Читать книгу: «Две Лии и Иаков. Книга 5», страница 2

– Но все же, появилась ведь какая-то ассоциация. Думай! Нам нужно готовиться к свадьбе. Учитывая, что Иаков вином не злоупотребляет, в сторону женщин не смотрит и полностью поглощен мыслями о далеком идеале, провернуть операцию, подобную той, что я тебе изложила не получится. Да и вариант этот нам не подходит по той причине, что нам нужны не просто продолжатели рода, но дети от законного мужа. И они будут! Нужно только сделать все правильно. Думай!

Глава 3

Лия вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то теребит ее за плечо. Недоуменно посмотрела на стоящую рядом Зилпу. Помотала головой, прогоняя туман в голове, чему-то своему кивнула и соскользнула на землю.

Красотка, до сих пор стоявшая на месте и нетерпеливо перебиравшая ногами, издала облегченный вздох. Наконец-то хозяйка соизволила освободить нагруженную спину от пусть привычного, но с каждым годом все более обременительного груза.

– Извини, милая, задумалась, – обратилась к верной помощнице Лия-Адат, погладив ее по холке, – пора уже сыночка твоего к делу пристраивать, а тебе полегче ношу подобрать. Зилпу к примеру. Девчонка уже созревать начала, надо бы ее по поводу парней поостеречь, другая ей судьба уготована.

За прошедшие годы множество раз именно здесь останавливались караваны Лии, постоянно снующие между кочевьем, соленым озером и Каркемышем, и место стоянки всем было уже хорошо знакомо. Красотка без всяких понуканий отправилась к погонщикам, занимавшимся привычной работой обихаживания скотины, а Лия с Зилпой устремились к лежащей Хорошке. Та встретила их понимающим взглядом и прикрыла своим горбом присевших рядышком девушек. После всех выполненных традиционных процедур, те, неторопливо разговаривая, появились из-за гордо поднятой змеиной шеи верблюдицы и направились в разные стороны.

Еще издали Лия усмотрела Имитту и сидящих рядом с ним двух мужчин. Сначала ей показалось, что здесь, по воле какого-то странного случая, перед разложенной на куске ткани немудренной едой устроились Гиваргис и Шор, о прибытии которых она то ли не знала, то ли забыла.

– Тарбит, это кто? – замедлив ход Адат обратилась к подруге, – я что-то пропустила вчера, когда нежилась в извилине пока ты вела умные разговоры с Гершомом и Орцхо?

– Не знаю. Вечером я, правда, попросила Орцхо дать нам двух стражников. Не хотелось, знаешь ли, оглядываться по сторонам, когда хочется обдумать как до Иакова добраться. Передай мне тело, я разберусь.

Лия на мгновение остановилась, вздрогнула, и к обществу мужчин уже подходила Лия-Тарбит.

– Здравствуйте, ахурру, – Лия первая обратилась к незнакомцам, устраиваясь возле Имитту, – не посматривайте на меня осуждающе, увидев как я вольно веду себя в обществе мужчин. Я имею на это право. Имитту, если у него будет настроение, расскажет у вечернего костра о наших совместных похождениях. Мне еще повезло, что он не обучен грамоте, или на нашем пути не попался человек, захотевший бы записать его байки.

Два уже немолодых воина переглянулись, но промолчали. Подошедшая Зилпа протянула хозяйке лепешку, сыр и кружку с парящим приятно пахнущим напитком. В полном молчании вся компания принялась за еду, время от времени посматривая друг на друга. Утолив первый голод и осторожно сделав маленький глоток из глиняной кружки, Лия снова заговорила.

– Я не буду вас расспрашивать о том, как вы очутились в моем караване. Попробую угадать. На случайных попутчиков вы не похожи, да и заняться двум бравым воинам в наших пустынных местах просто нечем. Не пастухами же вам устраиваться в конце концов. Просто присоединиться, чтобы проделать с нами часть пути, направляясь в какой-нибудь большой город в низовьях реки? Вряд ли. Караванные пути совсем в другой стороне. Попробую предположить, что вас прислал Орцхо. А что? Дать заработать малую денежку двум ветеранам, прошедшим с ним немало походов и битв, что плохого может быть в этом? Ничего, только еще одна возможность вспомнить о былых годах

Мужчины зашевелились и заулыбались. Напряжение ушло, и сейчас рядом сидели просто случайно встретившиеся в дороге путники, почувствовавшие полное отсутствие опасности.

– Значит, угадала, – улыбнулась Лия, – бывшие воины, стражники, согласившиеся на случайную работу. Совсем как Имитту и Шумелу. Они тоже начинали как стражники, правда служили не мне. А сейчас мои друзья и соратники. Может и вы согласитесь служить у меня? Я объясню, в чем нуждаюсь, но сейчас хочу рассказать вам один случай из истории моей семьи.

Мой, кем же он приходится…? Бетуэль – мой дед, Нахор, следовательно, прадед, а Авраам – брат Нахора. Видите, как давно это было.

Авраам и его племянник Лот пасли свои стада на просторах разных царств, ибо они были так многочисленны, что ни одно из пастбищ, как бы просторно оно ни было, не могло вместить такую массу крупного и мелкого скота, которая была у каждого из них.

Однажды в страну, где разбил свои шатры Лот, а было это возле города Содом, что в долине реки Иордан, пришла война. Это была война четырех царей с пятью владетелями городов долины. И потерпела поражение объединенная армия пяти царей долины, где пас свои стада Лот. Победители забрали все имущество Лота и его самого и ушли на север в свои царства. Беглец, спасшийся от пленения и рабства, пришел со скорбной вестью к Аврааму.

Теперь слушайте внимательно, ахурру. «И услышал Аврам, что его родственник взят в плен, и снарядил своих служителей, рожденных в доме его, триста восемнадцать (человек), и преследовал (нападавших)… И разделился против них ночью вместе со своими слугами, и преследовал их… (далее на север). И вернул все имущество, а также своего брата Лота и его имущество вернул, и женщин, и народ».⁶

Вот такие великие деяния предков знает история моей семьи. Вы спросите: «А мы тут причем?», и будете правы. Что я хотела бы получить от таких умудренных опытом воинов? Армию! Я хочу, чтобы вы сделали из моих пастухов, слуг и рабов настоящую армию, способную повторить подвиги предков. Сейчас мои люди едва могут противостоять диким зверям, разоряющим мои стада, и мелким шайкам, ищущим легкую добычу в пустыне. А мне нужно больше. Я хочу, чтобы по моему сигналу с разбросанных пастбищ быстро собрались хорошо обученные вооруженные бойцы, с которыми я смогла бы уверенно разговаривать с сильным противником.

Если вы согласитесь на те условия, с которых мне начинали служить Имитту и Шумелу, то получите в свое распоряжение не только послушных новобранцев, но также и возможность приобретать все необходимое для моих отрядов. Если вам понадобится помощь, вы получите ее. Я не требую немедленного ответа. Нет! Я благодарна за то, что вы согласились проводить нас до самого дома, и если я увижу вас в лагере после ухода в Каркемыш очередного каравана, то буду знать, что вы уже начали свою новую службу. Вот и все. Без лишних разговоров и объяснений. А сейчас нам пора. Погонщики уже поднимают верблюдов.

Лия направилась к Красотке, которая без всякого удовольствия обреченно ожидала продолжения длинного пути. Девушка придержала Имитту, собравшегося было занять свое место, и остановилась с ним в стороне, пропуская караван мимо себя. Они вышли на дорогу, когда пыль, поднятая копытами верблюдов улеглась. В действиях когда-то слуги, а теперь соратника, ведающего всеми хозяйственными делами, не чувствовалось ни малейшей тревоги. С какой стати она могла появиться! Только любопытство. Что еще задумала его неугомонная хозяйка? Неужели, в его уже устоявшийся быт снова ворвется ветер приключений?

– Имитту! – начала Лия-Тарбит. – Я так увлеклась всяческими денежными вопросами, что совсем забросила все то, чем тебе приходится заниматься ежедневно и ежечасно. А иногда, каюсь, все бросала и уходила бродить по окрестностям, ничем не интересуясь. Так что сейчас я слабо ориентируюсь в происходящем в стойбище. Жизнь идет своим чередом, и ладно. Спасибо тебе и Шумелу. Но сейчас мне нужна совершенно конкретная информация о Тамаре. Знаешь ее? Она появилась у нас вместе с Раббаром. Я особо не интересовалась, что с ней. То, что жива, догадываюсь. Ничего за пять лет не слышала о смерти рабов или слуг. Но что с ней происходит сейчас – понятия не имею. Я ее помню только как бесформенную кучу грязного тряпья.

– Тамара? – подозрительно вопросительный взгляд Имитту скользнул по собеседнице, – а что с ней не так? Ожила за пять лет. Элишу, повариха наша, с самого ее появления начала подкармливать. Неужели не помнишь? Сама ведь приказала. Сейчас на человека стала похожа. Вышивает, коврики вяжет. Обшивает слуг и рабов. Сейчас на одном из верблюдов целый тюк везем всяких ниток да иголок. Шумелу очень доволен. Платки да пояса, вышитые ею очень ценятся. Уж больно необычные узоры на них. Ты что знать-то хочешь?

– Значит ожила немного, – задумчиво проговорила Лия, – или много? Мужчина-то у нее есть? То, что мужа нет, знаю. Для свадьбы мое разрешение потребовалось бы. А вот мужчина… Сам понимаешь, о чем я. Не маленький.

– Со своими никаких заигрываний. Стоит с ней только заговорить, начать расспрашивать о прошлом, шипит, как дикая кошка. Только с Раббаром общается. Хотя…, на проезжих купцов иногда посматривает. Но со своими, ни-ни. Попытался однажды узнать побольше, но она на меня так глянула! Будто суккубу какая-то! Теперь я только по службе, а если и надо что-то, только через Раббара, – Имитту даже передернул плечами.

– Спасибо, друг. Я узнала все, что хотела. Теперь подумать нужно.

Остальная часть пути прошла в молчании. Имитту иногда порывался что-то сказать, но быстро замолкал, не получая ответа от хозяйки. Оба время от времени слезали со своих ушастых «скакунов», и шли рядом, разминая затекшие ноги. Иногда вспыхивал разговор ни о чем, но быстро затухал, когда Лия начинала отвечать невпопад.

К стойбищу добрались когда уже начинало темнеть. Короткая суета, пока снимали груз и устраивали верблюдов и ослов по местам, быстро затихла. У раздобревшей Элишу, с видимым удовольствием командовавшей подданными своего кухонного царства, каждому нашлось по лепешке, которую можно было окунуть в плошку с ароматным соусом. Как рой пчел набрасывается на цветы распустившегося дерева, так и усталые путешественники на короткое мгновение сгрудились у общего стола, чтобы через мгновение рассыпаться и разбрестись по своим шатрам, навесам и палаткам.

Глава 4

Наутро стойбище зажило своей обычной размеренной жизнью. Каждый занимался своими совершенно прозаическими делами. Прибывшие грузы уже растащили по местам, только несколько тюков устроились подле навеса Раббара и оставались нетронутыми, вызывая своим видом любопытство слуг. На любопытные взгляды и заданные шепотком вопросы следовал один ответ: «Хозяйка не велела».

Дождавшись, когда утренняя суета улеглась, и стойбище опустело, к Лие подошел Раббар с деревянной пластинкой, покрытой воском (тоже нововведение Лии-Тарбит). Теперь все ежедневные заметки записывались на такие таблички, чтобы раз в месяц перенести их данные на глиняную пластинку.

Раббар держался все так же отстраненно и независимо, как при первой встрече. Уверенный в себе, он, казалось, был готов к любому повороту событий. Короткое приветствие, за которым не последовало обычных вопросов о самочувствии хозяйки и городских новостях, и повисшее молчание. Раббар просто стоял и ожидал, когда и о чем захочет расспросить его хозяйка.

– Здравствуй, Раббар, – Лия-Тарбит ответила на приветствие, устраиваясь за небольшим столом и указала на место напротив себя, – устраивайся. Надеюсь, ничего, что заставило бы тебя волноваться, не произошло, и мне ничего не грозит.

Пологи шатра были подняты. Легкий ветерок трепал их и давал ощущение ленивого спокойствия, когда все идет по заранее определенному порядку, и не приходится ожидать никаких перемен. Лия так и не привыкла сидеть на ковре, устилавшем пол ее жилища. Она предпочитала вести деловые разговоры сидя за столом, чтобы беседы выглядели более строгими и официальными. Только иногда, проводя переговоры с богатыми купцами или кочевниками, она устраивалась так, как было удобно ее гостям. Но такое происходило совсем нечасто.

Немногие сразу готовы были воспринимать в сидящей перед ними девушке равного себе собеседника. Препятствие это было для Лии легко преодолимым, так как она стремилась, чтобы встречи заканчивались обоюдовыгодным результатом. Ей были известны все хитрости, которые могли пустить в ход ее собеседники, а запас сказок и притч, которыми она угощала несговорчивых партнеров, казалось был неисчерпаем. Бывало, конечно, что переговоры заходили в тупик, но и тогда Лие удавалось сгладить ситуацию и расстаться с собеседником без особых скандалов. Но сразу вслед за этим следовало поручение Шумелу, а тому уже не приходилось объяснять, что и почему хочет знать хозяйка о заинтересовавшем ее человеке.

Шумелу нашел себя. Молчаливый и умеющий слушать, он, казалось, знал все и обо всех. Пять лет назад Лия смогла вытащить его с дороги, ведущей в царство мертвых, отомстила обидчикам, свела его с будущей женой, и теперь он со своим братом Имитту превратились из наемных стражников на службе Лии в ее ближайших соратников. Разглядев в обычном слуге, который был не склонен распространяться о своем прошлом, таланты торговца, Лия не могла пройти мимо предоставлявшейся ей возможности. Теперь Шумелу – уважаемый купец, отправляющий караваны по всем трактам, проходящим через Халаб и Каркемыш. Но для Лии он стал еще и драгоценным источником информации, позволяющем в шатре кочевника узнавать о происходящем иногда даже раньше, чем чиновники и властители в своих дворцах.

Но только не сейчас. Сейчас Лие нужен был именно Раббар. Именно он мог дать ей сведения, способные помочь ей сделать маленький шажок к цели. Завязался привычный разговор. Скорее и не беседа вовсе, а отчет о происшедшем за последнее время. Лия пропускала мимо ушей цифры, имена, названия проданных и купленных товаров, количество денег, добавившихся в ее сундуках. Она полностью доверяла своему управляющему, вытащенному ею с самого дна общества, из самой грязной корчмы Каркемыша, сидящему перед ней рабу, когда-то давным-давно даже позабывшему свое имя и откликавшемуся на оклик: «Раб!». Помнится, ей было недосуг тогда интересоваться перипетиями его жизни, и она не стала придумывать новое имя, а просто слегка изменила существующее – Раббар.

– Остановись, Раббар. Скажи лишь, стоит ли мне вмешиваться? – Лия прервала отчет, – Нет? Прекрасно. Погоди вставать. Меня интересует один вопрос, но не смей волноваться и демонстрировать особенности своего организма. Не вздумай портить запах степных ароматов своей вонью. Ни мне, ни тебе, ни той, о которой я хочу узнать поподробней, ничего не грозит. Ты понял? Прекрасно! Мне просто нужна информация. Расскажи мне о Тамаре.

– О Тамаре? Той, которую я выбрал без твоего ведома и привел сюда?

– У нас есть еще кто-то с таким именем? Раббар, я хочу все узнать о той женщине, которая валялась у твоих ног и выглядела как груда тряпок, шевелящейся от массы вшей, которых вы притянули с собой. Раббар! Если мне не изменяет память, я тогда поручила ее твоим заботам и запретила кому-либо даже прикасаться к ней. Или что-то не так?

– Все так, Лия, – Раббар поерзал на стуле, – не пойму только, почему ты вспомнила о ней.

– Дорога из Каркемыша домой длинная, сам знаешь. Мысли перескакивают с одного на другое. То ли тень от шевелящегося под ветром куста увидела, то ли заметила какое-то движущееся пятно вдали на земле, а может еще что-то… Не знаю. Только вспомнилась мне картина, как ты давишь вшей в платье своей… Кто она тебе была? Да никто. Такая же бедолага, как и ты. Наверно потому и взял с собой. Воспользовался, что мне было недосуг выбирать или интересоваться своим новым приобретением. Ладно! Что было, то прошло. Вести, что я лишилась одной из рабынь, не припомню. Значит, Тамара не сбежала и жива. Но что с ней сейчас, и что происходило за то время, когда она была здесь, мне интересно.

– Не сбежала и жива, – было видно, что Раббар явно растерян и не знает как вести разговор. Он отложил табличку, вздохнул и, будто что-то решив для себя, продолжил, – и даже ожила, мне кажется. Помнится мне, что историю Тамары я рассказывал тебе. Это когда ты поинтересовалась, как такое убожество могло появиться в твоем хозяйстве. Так что начну с того, с чего ты закончила. Со вшей. Я не смог совладать с ними, каюсь. Выпросил у Шумелу, он тогда занимался устройством стоянки, старую тунику, полученную в качестве твоей доли от Абу Ауна. Ты можешь не знать или не помнить, но вместе с перешедшим в твое распоряжение в качестве трофея шатром, ты получила и его содержимое. Там среди одежды братьев-разбойников и отыскалась старая туника, которую хозяйственный Шумелу выбрасывать не стал. Вот и пригодилась. А вшей я сжег вместе с лохмотьями, которые когда-то назывались платьем, еще и волосы Тамары исчезли в том же огне. Пришлось чуть не наголо остричь ее, иначе от этих мерзких тварей было не избавиться. Трещало тогда, помню, очень. Даже окружающие оборачивались, услышав. Наверное жирные насекомые, привыкшие к сытой и спокойной жизни, были недовольны таким обращением.

– Раббар, послушай, – не выдержала Лия, – если ты думаешь, что мне интересны подробности о жизни вшей, ты глубоко ошибаешься. А также мне не интересны сейчас истории, случившиеся с кем-либо, кроме Тамары. Ты ведь не хочешь пробежаться вокруг стойбища и вспомнить об особенностях своего организма?

– Нет, конечно. Прости, но твой вопрос настолько неожиданный, что мне потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Что рассказывать? Тамара пробыла в полубессознательном состоянии до зимы. Все попытки Элишу подкормить ее заканчивались неудачей. У меня создалось впечатление, что Тамара решила уморить себя голодом, но какая-то сила не давала ей этого сделать. Весь ее рацион ограничивался лепешками, грубой ячменной кашей и водой. Ровно столько, чтобы не умереть. И сон. Скорее не сон, а какое-то забытье, в котором пребывал ее разум. Корзинка с нитками и кусками ткани пылилась в самом дальнем углу.

Когда подули холодные ветры, Тамара начала подавать признаки жизни. Она ворочалась на своем коврике, дрожала, как новорожденный щенок. Я раздобыл ей одеяло, и она часами могла лежать без сна, разглядывая пятна на потолке шатра.

Однажды ночью, в полнолуние, когда гонимые сильным ветром тучи то и дело заслоняли ярко сияющий в самом зените громадный диск луны, я проснулся от холодного потока воздуха из-под болтающегося на ветру полога и обнаружил, что Тамара исчезла. В тревоге выбравшись из шатра, я заметил уносимую ветром фигуру Тамары, мчащуюся в пустоту пустыни. Волчий вой, доносившийся до меня, когда порывы ветра на мгновение стихали, заставлял всех обитателей наших загонов волноваться и сбиваться в кучу. Даже не пытаясь догнать Тамару, я последовал за ней, стремясь только не потерять ее из виду. Я думал, что когда она обессилеет и упадет, смогу помочь ей добраться обратно в лагерь. Казалось, что высохшее тело женщины ветром несет в какое-то далекое, только ей ведомое место.

Так и случилось. Тамара внезапно остановилась, как будто чего-то ждала. Когда тучи рассеялись и даже малый темный клочок не закрывал яркий диск, раскинула руки, обратила лицо к сияющей луне и завыла. Нет, не завыла! Закричала, отдавая свое горе безразлично взирающему сверху светилу. Нет! Не это. Хрипло заскрипела, разучившись за время молчания произносить членораздельные звуки? Нет. Скорее завизжала, как пытаемая подземными чудищами брошенная всеми душа. Душа, отринутая мыслящими тварями и людьми, душа, обреченная существовать в одиночестве пустого и холодного мира. Недалекие волки притихли было, а потом их жалкое тявканье, сменившее торжествующий вой стаи, стало быстро удаляться.

Через некоторое время руки Тамары опали, как крылья подстреленной птицы. Она рухнула на колени. Я уже собирался броситься к ней, помочь встать. Но слабая женщина сама поднялась, и с опущенной головой, преодолевая вновь оживший встречный ветер, направилась в сторону стойбища. Я поторопился туда же и успел занять свое место, пока не появилась беглянка.

Наутро Тамара впервые без видимой причины выбралась из нашего угла. Завернутая в одеяло, она устроилась в защищенном от ветра месте и грелась в лучах зимнего солнца. Просто сидела и впитывала в себя тепло слабых солнечных лучей. Так продолжалось целый месяц, а в следующее полнолуние повторился ее поход в ночную пустыню.

После него на свет появилась корзинка с нитками и шнурами. Сначала бедная женщина просто перебирала их, потом из-под ее рук появился первый витой пояс, потом на куске материи какой-то узор. Однажды она подошла к нашим ткачихам, женам слуг. Они занимаются выделкой ковриков и подстилок. Я сопровождал ее, опасаясь неприятностей при встрече с действительностью. Но твой наказ не трогать Тамару, оберегал ее лучше всякого охранника.

Так продолжалось четыре года. Два полнолуния самых коротких зимних месяцев в году Тамара проводила в сердце пустыни, разгоняя своим криком-визгом все живые твари. В последнюю зиму она лишь вышла из палатки и взглянула на луну. Из сведенного судорогой горла хотел вырваться крик, но раздалось лишь тихое сипение, как будто едва слышный выдох. Она вернулась на свое место и крепко заснула.

Раббар замолчал. Молчала и Лия, лишь постукивала пальцами по столу и смотрела поверх головы рассказчика. Внезапно ее взгляд сфокусировался на лице раба. Она, казалось, очнулась от раздумий. Коротко поблагодарила Раббара и встала, давая понять, что разговор окончен. Никаких объяснений, никаких просьб или приказов сохранить разговор в тайне не последовало. Как ни странно, но этим двоим столь разным по положению людям не требовалось лишних слов, чтобы понять желания или просьбы собеседника. Раббар вышел из шатра и направился по своим делам, а Лия снова устроилась у столика и уставилась в одну точку.

– И что ты узнала, – неслышный посторонним вопрос Адат прошелестел в голове.

– Много. Очень много, – задумчиво ответила Тарбит, – я думала, что все, слышанное мной по этому поводу просто сказка. Ан нет. А наша пустыня оказалась весьма удачным местом для излечения умалишенных.

– Может побалуешь меня своими сказками. Или снова, как у Сасина только пообещаешь рассказать в другой раз. Помнишь, обещала рассказать о моавитянах, так и не соизволила, – язвительно заметила Адат.

– Помню, что осталась должна тебе. А по поводу Тамары… Слушай. В рассказах нашего праотца о создании мира есть повествование, как Бог создал человека. Причем о создании человека упоминается дважды. В первый раз упоминается: «И сотворил Бог человека по образу своему: по образу Божьему сотворил его, мужчиной и женщиной сотворил их»⁷. А во второй раз, уже после того, как повествуется о шести днях создания мира и дне отдыха после трудов праведных. «И образовал Господь Бог человека, прах из земли, и вдохнул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек живым существом»⁸. Уже после рассказывается, как Господь навел крепкий сон на человека и сделал из ребра его женщину. Так появились Адам и Ева, а от них произошло и все человечество.

– Это я уже слышала, – перебила Адат, – и про грехопадение, и о том, как дети появились у праотцев. Тамара-то здесь причем?

– А при том. Получается, что Ева вторая жена Адама. И поскольку она была создана из ребра и плоти мужа, то изначально занимает подчиненное положение. А первой женой человека была женщина, созданная одновременно с ним. И обращался к ним Господь одновременно, как к равным друг другу. И что из этого следует? А то и получается, что сказание о первой жене человека если и выдумка, то такая, которая имеет все основания считать ее правдой. Не буду дожидаться новых вопросов, расскажу, что знаю.

Значит, создал Бог мужчину и женщину и сказал им: «плодитесь и размножайтесь». Но женщина захотела занимать равноправное положение с мужчиной, заявила, что в некоторых вопросах она желает быть сверху и указывать, как и что нужно делать.

– Совсем как мы, – захихикала Адат.

– У нас другой случай. Не перебивай, не то собьюсь. Поссорились они, значит, всерьез. Скандал был настолько велик, что Лилит, так звали первую женщину, бросила мужа и улетела в небеса. И что Адам? Пошел жаловаться. К кому? К Богу, конечно. Больше ведь не было никого. Господь послал за Лилит трех ангелов, но та категорически отказалась возвращаться. Характерец у нее был еще тот, должна тебе заметить.

В общем, разозлилась беглянка на весь мир и поклялась вредить Адаму, как только сможет. Но на мужа бывшего порчу наводить не стала, побоялась Всевышнего. Все же его создание, рассердиться может. А решила вредить роженицам, отнимать у них детей, мешать женщинам беременеть… В общем, делать им всяческие пакости. В том числе и совращать их мужей, кстати.

Историю об Авеле и Каине помнишь? Так вот. Расстроился Адам очень после того, как между сыновьями ссора произошла. Так расстроился, что третий сын, Шет, появился у Адама и Евы через сто тридцать лет. Где был и чем занимался все это время не упоминается. Но поговаривают, что встречался с Лилит, а там уж… Но точно не скажу, не знаю.

Появляются время от времени на земле красавицы, способные лишать мужчин разума и повелевать ими. В разные времена, в разных местах, но появляются. Слухи о них расходятся и превращаются в легенды. Даже имя таким женщинам дали – дочери Лилит. Ничего тебе эта история не напоминает?

– Тарбит! Неужели ты думаешь, что наша Тамара одна из них? Но тогда у всех семей, создание которых мы так поощряем, существует опасность существования? А дети! Наши будущие дети, Тарбит! Нам придется рожать, зная, что рядом с нами находится дочь Лилит? Тарбит! Нужно немедленно от нее избавляться!

– Избавимся. Непременно избавимся. Но нужно все сделать так, чтобы не поползли ненужные слухи. Ты помнишь, что Имитту вчера о Тамаре рассказывал? К местным мужчинам не лезет. Напротив, старается держаться подальше. Надеюсь, что по ночам в снах к ним не является. Но на всякий случай не помешает, если мы роженицам будем делать маленькие подарки. Глиняные чашки или плошки с написанным заклинанием. Если есть сказание о суккубах, значит должны быть и заклинания от них. Мелочь, но женщинам будет приятно наше внимание, а нам будет спокойнее. Это если понадобится, конечно.

От Тамары в конце концов избавимся, не волнуйся. Скандалов пока не было, а у нас еще два года в запасе. Если ни с того ни с сего начнем дергаться, возникнут ненужные разговоры, поползут слухи. Оно нам нужно? Нет. Сейчас нужно подумать, как мы ее можем использовать. Тем более, что Тамара чувствует себя обязанной Раббару, а на него какое-то влияние мы имеем.

С Тамарой просто необходимо поговорить. Если она пришла в себя, то сама мечтает исчезнуть из наших краев. Но без разрешения Лии такое проблематично. К беглым рабам здесь относятся соответственно с законами, тем более, что поимка и возврат беглых рабов неплохо оплачиваются. Внешность у нее броская, далеко скрыться не получится, даже если и договорится с каким-нибудь купцом. Очень может быть, что именно этим и объясняется ее интерес к заезжим караванам.

Все, Адат. Достаточно мы здесь сидим. Пора выбираться.

Лия вздохнула и поднялась. Вышла из шатра и зажмурилась от ласковых лучей осеннего солнца. Особой суеты в становище не наблюдалось. Загоны были пусты, вся скотина подбирала на осенних пастбищах остатки скудного корма. Под одним из навесов женщины занимались чем-то нужным. Или не нужным. Тарбит даже не стала интересоваться у Адат, что там может происходить. Два стражника, прибывшие с караваном, разговаривали с Раббаром и Имитту.

Лия направилась на кухню. Тепло поздоровалась с расплывшейся в улыбке Элишей и сразу получила кружку с кисловатым приятным вкусом сумаха. Потягивая горячий напиток, распорядилась об организации праздничного ужина. Уже отходя от кухни, увидела двух мальчишек, которые бежали в сторону ближайшей отары, и нескольких женщин отправляющихся на помощь главной поварихе.