Читать книгу: «Его Мальвина», страница 3

Глава 8

– Пусти! Немедленно! – Ору и брыкаюсь изо всех сил, пока болтаюсь вниз головой на широком плече Данила.

Я колочу кулаками по спине и пояснице этого гада, но его клешни держат меня крепко и весьма недвусмысленно сжимают мои ягодицы. Вот урод! Из-за распущенных волос, свисающих перед глазами, не могу сориентироваться, куда меня тащат. И только по знакомому орнаменту плитки на полу понимаю, что в ванную.

– Ты что задумал? – Я чувствую, как ослабевает хватка Данила.

Снова отчаянно пытаюсь вывернуться и слезть с его плеча. Но и одной рукой он легко удерживает меня на месте, не давая толком пошевелиться. Сквозь откровенно издевательский смешок слышу характерный щелчок кнопки тропического душа, и мелкие капли мгновенно падают мне на спину.

– Даже не думай! Нет! – визжу на одном дыхании, отпираюсь и рьяно машу руками-ногами.

В ответ получаю насмешливое:

– Охладись! Что-то ты слишком буйная.

Под мой непрекращающийся визг Данил закидывает меня в непрерывный поток прохладных капель. У меня пропадают голос и дыхание. Я издаю беззвучный вопль, едва удерживаясь на ногах. Чувствую, что легкая ткань футболки впитывает в себя каждую прохладную каплю. Вода потоком сбегает вниз, делая омерзительно влажными и мои джинсы. Я все еще стою в ванне под тропическим душем, хватая ртом воздух, пока в глазах Данила разгорается победный огонь, а на губах играет кривая ухмылка.

У меня пропадает всякое желание быть здравомыслящей и адекватной. Без зазрения совести распускаю весь клубок нервов, скрутившийся за эту пару дней. Рука непроизвольно тянется к отдельной лейке душа. Одно нажатие кнопки, и весь поток, льющийся сверху, оказывается на нахальном лице этого гада.

Мне плевать, что вода теперь хлещет по всей ванной комнате, заливая пол, стены, зеркало, да вообще все вокруг. Месть так адски бурлит в крови, что я делаю напор сильнее и обливаю Данила с головы до ног, мечтая, чтобы этот придурок захлебнулся прямо здесь и сейчас.

– Ненормальная! – Его лицо за секунду меняется с самодовольного на бешеное, и он решительно сокращает расстояние между нами.

Данил одним рывком выдергивает лейку душа у меня из рук, лишая равновесия. С замирающим в груди сердцем лечу вниз, успев лишь ухватиться за ворот чужой футболки. Скользкий пол, закон всемирного тяготения, и вот мы оба с оглушающим грохотом оказываемся на дне ванны. И каким-то образом я приземляюсь точно на Данила.

От удара мои ребра словно сжимаются, перехватывает дыхание. Совершаю несколько отчаянных попыток подняться, но в узком пространстве ванны и в хаотичном переплетении наших рук-ног я лишь барахтаюсь, развалившись на мужском теле. А еще эта дурацкая вода, бьющая прямо в лицо из перевернутой лейки.

– Прошу… не двигайся, – сипло стонет над ухом Данил. – Еще одно движение – и я по твоей вине стану импотентом.

– А мне нравится эта идея, – злобно пыхчу и не прекращаю попыток выбраться.

– Боже! – слышу вместо баса самый настоящий фальцет.

Совершенно не стесняясь, Данил пристраивает свои ладони на моей талии.

– Отвали, – снова начинаю отбрыкиваться от его рук.

Игнорируя мой недовольный писк, он легко подтягивает меня ближе, одновременно приподнимаясь сам.

Наконец мы оба оказываемся в вертикальном положении. Вдыхаю воздух так глубоко, что в глазах тут же темнеет и приходится ухватиться за бортик ванны. Меня раскачивает в стороны, пока сердце совершает под ребрами неритмичные прыжки.

– Ты чего? – сквозь шум в ушах слышу вопрос Данила, а его ладони, все еще лежащие у меня на талии, сжимаются крепче, не давая снова грохнуться на дно.

Пронизывающее тепло чужих рук еще больше обездвиживает. Резко исчезнувший из крови адреналин не оставляет ничего, кроме ощущения разбитости и слабости.

– Все нормально, – перевожу дыхание и отодвигаюсь от Данила подальше.

Только сделать это в тесной ванне оказывается невозможно. Снова открываю глаза, попадая под настороженный взгляд. Данил и я находимся друг от друга до неприличия близко. Замечаю, как с его лица скатываются капли, скользят по крепкой шее и исчезают под воротом футболки.

– Угомонилась? У тебя вся тушь потекла, – вдруг спокойно усмехается Данил, а его ладонь тянется ко мне.

Я вздрагиваю, когда он убирает со щеки прилипшие пряди, касается ее и выводит на коже бессмысленную линию. Слишком яркий контраст между прохладной водой, до сих пор льющейся на нас сбоку, и обжигающими подушечками пальцев. Я вижу, что взгляд Данила падает сначала на мои губы, а потом еще ниже. Кадык на его шее тут же нервно дергается, а широкие скулы напрягаются. Вслед за Данилом я опускаю глаза, и мне хватает секунды, чтобы загореться от стыда как спичка.

Привычка носить белье без лишнего поролона и пушапа играет со мной злую шутку. Тонкая ткань белой футболки и еще более невесомое кружево под ней впитали ровно столько влаги, сколько требуется для того, чтобы максимально вызывающе обтянуть мою грудь и соски, затвердевшие от прохладной воды.

Я вылетаю из ванны, забыв, что секунду назад у меня кружилась голова и ныло все тело. Чуть не рухнув носом вниз на скользкой плитке, хватаю с крючка на стене пушистое полотенце. Обмотав его вокруг себя, собираюсь рвануть из ванной комнаты. Очень хочется спрятаться от чужих глаз, только вот я с трудом стою на трясущихся ногах.

– Аля… – срабатывает, как поводок, ровный низкий голос за спиной, и я дергаюсь, застывая на месте.

– Что? – шепчу на выдохе и медленно оборачиваюсь.

Данил все еще сидит в ванне, опершись локтями о ее борт. Такой же насквозь промокший, а потемневшие от влаги пряди русых волос обрамляют напряженные скулы. Он сжимает пальцы в замок так крепко, что видно, как играют жилы на мускулистых руках.

– Я не съеду отсюда по собственной воле. Идти мне некуда, так что можешь и не пытаться. – Он произносит это так спокойно и смотрит в мои глаза стеклянным, пустым взглядом.

Во мне что-то обрывается. В ответ на это чувство я лишь шумно выдыхаю, делаю шаг из ванной и холодно бросаю через плечо:

– Мне плевать на тебя и твои проблемы. Уберись на кухне сейчас же, или я скину фотоотчет Кристине.

* * *

Данил действительно прибирается на кухне – она же гостиная – в тот же вечер. Когда я наконец заканчиваю домашние репетиции у себя в спальне и закрываю крышку инструмента, то слышу, как за стеной гремит посуда и шумит вода.

На моем лице появляется ехидная ухмылка. Значит, испугался, что я пожалуюсь хозяйке квартиры? Теперь буду иметь в виду, что донос Кристине – действенный метод давления на моего соседа. Но звуки на кухне очень быстро затихают. Я даже не успеваю разложить ноты обратно по папкам. Так и замираю, сидя перед пианино на банкетке, и прислушиваюсь. В коридоре раздаются шаги, а потом дверь соседей спальни захлопывается. Данил вернулся к себе. Выждав несколько секунд, подскакиваю, выскальзываю из своей комнаты и направляюсь на кухню. Естественно, чтобы проверить.

Да, Данил убрал. Не до идеальной чистоты, конечно, но посуда в посудомоечной машине, мусор – в мусорном ведре. Поверхность плиты и стола так и остались с грязными разводами.

Я морщусь. Нет уж, готовить и есть я здесь не стану. Придется доделывать самой. Беру из комнаты наушники, включаю еще один концерт Рахманинова и, закатав рукава домашней кофты, принимаюсь надраивать кухонные поверхности, на которых вижу пятна. И делаю это недовольно, сжав зубы. Как? Как можно было устроить такой срач всего за день?! Что дальше-то будет?

Когда мои руки с тряпкой добираются до кухонного стола, замечаю лежащий за конфетницей телефон. Не мой. Это старый, облезлый смартфон со сколотыми краями. Данил, видимо, забыл его здесь, когда наводил порядок. Тянусь к чужому телефону, чтобы переложить в сторону, но стоит только взять его в руки, как он начинает вибрировать. Замираю и зачем-то читаю имя звонящего. «Дог» – эти три буквы рассекает трещина на светящемся экране.

В ту же секунду я ощущаю похлопывание по плечу. Подпрыгиваю от неожиданности и резко оборачиваюсь. За моей спиной стоит Данил. Свободной рукой я касаюсь одного из наушников, и Рахманинов затихает.

– Копаешься в моем телефоне? – приглушенно слышу усмешку соседа.

Чувствую, что лицо сразу же становится пунцовым. Как по-дурацки получилось! Я не заметила, как он вышел из своей спальни. А через секунду краснею еще больше. Данил заявился на кухню в одних спортивных штанах. Мой взгляд утыкается в голый торс. В рельефный голый торс… А еще Данил смотрит на меня с ехидной улыбкой.

– Нет. То есть… – мямлю я и сразу же протягиваю ему все еще вибрирующий телефон. – Я стол за тобой вытирала, ты забыл. Держи.

Едва Данил замечает надпись на экране, как выражение его лица меняется. Оно становится каменным всего за мгновение и бледнеет, будто ему звонит призрак. Данил нервно сглатывает и резко выхватывает из моих рук телефон.

– Мои вещи трогать не смей, – грубо цедит он.

Замечаю, что мой сосед спешно сбрасывает вызов и прячет телефон в карман штанов. Не успеваю так же грубо ответить, что плевать мне на его вещи, как Данил, смерив меня хмурым взглядом, ретируется из кухни.

Я же остаюсь у стола с тряпкой в руках и молча хлопаю ресницами.

Глава 9

– Откуда синяк? – Аня подозрительно косится на мой локоть, оголенный подкатанным рукавом бежевой толстовки.

– Неудачный поход в душ, – бурчу я и машинально обхватываю ладонью место удара.

Перед глазами почему-то всплывает тот самый момент, когда пальцы Данила дотронулись до моего лица, а звуки фонтана перед входом в консерваторию и сигналы машин в пробке на проспекте за нашими спинами на мгновение становятся белым шумом. Непонятно откуда взявшиеся мурашки сыплются от груди куда-то вниз живота.

Анька щелкает пальцами перед моими глазами.

– Что? – вздрагиваю я, непонимающе смотрю на подругу и щурюсь от полуденного солнца.

Аня подозрительно ухмыляется, делает глоток чая из пластикового стаканчика и вальяжно вытягивает перед собой ноги, удобнее устраиваясь на лавочке.

– Я интересуюсь, не он ли там поколачивает тебя, случайно?

– Кто? Данил? – зачем-то переспрашиваю, хотя прекрасно понимаю вопрос.

– Ты странная… – Анька улыбается и сдвигает с белокурой макушки на нос очки-авиаторы.

В ответ на ее замечание я тут же недовольно хмурюсь и, невзирая на то, что на улице беспощадно тепло и ярко светит сентябрьское солнце, накидываю капюшон толстовки на голову. Я действительно уже несколько ночей подряд плохо сплю. На уютной широкой кровати вдруг стала ощущать себя как принцесса на горошине. Все вроде так, но не так. Нет, я не прислушиваюсь к шорохам и не боюсь, что начнутся посягательства со стороны моего новоиспеченного соседа. Но и чувствовать себя комфортно на одной с ним территории не могу. Иногда меня просто начинает знобить от тревожного стука сердца в груди. И не важно, где я нахожусь: на учебе или дома.

«Идти мне некуда…» – эти слова и тот неживой взгляд так и мелькают в мыслях.

Некуда идти? Только вот Данила нет дома уже больше суток. В тот же вечер после нашей встречи на кухне я услышала, как хлопнула входная дверь. Единожды. Второго хлопка не прозвучало до сих пор. Но если и в этот раз Данил вернется пьяный, то вряд ли его ночные похождения связаны с работой. Или это очень оригинальный способ заработка.

– Он странный, – неожиданно говорю я.

– Почему ты так решила? – Аня заинтересованно придвигается ближе и даже не спрашивает, о ком идет речь. Как будто заранее знает.

– Он не похож на человека, который нуждается в деньгах, но в то же время ведет себя именно так. – Я сосредоточенно гипнотизирую блики воды в фонтане и постукиваю носком ботинка по тротуарной плитке.

Подруга молчит, намекая, что ждет дальнейших объяснений. Мне дико неловко делиться своими наблюдениями. А еще не очень хочется признаваться, что за время отсутствия соседа я хоть одним глазком, но заглянула в его комнату. Не специально, правда! Просто сегодня утром я вышла из своей спальни, а дверь в его спальню была открыта. Да, я знаю, что любопытной Варваре нос оторвали, и мне самой неприятна мысль, что Данил может так же проникнуть на мою территорию в мое отсутствие, но что сделано, то сделано… Я ведь ничего не трогала, в вещах не рылась и ничего не забрала. Просто посмотрела.

– Короче… – Вздыхаю и набираюсь смелости выдать все, что крутится на языке. – Кристина обмолвилась, что у него какие-то проблемы, и, скорее всего, связаны они с деньгами, раз она разрешила ему пожить в квартире просто так. Но у него вещи с логотипами известных брендов. Одна только его футболка стоит как пять наших повышенных стипендий. Да у него даже парфюм за тридцать тысяч.

Подруга присвистывает так громко, что проходящая мимо компания парней оборачивается и начинает заигрывающе улюлюкать. Аня отвечает им, показав средний палец, а потом поднимает очки обратно на макушку. В кристально-голубых глазах разгорается неимоверный интерес.

– А это ты как узнала?

Мои щеки мигом становятся горячими, а обоняние решает поиздеваться: снова слышу этот приятный аромат из красивого черного флакона, не похожего ни на один флакон из привычного массмаркета.

– Увидела у него в спальне. Ввела название в интернете, – пряча взгляд в брызгах фонтана, честно и стыдливо признаюсь Ане в том, чем занималась сегодня утром.

– Ты заходила к нему в спальню? – Она заговорщически понижает голос.

– Просто заглянула и случайно увидела, – оправдываюсь я.

– Ну-ну, – хитро хмыкает Аня.

– Слушай, я же должна хоть что-то знать о своем соседе, а не только то, что он друг жениха моей подруги. И вообще, – лезу в карман толстовки за телефоном, – я заглянула в социальные сети Крис, а оттуда в аккаунт ее парня, и уже у него нашла… Вот, смотри. – Парочка нажатий пальцем на экран, и я протягиваю Ане свой мобильный.

Настороженно наблюдаю, как она внимательно изучает картинки в телефоне и ее глаза с каждой секундой округляются все больше и больше. Усмехаюсь. Собственно, моя реакция была примерно такой же.

– Офиге-е-еть, – тянет Анька, чуть не пожирая экран глазами. – Да он красавчик, Аля! А какое тело…

– Боже! – не удерживаюсь я от негодующего возгласа, выхватывая телефон. – Аня, ты не туда смотри! Смотри на то, что за пределами его кубиков пресса. Париж, Рим, Лондон, спортивные тачки, яхты, острова… Это же стандартный аккаунт мажора.

– Да, и ни одного фото с девушкой, кстати…

– При чем тут это! Последнее обновление фотографий было больше года назад. Я просмотрела на его страничке все от и до, но никаких толковых заметок. Только богатая жизнь. А сейчас Данил просится в квартиру к чужим людям, питается только самой дешевой замороженной пиццей из супермаркета. Да у него даже телефон непонятной модели с разбитым экраном.

Высказавшись, я замолкаю и выжидающе смотрю на нахмуренную Аню. От переизбытка эмоций становится так жарко, что я сдергиваю с головы капюшон и даже не спешу поправить небрежно заколотый пучок на затылке, чуть-чуть съехавший набок. Из консерватории слышится звонок на пару, но мы обе продолжаем сидеть на скамейке напротив дверей, у фонтана.

– Да ты прямо Шерлок, – усмехается Аня. – Может, ему просто надоела такая жизнь? Вкусить наших реалий захотелось. – А потом она растерянно пожимает плечами.

– Ага, после лобстера на обед посреди океана приспичило поесть пельменей в типичной многоэтажке. Сама-то в это веришь? – вопрошающе выгибаю я бровь.

– Расспроси о нем у Кристины. – Предложение Ани звучит так просто, как будто кто-то и не помнит, что мы с ней толком не общалась с нашего последнего разговора.

Я все еще злюсь на нее. Сейчас у нас ведется лишь лаконичная переписка с одними и теми же вопросами-ответами: «Все нормально?» – «Да». Мне почему-то кажется, что сейчас Кристина увлечена лишь ожиданием той самой голубой коробочки.

– Ты еще предложи спросить об этом у Данила, – хмыкаю и, язвительно скривив губы, вскакиваю с лавочки.

– А что? Заодно познакомишься поближе.

– Иди-ка ты, Аня, со своими советами… – качаю я головой и, осуждающе поглядывая на подругу, пячусь в сторону дверей консерватории, – на пары.

* * *

До начала занятий у Граховского еще целый час. Проводив Аню на пару по основам права и государственной культурной политики, бреду в еще пустующий репетиционный класс.

Небольшой зал с окнами в пол, завешанными плотными бархатными шторами цвета индиго, встречает приятной тишиной и полумраком. Бросив сумку на подоконник, я зачем-то выуживаю из кармана толстовки свой телефон, вместо того чтобы сесть за инструмент и размять пальцы перед полуторачасовой репетицией. Несколько секунд просто пялюсь на темный экран, пытаясь перебороть щекочущее любопытство.

«Мне это не нужно. Меня это вообще не должно интересовать…» – мысленно повторяю как мантру, но только экран каким-то образом оказывается разблокированным.

Перед моими глазами снова яркими пятнами светятся картинки с чужой странички в соцсети. Я медленно листаю ровные ряды фото, с которых на меня смотрит Данил, только какой-то совершенно другой. Притягивающий внимание, нагловатый, с живым блеском в глазах орехового цвета, широкой белоснежной улыбкой, идеально уложенными волосами, а не нынешним бардаком на голове… Куча подписчиков, лайков и комментариев. Путешествия и тусовки. Человек на фото точно счастлив и ловит кайф от каждого момента. Но это совсем не тот Данил, чей пустой взгляд до сих пор держится в моей памяти.

«Идти мне некуда», – вспоминаю его слова и даже не замечаю, как в задумчивости искусываю губы. Ну и куда же делась твоя роскошная жизнь, Данил?

Аня права. Надо написать Кристине. Она может знать ответ на этот вопрос.

Глава 10

Данил

Прижимаюсь лбом к двери и несколько раз с досадой впечатываю кулак в гладкую поверхность. Ни звука… Кто бы сомневался, что Мальвина будет на своих парах отыгрывать идиотского Шопена, ну или что там она играет… Да кому вообще нужен этот старинный заунывный бред?

Снова ударяю кулаком по двери. Это не мой день. Собственно, как и прошлая ночь, да и вообще последний год. Я просто неудачник без копейки в кармане, потерявший где-то ключи от чужой, мать вашу, квартиры. Понятия не имею, где и в какой момент остался без них. Эту ночь я вообще помню плохо, но точно знаю, что, как только кеш оказался в моих руках, все пошло по накатанной: пожирающий азарт, адреналин, а потом…

В этот раз «потом» вылилось в очередной мерзкий приступ опустошения. И самое поганое, что я знаю, как и чем его заполнить, но не могу. Мальвина, ну какого черта ты не дома?! Злюсь на девчонку до зубовного скрежета! Правда, она-то ни при чем, но я просто устал злиться на самого себя…

Не отлипая от двери, достаю из кармана джинсовой куртки телефон. Кто бы сомневался, что он разряжен. Хочу тоже иметь такую возможность – вот так взять и отключиться от внешнего мира. Я едва держусь на ногах, а реальность уже путается в сознании. Почти сутки без сна, и если не упаду на диван в ближайшие полчаса, то приму горизонтальное положение где угодно. И плевать, если это будет бетонный пол в подъезде или лавочка во дворе.

Еще несколько минут так и стою на лестничной клетке, «целуя» лбом дверь и сжимая в руках мертвый телефон. Что мне делать? Ждать, когда пианистка вернется домой? В прошлый раз она пришла точно на закате. Нет, до этого момента я не доживу. Откуда мне знать, сколько эта барышня сегодня будет тренькать на клавишах в своей консерватории?

Консерватории… Подскакиваю на месте от неожиданно пришедшей в мой раскисший мозг мысли. Точно. Альма-матер всех будущих Бахов страны ведь находится всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я же могу просто найти Мальвину там и взять ключи. И похоже, это мой единственный шанс, чтобы максимум через час добраться до желанного дивана.

Уже через минуту я уверенно шагаю от дома Кристины в сторону консерватории. Весь центр города переполнен звуками машин, стоящих в пробках, а узкие переулки забиты вылезшими на обеденный перерыв офисными клерками в пиджачках и рубашечках из огромного бизнес-центра «Вершина». Усмехаюсь и сильнее кутаюсь в свою куртку, прикрывая пыльные разводы на футболке. Надо же, какая ирония. Живу вот теперь рядом… И даже не знаю, радоваться или нет, что так и не пополнил ряды топ-менеджеров этой «Вершины». А ведь должен был.

Сентябрьское солнце неприятно ослепляет, вызывая тупую головную боль. Я лишь прибавляю своим ногам скорости, чтобы быстрее добраться до консерватории. Меня не смущает, что помню только имя Мальвины и больше ничего. Я в таком взбудораженном состоянии, что готов достать ключи от квартиры из самого пекла.

Оказавшись перед фонтаном напротив помпезного здания с массивными колоннами, на всякий случай осматриваю лавочки. Вдруг все проще, чем кажется, и я найду Мальвину прямо здесь? Ищу знакомые черты в совершенно незнакомых мне людях, но не вижу ни длинной темно-каштановой россыпи волос по изящным плечам, ни миленького личика с точеными чертами.

Морщусь с досадным чувством, а боль, подступающая к голове, заставляет собрать все остатки мозга, которые еще способны думать. Не хочу даже предполагать, что Мальвины может не быть на па́рах. Мне нужны ключи от дома. Срочно. Для этого я даже готов заваливаться в каждую аудиторию с вопросом: «Где Альвина?» Но сейчас надо каким-то образом миновать турникеты на входе и попасть в здание консерватории.

Замечаю веселую компанию студентов, направляющуюся прямо к зданию. У большинства ребят через плечо перекинуты громоздкие чехлы с инструментами. Меня посещает дурацкая, но пока единственная идея, как попасть внутрь рассадника музыкальных талантов.

Совершенно непринужденной походкой и с лицом, выражающим максимальную любовь ко всему тому, что называется музыкой, вклиниваюсь в толпу этих чудиков, наперебой говорящих про предстоящий концерт. Пробираюсь в конец очереди, поближе к самому крупному студенту с огромным чехлом на плече, по форме напоминающим гигантскую скрипку.

Студенты, прикладывая пластиковые карточки к турникету, без проблем по очереди проходят дальше. А я жмусь к пухлому пареньку и проделываю то, что без труда выручало меня во времена студенчества, если пропуск оставался дома. Как только карточка пухляка соприкасается с датчиком, прижимаюсь грудью к огромному футляру и просто толкаю парнишку, буквально навалившись на него. И-и-и… бинго! Перекладина турникета легко поворачивается, пропуская нас обоих вперед, а бедный малый едва не летит носом на гранитный пол. Успеваю схватить парня за его футляр, спасая от падения.

– Прости, чувак. Споткнулся, – искренне прошу прощения, а мысленно еще и благодарю его за такую нерасторопность. – Главное, что твоя скрипка не пострадала.

Недовольно отряхиваясь, парень хмурит свое пухлое лицо и поднимает на меня взгляд:

– Вообще-то, это виолончель. – Он тут же подозрительно щурится, осматривая меня с ног до головы. – А собственно, какого…

– Слушай, а ты не знаешь, где можно найти Альвину? – перебиваю парня, пока тот не начал задавать неудобные вопросы.

Да, понимаю, что шансы найти ее прямо вот так, с бухты-барахты, равны нулю, но подобное имя – это не Маша или Катя. За мои двадцать два года эта пианистка стала первой знакомой с таким именем. И очень надеюсь, что она такая единственная и неповторимая.

Парень удивленно поднимает брови, огорошивая меня встречным вопросом:

– Мальчевскую, что ли?

Едва не присвистываю вслух. Что? Удача решила перестать показывать мне свой зад?

– Да… – неуверенно отвечаю, но тут же уверенно добавляю: – Пианистка.

– Если она не на паре, то в малом зале. У нас там репетиция через десять минут, – отвечает пухляк, все еще внимательно меня рассматривая. – Так, а как ты…

– Спасибо, бро! – кидаю через плечо парнишке, расплываясь в показательно благодарной улыбке. Сам найду этот «малый зал», а то кто-то явно хочет знать больше, чем ему положено.

Затерявшись в немногочисленной толпе студентов, прохожу широкий холл и сворачиваю в длинный светлый коридор первого этажа. Дело за малым: отыскать нужный зал и надеяться, что при зачислении девушек в консерваторию имя Альвина не является обязательным пунктом.

То ли это святое место, то ли с меня спало какое-то проклятье, которое мучает мою душеньку весь последний год, но дверь с весьма заметной вывеской «Малый зал» я нахожу буквально через пару шагов по коридору. Без раздумий тяну тяжелое резное полотно на себя и осторожно делаю шаг вперед. Слух улавливает фортепианную трель, но я тут же утыкаюсь носом во что-то мягкое и жутко пахнущее пылью. Ощупываю плотную ткань и понимаю, что вход какого-то черта прикрыт еще и бархатными шторами. Готовый вот-вот чихнуть, отодвигаю занавеску, и мой взгляд выхватывает в полумраке то, что заставляет замереть прямо на входе в объятиях пыльного куска ткани.

На небольшой сцене зала, очень напоминающего концертный, но только без рядов стульев, вижу за роялем девичью фигурку. Даже издалека и в полумраке я понимаю, что это она.

Мальвина.

Звуки, разливающиеся по залу, теперь не кажутся такими мерзкими, как в то похмельное утро. Но я и не слушаю, что она играет, потому что не могу оторвать взгляда от девочки за роялем.

Собранные в высокий пучок волосы демонстрируют вызывающе изящную шею, переходящую в гордо расправленные плечи и идеально ровную спину. Ее руки буквально парят над рядом черно-белых клавиш. Даже в несуразно широкой толстовке Мальвина за роялем смотрится как… Черт, да она что, ведьма? Потому что нельзя вот так легко и просто с закрытыми, мать вашу, глазами извергать невероятный поток звуков из этой черной громадины с поднятой вверх крышкой.

Альвина не смотрит на клавиши, по которым скользят ее пальцы. Она вообще никуда не смотрит. Просто сидит, слегка вздернув подбородок, прикрыв глаза, и периодически покачивается в ритм мелодии.

Я, как последний дурак, глазею на нее, стоя в проходе и глупо прячась за шторками. Каждая нота начинает тормошить притихшую боль в моей башке, но я мазохист, потому что не двигаюсь. Какое-то тянущее чувство в груди оказывается сильнее, чем волны боли, бьющиеся о черепушку изнутри.

Сейчас она не похожа на ту девчонку, которая чуть не откусила мне руку, влепила пощечину и пыталась утопить в душе. Сейчас эта девчонка – дьявольская смесь изящности и беззащитности. Но, видимо, эти шторы никогда не стирали, потому что у меня начинает жутко свербеть в носу, и через секунду мой громогласный чих разносится по всему залу. Черт!

Альвина молниеносно подскакивает с места, а мне больше не нужно прятаться. Чувствую себя идиотом, когда выпутываюсь из штор и выхожу вперед, показываясь на глаза.

Мы молча смотрим друг на друга какие-то краткие мгновения, пока взгляд Мальвины не распахивается настолько, что даже с другого конца зала я замечаю, как ошарашенно светятся ее огромные глаза. А еще я четко слышу, как с ее губ вместе с прерывистым выдохом слетает и мое имя:

– Данил?