Читать книгу: «Цена ошибки», страница 14

Глава 32
Иван

Переговорив с Гордеем, я задумался. Он проверил все авиа–, ж/д– и автобусные перевозки за 2 дня, что скрывалась Иванна. По идее она до сих пор находилась где-то в городе, если только не воспользовалась снова услугами такси. Но телефон она выронила в машине, и отследить ее по нему было невозможно. Они с Михаилом подняли записи со всех камер, установленных по городу. Действительно, она доехала до торгового центра, но войдя в него, тут же вышла и прогулочным шагом направилась куда-то. Так как камер было катастрофически мало, да и не все из них работали, последняя запись, на которой ее удалось заметить, давала возможность предположить, что она направлялась в сторону набережной. Дальше след обрывался. После чего Гордей проверил все больницы и морги.

Ива-Ива, ну куда же ты могла спрятаться от всех бед!

И тут я резко выпрямился в кресле. Я знал одно место. Но мне нужно было проверить все самому.

– Олег, – быстро набрав номер своего водителя, заговорил я, – Зайди ко мне.

Спустя пару минут раздался стук в дверь и ко мне в кабинет зашел мой водитель.

– Вызывали?

– Мне нужно кое-куда съездить, – поднимаясь с места, сказал я и, быстро подойдя к нему, протянул руку, – Дай мне ключи.

– Вы хотите повести? – Немного озадаченно спросил он, так как после сердечного приступа сам я за руль не садился.

– Да, именно, – отчеканил я.

– Если что, я буду до конца дня здесь, – ответил он, передавая мне ключи.

Я кивнул и тут же вышел из кабинета, бросив на ходу:

– Светлана, меня сегодня больше не будет, если будет что-то важное, все на Виктора переключай.

И зашагал к выходу, даже не слушая, что она мне ответит. Коллектив я подобрал просто отличный, и на все 100% был уверен, что мое отсутствие, совершенно никак не отразится на работе фирмы.

Минут 40 я еле полз в пробках, удивляясь, что в такое время дороги уже настолько загружены. Но выехав на магистраль, я прибавил скорость, опустил окно и наслаждался тем, как влажный воздух наполнил салон автомобиля. После душного городского он был словно глоток свежей воды в жаркий день.

А я ехал и размышлял…

Остановившись у соседский ворот, я некоторое время сидел в салоне автомобиля и смотрел на дом своего покойного тестя. Если ее нет здесь, то я просто не представляю, где она может быть еще.

Дом казался пустым, но я решительно направился к нему, чтобы проверить так ли это на самом деле. Подойдя к двери, я запустил руку за горшок с цветами, зная от супруги, что там хранится ключ, но там было пусто. Еще раз глубоко вздохнув, я настойчиво начал стучать в дверь, и спустя несколько мгновений она распахнулась. На пороге стояла дочь, смотря на меня своими покрасневшими от слез глазами, отчего мои руки, только что так яростно молотившие по двери, безвольно упали.

– Пап? – Удивленно промолвила она, но потом словно опомнившись, посторонилась, – Входи.

Я застыл в нерешительности, и Иванна, которая уже было направилась вглубь дома, заметила это.

– Мама сказала, что он мой. Так что входи, я приглашаю, – она смотрела прищуренными глазами, очевидно, забросив очки и линзы, прячась здесь.

И я решительно зашел внутрь, закрыв дверь за собой. Дом был очень просторным и светлым, пока я шел за дочкой, с любопытством осматривал место, которое так любили мои девочки.

Войдя на кухню, Иванна включила чайник и села за стол, а я устроился на стуле, напротив.

– Как ты нашел меня? – Тихо спросила она.

– Я просто подумал, в каком таком месте ты бы могла спрятаться? И мне сразу пришел на ум этот дом. – Признался я. – Ты всегда сбегала сюда от всех неприятностей, когда был жив дед.

– Да-а-а, – вздохнула она, – знала бы я тогда, какие беды ждут меня впереди – не уезжала бы отсюда совсем.

– Почему тебе здесь было хорошо? – Задумчиво спросил я. – Почему не дома?

Иванна какое-то время смотрела мне прямо в глаза.

– Потому что здесь я могла быть слабой. Я могла рыдать, уткнувшись в его колени, а дедушка молча гладил меня по волосам, своими теплыми руками. Потом он усаживал меня за вот этот стол, – она с нежностью провела ладонью по светлой деревянной столешнице, – Заваривал чай с травами и давал мне право выбрать самой говорить или нет. Порой я рассказывала ему, что меня так расстроило, и он меня внимательно выслушивал. Просто. Не давая никаких советов.

Мне стало мучительно больно и стыдно. Я не дал своей единственной дочери того чувства полной безопасности, в котором она так нуждалась.

– Прости меня, Ивка. – Хрипло сказал я, опуская глаза. – Прости, если сможешь.

– Пап, ты не виноват. – Она сжала мою ладонь, лежащую на столе.

– Нет, – отрицательно закачал головой я. – Я очень виноват. Я допустил ошибку.

– Все ошибаются, – отозвалась она.

– Но какова цена каждой нашей ошибки? – Спросил я, глядя в ее задумчивые глаза. – Когда я был ребенком, то поклялся себе в двух вещах: что моя семья никогда не будет знать недостатка, и что она никогда не увидит той жестокости, которая окружала я. Но я тогда и подумать не мог, что своим холодом, доставляю боль, которая даже сильнее, чем физическая, так как мучает намного дольше. Что проводя кучу времени на работе, добиваясь этого самого достатка, я совсем не появлялся дома. Приходил, когда ты уже спала, уходил, когда ты еще спала. Я боялся… боялся того, что могу оказаться похожим на своего отца.

Я встал и подошел к окну, рассказывать о себе, не видя реакции дочери на мои слова, мне было легче.

– Мои воспоминания из детства нельзя назвать счастливыми. Времени, когда я был маленький, не осталось в памяти совсем, ведь мы, как правило, запоминаем надолго лишь очень счастливые моменты, тогда как наша память заботливо блокирует все болезненные воспоминания. Однако, я помню, как мне было 8 или 9 лет и мама не появлялась несколько дней дома. Она была алкоголичкой. Поначалу она еще работала где-нибудь уборщицей, и, получив мизерную зарплату, она покупала немного еды домой, а сама уходила в запой. А тут она пропала на несколько дней. Я уже знал места, где она могла быть, и пошел ее искать. Я ее любил. Несмотря ни на что она была моей матерью. Нашел ее в одном из притонов. Она лежала на полу в луже собственной мочи. – Я зажмурился, на миг мне показалось, что память даже воскресила весь тот смрад.  – Мне пришлось облить ее водой, чтобы она хоть немного пришла в себя. А потом я, взвалив ее пьяную на себя, повел ее домой. Помню, как мне было тяжело – она еле стояла на ногах. А еще помню тот жгучий стыд, когда мы подошли к дому, и все соседи смотрели на нас. Когда она проспалась и вышла из своей комнаты, то увидела меня, сидящего на полу, напротив. Я боялся, что она уйдет снова. Взглянув сначала на меня, потом на себя она заплакала, а я ей лишь сказал: «Ты же моя мама». Я вложил в эти слова все свои чувства к ней, и она пообещала мне бросить пить, пообещала, что мне никогда больше не придется переживать всего того, что я пережил тогда. Но… этому было не суждено случиться, через месяц ее не стало. А за неделю до ее кончины, как говорят в народе, «откинулся» отец. Если раньше мне казалось, что вся моя жизнь – кошмар, то я очень ошибался. Помимо того, что батя прикладывался к бутылке ничуть не меньше ее, он еще и отличался своей жестокостью, когда напивался. Порой я просто возвращался домой после школы и на меня обрушивались его тяжелые удары. Бил так, что иногда я даже не мог встать и несколько часов просто лежал. Меня спасала школа. Я любил уроки, мне действительно было на них интересно, это был мой способ отвлечься от всего того ада. На уроках я ловил каждое слово учителей. Я старательно выполнял все задания. Писал очень убористо и без ошибок. Все считали, что это оттого, что я очень способный, а я старался изо всех сил еще потому, что знал, что это последние тетради, и если я не буду стараться, то писать мне попросту скоро будет не в чем, выполняя бесконечные работы над ошибками. Ходил я в том, что мне отдавали неравнодушные соседи. И меня очень дразнили в школе. Но я не обращал внимания, так как знал, что они не тронут меня. У меня был хороший учитель, бил я не менее жестоко, чем мой отец. А еще помню то дикое чувство голода, которое я испытывал всегда. После уроков я шел в школьную библиотеку, и сидел там до самого закрытия, готовя домашнее задание на завтра и читая много дополнительной литературы. А перед этим, я заходил в столовую и просто садился на одну из скамеек. Я закрывал глаза и вслушивался в звуки кухни, представляя, что я дома и мама готовит мне обед. От запахов желудок болезненно сжимался. Однажды я сильно замечтался, а открыв глаза, увидел, что передо мной стоит тарелка супа, от которого шел пар, а еще стакан компота, на котором сверху лежала большая румяная булочка. Напротив, сидела молодая повариха, которая только в этом году пришла работать в нашу школу.

– Ешь, – тихо сказала она, внимательно разглядывая меня.

До сих пор помню вкус этого супа.

– Как зовут? – Также тихо спросила она.

– Ваня, – ответил я.

– Я давно за тобой наблюдаю, Ваня. Совсем плохо дома? – Снова спросила она.

Я лишь согласно кивнул, допивая компот, а булочку спрятал в рюкзак, радуясь тому, что вечером будет, что перекусить по дороге домой.

– Послушай меня, Ваня, – сказала она, собирая посуду, – Приходи в это время ко мне каждый день. Уж одного голодного ребенка, я прокормлю.

Я тогда просто не верил своему счастью. Так завязалась наша дружба. Она меня кормила каждый день, а я в благодарность помогал ей по хозяйству: зимой чистил снег, колол и носил дрова, летом ухаживал за огородом. Она жила в небольшом своем доме. Семьи у нее не было, сама была из детдома, но она меня всегда учила и поддерживала. Она заменила мне семью.

– Ваня, – говорила она, – То, кем ты станешь, зависит только от тебя. Ты очень умный и сильный, и если ты не свернешь с намеченного пути, то добьешься очень многого.

Она оказалась права.

– Ты знаешь, что с ней сейчас? – Тихо спросила меня Иванна.

– Конечно, этой женщиной была тетя Лида. – Улыбнулся я.

– Наша тетя Лида? – Воскликнула дочь.

– Да, – кивнул я. – Пока я только вставал на ноги, то каждый месяц посылал ей немного денег. А уж потом, когда мы построили дом, я забрал ее к себе. Но она не привыкла сидеть без дела, поэтому сказала, что будет согласна переехать только при условии, что будет заниматься кухней. Она была очень скромной всю жизнь.

– До сих пор помню, вкус ее пирогов. – Грустно заметила Иванна.

– Я тоже, – кивнул я. – Когда она заболела, то уже перед смертью сказала мне очень важные слова, которые заставили меня задуматься. Она мне тогда сказала: «Своим безразличием ты бьешь по Иванне куда больнее, чем твой отец отвешивал тебе подзатыльники. Жаль, что ты этого так до сих пор и не понял. Не сломай жизнь, нашему ангелу!»

Я почувствовал, как слезы обожгли мне глаза.

– А ведь я действительно сломал… Из-за меня вся твоя жизнь пошла наперекосяк.

В кухне повисла тишина, которую нарушал лишь стук тяжелых капель дождя, который начался на улице, напоминая, что осень уже вступила в свои права.

– Пап, – внезапно раздалось у меня прямо за спиной, и я тут же оглянулся. – Я люблю тебя. Ты был так нужен мне все это время. – Сказала Иванна и, уткнувшись носом в мою грудь, заплакала, а я обнял ее, пожалуй, впервые в жизни не формально, а крепко-крепко прижимая свою маленькую и хрупкую дочку к сердцу, искренне желая забрать всю ту боль, что причинили ей люди и я сам. По моим щекам тоже текли слезы.

Взглянув друг другу в глаза, мы улыбнулись, и это наполнило меня всего невероятным покоем и радостью.

– Так, хватить реветь, – усмехнулась Иванна, высвобождаясь из моих объятий и направляясь к столу, на котором стоял чайник, – Расскажи, как там дела?

Я сел на стул и наблюдал, как она заваривает чай, достает и ставит на стол: молочник, сахарницу и коробку печенья.

– На Гордея страшно смотреть, – сказал я и тут же заметил, как она выпрямилась и замерла.

– Что, если я снова допускаю ошибку, доверяясь мужчине? – Тихо сказала она, не оборачиваясь ко мне.

– А что, если ты допустишь самую большую ошибку, не сделав этого? – Заметил я.

Иванна подошла с двумя чашками и села стол.

– Я не знаю, что мне делать. Я передумала тут кучу всего. Ведь у каждого из них был шанс, хотя бы попытаться вернуть все как было. Миша мог бы приехать, как только будет такая возможность, мог найти меня, попросить объяснить, что все это значит. Но… он не сделал этого. Назар, также мог приехать ко мне, ему даже искать бы не пришлось, он узнал от вас, куда я переехала, но ведь  и он тоже этого не сделал.

– Не подумай, что я принимаю, здесь чью-либо сторону, – как можно мягче заговорил я. – Но вот только Гордей, не перестает искать уже третий день.

Иванна тут же подняла глаза на меня, и я продолжил.

– Он подключил всех, кого мог. Проверил, что ни на самолет, ни на поезд, ни на автобус билеты ты не покупала. Миша помог получить доступ к камерам, и они предположили, что из торгового центра ты направилась на набережную, но вот как ты возвращалась оттуда, ни одна камера не зафиксировала. После этого он прозвонил все больницы и морги. Я ни капли не преувеличил, сказав, что на него страшно смотреть. Но знаешь, что самое важное?

Она отрицательно покачала головой.

– Он не сдается.

Иванна задумалась.

– Пап, можно мне твой телефон? – Попросила она, и я с готовностью протянул ей его.

– Ты забыла свой в такси, – сказал я и, заметив улыбку, тут же сообразил. – Или специально оставила.

– Он бы тут же меня нашел, – согласно кивнула Ива, быстро что-то набирая на экране, – А мне нужно немного времени…

Мы сидели в тишине.

– Готово, – кивнула она, возвращая мне телефон.

– Я думал, что ты ему позвонишь? – Озадаченно спросил я.

– Я заказала себе новый телефон. Курьер сегодня привезет. Я очень хочу вернуться к нему, но сначала, мне нужно полностью разобраться со своим прошлым. – Упрямо вскинув подбородок, ответила она.

И я улыбнулся.

Вот она – моя дочь.

Глава 33
Иванна

Проснувшись на следующий день, я приготовила себе кашу на завтрак, что было мне совершенно несвойственно, и набрала номер на новеньком телефоне.

– Алло, – раздался знакомый голос.

– Привет, это Иванна, – тут же ответила я, – Не выручишь меня еще раз?

– Без проблем, – согласился он.

 Через час я вышла из дома и направилась к знакомому серому седану.

– Привет, – еще раз поздоровалась я, усаживаясь на заднее сидение.

– Привет, – улыбнулся Андрей. – Как размышления в одиночестве? – Поинтересовался он, отъезжая от дома.

– Надеюсь, что пойдут мне на пользу, – улыбнулась я.

– Раз улыбаетесь – значит, все будет отлично, – ответил он, глядя на меня в зеркало.

Остаток пути мы провели за обсуждением погоды, пробок и современной молодежи.

– Я ненадолго, – сказала я, когда мы припарковались у парка рядом со зданием университета, и он согласно кивнул и принялся настраивать радио на нужную волну, видимо, собираясь скоротать время в компании хорошей музыки.

Я быстрым шагом направилась к знакомому месту, где меня уже ждали.

– Здравствуй, Миш, – поприветствовала я сидящего на скамейке мужчину.

– Привет, Ива. – Он хотел было встать, но я тут же села рядом с ним. – Как поживаешь? – Осторожно поинтересовался он.

– Неплохо, – улыбнулась я ему. – Но я очень спешу. Давай сразу к делу, хорошо?

Тот согласно кивнул, напряженно всматриваясь в меня, словно сомневаясь в моем душевном равновесии.

– Я хочу, чтобы вы закрыли дело, – тут же выложила я.

– Что? – Громко воскликнул он, явно не ожидая такого поворота.

– Я хочу, чтобы ты закрыл дело! – Четко проговорила я, словно разговаривала с человеком, который читает по губам.

– Иванна, ты в своем уме? – Тут же спросил Миша. – Ты хоть представляешь, что он сломал тебе жизнь? Что из-за него погибла твоя дочка?

Я болезненно поморщилась.

– Знаешь, во всем, что случилось, виноваты мы все. И не думаю, что, Валя, нанимая тех двух ублюдков, допускал ситуацию, что по их вине может погибнуть моя девочка. Аврору убили они – их за это уже наказали. И Валентин, тоже наказан, сполна.

– Я даже не знаю, – в полном замешательстве начал Михаил.

– Послушай, Миш, тебе хватило могущества поднять это дело, значит, хватит и похоронить его раз и навсегда. Если кому-то нужно забрать какое-нибудь заявление или еще что, то ты только скажи.

Тот согласно кивнул, и я уже поднялась со скамьи, когда он меня окликнул.

– Ива, ты стала совсем другой, – задумчиво глядя на меня, сказал Михаил.

– Я знаю, – согласно кивнула я. – Я очень долго не могла понять, кто я такая, кем, а главное, с кем я хочу быть. Но, кажется, теперь я нашла ответ. И он наконец-то правильный.

– Он замечательный человек, – улыбаясь, кивнул мне некогда любимый мною мужчина.

– Да, я это знаю, – согласилась я. – Не забудь, что ты пообещал ему не говорить пока, что встретил меня. – И я тут же быстрым шагом вернулась к машине, которая стояла на том же самом месте.

– Куда? – Тут же спросил меня Андрей, пристегиваясь ремнем безопасности.

– Я лишь протянула ему телефон, показывая место.

Тот присвистнул, но больше не произнеся ни слова тут же завел двигатель и выехал на дорогу.

Назар уже стоял рядом со своей машиной на большой парковке. Я вышла из салона и подошла к нему.

– Уверена? – Спросил меня мой бывший муж и я почувствовала напряжение в его голосе.

– Да, – кивнула я. – Мне это нужно.

Назар протянул мне руку, и взявшись за его большую теплую ладонь, я зашагала вместе с ним. Мы молча шли между рядами могил, и я чувствовала, как страх сжимает сердце, зная, что сейчас я попрощаюсь со своей главной иллюзией – увижу могилу дочери и наконец-то приму тот факт, что ее больше нет.

Спустя несколько минут мы остановились у небольшого памятника – это была фигура ангела, который словно освещая дорогу фонариком, который был зажат в его руке, склонился к плите на земле, на которой очень изящными буквами были нанесены стандартные данные: фамилия, имя и отчество, даты рождения и смерти. Но я неотрывно смотрела на надпись ниже: «Навсегда в любящих сердцах мамы и папы».

Назар провел ладонью по ней, смахивая первые желтые листья, которые принес ветер, а потом достал белоснежный носовой платок из кармана и протер им фонарик. Заметив, что я наблюдаю за ним, бывший муж сказал:

– Сюда встроена солнечная батарея. – Он так и стоял на коленях. – Я помню, что Аврора боялась темноты, и в ее спальне всегда горел ночник. – Назар тяжело вздохнул, его голос дрожал. – Я не дал ей ничего, понимаешь? Ни заботы, ни ласки. Я должен был привнести в ее маленький мир свет и любовь. Но не успел сделать этого, пока она была жива.

– Ты сделал это сейчас, – тихо прошептала я.

Мои губы задрожали, я подошла к нему и положила ладонь на его плечо, которую он тут же накрыл своей. Нас сейчас объединяло горе, нас сблизила невосполнимая утрата. Мы просто молча смотрели на памятник и тихо плакали. И эти слезы тушили в нас сжигающие дотла ненависть и боль.

Сколько мы так простояли – не ясно, но одно было очевидно – мы оба ее наконец-то отпустили.

Когда Назар поднялся, то прижал меня к себе и тихо сказал:

– Надеюсь, что тебе сейчас стало легче, как и мне.

Я лишь кивнула в ответ, и немного погодя тихо заговорила:

– Назар, тебе нужно простить мать.

Он лишь еще крепче сжал меня своими руками и с шумом втянул воздух, а я запрокинула голову и взглянула в его глаза. Он задумчиво вглядывался в меня, а потом отпустил и сказал:

– Тебе пора. Я побуду здесь еще немного.

Я согласно кивнула и медленно зашагала к воротам, которые были видны далеко впереди. Что-то заставило меня обернуться, и я увидела, как Назар достал из нагрудного кармана небольшой листок, очевидно, фотографию и долго разглядывал ее, а потом, вернул ее на место. И достав из кармана пиджака небольшую игрушку – посадил ее на могилу. Я знала эту игрушку – это был ее любимый маленький мишка.

Дойдя как в тумане до машины, я снова молча показала Андрею свой телефон с адресом, и тот, видя мои слезы и не задавая никаких вопросов, сразу же поспешил увезти меня как можно дальше от этого места.

Когда я немного пришла в себя, он протянул мне бутылку воды, которую я с благодарностью приняла.

– Кто у вас там? – Осмелился спросить он.

– Дочка, – хрипло ответила я.

– Простите, – тут же принялся извиняться он. – Я не…

– Я знаю, – согласно кивнула я. – Отвези меня, пожалуйста, как можно скорее домой.

Когда наша машина припарковалась возле уже знакомых ворот, я протянула Андрею заранее приготовленную сумму и визитку своего отца.

– Позвони по этому номеру, – сказала я с улыбкой, издалека заметив, как на крыльцо вышел Гордей и с недоумением смотрит на машину, не видя меня, сидящую на заднем сидении.  – Этой строительной фирме требуются умные, ответственные и честные ребята.

И я быстро выскочила из машины и, распахнув калитку, побежала к дому, видя, как Гордей также несется мне навстречу и уже через секунду оказалась в его крепких объятиях.

– Ива-Ива-Ива, – без конца шептал он, прижимая меня к себе до боли и покрывая все мое лицо поцелуями.

И вот теперь я была уверена, что точно не допустила ошибки расставив наконец в своей прошлой жизни все точки над i.