свою дорогу, свой грузовик и друг друга – ни на квартиру, ни на работу в скучном офисе.

– Мы как американские Бонни и Клайд, только без грабежей, – шутила Лера, сидя возле грузовика и глядя в ночное небо.

Артём кивал, улыбался, целовал её в висок.

Тогда они ещё верили, что можно вот так – вечно ехать вперёд, быть всё время вместе, и быть всегда счастливыми.

Но постепенно что-то начало меняться.

Сначала едва заметно – как ветер, который уже не ласкает, а толкает в спину. Деньги уходили быстрее, чем приходили, тарифы падали, запчасти дорожали, заказчики стали ненадёжными. Кто-то срывался в последний момент, кто-то вовсе не хотел платить, кормил завтраками каждый день. Смех Леры звучал всё реже. Артём начал выпивать.

Сначала пили вместе, «для расслабона». Потом – по отдельности. Он всё чаще задерживался в рюмочных, в компаниях таких же усталых водил. Она сидела в телефоне, молча, с отрешённым взглядом.

Раздражение стало постоянным фоном. Артём огрызался, Лера вздыхала, закатывала глаза. Ссоры вспыхивали внезапно, из ничего, и затихали не менее внезапно – но после них тишина звенела в кабине громче любого крика.

Появилась усталость – такая, что проникает под кожу и не смывается ни душем, ни сном.

Ночи становились тяжелее: кабина напитывалась запахом табака, дешёвого алкоголя, дорожной пыли и несвежей одежды. Пространство, которое раньше было их домом и убежищем, теперь казалось тесной клеткой.

Ночами Лера отворачивалась к стенке, засыпала спиной к нему. Взгляд её становился пустой, отрешенный. Артём пил уже не от усталости – от безысходности. Из злости на всё: на жизнь, на себя, на неё.

Иногда он просыпался и не помнил, в каком они городе. Или с кем пил вчера, о чём говорил. Наутро всё стиралось – как следы шин в грязной жиже.

Ссоры становились жёстче. Обиды всплывали из глубины, материны слова, которые казались смешными – стали пророческими.

Иногда он стал замечать, как вечерами она откровенно кокетничала с Лёхой – молодым, накачанным парнем, ходившим вечно в своей рваной майке с черепом. Он водил новый, блестящий DAF 105, работал на хозяина. Лёха пялился на неё слишком нагло, а Лера отвечала ему своей загадочной улыбкой, в которую он так влюбился когда-то. Теперь она казалась Артёму чужой – как насмешка.

В такие ночи он долго лежал с открытыми глазами. В груди жужжало, как перегретый мотор. Сон не приходил. Только глухая ревность и вопрос без ответа: как из счастливой сказки они оказались здесь – в чьем-то чужом, злом фильме, где вместо дороги – тупик, и все роли давно расписаны без них?

Однажды ранним вечером, в наступающих сумерках они толкались на стоянке, на трассе М-7, недалеко от Владимира. Было холодно, как будто осень наступила за одну ночь. Денег оставалось только на 200 литров солярки и немного еды. Они сидели в кабине, почти не разговаривая. Лера нервно пыталась найти хоть какую-то загрузку, но как назло попадался один неликвид.

И вдруг, внезапно пришло сообщение от незнакомого диспетчера, срочно требовалось перевезти 10 тонн различной электроники (телефоны, планшеты, ноутбуки) из Владимира в Казань без документов, оплата наличными. Сумма указывалась по тем временам очень щедрая и оплата полностью при загрузке, что вообще неслыханное дело. Единственное условие было – объехать Нижний Новгород по новой дороге, по которой они еще не ездили.

Лера показала Артему экран телефона.

– Слушай, тут предлагают хорошую сумму, – сказала она тихо. – Но без документов и деньги сразу вперед.

Артём нахмурился, покрутил телефон в руках.

– Это что, ловушка какая-то? – спросил он. – Никогда так не было, чтоб платили вперед и без бумаг.

– Я знаю, – ответила Лера, – но у нас выбора почти нет. Если откажемся, завтра опять будем сидеть без денег.

Артём глубоко вздохнул, посмотрел в окно на темнеющий пейзаж.

– А ещё про эту новую дорогу говорят всякое, – пробормотал Артём, – водители жалуются, что там частые аварии, поломки, даже люди пропадают и вообще… много странного происходит.

– Слышала, – призналась она. – Но что нам делать? Деньги нужны, а других вариантов нет.

Артём сжал кулаки на руле. Лера посмотрела на него – в его глазах мелькнула усталость и безысходность.

– Ладно. Едем. Только если начнётся что-то непонятное – сразу разворачиваемся.

– Договорились.

Грузили на каком-то мутном складе, где полумрак и запах сырости сливались в одно. Грузчики – таджики – всё время молчали, на любые вопросы только пожимали плечами и кивали на начальника. Тот оказался тоже азиатом, с резким взглядом и громким голосом.

Он стоял в стороне от Артема, иногда покрикивая на рабочих. Лишь при расчёте подошёл, записал номер машины и сунул деньги в потёртом конверте.

– Здесь всё, – сказал он холодно. – Условия знаете? Через Нижний Новгород не ехать.

– Знаем, – буркнул Артём. – Почему? Ворованное что ли?

– Меньше знаешь – крепче спишь, – процедил начальник, не отрывая взгляда.

Артём нахмурился, сжимая конверт в руке.

– Не нравится мне всё это, – пробормотал он, выруливая со склада. – Мутные они все какие-то.

Лера вздохнула, сжав губы.

– Делать-то нечего, – сказала она тихо. – Мы уже загрузились, отказываться поздно.

Они обменялись напряжёнными взглядами, понимая, что этот заказ может изменить всё.

Первую сотню километров проехали спокойно.

Дорога – новая, широкая, ровная – ехать было одно удовольствие. Настроение немного поднялось. Ну а что может случиться? Деньги в кармане, груз лёгкий, машина летит, музыка играет.

Лера улыбнулась, прислушиваясь к какому-то старому рок хиту:

– Завтра разгрузимся, – мечтательно протянула она, – пойдём в Казани в хороший ресторан. Сто лет нигде не были. И ноутбук надо бы поменять – старый совсем тормозит. Пока сайт откроется, груз уже кто-то другой забрал.

Артём хмыкнул:

– Посмотрим, как всё пройдёт. Если гладко – почему бы и не сходить в ресторан.

– Да всё уже идёт как по маслу, – Лера поёрзала в кресле, поджав ноги. – Мне даже кажется, что мы зря парились. Удача просто немного отвернулась от нас вот и всё.

Он скосил на неё взгляд, и даже улыбнулся краешком губ. Она действительно немного повеселела – играла с настройками радио, что-то мурлыкала себе под нос.

Трасса шла между редкими лесами и полями, одинокие машины навстречу. Чистое чёрное зеркало асфальта, словно только что проложенное. Не дорога – сон.

Но ближе к полуночи начался небольшой туман, дорогу стало видно хуже, Артем включил противотуманные фары, но это слабо помогло, туман становился гуще. Он появлялся ниоткуда – ни с реки, ни из леса. Просто туман, словно дорогу начали стирать ластиком. Радио захрипело, и никак не удавалось поймать ни одну волну. Словно всё эфирное пространство вымерло.

Лера уставилась в телефон. Ни LTE, ни GPS. Даже точка на карте не двигалась.

«Странная эта новая дорога… Может, ещё вышки не поставили», – думала она.

Они ехали молча. Туман будто не хотел отпускать – расступался нехотя, тяжело. Минут через тридцать впереди вспыхнул огонёк – тусклая вывеска:

КАФЕ "У ДОРОГИ"

Неоновые буквы дрожали в тумане, как свечи на ветру.

– Ну вот, – хрипло сказал Артём. – Хоть что-то живое, посидим, чаю попьём, может туман рассеется.

Стоянка была пуста. Дверь в кафе слегка приоткрыта и оттуда лился желтый, неуютный свет.

Внутри пахло пережаренным маслом и чем-то кислым и старым, как заплесневелые пироги. Было тепло и сыро. Телевизор в углу показывал чёрно-белый фильм без звука. За стойкой стояла женщина лет пятидесяти, с прической из восьмидесятых и тяжёлым взглядом. Она не произнесла ни слова, просто смотрела, как они входят.

В зале сидел один старик, в старом армейском бушлате и кирзовых сапогах, на вид он был очень дряхлый, лет сто не меньше. Он что-то пил из большой железной кружки, медленно поднося её ко рту и опуская после каждого глотка, словно не было сил держать.

– Добрый вечер, – сказал Артём, подходя к стойке.

Женщина медленно кивнула, потом произнесла:

– Чай? Кофе? Пирожки ещё остались…

Голос у неё был глухой, как из глубины колодца.

– Нам… два чая, пожалуйста, – прошептала Лера.

Они сели у окна. Фильм, который шёл по телевизору был вроде знакомый, Артём видел его когда-то в детстве, но никак не мог вспомнить название.

Они молча сидели, пили чай, из еды ничего не брали, …побрезговали.

Боковым зрением Артём заметил, как к ним подходит старик. Он шел сгорбленно, опираясь на кривую палку, вырезанную из ветки какого-то дерева, такую же старую и потрескавшуюся, как и он сам. При этом он переваливался с ноги на ногу, как будто его тянуло к полу.

– Здравствуйте, молодые, – прохрипел он, от него пахло стариной и чем-то рыбным, – далеко путь держите?

– В Казань, – нехотя ответил Артём.

– Далековато, – просипел дед. – Не подбросите меня до деревни Глухово? Тут всего километров пятьдесят в сторону.

– Нет, дед, извини, – отрезал Артём. – У нас график. Пятьдесят туда, пятьдесят обратно, три часа потеряем. И солярки литров сорок спалим.

Лера молчала. Ей самой не хотелось ехать куда-то в сторону, но старика было жалко. Подумала – может, кто другой подвезёт? Хотя знала: кроме них, машин на трассе почти не было.

– Люди нынче жадные пошли, каждую копейку считают – произнёс старик, голос у него совсем осип. – Раньше камазиста любого попроси, довезёт без лишних слов.

– Раньше всё казённое было, дед, – усмехнулся Артём. – Считать было нечего. А сейчас всё своё. Бизнес – он и есть бизнес.

Старик ухмыльнулся, обнажив редкие жёлтые зубы.

– Бизнесмены, значит… – прошипел он и вдруг положил обе свои руки на руки Артёма и Леры, лежавшие на столе. – Тогда желаю вам столько заработать, …чтобы унести не смогли.

Артёма будто ударило током. Он резко отдёрнул руку. Посмотрел на Леру – та сидела с круглыми от страха глазами, словно парализованная. Артём хотел вскочить, оттолкнуть старика – но тот уже убрал руки и, не спеша, побрёл к выходу, волоча ноги.

Когда они вышли из кафе, туман немного рассеялся. Старика нигде не было видно.

Воздух стал как будто плотнее, насыщенный чем-то незаметным, но тяжёлым. Противным.

– Куда он мог деться? – Артём озирался. Машин не было, стоянка – пуста, ни фар, ни следов.

– Какой-то он странный, – сказала Лера, оглядываясь. – Зачем он нас трогал? Меня до сих пор трясёт.

Артём ничего не ответил. Рука, к которой прикоснулся старик, ныла холодом, будто к ней приложили лёд. Он машинально потряс ею, пытаясь согнать онемение.

Они сели в кабину, завели двигатель, выехали обратно на трассу. Туман остался позади, но ощущение тревоги не отпускало.

Лера была задумчивая, сидела, уставившись в одну точку, словно подменили её.

Примерно через час, она вдруг заговорила:

– Ты когда-нибудь думал, сколько стоит то, что мы везём?

Артём зевнул, потёр шею:

– Много. Миллионов на сколько… пять, шесть?

– На шесть, миллионов долларов минимум, чётко проговорила она, глядя в окно. – И всё это просто лежит у нас за спиной.

– Ну, да. – Артём кивнул. До Казани довезём – и… свободны.

– А если… не довезём?

Он медленно повернул к ней голову.

– В смысле?

– Ну…, – она говорила быстро, не глядя на него. – Если взять и не ехать в Казань. А свернуть, скажем, в Нижний. Там продадим товар перекупам за треть цены или даже за четверть, – какая разница? Это минимум восемьдесят миллионов рублей. Мы возьмём и исчезнем. Уедем. Купим дом у моря, в какой-нибудь тёплой стране. Никто нас не найдёт.

Артём медленно повернул к ней голову:

– Ты это серьёзно сейчас?

– Серьёзнее некуда.

Он сбавил скорость. Глядя на неё, он не узнавал человека рядом. Голос Леры был сухой, почти металлический. Ни капли её обычной мягкости. Глаза затуманились. Никогда раньше он её такой не видел.

– Лер… – он говорил медленно. – Это воровство…

– Это свобода, – перебила она. Я просто впервые задумалась о нас. Сколько можно вкалывать? Тебе не надоело ещё? Третий год пашем как лошади, а толку нет ни хрена. Если мы так ещё год проездим, мы с тобой совсем разосрёмся, или сопьемся, а я этого не хочу, я хочу пожить хоть немного по-человечески, – она почти кричала. – Зато один раз куш сорвем, и хватит на всю жизнь. Глаза у неё горели как безумные.

Он молчал пару километров.

Лера была не похожа на себя. Артём смотрел на неё, как на незнакомку. В груди у него шевельнулся страх. Не тревога – именно страх, словно он вдруг оказался в кабине не с женой, а с кем-то другим. С кем-то, кто надел её лицо. Ему было не по себе. Он подумал: «Не заболела ли она? Или… может, это мерзкий старикан, что-то с ней сделал…? Что-то оставил после себя, как клеймо».

– Не хочу, – сказал он, наконец. – Так нельзя, меня не так учили.

– Как нельзя? А так как мы сейчас живём можно? Ещё пару лет и эта машина уже ничего не будет стоить, мы останемся с голой жопой! …Та́к тебя кто учил? – её голос становился жестче. – Родители, которых не стало, когда тебе двадцать пять было? Система, которой на тебя плевать? Ты всегда всё по правилам делал – и что? Где твой дом? Где твои деньги? Где твоя жизнь, Артём?

Какое-то время Лера молчала. Но через некоторое время снова заговорила, мягче, спокойнее.

– Мы же не у кого-то лично крадём. Это всё уже ворованное, …скорее всего.

Она улыбалась. Необычной улыбкой. В этой улыбке не было радости. Только жадность.

Артём почувствовал, как эта жадность – как яд – уже течёт и в его крови. В принципе он был с ней почти согласен, ему давно опостылела эта машина.

Он представил дом у моря. Большую ванну или даже бассейн. Тишину. Никаких рейсов. Ни расписаний, ни осточертевших кемпингов на трассе. Только свобода.

Но вместе с этим в голове всплыли глаза старика. И слова:

"Желаю вам тогда заработать столько,… чтобы унести не смогли".

Он закрыл глаза на секунду.

Руль в руках был мокрый от пота.

Артём начал вспоминать: ведь у него и правда, были знакомые из девяностых. Люди, которым он когда-то, когда всё только начиналось, возил контрабанду из Европы. Тогда почти все так работали – полулегально, по-серому, как получится.

Они до сих пор есть. Денег у них полно, все кто выжил стали солидными бизнесменами, заправляют сетями магазинов электроники по всей стране. Этот груз они бы забрали легко. За четверть. Или даже за треть цены. Без лишних вопросов.

И в этот момент он испугался.

Испугался себя.

Неужели я всерьёз об этом думаю?

Он почувствовал себя чужим в собственной голове. Как будто внутри уже кто-то думает за него. Гладко, убеждающе. Слишком логично.

– Я не знаю, Лер… – выдохнул он, наконец. – Я, правда,… не знаю. Они нас быстро найдут. У них есть номер машины, телефоны наши… Машина вообще на тебя оформлена. Ты об этом подумала?

– Подумала, – спокойно ответила она. – Фуру сразу продадим в Нижнем, как только товар выгрузим. У нас её за два миллиона с руками оторвут.

Телефоны – вообще выбросим к чёртовой матери, на первой же заправке. Всё.

Он смотрел на неё, не узнавая.

– Ты это всё уже обдумала?

– Я не просто обдумала, – сказала она тихо. – Я решила.

Артём молчал почти час. Ехал, словно на автопилоте. Мысли путались. Всё, что он строил в голове годами – рушилось, как карточный домик.

Но в то же время – впервые за долгое время внутри у него появилось сладкое чувство надежды. Запретной, опасной, но надежды, что можно вырваться из этой бесконечной гонки по кругу.

Когда дорожный указатель показал направление на Нижний Новгород, он молча включил поворотник. Лера ничего не сказала, только стиснула губы и положила руку ему на колено.

– Правильное решение, – прошептала она.

Он не ответил.

В Нижний он позвонил по старому номеру – знакомому с "тех времён", Мише, раньше у него была кличка Карась. Сейчас солидный человек, районный депутат.

– Давно не слышались, Тёмыч… скучал по тебе, – сипло усмехнулся тот в трубке. – Просто так звонишь или по делу?

– По делу,… есть… электроника… фура. На большую сумму, – коротко ответил Артём.

– Где ты?

– Буду через три-четыре часа. Погрузка целая, всё в коробках. Нужно быстро и без шума.

– Без проблем, старик, – сказал Карась. – Ты главное не нервничай, я всё организую. Только сразу скажи: чужое?

– Не твоё дело, – отрезал Артём.

– Тогда цену назову, когда увижу.

Связь оборвалась.

Проехав километров сорок по трассе, Артём начал замечать странное: в зеркале заднего вида периодически маячил один и тот же чёрный «Рено Дастер». Иногда он пропадал, потом снова появлялся. Сначала думал, что показалось. Потом стало очевидно, едут за ними.

Он не стал ничего говорить Лере, просто стал чаще менять ряд, ускоряться, проверяя: держится ли машина сзади. Держалась. Один раз даже вышла на обгон – и тут же отстала.

Артём съехал на заправку. Постоял. Купил кофе. Чёрная машина проехала мимо, как ни странно. Но Артём знал: не случайно. Может, решили ждать их дальше. У следующей заправки. Или ещё дальше.

Он вернулся в кабину.

– Нас пасут, – тихо сказал он. – Не знаю, как, но уже нашли.

– Как? – Лера побледнела, глядя на него во все глаза.

– В коробках может быть маячок. Или включённый телефон. Один, только один – и этого достаточно. А может, Карась тут как-то замешан. Теперь понятно, почему он был таким спокойным.

Лера вжалась в кресло.

– Что будем делать?

Он завёл двигатель, машина дрогнула.

– Если остановят, скажу, что навигатор глючит, а ты вообще спала, ничего не знала. Посмотри по карте, как можно вернуться назад, мимо трассы. В то место, где связи не было. Где GPS не ловил. Там спрячем фуру в лесу, перероем весь груз, найдём этот чёртов телефон. Главное сейчас исчезнуть.

Они ехали часа два. По каким-то просёлочным дорогам, без указателей, без антенн, будто в параллельной стране. Иногда встречались полуразвалившиеся деревни с пустыми окнами. Потом лес. Их никто не преследовал, отстали. Но Артём был уверен – это временно, скоро опять начнут искать.

Наконец выехали на знакомую трассу, недалеко от того самого кафе. Связь пропала, GPS не работал. Артём стал высматривать дорожку в лесу, куда можно свернуть, спрятать фуру. Наконец съехали на разбитую грунтовку. Деревья смыкались над дорогой. Мокрые ветки царапали кабину. Через триста метров Артём заглушил двигатель.

Уже совсем стемнело. Тишина обрушилась, как ватный потолок. Ни ветерка. Ни птиц. Только лёгкий стук остывающего металла.

– Здесь нас пока не найдут, – пробормотал он. – Если только сами не вернёмся.

Машина стояла между елей, как забытая рухлядь. Ветки скреблись о зеркала, капли с них стекали по лобовому стеклу, было сыро и холодно. Артём взял фонарь, вылез из кабины, сорвал пломбу, открыл прицеп. Запах дешёвого пластика и картона ударил в нос.

– Начнём с задних коробок, – сказал он. – Надо искать всё, что включено. Телефон, планшет что угодно. И быстро.

Они копались в коробках больше часа. Вынесли половину груза наружу – на влажную землю. Фонарик дрожал в руке. Глаза уставали, пальцы мерзли. Лера молча шевелилась как автомат.

Артём снова полез внутрь фуры. Где-то недалеко от него что-то слабо трещало. Едва уловимо. Электрический, еле слышный звук. Он замер, прислушался, нашёл эту коробку, открыл. Внутри – десятки планшетов, плотно уложенных. В одном из них горел тусклый огонёк сбоку.

– Вот ты, где, сука, – прошипел Артём.

Он хотел выключить планшет, но не смог справиться замерзшими пальцами, тогда он просто бросил его на пол прицепа и со злостью раздавил каблуком. Артём действовал как одержимый, в нём появился нездоровый азарт, как бывает у больных тяжёлой формы лудомании. Он чувствовал, что удача вот-вот пойдёт к ним в руки, надо просто немного ей помочь.

Остаток ночи провели тут же – в кабине, в лесу. Поужинали тем, что осталось, вскипятили чай на газовой плитке. Выпили молча и быстро, как на похоронах. Лера залезла наверх, Артём лёг внизу. Лечь вместе – никто из них даже не думал.

Артём никак не мог уснуть. Мысли, как сорвавшийся трос, носились в голове тяжёлые, беспорядочные. Одна за другой, они сменяли друг друга без всякой логики: какой дом они купят, когда выберутся отсюда, как уедут за границу, начнут новую жизнь… и тут же – другое. Тёмное. Он представлял, как Лера выходит из кабины на рассвете, чтобы справить нужду. А он заводит мотор. И просто уезжает без слов. С товаром. Один.

Он тяжело дышал. Но мысли продолжали наступать.

Одна особенно страшная пришла неожиданно под утро – словно кто-то шепнул её прямо в ухо: «А если сейчас. Встать. Подойти. Положить руки ей на шею. Сжать. Молча. Сильно. Быстро…»

Он увидел это. Своими глазами. Как она бьётся в судорогах, как захлёбывается в панике, как сходит с ума от ужаса в последние секунды. И он… спокойно стоит и смотрит.

Артём вскочил. Сел, сжав голову руками так, будто хотел выломать из неё чужие голоса, выдрать с корнем. Какую-то чужую сущность. Он чуть не застонал от ужаса.

«Это не я. Это не я, чёрт побери…»

Но кто тогда? Откуда в нём всё это?

Он медленно встал, трясущимися руками натянул на себя куртку. Пытался дышать ровно, не разбудить её. Лера на верхней полке тихо застонала во сне. Он вздрогнул, как будто пойманный с окровавленными руками.

Жена, тоже плохо спала в эту ночь. Она то ворочалась, будто её что-то сдавливало, то затихала. Потом начинала бормотать – обрывки слов, фразы не из её жизни. Несколько раз она вскрикивала во сне – резко, как от удара, один раз даже села и уставилась в темноту, глазами, полными пустоты. И снова упала обратно.

На следующее утро они кое-как заклеили вскрытые коробки скотчем, сложили всё, примерно как было, замотали паллеты стрейч пленкой, сломанный планшет выкинули в лесу. Выехали на дорогу, осторожно, без спешки. Решили в Нижний ехать другим путём.

Через пару часов, когда снова появилась связь, Артём ещё раз связался с Карасём.

– Живы? – голос был напряжённый, сухой. – Где вы? Ты обещал через три часа приехать.

Что за странные вопросы?

– Обстоятельства изменились, – сказал Артём уклончиво. Еду… после обеда буду.

Он отключился.

Они ехали в молчании уже больше часа. В кабине висело напряжение, как перетянутая струна, готовая лопнуть в любую секунду. Подозрения медленно, но цепко вползали в голову. Внезапно, без причины, Артёму показалось, что Лера хочет его кинуть. Молчит, насупилась, что-то считает в своей голове.

Подозрение поселилось между ними, как гремучая змея, свернувшаяся под сиденьем. Она даже не гремела – просто шевелилась, медленно.

Артём всё чаще ловил на себе взгляд Леры. Быстрый, прищуренный, оценивающий.

"Она всё просчитывает", – думал он, – "Она в этом сильна".

Лера же, украдкой поглядывая на Артёма, который сосредоточенно следил за дорогой, обдумывала, как от него отделаться: «Он слишком упрямый, чтобы просто отступить», – думала она. – «Надо придумать что-то, что заставит его уйти самого».

Во время одной из остановок, когда Артём отошёл отлить, она медленно, почти незаметно открыла бардачок. Достала газовый пистолет, который они всегда возили с собой. Маленький, лёгкий. Положила в карман толстовки, не включая предохранитель.

Но он следил за ней краем глаза через боковое стекло и успел увидеть, как она что-то достала из бардачка.

Артём незаметно сунул руку в боковой карман штанов, проверил на месте ли охотничий нож. Он держал его при себе в рейсах, мало ли что в дороге.

– Что ты там прячешь? – резко спросила она, когда он вернулся в машину и сел в кресло.

– А ты? – глухо ответил он.

– Доставай всё из карманов, – прошипела она. Он повернулся и увидел направленный ему в лицо газовый пистолет.

Они долго смотрели друг на друга, глаза у Леры светились даже не злобой – первобытной, слепой яростью.

Он подумал:

«Она сейчас выстрелит мне в лицо. Я потеряюсь на полчаса, а то и час», – пистолет был мощный, он сам выбирал. – «Потом вытолкает меня из кабины и рванёт в Нижний, а я останусь лежать в лесу, один без связи. Потом её хрен найдёшь».

В этот момент – где-то на трассе прозвучал короткий сигнал, словно кто-то нечаянно нажал. Лера вздрогнула, повернула голову. Хватило доли секунды.

Артём налетел. Молча. Как зверь. Схватил за запястье, закрутил руку, дёрнул. Началась борьба. Кабина завыла от звуков – глухие удары, рычание, удушливое дыхание. Она кусалась, рвалась, лупила ногами, царапалась. Он был намного сильнее, но она хитрее и злее него.

Две звериных тени. Запертых. Обезумевших.

Наконец, ему удалось повалить её на пол и прижать за шею к полу локтем, дыхание рваное, будто сам через секунду задохнётся. Рука потянулась в карман, достала нож.

Он занёс его. Остриё дрогнуло в воздухе. Лезвие нависло над её лицом, близко как смерть. Ещё секунда – и…

Он остановился. …В одну секунду исчезла злость. …Осталась пустота.

Что его остановило? Может, что-то в её взгляде изменилось. Может, голос из глубины его памяти.

Нож выпал из руки. Он рухнул рядом, уткнулся в её плечо, зажмурился.

– Прости… – выдавил он. – Я не знаю, что со мной. Я…

Он зарыдал. Не от жалости к себе – от ужаса. От того, на что оказался способен.

Лера дышала быстро. Но не оттолкнула его. Не выстрелила. Просто лежала рядом, и вся дрожала.

Прошло, может, минут десять, может, час. Они не считали.

Потом Лера тихо сказала:

– Это он. Старик нас проклял.

Артём не ответил.

– Мы чужие себе стали. Мы чуть не поубивали друг друга… своими руками…

– Он предупреждал, – пробормотал Артём. – "Так, что унести не сможете".

– А мы несём, – сказала Лера.

Потом тишина. Сбитое дыхание, пульс в ушах.

Они чувствовали себя отвратительно. Думали что-то поесть, но от одного вида еды их чуть не стошнило. Состояние было как с глубокого похмелья.

Снаружи снова начинался дождь.

Артём посмотрел на Леру.

– Найдём его, – сказал он. Пусть всё исправляет, только бы не поздно было.

Где искать этого деда они понятия не имели. Решили вернуться к тому чёртову кафе, где всё началось, может там удастся что-то разузнать.