Читать книгу: «Кровь служанки», страница 4

Глава 7. Любовь, покрытая пылью столетий

Они прошли по еще одному каменному коридору и перешли в другое крыло. Новый зал с высоким сводчатым потолком был совсем другим, в нем угадывалась утонченность былых хозяев или даже скорее хозяйки. Свет падал сквозь витражи, окрашивая старые выцветшие гобелены, и тени на них складывались в силуэты, похожие на фигуры из далекой истории.

– По местным преданиям, – начал Яромир Петрович, – именно здесь разыгралась история, о которой в замке предпочитали молчать. Эти гобелены подарил своей жене отец последнего владельца замка. Мы видели портрет Станислава Амброжевича в самом начале. Так вот его отец Казимир считал своей главной удачей женитьбу. Да, да, современные мужчины, возможно, поспорят, но Мария принесла своему мужу огромное приданое, увеличив и без того громадные богатства семьи. А помимо этого она была женщиной невероятно красивой и образованной. Путешествуя с мужем по Европе, Мария восхитилась однажды старинными голландскими гобеленами и муж велел их выкупить и перевести в этот замок.

– Как романтично! Если бы и современные мужчины умели вести себя как рыцари… – протянула Диана, кокетливо поправив волосы и задержав взгляд на своём отражении в тусклом стекле дверцы старинного шкафа.

Галина чуть улыбнулась, глядя на витраж, но Эва отметила, что глаза ее при этом оставались холодными:

– Вы так красиво говорите о рыцарях, Диана… – произнесла Галина почти ласково. – Но ведь настоящий рыцарь не может принадлежать сразу двум дамам, верно? Ваш рыцарь… он ведь связан узами брака, не так ли?

После слов Галины в зале повисла вязкая тишина. Аркадия моргнула и тут же уткнулась в гобелен, будто изучала узор, но от Эвы не ускользнуло, что девушка покраснела. Виктор Карлович поправил очки и кашлянул, словно давая понять, что подобные вопросы неуместны.

Диана чуть замерла, ее пальцы скользнули по браслету на запястье, как будто он мог дать ей силу. Затем она медленно повернулась к Галине и улыбнулась, стараясь выглядеть естественно.

– Женат… – повторила она, растягивая слово. – Хм, а разве кольцо на пальце мешает мужчине быть рыцарем? Настоящие рыцари всегда находили способ сделать так, чтобы любимая женщина чувствовала себя единственной.

В зале кто‑то тихо втянул воздух. Глаза Галины сверкнули цепким блеском, словно у гончей, взявшей новый след. Эва почувствовала, как напряжение под потолком стало почти осязаемым, и невольно сжала пальцы на подлокотнике старого кресла.

– Однако… чистая гравюра, – негромко сказал Федор, наблюдая за ними с легким прищуром. В его голосе не было восхищения – скорее, холодная оценка работы мастера, который слишком тщательно подделал оригинал.

– В каком смысле? – спросила Эва, уловив в тоне что-то колкое.

– В этом зале нечего смотреть. Пойдемте дальше.Он лишь усмехнулся краем губ, уже разворачиваясь. – Его взгляд на миг скользнул к Диане, но остановился на Галине, и только Эве показалось, что за этой поспешностью скрывалось желание разорвать нить разговора, пока кто-то не потянул ее дальше.

– Нет-нет, здесь наверняка будет интересная история, я хочу ее услышать, – возразила Аркадия.

– Желание дамы закон, – Яромир Петрович чинно кивнул Аркадии и его голос зазвучал ниже: – Так вот, собственно, Мария… жена князя, красавица и умница, но у нее оказался секрет.

– Я так и знала, – не удержалась Аркадия.

—Все стало очевидно, когда юная хозяйка замка, в расцвете жизни, оказалась на смертном одре. Ее болезнь заставила страдать не только Казимира и маленького Станислава. Гораздо сильнее было горе управляющего, некоего Алексея Степановича.

Что за чушь! – почти взорвался Федор и Эва заметила что старое предание почему-то задевало его лично. От нее не ускользнуло, как Федор нахмурился и провел раздраженно рукой по щеке, словно стараясь с нее что-то стереть. А еще она перехватила удивленный взгляд Мирона, словно только что его посетила какая-то догадка. Эва только сейчас заметила, что Мирон совершенно не участвовал в разговорах во время экскурсии.

– Федор, подождите, женщины любят такие истории. Мы дойдем до органа и обязательно его тоже посмотрим. Так вот… продолжаю, – Яромир Петрович обвел дам взглядом, – Слуги и раньше шептались, но больше скрывать такую любовь было невозможно. Управляющий не ел и не спал, ночами не отходил от покоев прекрасной Марии, его горе было безутешным… Но самым страшным ударом для ее мужа стало то, что во время лихорадки жена звала Алексея, – закончил Яромир почти шепотом.

В зале стало так тихо, что было слышно, как где-то рядом зажужжала муха. Диана прикусила губу в задумчивости. Аркадия сделала шаг ближе, глаза ее блестели, полные сочувствия и любопытства.

Федор резко отвернулся, будто не желал слышать продолжение. Его плечи напряженно выпрямились, и Эва заметила, как на виске проступила жилка.

Мирон продолжал смотреть на Эву, не мигая, и это внимание показалось ей почти угрожающим. Она вдруг ощутила, что никак не может уловить суть чего-то очень важного.

– Хозяин замка, Казимир, он убил Алексея? – голос Галины звучал ровно и уверенно.

– Точной информации не сохранилось, – покачал головой Яромир Петрович. – Кто‑то говорил, что да, а кто‑то считал, что безудержное горе привело Алексея Степановича к тому, что он сам нашел свою погибель. Сложно сказать.

– В таких историях часто остаются неизвестные, – заметил Виктор Карлович, поправляя очки. – Образ красивой молодой женщины, ушедшей в расцвете лет, вполне могли приукрасить. И выдумать половину событий.

– Согласен с вами, – коротко бросил Федор.

– Ну же, не лишайте женщин истории прекрасной любви, – рассмеялся Яромир Петрович и зачем‑то подмигнул Галине.

– Прекрасной? – ее усмешка была тонкой и острой. – Обманывала мужа с управляющим на глазах у всего замка и малолетнего сына… Это если бы я закрутила роман с водителем мужа. Нормальной женщине такое и в голову не придет.

Она обвела зал взглядом и на секунду задержала его на Мироне. Тот слегка склонил голову, не сказав ни слова. Потом Галина демрнстративно перевела свой взгляд на Еву и вопросительно подняла бровь.

Эва ощутила, как у нее пересохло во рту. Мысль, что Галина смотрит так именно на нее, пронзила неожиданно. И прежде чем успела остановиться, она выпалила:

– Он не водитель мужа, а мой помощник. И между нами ничего нет.

Голос прозвучал громче, чем она рассчитывала. Эва замерла, сама пораженная своей поспешностью.

На губах Галины мелькнула едва заметная улыбка – холодная, победная, как у охотницы, загнавшей добычу в угол.

– А так сразу и не скажешь, – отчеканила она. – Но давайте вернемся к истории замка.

Федор чуть склонил голову. Свет витража упал на его лицо, превратив глаза в холодно‑серебристые, с глубиной, в которой отражалась тревога. Четкая линия скул подчеркнула напряжение, а сжатые губы выдавали желание что‑то сказать – и невозможность произнести это вслух. Эве показалось, что в этот миг он предупредил ее без слов: «Не оправдывайся. Это только играет ей на руку». Она и сама не могла понять почему вдруг выпалила эту нелепую фразу.

– В общем, мы не знаем, что случилось с героем‑любовником… да и не уверены, был ли он любовником на самом деле. Известно лишь одно: после того Казимир Петрович сильно изменился. А когда женился во второй раз, в замке и вовсе появилась традиция, от которой до сих пор холодеет кровь. Но об этом – в следующем зале. Он сделал паузу и чуть улыбнулся: – Потрясающее место, вы согласны? Пойдемте, пойдемте. – после этого указал на дверь, ведущую в длинный каменный коридор, и сам туда повернул. Гости молча двинулись за ним, и звук их шагов отозвался в тишине гулким эхом.

У Эвы возникло ощущение, что она уже где-то видела эти стены и длинный тоннель с поворотом, но как она ни пыталась отыскать что-то в лабиринтах памяти, найти ничего не удавалось.

– Простите, а нет ли возможности найти здесь воды? – уточнила Диана.

– Конечно, может кто-то еще хочет пить? Галина? Девушки? Прошу за мной всех, у кого пересохло в горле от наших легенд. А остальные могут подождать здесь. Федор, вы поможете мне.

Эва чувствовала себя совсем разбитой. В ее голове снова и снова прокручивалась неприятная сцена с Галиной. Зачем она начала оправдываться перед совершенно незнакомыми людьми. Здесь ведь не было Арно. Так кому какое дело до того, с кем она приехала и почему? Эва подумала, что ненавидит в себе эту вдруг возникающую тихую покорность, словно она всем пытается доказать, что достойна своего мужа, его имени, его титула, его мира. В глубине души Эва всегда боялась, что он однажды увидит, что она недостаточно хороша. Теперь она и сама знала, что ничего не может ему дать. Приговор врача был беспощаден. Поняла ли та молодая женщина в накрахмаленном белом халате, что произнесла в стенах французской клиники приговор ее браку? Зачем молодому красивому мужчине, наследнику аристократического французского титула жена, которая не может дать ему детей и продолжение рода? Зачем такая жена вообще хоть кому-либо?

И теперь, под холодным взглядом Галины, эта давняя трещина снова раскрылась. Она не хотела пить. Она хотела умереть. Эва прошла вперед, думая о пугающей неизвестности коридора. С коридорами всегда так, ты никогда не знаешь что там за поворотом. Заметив небольшой альков в стене с выступающим темным камнем, она без сил опустилась на широкий каменный выступ в стене. Эва провела пальцами по холодной поверхности и заметила темное пятно, будто въевшееся в камень. Оно походило на след от пролитого вина – или… чего-то иного.

Внезапно по спине пробежал озноб. На миг показалось, что под ее ладонью пульсирует слабое тепло, как будто камень дышит.

И в этот момент до нее донесся резкий, почти испуганный крик вернувшегося Яромира Петровича:

– Не садитесь!

Эва резко отпрянула, сердце подпрыгнуло к горлу.

– Кровь служанки… – выдохнул он, уже подбегая к ней. Его лицо было бледным, глаза – расширенными, будто он сам только что увидел призрак.

Глава 8. Кровь служанки

Эва заметила, как на резкий крик Яромира Петровича из второго коридора один за другим вернулись гости. В воздухе все еще витала тягучая напряженность, но теперь она смешалась с предвкушением – словно каждый боялся пропустить что-то необычное. Она вышла из алькова и только сейчас заметила, что на каменной поверхности проступает огромное красно-бордовое пятно.

– Прошу, соберемся ближе, – Яромир Петрович откашлялся и продолжил: – Этот угол зала хранит одну из самых необычных историй замка. Но, пожалуйста, не подходите к алькову. Камень хрупкий, он легко крошится, и мы можем потерять ценнейший экспонат.

Диана оживилась, ее глаза блестели азартом.

– Так все‑таки пятно настоящее? – спросила она, наклонившись к Аркадии.

– Господи, – та прикрыла рот ладонью, – вы хотите сказать… кровь?

Галина лишь чуть заметно усмехнулась, ее спокойствие было пугающим, будто происходящее действительно развлекало.

– Я полагаю, именно сейчас мы услышим то, ради чего стоило сюда приехать, – сказала она холодным тоном, бросив быстрый взгляд на Эву.

Эве показалось, что воздух в зале стал еще гуще. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойно, но в этот день все не задалось. А еще эти коридоры… Эва ненавидела коридоры не из‑за их длины или темноты – в них всегда было чувство неизбежности, будто шаг за шагом ты приближаешься к тому, от чего невозможно уйти. И когда они с Арно выбирали квартиру, им даже пришлось оказаться от одного очень привлекательного варианта с большими панорамными окнами в пол, только потому, что попасть в квартиру можно было лишь через большие светлые коридоры. Цвет стен не имел значения, она просто ненавидела и боялась их с детства.

В ее памяти вспыхнул старый кошмар, который исправно возвращался раз в несколько лет. Она идет по длинному коридору и знает: пути назад нет. Нужно пройти до конца, хотя уже чувствует – за поворотом ждет неизбежное, страшное. Шаг за шагом она приближается, выходит на середину нового коридора… И вдруг прямо на нее несется лев. Огромный, с гулкими, тяжелыми шагами. Он становится все ближе, и их взгляды вот-вот должны встретиться. Но Эва не выдерживает – она просто физически не может посмотреть в глаза льву и резко отворачивает голову.

Эва вздрогнула наяву и резко повернула голову, взгляд ее уперся в Федора. Его плечо почти касалось ее. Он склонился чуть вперед, глаза сузились, будто он пытался понять, что с ней. Взгляд был напряженный, жесткий – не столько сочувственный, сколько требовательный. Эва почувствовала, что щеки вспыхнули, и поспешно снова отвела глаза, но Федор не отстранился. В этот момент Мирон сделал шаг в их сторону, хмуро наблюдая за каждым движением, словно собираясь вмешаться.

Рука Эвы непроизвольно коснулась цепочки на шее. Этот сон начался с того момента, как она впервые увидела золотой кулон, что теперь всегда был с ней. Она одновременно считала его оберегом и при этом всегда боялась открывать и заглядывать внутрь украшения.

Гости обменивались быстрыми взглядами, оживленные и нетерпеливые, а Эве казалось, что эта волна возбуждения проходит мимо нее, оставляя внутри только холод и липкую тревогу.

– Так вот… – Яромир Петрович сделал паузу, будто давая гостям собраться с духом, и его голос прозвучал ниже обычного. – Эта часть замка связана с легендой о служанке, чья кровь, как говорят, навсегда осталась в этих коридорах.

Он перевел дыхание и продолжил, глядя в полумрак коридора:

– После смерти жены хозяин стал ужасно подозрительным. Когда он женился во второй раз, в замке появился диковинный зверь – настоящий лев. Говорят, его рык перекатывался по коридорам так, что от страха дрожали не только слуги, но и крестьяне в соседних деревнях.

Яромир понизил голос почти до шепота:

– По ночам, когда все запирались в своих комнатах, зверя выпускали бродить по замку. Любой, кто рискнул бы выйти, не имел никаких шансов на жизнь.

– А эта служанка оказалась столь нерасторопной, что не успела спрятаться до выхода льва? – с неподдельным интересом спросила Аркадия, делая шаг ближе.

Виктор Карлович слегка поморщился и поправил очки:

– Самое любопытное, что у этой легенды есть исторические подтверждения, – заметил он сухо. – Предание о льве встречается и в хрониках соседних поместий.

Он сделал короткую паузу, будто решая, стоит ли продолжать, и все же добавил:

– И, кстати… в записях о погибших напротив имени служанки значится: «погибла в пасти льва».

В зале кто‑то тихо охнул. Даже Галина, обычно невозмутимая, чуть приподняла бровь.

Эва ощутила, как холод пробежал по спине. В ее памяти болезненно вспыхнул собственный сон – и в этот раз она уже знала, что это не просто игра воображения.

– Ее звали Аленой, – не без удовольствия продолжил Яромир Петрович. – Легенда гласит, что она стала единственной жертвой льва.

– Алена … – почти беззвучно одними губами повторила Эва незнакомое имя.

– Девушка была видная, бойкая, к тому же обучена языкам – воспитала ее вторая жена Казимира. Девочка была сиротой и сначала жила в замке под покровительством хозяйки, и та, говорят, так привязалась, что уже не мыслила без нее дня. Алена черной работы не делала, но место свое всегда знала.

Он сделал короткую паузу, и гости будто застыли, боясь шелохнуться и внимательно слушая каждое слово.

– Однако, – Яромир понизил голос, – рядом с хозяйским сыном ее присутствие оказалось опаснее любого огня. Это было все равно что разложить костер рядом со стогом сена. И в какой‑то момент пламя все‑таки вспыхнуло. Не в прямом смысле, разумеется… но последствия оказались куда страшнее.

– Блудница, – словно выплюнула это слово Галина, – Отблагодарила за добро.

– Не совсем. Наследник замка Станислав, чей портрет вы видели в первом зале, в браке не был счастлив. Жена принесла ему новые богатства, хотя и старые сокровища семьи к тому времени были невообразимы. Говорили, что он с отцом собрал золотой короб два на два метра и набил его драгоценностями и золотыми монетами. Кстати, по преданию ключ был утерян. Как думаете, чья голова венчала этот ключ?

—Льва? – жадно вглядываясь в рассказчика вымолвила Диана.

– Именно! Золотой лев с изумрудно-сапфировыми глазами вместо рукоятки ключа.

Эва вздрогнула от этих слов и рука машинально коснулась груди, где нарастало холодное, вязкое ощущение, будто чужая история вдруг зацепила ее собственную. А Яромир, видя, какой эффект на гостей производит эта легенда, не без удовольствия продолжил:

– Ходили слухи, отец и сын часто спускались куда-то в подземелья чтобы взглянуть на свои сокровища. И вход к ним, конечно, шел через клетку льва.

– Но как их не трогал этот лев? – Аркадия буквально глотала слова от возбуждения.

– Со львом был дрессировщик, огромный мужик, Кузьмичем звали. Единственный кого слушал Кузмич, это Станислав, унаследовавший замок после смерти отца. Поэтому Алена могла тайком приходить к нему, когда Кузьмич по приказу хозяина запирал зверя в клетке. Но никто другой не знал о том, что лев в эту ночь не поджидает в коридорах, а спит сытый у себя.

Но… – Яромир Петрович замолчал и обвел взглядом слушателей, – как это часто бывает, страсть наследника угасла. Диана наклонилась вперед, глаза ее блестели:

– И что же? С такими богатствами, он легко мог откупиться от Алены.

– А может ей не богатства были нужны и она действительно любила этого Станислава, – возразила Аркадия.

– Ага, как же, – фыркнула Галина.

Эва покачала головой и перевела снова взгляд на Яромира Петровича, а он продолжил: – Однажды в замок приехал друг Станислава из столицы. И наш герой, желая блеснуть перед другом, не просто показал ему Алену, а заставлял девушку проявлять перед гостем привязанность к хозяину и постоянно унижал. Но гостю она приглянулась и тот стал добиваться ее внимания. Алена отвергала его – говорили, что она действительно любила Станислава.

Галина усмехнулась едва заметно:

– Любовь служанки… слишком банально.

– Банально, – согласился Яромир, – но не для нее. А потом Станислав со столичным франтом перебрал с выпивкой и вот так легко взял, да и проиграл Алену в карты. Девушку отвели к гостю. А тот был и рад. Выбор у Алены был небольшой – или стать игрушкой заезжего франта или погибнуть в пасти льва. Гость этот, как и сам Станислав, понимал, что при таких обстоятельствах Алена бежать к своей смерти не станет.

– Но Алена… – голос Яромира дрогнул, – она ударила гостя вазой и бросилась в коридор. Вы помните, конечно, кто гулял ночами по замку. Больше ее никто не видел. Утром нашли лишь пятно крови на камне и разорванные одежды рядом.

Эва слушала, не в силах оторваться от рассказа. В висках стучало, словно удары тяжелых львиных лап касались каменного пола, и каждый новый штрих истории резал по живому. А еще в голове пульсировали слова: с изумрудно-сапфировыми глазами… Эва почувствовала, как леденеют пальцы. Она сделала шаг назад и каблук скользнул по гладкому камню. Тело покачнулось и Эва едва не упала, ухватившись за стену, но ткань свитера предательски потянулась вниз, обнажая то, что она пыталась скрыть. На груди, из‑под выреза, выскользнула цепочка, и кулон раскрылся прямо на глазах у всех.

В тусклом свете витражей под тонкой пластинкой золота сверкнули два глаза – изумрудный и сапфировый. Чеканная, грозная морда льва смотрела на гостей из ее кулона, и Эва вдруг ощутила, как в груди гулко ударило сердце.