Читать книгу: «Флэшбэк», страница 7

Глава 9. Руслан

Я ждал Егора ближе к одиннадцати, но тот оказался не самым пунктуальным человеком – звонок, оповещающий о госте, раздался в моей квартире спустя еще час. Открыв дверь, я увидел на пороге того же лощеного художника. Недовольного, с прямой спиной и заведомо оценивающим взглядом.

– Привет, – поздороваться пришлось первым, пока Егор входил, беззастенчиво разглядывая мое жилище.

– Ну, привет, – разуваясь, он замедлился. Я расслышал отчетливые, резкие вдохи через нос. Принюхивался? И вся угрюмость скрылась. – Только не говори, что у тебя тут животное какое-то водится.

Услышав, что о нем говорят, Рокки выбежал из гостиной. Я хотел отметить его присутствие из вежливости, но не успел – Егор выровнял корпус, заметив питомца, и скривился.

– Убери его, ради всего Святого. Ненавижу собак. Не подходи ко мне. Кыш. Уходи.

Рокки склонил голову, стоя в метре от незнакомца. В этот раз с псом вновь произошли чудесные метаморфозы – недружелюбный человек очень его заинтересовал. Я проглотил смешок, глядя, как тот неприязненно смотрит в озорные глазки животного и на вид готов в любой момент вжаться в дверь или научиться левитировать, лишь бы не вступить с ним в прямую конфронтацию. Не смотря на это между ними, кажется, установился своего рода контакт.

– Уходи, уходи, – Егор пару раз махнул гибкими пальцами, на что Рокки вытянул передние лапы, оставляя виляющий хвост на той же высоте, потянулся и звонко гавкнул. Хорошо воспитанный мальчик хотел ответить на обращенные к нему слова.

– Зачем ты его дома держишь, таких надо в зоопарк сдавать.

Едва пушистый дружок осмелился сделать несколько шагов навстречу новому человеку, я отозвал его и приказал сесть на место, сопровождая до самой лежанки. Егор пошел следом. Жалко было завершать такую веселую сцену – наблюдать за мучениями художника мне действительно казалось забавным.

– Ты себя в этот раз еще страннее ведешь, – отметил он, кинув в сторону увлеченного им пса быстрый взгляд. – Совсем крыша поехала?

Однозначно надо было повременить.

– Нет, я просто много перемещался за эту ночь. Ну, пытался, – я пожал плечами, открывая холодильник. Нужно было чем-то угостить знакомого. Чем больше будет жевать, тем меньше неприятностей выйдет из его рта.

– Пытался, – повторил Егор многозначительно, склонившись над столом.

– Странное дело, я не мог уйти дальше определенных воспоминаний, которые мог прокрутить, то есть относительно целых. С каждой попыткой все хуже, этот камень будто энергию выкачивает, после нескольких перемещений я правда себя плохо чувствую. Видимо, так часто практиковать переносы нельзя.

– Ну, если твоя память как зубы у бомжа – раз через пять, то и не удивительно. Поверить не могу, что мы вообще это обсуждаем.

Я согласно вздохнул, откинув любые позывы засмеяться, и поставил на стол стаканы с соком, фрукты, сыр, в общем, все, что нашел в холодильнике. Егор осмотрел тарелки увлеченно, затем поднял на свет напиток.

– Мы на утреннике что ли? – потом вспомнил. – А, ну да. Ты же не пьешь. С такой жизнью это вряд ли надолго, так что советую тебе потихоньку приучаться.

– Нет, спасибо. Лучше давай о сути поговорим. Я за эту ночь успел понять кое-что о работе камней: перемещаться можно по заказу, то есть, подумать о моменте и тебя туда перенесет и, вероятно, если ты будешь на чем-то сосредоточен, переместиться в другой не выйдет. Получается, камень знает, что тебя беспокоит и выбирает нужное время. И ты правильно сказал – у меня такое слабо работает из-за потери памяти.

Егор, слушая меня, кивал и монотонно уплетал нарезки с тарелки.

– Значит, работа у этих побрякушек похожа на поисковик? Запрашиваешь – и он выдает, но только выбирает из твоих воспоминаний? Следовательно, если не находит, – художник махнул в мою сторону куском сыра, – то происходит сбой.

– Да, – я легонько, абсолютно беззвучно стукнул о край столешницы. – Потому с выбором нужно быть внимательнее.

– Ничего нового. И так ясно, что это не нормально, а ненормальное всегда требует больше внимания. Ты лучше скажи, фактическое что-то узнал? Мне кажется, начинать надо с природы и происхождения, потом уже разбираться в механике использования. Потому что, если вдруг это какие-то проклятые амулеты – я смою свой в ближайшем унитазе. Мне и так в жизни хватает ведьм, неудач, кошмаров и желания всадить в кого-нибудь пару игл.

Я невесело хмыкнул. И не поспоришь.

– Такого ничего не искал даже. Можно составить план и распределить обязанности, чтобы быстрее управиться.

– Распределить обязанности? – Егор посмотрел на меня насмешливо. – Почему у меня такое чувство, будто я общаюсь с двенадцатилетним отличником? Не спеши закатывать глаза, все понятно. Давай, приступим. С чего думаешь начать?

Я, собирающийся задать ему тот же вопрос, закономерно осел. Егор изобразил утрированное, карикатурное удивление на своем лице, передразнивая меня.

– Я?

– Я? – повторил он, пытаясь понизить свой голос до моего. Потом дернул подбородком вперед. – Раз уж нацепил мундир – командуй парадом. В общем, ты понял.

Он что, доверяет мне?

Подоспевший Рокки принялся бродить вокруг тонких ног художника, словно специально не касаясь ткани брюк. Тот недовольным оскалился и старался не спускать глаз с животного. Шагал из сторону в сторону, возмущался, пытаясь скрыться от усиливающихся нападок, при этом не переставая грыз мелочь, раскиданную по тарелкам.

Странный. Воздушные седые пряди сыпались на лицо, одежда, дорогая, но помятая, висела на худом теле. Для человека, который столько ест, он слишком тощий. Видимо, о нем никто не заботится, ведь с таким успехом он поглощал бы все, что видит. Вот как сейчас. А он только пьет.

– Уйди! Ненавижу шерсть, ненавижу вонь. Отсюда чую, как у тебя изо рта несет, фу.

– Рокки, – я указал на лежанку. – Место.

Пес заскулил, смотря на меня жалобно и почти заставив сдаться.

– Рокки, место, – для убедительности, я щелкнул пальцами. Понурый силуэт исчез в другом конце комнаты. Теперь тот самый жалобный взгляд устремился на меня оттуда.

Егор нахмурился.

– Поэтому я и не завожу животных.

– Много проблем?

Художник открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг удивительным образом проглотил мысль. Посмотрел на меня внимательно всего секунду, прежде чем отмахнуться.

– Не важно. Что делаем, кэп?

– Эм… Есть мысль. Может, позвоним Николаю Степановичу?

– Хромову?

– Да. Он явно должен еще что-то знать. Не поверю я, что археолог с многолетним стажем нашел подозрительные подвески на месте «жилища шамана» и решил, что они не важны, – я обозначил скобки пальцами.

– Хорошая идея. Набирай, ставь на громкую.

– Прямо сейчас?

Егор явно не понимал моей нерешительности.

– А почему нет? Еще пару дней потянем? Ты мазохист что ли?

Вопрос был настолько невинно задан, что я на секунду даже задумался, не серьезно ли он.

– Нет.

– Набирай. Я сам поговорю. Большой и грозный, – парень усмехнулся, отряхивая руки, и склонился над мобильным.

– Да все нормально, просто…

– Не парься, ладно? И не бери в голову.

Пошли гудки. Я незаметно поднял глаза на Егора. Тот безразлично глядел куда-то в сторону, ожидая, когда мужчина ответит. Вряд ли такой, как он, сможет прочувствовать проблемы такого, как я. Художник… Одухотворенная натура с мыслями о высоком, открытым, возможно, заносчивым характером и занимательным внешним видом. Богат, известен. Тем интереснее, какие проблемы могут быть у него. А они явно есть – не просто так же такой хорошо устроившийся человек пьет и пишет портреты для обычных семей.

Видимо, почувствовав, что я смотрю, Егор посмотрел в ответ. Пришлось экстренно менять объект интереса и делать вид, будто меня очень заботит положение занавесок.

– Алло, – трубка, наконец, заговорила. Я обратился к ней первым.

– Николай Степанович, здравствуйте.

– Здравствуй, Руслан.

– Извините, что беспокоим… Мы тут с Егором, вы же помните его?

Блондин картинно возвел глаза к потолку, прочувствовав, как неловко звучали мои слова. Знаю, знаю, глупо было спрашивать.

– Здравствуйте, – отличительно ровно поздоровался он.

– Да, конечно, я помню. Здравствуйте, Егор. Что-то случилось?

– Эм, да, – я почесал висок указательным пальцем, на ходу подбирая подходящие слова. – Мы хотели поговорить с вами о тех украшениях, которые вы нам подарили.

– С ними какие-то проблемы? – обеспокоенно спохватился мужчина. Мне почему-то стало стыдно, что мы решили вмешаться в его жизнь по такому глупому поводу.

– Нет…

Художник, видимо, разглядев мое замешательство, решил перенять инициативу.

– Прошу прощения, что так внезапно связались с вами. Ничего страшного не произошло, просто формальности. Не помешали?

– Что вы, что вы. Спрашивайте, конечно.

– Вы передели их дочери сразу после экспедиции? Совсем ничего про них не узнавали?

– Да, я даже не был заинтересован, честно сказать. Подобные вещи – не мой профиль, к сожалению, потому и не взялся. В них нет ничего примечательного, кроме редкости камней.

– Редкости? – переспросил я.

– Я думал, вы по этому поводу и звоните. Они очень редкие, чтобы найти образцы такого размера в природе – нужно постараться.

Мы переглянулись. Уже что-то.

– Но где-то ведь есть скопление этих минералов, там, вероятнее, и нашли их, – не то спросил, не то утвердил Егор. – Так ведь можно определить примерное место создания? Если уж они такие древние.

– Древние? Нет, что вы, – почти весело парировал Николай Степанович. – Им не больше трех веков.

– Вот как… – задумчиво протянул парень. – Извините за такой вопрос, но Диана самостоятельно не вела никаких поисков? Может, спрашивала что-то у вас по этому поводу? Или были другие темы, которыми она сильно интересовалась?

Ненадолго мужчина замолчал.

– А зачем вам это?

– Не поймите неправильно, Николай Степанович, здесь нет никакого злого умысла. Просто нам нужно знать.

Я посмотрел на напарника укоризненно, открыто показывая, насколько его реплики были бестактными. Он же в ответ скривился, будто я сам сделал что-то неприятное, и снова обратился к телефону.

– Она… Да, она спрашивала кое о чем, – медленно и сбивчиво ответил Хромов. – За полгода до ее смерти… – он тяжело выдохнул. – Нет, знаете, я не буду об этом говорить. Не зачем вам это знать, никакого отношения к амулетам этот случай не имеет.

– Николай Степанович, извините, пожалуйста. Не говорите точно, просто ответьте хотя бы уклончиво, есть еще пара деталей, – мягко попросил я.

– Чем конкретно она интересовалась? – выпалил Егор упрямо.

– Если вам неприятно… – я попытался загладить его поведение, что осталось незамеченным. Либо же уши блондина, как и нос, оказались слишком высоко, чтобы меня услышать.

– Может, спрашивала про временные промежутки или узнавала детали?

– Она выпытывала у меня любые проясняющие мелочи о той ситуации, – нервно проговорила трубка. – Произошедшее было очень травмирующим.

– С чем это связано? С ней или с другим человеком?

– Пожалуй, на этом стоит остановиться.

– Николай Степанович, постойте, – почти безразлично окликнул Егор, будто знал, что так этот диалог и закончится. Когда Хромов попрощался и прервал вызов, он медленно оттолкнулся от стола.

Я же смотрел на него с вопросом. Пожалуй, если бы этот вопрос был осязаемым, горе-художника придавило бы каменной глыбой.

– Зачем ты так?

– Что? Я был вежлив.

– Вежлив, спору нет, – я пытался фильтровать слова, выказывая недовольство. – Но стоило бы как-то обходить острые углы. Плавно подводить. Вежливость, конечно, хорошо, но…

– Но? – Егор скрестил руки на груди, глядя прямо на меня. – Дай-ка отгадаю. Мне не хватает чувства такта, да?

– Да, – выдохнул, не скрывая неловкости.

– Я был тактичен. То, что ты изводишься, стараясь никого не обидеть – твои проблемы. Трусость и тактичность – разные вещи, Руслан.

Трусость? Он что, назвал меня трусом, правда? Мне не послышалось?

Нет, его серьезный взгляд с изогнутой бровью говорил именно об этом. О трусости мне говорит алкоголик, пытающийся найти истину на дне бутылки, замечательно. Только вот у меня хватило такта, чтобы не хлестнуть ему по щеке этой мыслью.

– Как скажешь, – только и смог выдавить я. Егор в ответ сжал челюсть до выступающих желваков. Удивительно, но не выглядел виноватым даже отчасти.

– Не удивительно. Ладно, что делаем дальше?

Собраться после такого быстрого выплеска негатива оказалось сложно. В попытке хоть как-то отгородиться от пронизывающего внимания, я отошел к кухонному гарнитуру и прислонился поясницей к выпирающей части столешницы. Между нами появилось метра три свободного пространства.

– Надо использовать другие каналы информации. В интернете посмотреть, найти каких-то хороших историков, может, реставраторов, ювелиров, в ломбардах поспрашивать. Если повезет, то и геолога хорошего найдем. Или геммолога.

– Думаешь, это драгоценные камни? Сомневаюсь.

– Редкие же.

– Это не одно и то же, – усмехнулся Егор. – Ну, раз так, я подниму все свои связи, попробую найти специалистов. На тебе ломбарды и интернет. Подходит?

– Да, вполне.

– Отлично. Тогда я, пожалуй, пойду. Куча дел еще, – говоря это, художник поднес к лицу наручные часы.

Я поджал губы. Куча дел, ну да. Алкомаркеты до вечера работают, есть и круглосуточные, куда спешить? Отчасти мне даже стало его жаль, не смотря на недостаток информации о причинах такого поведения. Появилась мысль, что надо бы дружелюбно поинтересоваться о каких-то мелочах, хотя вряд ли он ответит, скорее, отбреет меня по-быстрому за наглость и лишнее любопытство.

– Проводишь?

– Провожу. Идем.

Мы дошли до двери. Я наблюдал, как он натягивает свои блестящие ботинки и как тщательно отряхивает широкий пиджак от нескольких шерстинок. В молчании сообразил, что лучше будет проехаться по ломбардам сейчас, пока светло, а вечером засесть за поиски в интернете.

– О, погоди, – я быстрым шагом скрылся в спальне. Там достал нужные вещи и начал переодеваться.

– Что? О-о-о-й, ты опять здесь, – протянул Егор. Я услышал, как щелкают коготки Рокки по полу и тихо прыснул со смеху. – Ты такой огромный, охренеть можно. Сидеть. Сидеть. А ты умник, оказывается.

– С тобой выйду. Начну поиски сейчас.

– Ого, да ты прямо Индиана Джонс, тебя так и тянет на приключения, – без энтузиазма протянул он.

– Типа того.

Я собрался за несколько минут, а покинув спальню, увидел странную парочку у двери. Рокки сидел в шаге от нового объекта своей любви, склоняя голову то в одну сторону, то в другую, пока тот хоть и не вжимался в ближайшую стену, сохранял привычный недовольный взгляд. Затем мы покинули дом. Парень по привычке, как я понял, вызывал такси на ходу.

– Подвезти? – предложение ради приличия, от которого он отказался, как я и предполагал.

– Не-а, не надо.

– Тогда пока.

– Давай. Звони, если что-то выяснишь.

– Конечно. Ты тоже.

Я сел в автомобиль и вывернул из двора, пока Егор продолжал стоять у подъезда, пялясь в экран своего модного смартфона.

Стоит ли говорить, что ни один ломбард не принес результата? Везде все по одной схеме, как под копирку: на витринах сверкали золотые кольца, крестики, немного дальше стояла техника, в рядок были выставлены телефоны и даже книги, но ничего хотя бы отдаленно похожего на наши камни не нашлось. Ради интереса я спросил, за сколько можно оставить свой, на что тучная молодая женщина пообещала пару тысяч. Вот тебе и редкий камень.

По дороге я позвонил напарнику.

– В общем, ничего я не нашел.

– Не удивительно, но проверить стоило… – голос парня приобрел подозревающие интонации. – Ты что, за рулем?

– Ну да.

– А тебя мама не учила, что водить машину и разговаривать по мобильному законом запрещено?

– Я вожу не первый год и у меня хорошо развито внимание.

– Классно. Поздравляю. Еще раз позвонишь мне из машины, я тебя заблочу.

– Почему?

– Все, разговор закончен. Я ничего не нашел, можешь не спрашивать. Пока.

Я убрал мобильный и продолжил дорогу в полной тишине, пытаясь понять, что это вообще было. Он не беспокоится о душевном спокойствии других людей, о том, как выглядит в их глазах, о своем здоровье, но настаивает на соблюдении правил вождения? Не похоже, чтобы свободный творец придерживался хоть каких-то общественных норм, суя по тому, что я успел в нем рассмотреть. От этого все только страннее.

Тем не менее, до самого дома к телефону я так и не притронулся, не смотря на то, что у меня были кое-какие планы. Их получилось осуществить уже после поездки – я забрал Рокки из квартиры и выпустил во дворе. Сам занял привычную лавку на детской площадке и выбрал номер в телефонной книге. Снова Бурундук.

Странно, но Кристина быстро ответила.

– Да.

– Привет. Не стану задерживать, есть вопрос.

– Валяй, только побыстрее, Соколов.

– Я по поводу того воспоминания. Помнишь, у спортзала? В общем, там был какой-то парень, я его до этого момента не видел. Ты и на фотографиях его не показывала. Светлый такой, рядом со мной стоял…

Я вслушался, вместо того, чтобы продолжить объяснятся, когда на фоне зазвучал незнакомый мужчина. Разобрать слов не получилось – слишком глухо и тихо говорил.

– Крис?

– Да, да, я слышу, – она, по-видимому, отодвинулась от трубки и понизила громкость. – Уйди.

– Кто там?

– Не важно. Не помню я никакого парня. Может, из другой школы, залетный.

– Он мою маму знал.

– Нет, он… Да не лезь. Я сказала, нет! Все, Соколов, мне некогда. Потом поговорим.

Почему все постоянно бросают трубки? Машинально повторил набор номера – пусто. У нее что, кто-то есть? От осознания этого факта я принялся тереть заднюю поверхность шеи – ее словно что-то разъедало изнутри. Не удивительно, Кристина достойна куда большего. А меня в качестве партнера она не рассматривала, в таком случае не трудно догадаться – все к тому и шло.

Слишком быстро и резко. Я не ожидал, что когда-то узнаю об этом. Думал, мы всегда будем вместе. Хотя бы так, на расстоянии. Мне всегда казалось, что мы связаны. Чувство такое, будто нам суждено в конце концов остаться вместе, и рано или поздно этот момент настанет. В то же время казалось – никогда этого момента не будет. Все, на что способна эта «связь» – держать нас друг напротив друга, в поле зрения, чтобы давать возможность… Чего? Мне – знать, что она жива-здорова, заботиться иногда. Ей – проверять, насколько я – это я, и срывать злость, понимая правду.

В любом случае, того парня она явно знает. А еще его знает моя мама. Нужно спросить у родителей, они не смогут соврать мне так, чтобы я этого не заметил.

Глава 10. Егор

Я ходил по балкону, листая свою телефонную книгу и выцеживая очередную порцию дешевого вина. Решил, что тратиться на дорогое уже нет смысла – я все равно не чувствую вкуса, да это и не важно.

Палец устал листать бесконечный список. Сплошь художники, журналисты, блогеры и критики. Не припомню, чтобы у меня был кто-то, близкий к истории или археологии. Я сам к этому интереса никогда не испытывал, исключая какие-то тематические выставки картин, конечно. Изобразительное искусство Эпохи Ренессанса, например: Да Винчи, Микеланджело, Боттичелли, Тициан. Я сам прославился за счет подобных изображений. Рисовал ангелов, полуобнаженных нимф и подобное. Да, не сказать, что благородно, учитывая, что позировали живые натурщицы, но в целом прибыльно и интересно. Считаю, именно в этом стиле, нежно любимом, заключается мой талант.

Но, чего скрывать, в остальном я тоже хорош.

С трудом дойдя до конца, я щелкнул по кнопке блокировки и повис на перилах, задумчиво рассматривая высотки, уходящие вглубь, к горизонту. У кого из моего окружения имеются связи в нужных кругах? У кого-то точно есть, но монотонно перебирать всех – не мой способ. Терпеть не могу механическую работу.

У Евы было много знакомых историков, еще со времен учебы в университете. Она много с кем общалась, всех записывала, и даже спустя несколько лет после выпуска не забывала поздравлять со всеми праздниками, включая Дни Рождения. Слыла той самой идеальной подружкой, которая умна, ко всем добра, спокойна и мила.

Почему-то я усмехнулся. Не весело. Если припомнить, какой она была за пределами своего круга общения, становилось не по себе. У нее ведь не водилось ни одного настоящего друга. Не мудрено.

Точно, она все записывала! В ее ежедневниках точно есть телефон какого-нибудь историка, реставратора или искусствоведа на крайний случай. Хоть кто-то нужный точно найдется. Только для этого придется зайти в спальню. Я однозначно не готов. Может, и смог бы, но не хочу. Сейчас точно не то время, слишком рано.

Влив в себя еще глоток вина, я поставил фужер на пол и упал на высокий порог, разделяющий гостиную и балкон. Из кармана достал камень. Если не получается зайти в спальню – получится развернуться в потоке времени и посмотреть в ежедневник уже там. Хороший план. Не знаю, радоваться или плакать: мне проще переместиться во времени, чем пройти несколько метров.

Как там говорил Пришибленный? Подумать об определенном моменте.

Я зажмурился и обхватил холодные грани камня. Какой момент мне нужен? На ум пришел один – она готовилась к интервью с неким коллекционером. Меня это заинтересовало только по одной причине, довольно незамысловатой – я хотел знать, когда ее не будет дома, потому присутствовал при телефонном разговоре. Она записывала его данные в свой ежедневник.

Момент выбран. Я настроился и вскоре почувствовал то самое покалывание. Затем тело онемело, в глаза ударил белый свет. Камень пропал, прохлада балкона тоже. Вместо этого меня окутало мягкое желтоватое сияние закатного солнца.

– Хорошо, поняла вас, – Ева взяла измученный карандаш из полулитровой стеклянной банки, которыми был завален стол моей мастерской. – Конечно, я помню, что вопросы про новый проект задавать запрещено. Тема интервью: ваше последнее приобретение. Я ведь правильно поняла, именно вы выкупили брошь Анастасии Романовой? Ох, простите, точно. Копию броши, – она закатила глаза. Я прыснул со смеху, заметив это. – Так вы согласны? Отлично. По этому номеру я смогу с вами связаться? Записываю… Да…

Она принялась спешно, но поразительно ровно выводить линии на клетках. Память на большие номера у меня отвратительная. Ужасная. Но этот мне нужно было запомнить обязательно, потому я разбил его на группы и запомнил по отдельности.

– Наконец-то, – пробубнила Ева, обводя скопление цифр в овал. Снизу подписала время и место, а так же имя коллекционера. – Какой же он душный.

– Ты ведь знала, что он выкупил копию. Зачем сказала про оригинал?

– Он – напыщенный индюк, решила сыграть на самолюбии. Будь уверен, впредь этот недоисторик не возьмется меня поправлять, будет наслаждаться чувством превосходства. Более того, это расположит его ко мне.

– Вот как, – протянул я, смеясь. – Да ты – прирожденный манипулятор, любого сможешь прогнуть.

Закончив свою фразу, просто обнял ее, когда она хотела покинуть комнату. Ева обняла в ответ, и нас поглотил белый свет.

Вернувшись, живо вписал номер в заметках мобильного. Имени не запомнил, но запомнил фамилию, а это с моими умственными способностями уже чудо. Затем вбил эти же цифры в другую строку и нажал зеленую кнопку, надеясь, что ничего не перепутал.

– Данного номера не существует.

– Падла, – выругался я.

На соседней странице были другие номера. Переместившись, я вновь высмотрел нужную комбинацию, в настоящем вновь набрал – ничего, неизвестный не ответил. Затем еще и еще, бесконечное количество раз, пока не схватился за голову, пытаясь унять резкую головную боль. Тонкая струйка крови легла от носа к верхней губе, защекотала кожу. В затуманенном состоянии я растер ее по щеке и вновь прижал основаниями ладоней дергающиеся на висках вены. Вестибулярный аппарат явно страдал от таких спонтанных скачков.

Тем не менее, мозг продолжал разгребать бесконечное количество имен. Должен быть кто-то еще.

На ум пришел очередной человек, на этот раз связанный с ювелирным мастерством. К нему я обращался единожды, но по очень важному делу. Он справился отлично и показался мне весьма образованным мужчиной, так что, возможно, сможет сказать что-то о наших находках. Опустим его мерзкие повадки и недостатки характера.

Я поднялся, дошел до имитации камина. Там, в маленькой коробке с некоторыми вещами Евы, нашел белый бумажный прямоугольник. Она заказывала себе серьги у этого мастера, а потом я нашел визитку и заказал у него помолвочное кольцо. Кажется, это было целую вечность назад. Влетело в копеечку, да и времени ушло много. Может, выбери я кого-то другого, кольцо оказалось бы в моих руках быстрее, я бы быстрее сделал предложение, а потом мы бы быстрее сыграли свадьбу. И ничего бы не произошло.

Хотя, кого я обманываю. Дело вовсе не в гребаной свадьбе. Смерти Евы предшествовало слишком много неудачных событий, целая цепь неверных решений и поворотов. Если я скажу, что в этом только моя вина – я совру. Нельзя о мертвых плохо, как и о любимых людях, но бывают ситуации, в которых умерший виноват сам. Не могу выкинуть из головы то, что произошло, как и отделить свою вину от вины Евы. Но в некоторых вещах я четко вижу эту границу. Она стирается только со временем, чем дальше – тем сложнее.

Самый четкий момент разделения, и в то же время самый спорный – самый последний. Сколько в нем моей вины? Сколько вины Евы? Стоит ли вспоминать, что мне самому было больно оставаться с ней? Я не хотел ее смерти, но невольно оказался на месте палача.

Я ее не убивал. Просто…

Вскочил с пола и оставил визитку на лакированной поверхности «камина», боясь смять в кулаке. Руки начали подрагивать, держать над собой контроль казалось все более сложным занятием. Пора бы признаться во всем хотя бы себе. Уже год я усердно игнорирую эти факты. Осознанно. Не знаю, почему, может, из жалости к себе и понимания, что ее это точно не вернет, а мне самому нужно как-то жить. Эгоизм чистой воды, но иногда такие маневры необходимы, чтобы оставаться в здравом уме. Просто хочется остаться в порядке, насколько это возможно.

А может, все вовсе не так, как помнится мне? Ева вовсе не виновата, это только мой крест?

Пора бы признаться. Признаться. Просто подумать об этом.

Я вернулся на балкон. Ветерок сушил растертую по коже кровь. Снова сел, взял камень, сосредоточившись на нужном моменте. Перед признанием нужно проверить, прав ли я. Может, все-таки моя память меня не подводит. Сам не понимаю. Это очень страшно. Представляю, что Руслан чувствует, не помня своего прошлого. В какой-то мере это даже проще, чем без конца искать ровное отражение в лабиринте кривых зеркал. Все уродливее и уродливее, сам не помнишь, как изначально выглядел.

Свет, тьма. Я открыл глаза, когда до ушей добрался звук.

Это было примерно два года назад. Почти год отношений с Евой, карьера идет в гору. Помню этот вечер наизусть, но ее поведение словно смешалось в моей голове, бегало от нормального к истеричному, никак не мог найти правду. Теперь возможность есть.

Я стоял у столика с шампанским и закусками. Крытая веранда на колоннах, куча людей в дорогих нарядах. Все роскошно и неоправданно ярко – драгоценности мелькают в свете уличных светильников, покрывающих каменную стену здания музея. На мне костюм с бабочкой, волосы прилизаны лаком – это был единственны раз, когда я разрешил себе и окружающим успешно прогнуть вечного протестанта внутри под все эти тугие нормы приличного общества.

Ева общалась с коллегами-журналистами, пока я сам оглядывался, ожидая ее прихода. Вообще-то, тогда звездой вечера являлась именно моя персона, но никого, похоже, это не волновало.

– Егор, наконец-то я вас нашла, – передо мной появилась знакомая дама в вызывающе ярком розовом платье. Накинутая на плечи меховая накидка резко контрастировала с искусно завитыми рыжими прядями. Сверкала эта женщина не хуже прочих, мне даже пришлось сощуриться. Учитывая, что до этого я смотрел в темноту сада, глаза начало резать.

– Светлана, здравствуйте.

– Здравствуйте. Хотела лично с вами побеседовать. Вы ведь не против? – она подошла ближе, поправляя скатившуюся с плеч шкуру. Никогда не был защитником животных, но Ева быстро привила мне нелюбовь к одежде из чьих-то частей тела весьма нетривиальным аргументом: носить на себе когда-то живое существо – мерзко и дико.

– Конечно. По поводу картины, я так понимаю?

Женщина улыбнулась. Для своих сорока с лишним она выглядела очень хорошо: выразительная фигура, подтянутая кожа и потрясающая грация.

– Именно. Очень рада, что мне удалось ее выкупить. Вы пишете в других жанрах? Когда нас познакомили, если не ошибаюсь, отметили, что я являюсь управляющим крупной столичной галереи? Хотела бы обсудить с вами назревающий проект, нам как раз нужны способные художники. Заинтересованы?

– Я заинтересован. Могу сказать, что считаю себя универсальным художником. Работаю в любом жанре.

За разговором я не заметил, как Светлана подошла еще ближе. Пожалуй, это было моей большой ошибкой. Мы говорили о работе, она вела себя вежливо и внимательно слушала. В какой-то момент показалось, что с ее стороны исходят какие-то намеки, рука потянулась к моей… но скользнула за спину, цепляя бокал, и беседа продолжилась в таком же ритме. На моей памяти Светлана – не первая светская львица, любящая внимание противоположного пола, но не переходящая определенную грань. Как правило, они быстро остывают и редко уводят общение куда-то дальше, потому я не переживал. Как и предполагалось, вскоре она и вовсе перестала вести себя хоть немного вызывающе, мы плодотворно говорили о моем будущем.

– Вы очень талантливы, в этом могу заверить. На самом деле, ваш стиль, имея ввиду авторскую «руку», виден во всех работах. Давайте я оставлю вам свой номер и через пару дней, когда будет время, вы позвоните. Договоримся о встрече, я позову своих коллег. Это лишь формальность, не переживайте.

– Да, секунду…

Я вытаскивал телефон из кармана с грохочущим сердцем. Секунды тянулись вечность, пока Светлана брала его и осторожно нажимала на экран. Мой взгляд был направлен в пол. Когда тонкая женская рука ударила по мобильному, и тот с грохотом приземлился на каменное покрытие, взгляд сам собой метнулся влево.

– Ой, извините, я не хотела.

Похоже, я все-таки был прав.

Ева смотрела на меня с горящими глазами. Даже нежные волны волос и светлое платье не делали ее милее – лицо демонстрировало неподдельный гнев. Наверное, если бы народа было поменьше, она кинулась бы на кого-то из нас в попытке расцарапать лицо.

– Егор? – протянула женщина с вполне понятным вопросом, не испугавшись даже на каплю. Видимо, с ней случались ситуации и похуже.

– Извините. Это Светлана. А это моя девушка – Ева. Она бывает неуклюжей. Правда, Ласточка?

– Да, извините еще раз, если напугала, – Ева очень искренне свела брови и приложила руку к груди. Я в этот момент присел, чтобы поднять телефон. По экрану расползлась уродливая трещина. Символично.