Расстройство личности

Глава 1

Сегодня у меня закончились нейролептики. Решил, что больше не буду продолжать лечение, ведь чувствую себя хорошо. Только тогда, я не знал, чем это все обернется. Ну, а пока познакомимся. Я – Хектор, студент журфака, Типичное начало любого сериала, не правда ли? Мне остался еще один год учиться, и я наконец-то уйду отсюда. Моя мама решила меня сюда отправить. Сама она пишет романы, отчислилась на 3 курсе и решила, чтобы я закончил ее давно начатое.

Терпеть не могу это место, начиная от преподавателей и своих сокурсников. Кроме одной девушки. В нее я влюблен по уши. Она идеальная. У нее шикарные длинные волосы как солнце. Светлая кожа, милые ямочки, когда улыбается. Ее зовут Энна. Ей так подходит это имя. Но у нее есть проблема. Это ее парень Алек. Как такая умная, красивая девушка могла выбрать какого-то байкера, бродягу, самого шумного, вечно срывающего пары парня. Я могу еще много про него плохого говорить, но вы потом и сами поймете, насколько он ужасен и как хорошо, если бы он исчез. Убивать я его не собираюсь, но как сделать так, чтобы они расстались?

Я ей уделял какое-то время внимание, но она меня будто не видит и постоянно отвергает. Но обещаю, что она все равно будет моей. К тому же мой друг Рой всегда готов мне помочь. У него как раз ситуация такая же. Девушкам он очень нравится или нравится, как он играет на гитаре или его татуировки, я еще не понял. Но нравится ему девушка из потока. Думаю, у него быстро получится завладеть ее внимание. А мне придется постараться.

Глава 2

Сквозь сон я слышу шаги, очень похожи на мамины. Я что проспал? Беру телефон и в этот момент заходит мама в мою комнату.

– Ты опять проспал? Сколько это может продолжаться? Я прошу у тебя только одного – посещать все пары. Это сложно делать? – Возмущенно говорила она, сложа руки на поясе.

На телефоне было 7:50, первую пару я уже проспал и не вижу смысла идти, но для мамы сделаю вид, что пойду.

– Ты можешь что-то ответить? Ты когда это исправлять будешь? – Продолжала возмущаться, ожидая от меня какой-то положительный ответ.

– Прости мам, но мне уже не пятнадцать, чтобы пытаться что-то исправить.

– Ты как смеешь такое говорить. Я тебя устроила в прекрасный университет. Еще один пропуск и тебя отчислят! – Она начинает повышать тон, думая, что это поможет.

– А тебя как отчислили? Тоже много пропускала? – На самом деле я не хочу, чтобы меня отчислили, потому что я больше не смогу увидеть Энну. Я прихожу на учебу только ради нее.

– Что ты себе вообще позволяешь! Это ты мне говоришь после всего, что тебе сделала? – Честно, мне казалось, что она вот-вот заплачет, но не мог этого сказать.

– Мам, давай ты займешься своей жизнью, а я – своей, – с одной стороны мама мне помогала не потерять Энну, а с другой убивала мое отношение к ней.

Мама в ответ ничего не ответила, а только посмотрела на меня сквозь слезы, будто чувствуя свою вину, что растила меня, а в ответ ничего не получает. И ушла в свою комнату. Мне очень жаль, что она находится в такой ситуации. Ну, а с другой стороны, отец от нее ушел к другой, потому что она много проводила времени за написанием книг, а теперь внимание никто не уделяет и срывается на мне, требуя от меня это внимание. Но, к сожалению, я ей не могу ничего дать, хоть и хочу.

Я быстро оделся, схватил рюкзак и убежал на пару. Ставлю все, что на пару меня не пустят, но, если пустят, то подойду к Энне. Только я не придумал, что сказать. Может: “Энна привет, у тебя очень красивые волосы, может бросишь Алека и будешь со мной?”. О нет, не так, звучит ужасно! Или может попробовать так: “Энна, ты очень красивая, давай встречаться!”. Это еще хуже! Я вовсе не умею знакомиться. Я не знаю, что и сказать ей, а хочу быть с ней. Ей не нравятся такие слабые, ей нравятся такие, как Алек, сильный и смелый. На фоне него я выгляжу очень жалко.

Уже 8:25, меня точно не пустят. Но я попробую, попробую опозориться перед всей группой. Подбегая уже к двери аудитории меня окликает голос сзади.

– Подожди меня, пожалуйста, – это была Энна, я не могу поверить в то, что она со мной первая заговорила.

– Ты что … ты, ты тоже опаздываешь? – О да, я выгляжу жалко заикаясь.

– Преподаватель очень строгий и я очень боюсь заходить одна, – она смотрела на меня своими голубыми глазами как небо, выглядела очень беззащитно, мне хотелось ее обнять и прижать к груди. Ее явно Алек обижает, а я буду ее защищать.

– Да, я тоже боюсь немного, но думаю вдвоем будет не так страшно, – ответил с небольшой ухмылкой. Ну да, выгляжу, конечно, отважно и защитить смогу. После этих слов мне хотелось провалиться под землю. Я выгляжу ужасно в ее глазах.

Я открыл дверь аудитории и за мной зашла Энна. Я знал, что преподаватель будет возмущен опозданию и был готов уже ко всему.

– Хектор, я не удивлен вашему опозданию, как и желанию учиться! Но Энна, как вы могли опоздать?! Даже не надейтесь на высокий балл в этом триместре. Вы меня поняли?

– Я посмотрел на Энну и она выглядела так будто сейчас заплачет. Сегодня утро слез.

– Извините, это из-за меня она опоздала, – вот здесь я сам от себя не ожидал.

– Это еще почему? Вы и так не претендуете на высокий балл и еще пытаетесь защитить Энну?

– Да, она не виновата и из-за меня не должна страдать. Я просто споткнулся перед входом в университет и потерял кольцо своего дорого мне деда, оно для меня очень ценно. А она проходила мимо и откликнулась мне помочь, – я знаю, что его слабое место это все, что связано с семьей. У него двенадцатилетняя дочь упала с пятого этажа и стала инвалидом. Его жена умерла 3 года назад от инсульта. Воспитывался сам он бабушкой и дедушкой. Я знаю, что он очень любит свою семью. И это должно было сработать.

Он снял очки и протер глаза.

– Так, чтобы это было в последний раз, вы меня поняли? А вместо вашего опоздания с вас совместный проект, после пары пойдете ко мне, – надел обратно очки и продолжил вести пару, так будто и ничего не было.

– Я сел на свободное место. А Энна села к своей подруге, она даже не посмотрела в мою сторону. А мне хотелось, чтобы хоть взглядом меня отблагодарила.

– После пары мы с Энной взяли задание. А я не мог поверить, что буду выполнять его вместе с ней. Это значит, что у меня есть возможность сблизиться. Надо Рою это рассказать и прямо сейчас!

– Хектор, подожди, – окликнула меня Энна, – я хотела сказать тебе спасибо, что отмазал меня. Приходи сегодня ко мне, начнем делать проект, не хочу оставлять на потом. Ладно?

– Да, конечно, Энна, – радостно отвечаю ей, – А все же, почему ты опоздала? – Здесь я очень осмелился и чувствую себя прекрасно. Я просто окрылен этой возможностью.

– Я оставалась ночью у Алека и я думаю ты сам понимаешь, – с какой-то гордостью и усмешкой мне это говорит. И я вновь почувствовал себя жалким. У нее с Алеком все хорошо и мне точно ничего не светит, а я построил ожидания. Она развернулась и ушла и больше ничего не сказала, и я не смог что-то ответить.

Я пошел дальше по коридору, но уже не в таком приподнятом настроение. Мне все равно срочно нужен Рой.

– Хектор, что с тобой? Выглядишь ужасно. – Немного скривил лицо.

– Я опоздал на пару.

– И это проблема? – С непониманием спрашивает меня, будто это трагедия.

– Энна тоже опоздала и я вступился за нее, сказал, что это из-за меня она опоздала, но это не так. Нам препод дал выполнить совместный проект. И сегодня я иду к ней домой, – и все равно на моем лице не проскользнула улыбка.

– Так радоваться нужно, ты что такой хмурый? Ты разве не этого хотел?

– А она опоздала из-за того, что осталась у Алека. Я вновь чувствую себя ужасно.

– Ну осталась она у него и что? Сегодня с ним.

– А завтра со мной, да? – Возмущенно говорю, показывая, что его поддержка не помогает.

– А может и с тобой. Ты откуда можешь знать?

– Ты не понимаешь, в ее глазах я выгляжу очень жалко.

– А как по мне очень классно. Твои милые кудряшки, красивый, высокий рост.

– Ага, да и еще что скажешь моему характеру? Я слабак, я не смог заговорить с ней, если бы не этот случай и то, она первая со мной заговорила!

– Когда начнешь любить и уважать себя, тогда она обратит на тебя внимание.

– Спасибо, очень помог. Мне пора на пары, – я только развернулся и ушел. Чувствую себя ужасно, я подавлен, я не могу собраться и перестать сравнивать себя с Алеком. Каждый раз, когда речь заходит о нем, когда вижу их вместе, понимаю, что мне ничего не светит. Я не могу построить отношения, так и из-за этого еще дружбу разрушаю.

Весь день я себя мучаю. А ведь я в этом виноват. Я спросил, почему она опоздала. И лучше бы и не делал. Стало только хуже. В такие моменты мой психотерапевт учил отслеживать свои эмоции и глубоко дышать. Так, ну попробую. Я делаю один глубокий вдох и выдох. Мое дыхание немного прерывистое. Внутри у меня все будто дрожит. Я делаю второй глубокий вдох и дергаюсь из-за звонка. Я не хочу вставать, я не хочу идти к Энне домой, я не хочу вообще домой идти.

– А, Хектор, вроде правильно? Подожди меня возле входа, я скоро подойду, – сказала Энна с милой улыбкой. И быстро вышла из аудитории.

Она что, не помнит, как меня зовут? Мне ничего не оставалось как слушать ее. Мне этот проект не нужен, отметки не нужны, но я делаю ради нее. И жду ее, потому что она так сказала. Я пытаюсь собраться, чтобы не вести себя как полный дурак, чтобы в этот раз не опозориться перед ней. Она выходит из здания вместе с Алеком и зовет меня. И вот, опять он.

– Алек нас отвезет. Или у тебя есть своя машина? – Я чувствую в голосе, что она издевается надо мной. Это сказано с такой усмешкой. Зачем она так себя ведет?

– Нет, нет у меня машины, – говорю и опуская взгляд вниз.

– Вот и отлично, садись! – она продолжает держать улыбку.

А что отличного? Что я не смог купить машину к своим двадцати двум годам? А он старше меня на год и смог? Что я ходил все время к психотерапевту, а он зарабатывал? Не вижу ничего отличного!

Но мне не оставалось ничего, как сесть в эту гребаную машину! Я очень надеюсь, что он не будет сидеть еще рядом, когда мы будем делать этот проект. Тогда это будет ужасно, я не смогу вообще собраться. Они всю дорогу не разговаривали, ехали молча. Это была долгая безмолвная, я бы еще добавил напряженная тишина. Я чувствовал, что это из-за меня. Я чувствовал себя лишним. Я чувствую себя пустым. Подъезжаем к дому Энн. Выхожу из машины. Краем глаза вижу, как он целует ее.

– Как освободишься, набери меня, – обнимает ее и зовет меня.

– Слушай, я не знаю как тебя зовут…

– Хектор я.

– Мне все равно, но, если что-то сделаешь с ней, раскатаю по земле этой машиной. Понял? – Это был наезд, жесткий, грубый и полностью описывающего его как ужасного человека без капли сочувствия. Я понял, что он ее точно может защитить. Я бы так не смог сказать. как он. – Ну и что молчишь?

– Я понял, – это единственное, что я мог сказать и последовал за Энной.

Его не будет несколько часов пока я буду с ней и могу выдохнуть. Я не знаю, о чем мы будем еще говорить, кроме проекта. В то время как мы ехали не смог что-то придумать. Меня очень сильно давила тишина. Она будто сдавливала мне виски, чувствовал сильное напряжение в теле, мне было стыдно и горело в груди. Но когда я сказал последние два слова Алеку, я понял, что буду максимально осторожен с Энной. Максимально осторожно.

Мы зашли с ней в дом. У нее было очень уютно и светло. Живет она с родителями, но они еще на работе. В доме вкусно пахло свежими яблоками. Как в детстве в саду у бабушки. Солнечный свет обволакивает каждую яблоню, на улице тишина, где-то неподалеку слышно как поют птицы. На душе спокойно, ведь сегодня и завтра никуда не нужно. Да и через месяц. Тебя здесь вкусно кормят. Ты с друзьями на велосипедах едешь по красивой аллее. Здесь ты живешь, дышишь и …

– Ты сейчас со мной? Все хорошо? – Немного напугано выглядела Энна. Сколько времени прошло после того, как я погрузился в воспоминания.

– Да, все отлично. прости, а что ты спросила? – Я растерялся, но выкрутился как мог.

– Ты что-то будешь? Или приступим к проекту?

– А твои родители скоро будут? – Зачем я это спросил? Я сам не знаю.

– Нет. А какое они имеют дело к нашему проекту?

– Извини, я немного растерялся, – и снова я выгляжу ужасно.

Она лишь ухмыльнулась и жестом показала идти за ней. Мы вошли в ее комнату. Она была очень просторной, светлой. Большая двуспальная кровать стояла посередине комнаты. Большой стол возле окна. Окно было большим и панорамным. Через него видно улицу и то, где высадил нас Алик и угрожал мне. Я так считаю, что его слова были угрозой. На маленьком косметическом столике стояли пару их совместных фотографий. На них прекрасно вышла Энна. Она такая счастливая, у нее красивая улыбка и яркие глаза. Но Алек выглядит плохо, очень плохо, что мне не хватает слов описать его. Он даже не улыбается на фотографиях. Он не счастлив на них. Рядом стоял букет цветов. Очень плохо и без вкуса собраны цветы. У него и в цветах плохой вкус.

–  Ты на цветы так засмотрелся? – Спросила Энна.

–  А, да, немного, – ответил с ухмылкой. И не только на цветы.

–  У него плохой вкус в цветах, мне не нравятся букеты, которые он мне дарит. Но сказать ему об этом не могу. Ладно, садись и давай приступим уже.

Я был в небольшом шоке от сказанных слов. Ей не нравятся цветы, которые он дарит, а она не может ему об этом сказать? Что-то не все так чисто в их отношениях. У них точно не такие отношения, которые показывают.

–  Хочешь я подарю тебе цветы? – Зачем я это спросил, ну зачем? Как я подарю ей цветы, если обещал Алеку, что не буду трогать ее. Если он узнает от кого цветы, то он убьёт меня.

–  Что прости? Ты хочешь подарить мне цветы? Я думаю, это плохая идея.

–  Я попытался, просто понимаешь. «Ты мне давно нравишься. Мне кажется, что тебе плохо в отношениях с Аликом. Я хочу, чтобы ты не только на фотографиях была счастливая. А всегда», – этого я, конечно, не сказал, потому что не смог.

–  Потому что я тебе нравлюсь, – опять усмешка, будто издевается надо мной. – Успокойся, я знаю, что тебе нравлюсь. Ты думаешь, что я не замечала, как ты на меня смотришь, – медленно подходит ко мне, от чего становится напряженно, – Ты мне не нравишься. Просто ты не мой типаж и все. Не бери на себя много.

Я не знаю, что ей ответить. Мне очень стыдно. Мне хочется провалиться сквозь землю. Мне хочется убежать, разбиться об стенку, исчезнуть. Мой мир разрушился. Я ей не нравлюсь. У меня теперь нет ни единого шанса. Теперь, что мне делать. Я ходил на пары ради неё. А значит можно прямо сейчас идти отчисляться. Я не могу поверить в ее слова. Они звучали не искренне. Она точно врет. Я не верю ей.

–  Просто понимаешь, мне кажется, что ты не счастлива с ним, – я должен был это сказать.

–  Тебе кажется, вот и все, – только сейчас эти слова были сказаны раздражительно. Может я задел ее этими словами. Может это так и есть. Но она боится это признавать. Я чувствую, что мне нужно ей помочь. – Чем раньше ты сядешь, тем быстрее мы закончим.

Мне не оставалось ничего, как сесть рядом с ней и делать этот чертов проект. Теперь из-за него у меня все разрушилось. Все планы. Все мечты. Я чувствовал какое напряжение у нас появилось во время разговора. Я все испортил.

В 19:45 мы закончили. Я даже немного вздохнул. Но чувствовал себя ужасно.

–  Ты знаешь, где выход. Можно я не буду тебя провожать, – как же холодно и больно это звучит.

И звучит так, будто она мною сейчас просто воспользовалась. Чувствую себя собакой, которую выбросили на улицу и даже не посмотрели в глаза, когда закрывали дверь.

–  Да, конечно, – ответил я, а она уже набирала Алеку.

Я не слышал о чем они говорили. Я вновь почувствовал запах свежих яблок. Только я вспомнил другой яблочный сад. Мы с друзьями решили собрать яблок у одного мужчины. Его не должно было быть дома. А яблоки у него всегда были большие и сладкие. Мы с друзьями перелезли через большой забор. Это была наша мини специальная операция. И мы такие счастливые были, когда оказались в том саду. Начали бегать по рядам, а потом крик. Прибегаем. Кровь. Слёзы. Страх. Капкан. Нога нашего друга оказалась в капкане. Мы маленькие и нам страшно. Сейчас все узнают, что мы пробрались в этот сад. Что с нами будет, когда узнает хозяин? Это его сад. А мы хотели своровать у него яблок. Что делать сейчас? Мы с друзьями схватились за капкан и начали раздвигать в разные стороны. У меня трясутся руки. Бешено колит сердце. Из глаз выступают слезы. Меня внутри трясёт. Мне стыдно, что мы без спроса сюда вошли. Мне страшно. Меня тошнит. Много крови, выступают его кости. Он почти в полуобморочном состоянии. Не известно даже жив он сейчас или мёртв. А как нам обратно? Некоторые ребята начинают кричать на помощь. Я уже практически ничего не вижу, или глаза мокрые от слез. Только чувствую запах яблок.

Я старался никогда не вспоминать это. Я делал все возможное. Но она, она заставила вспомнить эту историю. Я бежал домой. На глаза поступали слёзы. Они скатывались быстрее, чем я бежал. Мне холодно, мне жарко. Внутри меня все трясёт. Я быстро забегаю в дом и прямо в ванную. Ищу только то, что спрятал и пообещал, что больше никогда его не достану. Но сегодня оно мне нужно. Сегодня был ужасный день. Лучше бы меня Алек раскатал по земле своей машиной. Лучше мне исчезнуть. Я не могу прожить этот день. Мне нужно мое лезвие. Вот оно, то что спасёт меня сегодня и даст забыть этот день от самого начала и до конца. Я крепко сжимаю лезвие в руках. Мне не больно, мне не больно. Первые капли крови падают в раковину. Ещё и ещё. Мне уже не страшно. Я уже ничего не чувствую. Меня успокаивает мысль, что забуду этот день. Начиная с самого утра. С мамы. Мама!

–  Мама! Мама! – Кричу во весь голос.

Опять страх. Теперь боль. Что я делаю? Как же мама? Как я брошу сейчас свою маму? Она придёт и увидит здесь своего единственного сына в крови? Отец даже об этом не узнает. Ей будет больно. Она останется одна. Все мужчины покинули ее. Я не могу оставить маму! Она вбегает в ванную и видит испуганного меня. В руках лезвие и все в крови. С руки капает кровь на кафель. Раковина в крови. Мое лицо в слезах. Я плохо вижу ее. Но она наверно плачет сейчас. Она хватает полотенце и разжимает мою руку. Две ровные линии. Две линии, которые никогда не сойдутся. Это я и Энна. Мы никогда не сойдёмся. Мама обмотала мою ладонь в полотенце. Она хотела остановить кровь, а я хотел не жить.

***

Рой спросит, что с моей рукой. Мне стыдно ему сказать об этом. Потому что то, что я сделал большую глупость. Мой поступок был импульсивным.

–  Ты представляешь! Мне Моника вчера сказала, что я ей давно нравлюсь! Я так счастлив! Ты не представляешь, – он и вправду счастлив. Он светится и на лице не сползает улыбка.

Хоть у кого-то прошёл отлично вчерашний день. Когда счастлив он, мне спокойно становится. Он заслуживает, чтобы его любили. У него нет семьи, нет братьев и сестёр. Но он мне как младший брат. Я его очень люблю. Я всегда стараюсь его защищать. И он сейчас такой счастливый, все говорит о Монике.

–  Так все, я убегаю на пары. После пар не встретимся. Буду с Моникой. Ну ты понимаешь, – что я должен понять? Я всегда что-то должен понять, но я уже не понимаю что.

Он протягивает мне руку, я опускаю голову и смотрю на свои ладони. Правая рука в бинте. Немного розовые пятна. Раны затягиваются. Немного больно сжимать и разжимать ладонь. Я поднимаю голову и смотря на него протягиваю ему свою левую в ответ на его левую.

–  Что с рукой? – Вот и прозвучал этот вопрос. Только очень испугано.

–  Все в порядке. Я пообещал маме, что сегодня пойду к терапевту, – по крайней мере я постараюсь дойти до него. Но я не хочу, так как придётся вспоминать и озвучивать весь свой вчерашний день снова.

–  Может на выходных поедем на море и немного отвлечемся? – Он не умел сострадать и сочувствовать. Но он всегда старался меня поддержать. Его поддержка очень ценна.

–  Да, давай, – я и вправду хотел на море, поэтому не собирался отказываться.

Он протянул уже свою правую руку. Мы попрощались, но он не выглядел уже так воодушевленно, как когда рассказывал про Монику.

Я чувствую взгляд на себе. Замечаю, что это Энна. И она смотрит на мою ладонь. Ее взгляд немного насторожен. Я убираю ладонь под парту. Энна тихо ко мне подсаживается и спрашивает.

–  Ты где так с рукой? Надеюсь, не у меня дома? – Каждый ее вопрос звучит плохо. Но сейчас она немного будто волнуется, чувствует вину что ли.

–  Нет, не у тебя дома. Вчера упал, когда шёл домой и на стекло прилетел рукой. Немного расцарапал, а так все нормально, – не скажу же ей, что это после неё я прибежал домой и схватил лезвие и случилось, что случилось.

–  А можно посмотреть?

–  Посмотреть на что? На царапины?

–  Да, вдруг я смогу помочь.

Ты учишься на журналиста, а не на врача. Как ты мне поможешь?

–  Я думаю, это плохая идея.

–  Ладно, ты прости, что я вчера так грубо тебе ответила, я чувствую свою вину. Могу я как-то это исправить?

Исправлять уже поздно что-то. Я сделал большую глупость, а сейчас ты извиняешься и хочешь как-то откупиться? Ничего уже не исправить!

–  Нет, это я виноват вчера. Так что ты меня прости. Исправлять ничего не нужно, – чтобы скрасить свою речь, в конце добавил небольшую улыбку. В ответ я получил от неё улыбку, и она пересела на своё место.

Что сейчас было? Может я все-таки ей нравлюсь. Может хоть один процент у меня есть.

После пар ко мне вновь подходит Энна.

–  Я все же чувствую свою вину и предлагаю провести тебя домой, и чтобы ты не упал опять, – она старается искупить свою вину, выглядит очень милой и такой хрупкой.

–  Мне нужно к психотерапевту, так что не получится, – я немного расстроено это сказал.

–  Я могу подождать. Без проблем вообще, – показывает свою жертвенность. Но все равно остаётся такой милой.

–  А как же Алек?

–  Он пока что уехал. Пару дней не будет в городе.

Я не смог отказаться. Считаю, что это шанс что-то исправить. Но как мне говорить психотерапевту о ней, когда в фойе будет сидеть и ждать меня. Чувствую себя полным уродом в этой ситуации. Но я делаю это ради мамы.

По пути к терапевту мы не смогли найти общую тему разговора. Мы неловко молчали и иногда поглядывали друг на друга. Но неловкость ещё ждала меня впереди. Она пожелала мне удачи и осталась ждать. А меня ждали 60 минут сессии. Я плохо верю в терапию, потому что мне легче не становится. Я перестал давно пить таблетки, от них у меня болит голова. Я не чувствую себя человеком, когда принимаю их. Терапия не показывала результатов. Хотя в последний раз, когда я был у него, я перестал резаться. А сейчас приду и покажу свою руку. Вот видите, я опять порезался.

–  Не прекращай терапию. Тебе в прошлый раз от неё было легче. А сейчас ты снова вернулся в это состояние, когда в первый раз пришёл.

–  В прошлый раз было хуже. А сейчас я просто страдаю от неразделенной любви. Терапия здесь мне не поможет.

–  Хектор, я всегда окажу тебе помощь, просто набери меня, когда вновь почувствуешь себя плохо. Я выпишу тебе новый рецепт и нужно обязательно принимать таблетки, – он протягивает мне бланк с рецептом. Я беру и даже не смотрю, что там прячу в свой рюкзак.

Выходя из кабинета, я ощутил себя никем. Моя личность будто стёрта. И как терапия мне ещё поможет?

–  Ты как себя чувствуешь? Все в порядке? – Спрашивает Энна.

Я не знаю, что ей ответить. Мне кажется, на моем лице ничего не читается. Оно каменное, а внутри пустое.

–  У меня единственное желание, это отправиться домой и как можно быстрее, – ответил я ей. Мне правда этого хотелось.

Всю дорогу она рассказывала о своей семье. О своём детстве. Она выглядела такой красивой, когда мы шли. Она намного ниже меня и все время поднимала голову. Мне хотелось взять ее за руку. Но это было бы очень странно. Да и правая у меня теперь не в самом лучшем состоянии. Но ради неё готов терпеть боль. Она заслуживает большего. Она похожа на цветы жасмина. Такая же нежная и хрупкая. Она заслуживает большего. Я готов подарить ей море, горы и весь мир. Каждый день носить на руках, готовить ей завтрак, провожать ее домой и встречать каждое утро.

Мы с ней уже попрощались, и я рад, что полчаса мы спокойно прошли по улице за приятной беседой. И вот этот момент, когда я окрылен и счастлив. И вот вроде бы все хорошо, ничего больше не тревожит.

***

Шум моря успокаивает, как в детстве мама, прижав тебя к груди укачивает. Также спокойно и тепло. Тогда еще отец был рядом. Еще не ушел к другой женщине, которая старше меня на лет пятнадцать. Он к ней ушел, только потому что она привлекла его своей внешностью. А внутри она пустая. В жизни не реализовалась, живет только за его счет. Каждый день тратит его деньги. А мама сама зарабатывала, она очень умная и пишет очень интересные книги. Они ей приносили большой доход, она реализовывалась, пока отец не ушел и тогда мама погрузилась в себя. Она уже давно ничего нового не писала и скорее больше не напишет. Она говорит, что из-за отца выгорела сильно. У нее депрессия или что-то того, как она говорит. Тоже теперь сидит дома. Ей приносят доход книги, но уже не такой большой как раньше. Мне нравилось, когда она была такая одухотворённая, она тогда жила и радовалась жизни. А сейчас такая Энна, счастливая и радуется жизни.

–  Так ты расскажешь, что с рукой? – Спросил Рой.

Он сегодня не выглядит воодушевленно и так радостно. Он думает, что это его состояние наоборот меня будет ранить.

–  Я не знаю с чего начать. Попробую вкратце описать, – упуская все незначительные детали, воспоминания о детстве, я попытался ему рассказать тот день. Я не ждал какой-то поддержки и сочувствия от него.

–  А терапевт что?

–  Прописал новый рецепт и сказал приходить на терапию.

–  Тебе же правда терапия помогала тогда, – взволновано ответил Рой.

–  На терапии я не чувствовал себя собой.

–  А сейчас чувствуешь?

–  Нет, – очень тяжело осознавать это.

Я боюсь признаться самому себе, что терапия помогала. Но я не хочу чувствовать себя больным. Не хочу говорить кому-то, что хожу на терапию, пью таблетки. Я хочу быть как все, чувствовать себя собой. Я боюсь, что будет как в детстве. Ребята узнали про мой первый поход к психотерапевту и начали высмеивать, говорить, что мне пора в психушку. Я тогда умереть хотел, лишь бы не слышать их. Они тыкали меня пальцами и кричали “Псих! Псих!”. Мне никто не помог тогда, а психотерапевту боялся об это сказать, даже родителям. Тогда я лишился всех своих друзей. Всех, кому помогал. Самых близких мне людей. И остались у меня мама с папой и психотерапевт. До тринадцати лет. После не ушел отец. Я боялся с кем-то заводить дружбу. Они бы узнали, что я прохожу психотерапию и история вновь бы повторилась. Спустя месяц, когда я ждал очередной прием, рядом со мной сел мальчик. Он был худенький и маленький. На нем была немного потертая джинсовая куртка и черные прямые брюки. Волосы совсем не уложены и на плече был небольшой красный рюкзак. Он был один, без родителей. Я тогда спросил, почему он без никого. Он ответил, что у него нет родителей. А с детского дома его спокойно отпускают одного. Он сказал, что не знает, где его родители. Оказался там, когда еще был совсем ребенком. Я тогда первый раз ощутил сочувствие к кому-то. В моей семье отец ушел, и я думал, что самое худшее, что произошло это в моей семье. В других семьях не так, у них все прекрасно. Они вместе готовят завтраки, каждые выходные едут на барбекю, играют в пинг-понг и весело проводят время. Но есть у кого семьи нет даже. Он не знает, что такое мамины объятия. Его никогда не целовали перед сном. Не встречали после школы. Он лишен всей родительской любви. Маленький мальчик Рой видел только школу, психотерапевта и много других детей не знающих, что такое “семья”. Мне было очень жаль его и предложил вместе пойти домой после терапии. Он с радостью согласился. Мы никогда не обсуждали о чем, говорили с психотерапевтом. Мы говорили о фильмах, музыке и играх. Он тогда учился играть на гитаре и у него круто получалось. Я старался его поддерживать, быть ему старшим братом. Наша дружба была очень крепкой. Мы почти каждый день виделись и были такими счастливыми. Однажды я не видел его неделю и переживал, что с ним что-то случилось. Он не приходил на терапию и не выходил на улицу. Я попытался как-то узнать в детском доме. Но меня просто выгнали и ничего не объясняли. Спустя еще пару дней он пришел на терапию. Он был тогда сильно подавлен и плакал. И я тогда не смог узнать причины, он попросил просто поддержать его и ничего не спрашивать. Моя поддержка помогала ему. Почему он ходил на психотерапию я до сих пор не знаю. После поступления он забросил и уже два года там не появлялся. Мы никогда не поднимали эту тему, потому что у нас был договор. И я даже не знаю, как он себя сейчас чувствует на самом деле и нужна ли ему помощь. Мне жаль, что мы уже не так часто видимся как раньше. А мне бы этого хотелось. Я думаю, если он встречается с Моникой, то скорее всего он чувствует себя хорошо. Он смог адаптироваться и жить полноценной жизнью.

–  Почему ты не ходишь на терапию? – я все-таки решил это спросить.

–  Так мне уже давно легче стало и не вижу смысла. Ты забыл про наш договор? – Уверенно ответил Рой.

Не забыл я, конечно. Но, а зачем сейчас что-то скрывать друг от друга.

–  Наш договор был, когда мы были детьми. И я подумал, если мы уже давно не дети, то можем поговорить об этом?

–  Ну, тогда я продлеваю этот договор, – серьезно отвечает Рой и протягивает мне левую руку.

Я смотрю на его руку и не успеваю ему сказать, он перебивает меня.

–  Я никогда не хочу обсуждать то, с чем я пришел на терапию. Прости, – вспоминает про мою правую руку и меняет свою.

Мне ничего не остается как с ним согласиться и протянуть свою руку в знак согласия. Также мы заключали договор, когда были детьми.

Мы какое-то время еще сидели на берегу и разговаривали на общие темы. Солнце начало садиться, и мы ушли по домам. Я рад, что мы вместе провели выходные. Не так семейно может быть, без барбекю и катания на доске. Но зато вместе на берегу моря.

***

Я увидел, что Рой и Энна о чем-то говорят. Но как только я начал приближаться к ним, Энна быстро ушла.

–  О чем вы говорили? – Спрашиваю Роя.

–  Спрашивала какие цветы ты любишь, – посмеялся он.

–  Не смешно! Так, о чем вы говорили, ты можешь сказать? – Я начал злиться и это заметно, как повышаю голос.

–  Не могу, я ей пообещал. Но скажу так, скоро ты об этом узнаешь, – его слова были совсем не утвердительными. – Увидимся позже, хорошо?