Читать книгу: «Парадокс Томоко», страница 2

Напарница тяжело вздохнула. Как будто не Оюн всю дорогу костерила пропавших исследователей богатым словарным запасом. Мол, от дегенератов, что на Земле, что здесь покоя нет. Пусть спускаются, пусть ищут дно на Марсе. Только заставьте договор кровью подписать, что от помощи отказываются.

Чтобы не искали и не спасали.

Но теперь Оюн была готова вручную долину Тарсис прочесать и на дно колодца спуститься, чтобы выручить товарищей.

Была ли эмпатия чертой характера Оюн? Или такое сострадание свойственно людям? Томоко решила, что ей ко многому стоило привыкнуть.

– Томоко, – голос Оюн прерывался помехами, —немедленно возвращайся!

– Приём. Почему?

– А ты не видишь?!

Томоко выглянула наружу.

Чёрная стена пыли бесшумно шла с запада. Небо сначала посерело, затем стало тёмно-коричневым. Солнце превратилось в маленькую белую точку навроде дырки в крыше.

Температура упала. Минус пять по Цельсию. Минус десять. Минус двадцать.

Ничего не видно. Не слышно. Стерильная пустота внутри и снаружи белого скафандра.

Но это было только начало, ведь Томоко всё ещё могла стоять.

Скафандр повреждён. Утечка воздуха. Скафандр повреждён.

Колонистка пыталась сориентироваться, как далеко край бездны. Ещё один порыв ветра, подумала Томоко, и она сорвётся на чёрное дно.

Белый марсоход мигал всеми огнями в двадцати метрах. Томоко поползла к нему.

– Быстрее! – кричала Оюн в динамиках.

Томоко залезла в шлюзовой отсек. С шипением он наполнился кислородом, и женщина сняла шлем.

Дверь во внутреннюю секцию открылась. На пороге стояла Оюн.

В руках колонистка сжимала пистолет.

– Снимай скафандр. Живо.

– Оюн, что случилось?

– Снимай, тварь!

Томоко, не сопротивляясь, вылезла из скафандра. Снаружи стояла тьма, и марсоход раскачивался будто был не многотонной конструкцией, а поделкой из жестянки.

Томоко отчаянно просчитывала варианты. С пробоиной в скафандре она не протянет снаружи и десяти минут. Сигналить о помощи во время бури нет смысла. Помощь придёт, лишь когда утихнет ветер. А марсианские шторма, порой, длились месяцами.

С колонистами иногда случался марсианский психоз – помутнение рассудка и резкие вспышки агрессии. Если найти способ вывести Оюн из строя, то у Томоко появится небольшой шанс выжить.

– Тебя же арестуют!

Напарница кивнула на панель управления.

– Внутренние камеры выключены. Всё, что здесь произойдёт, останется между нами. На Марс не распространяются правила жизни в цифровом концлагере.

– Оюн, пожалуйста, давай поговорим, – Томоко пыталась сохранить спокойствие. Боялась не пистолета, а того, что напарница вряд ли владела огнестрелом. А стрельба в замкнутом пространстве на другой планете— последнее, что ей было нужно.

Оюн криво усмехнулась.

– Моя дочь тоже умоляла тебя. Просила пощадить. Говорила, что никому ничего не расскажет. А ты послушала? Ты пожалела её, Пак Чин-Сун?