Осколок солнца

Глава 22 «Таро в Доме Дэвии»

Дом Дэвии был окутан вечерними сумерками. Белые стены изнутри и снаружи. Очень низкие потолки, настолько, что если бы я не пригибал голову, то каждый раз получал бы увесистый удар от тяжёлых металлических фонарей, свисающих с потолка. Полы вымощены редким белым камнем, с графитовыми символами лунных фаз. На входе меня встретил одну из настоятельниц и попросил проводить меня к Правительнице земель Турии. Она предупреждающе строго взглянула на меня и ответила: «Я не понимаю, о ком вы говорите. В этот Дом попадают Дэвы, которые отреклись от всех званий в большом мире. Но вы проделали долгий путь, думаю, я знаю, кого вы ищете. Только будьте к ней терпеливы. Мы говорили ей, что покидать пределы Дома Дэвии опасно, но она ослушалась. Всё говорила, что ей нужно увидеть Правительницу Марьянм. Здешнее время искажает наши телесные силы, тем более если выходить в большой мир. Она совсем плоха в последние дни». Настоятельница провела меня в келью, которая своими размерами могла бы сойти разве что за каюту с таким же маленьким решетчатым окном. Хозяйка комнаты удивила меня изменившимся обликом настолько, что я едва мог узнать в ней женщину с нашей первой встречи. Прошло пятнадцать лет, она должна была, конечно, несколько осунуться, но Дэва, сидевшая передо мной на грубой деревянной лавке, вряд ли могла быть Правительницей земель Турии…

Рябь мурашек прошлась у меня по спине. Если время в Доме Дэвии было настолько искажено, то сколько же времени пройдёт прежде, чем я отыщу Арэю?

– Госпожа Дана?

– Немногие называют меня по этому имени, юный господин…

– Таро. Вряд ли вы помните меня.

– Я забыла ваше имя, но тем кем вы являетесь. И я даже не могу представить, зачем вашей матушке вновь потребовалось моя ничтожная тень, вы ведь за этим прибыли?

– Я пришёл к вам узнать то, что, вероятно, знаете вы одна.

– Я стара и слаба, господин Таро. Настолько, что вы едва ли застали мой последний рассвет. Вряд ли я смогу рассказать вам даже сказку на ночь.

– Я прошу вас о помощи не столько для себя, сколько для вашей дочери.

– Ты нашёл Арэю? – она встрепенулась и, кажется, позабыв о намеченном тоне беседы, перешла на «ты».

Я достал из походной сумки шпильку и протянул её госпоже Дане. Она с нежностью в глазах взяла её в руки.

– «Капля солнца»… Это была моя последняя просьба к Адаму. И он выполнил её. Это ключ к Дому Дэвии. Я надеялась, – её голос дрогнул, – что она когда-нибудь захочет меня отыскать.

– Она хотела. Арэя шла к вам, но обстоятельства оказались против её желания.

Дана взяла меня за руки и ответила:

– Может быть, она смогла бы меня простить. Но я этого уже не узнаю. Это моя кара за трусость перед Магистром, перед Викторией и перед твоей бабкой. Единственное, за что стоило сражаться, так это за неё, за Арэю. Передай ей это, Таро.

Я кивнул и вновь задал ей вопрос:

– Расскажите мне, что именно произошло пятнадцать лет назад, когда мы с матерью прибыли в Турию?

– Что? Ты не помнишь? – Дана устремила на меня взгляд, но увидев, как я покачал головой, продолжила. – Ну конечно! Могла бы и сразу догадаться. Ей, видимо, была противна даже безобидная детская дружба, которую изливала в те дни на тебя моя дочь… – она причмокнула губами и задумчиво добавила: – Ты ведь сын своей матери. Умеешь читать?

– Лишь немного, и то, если рассказчик обладает своим даром в наивысшей степени. Мне достались иллюзии.

– Думаю, этого достаточно. Здесь Дом Богини – магия всё сделает за тебя. Она хранит воспоминания всех Дэв. Подойди ко мне.

Я подошел поближе и преклонил колени. Она прижала морщинистую грубую ладонь к моему лицу и посмотрела прямо в глаза. И тут мне открылась история…

***

Ветер наполнял косые паруса бизань-мачты мчащегося по водной глади роскошного трехмачтового корабля. На палубу вышел молодой мужчина и оглянулся. Он задержал взгляд на корме, где, вдыхая запах моря и ощущая соль от брызг воды на губах, стоял его друг.

– Матросы всё-таки тебя перепили?

– Последние пять лет я тренировался далеко не в набивании брюха низкопробным пойлом, напоминающим мочу, – пробормотал его друг, покачиваясь и ухватившись за дорогую деревянную обшивку корабля.

– Хех, это верно. Только, насколько мне не изменяет память, эти морские пьянчужки так отчаянно пьют только на спор, а спорят они только на три вещи: деньги, выпивку и баб. И что же ты теперь должен этой матросской шайке?

Мужчина устремил взгляд на морскую гладь, уходящую в глубину ночи, а потом с весёлым выдохом ответил:

– Закадрить первую бабу, которая встретится мне в порту.

– М-да, а шайка-то недурна, знают, что достать для тебя деньги и выпивку едва ли труднее, чем щёлкнуть пальцем, – мужчина откровенно издевался. – Адам, ты, конечно, самый молодой Магистр и Правитель земель Турии, но тебя только что обвели как невылупившегося птенца. В Стране Песков ты не увидишь ни одной женщины, не завернутой с ног до головы в свои черные тряпки!

– Иди к огненному демону, Тэй. И без тебя знаююю, – на последнем слове, самый молодой Магистр и правитель земель Турии сложился пополам и солёное отражение миллиардов звёзд поглотило содержимое его желудка.

***

Матросы суетились по всему судну под громогласное командование боцмана – корабль прибывал в главный порт Страны Песков. Солнце, уже как пару часов перевалившее за горизонт, освещало резкие штрихи мужского лица. Другие члены экипажа уже давно попрятали тела в белые длинные рубахи, остерегаясь обжигающего пустынного солнца, но не Магистр Адам. Он был одет в длинную мантию винного цвета, озолоченную символом Хэнда и подпоясанную ремнём. Лишь плескающееся сияние янтарных глаз выдавало непривычное для него количество солнечной энергии, характерное для этих Земель. «Неужели, это та, о ком я думаю», – подумал молодой Магистр, когда увидел, что на пирс стремительной походкой взошла девушка.

Он сошёл по трапу вместе с Тэем. Она приблизилась к нему и слегка поклонилась, отчего пожар её волос едва колыхнулся. «Приветствую вас, Правитель. Меня зовут Виктория. Я прибыла по наставлению своей матери, чтобы сопроводить вас во дворец. Ещё ни один Хэнд не переступал черту Земель Марьянм. Это большой шаг для наших народов», – произнесла она твёрдым и властным голосом. Он наклонил голову на правый бок, с вызовом разглядывая её, а затем поклонился в ответ, не в силах отвести взгляд от необычного цвета её лавандовых глаз. «А это Дэва Дана, моя приближённая», – она указала рукой на тень позади себя. На самом деле тенью была девушка с очаровательным круглым лицом, серыми глазами и светлыми волосами. Но молодой Магистр не мог её видеть, потому что впервые в жизни он увидел будущую Правительницу земель Марьянм.

***

Молодой Правитель земель Турии нерешительно метался из стороны в сторону, притаптывая своим тяжелым шагом уже расцветшие и вобравшие в себя силы цветы лаванды. Его огромные руки то хватали воздух, то взъерошивали длинные чёрные волосы, то нервно теребили короткую бороду. Странно было смотреть, как столь непоколебимая гора может робеть от одного её ожидания. И вот он увидел, как сквозь густую чащу леса к этой поляне, к их поляне, летящей поступью приближается она. Тень пробивалась сквозь деревья и тонкий силуэт её бледного платья переливался и струился в холодном лунном свете. Увидев Адама, она замерла, но тут же сорвалась на бег. Он поймал её, словно вспорхнувшую птицу, прижал к себе и сказал: «Ты здесь». Сквозь улыбку она прижалась к его губам. «Завтра она примет тебя, она обещала выслушать, как Правителя Турии и как того, кого я выбрала», – выдохнула она, прерывая поцелуй.

                                    ***

– Правила Марьянм нерушимы уже несколько столетий, юный Хэнд! – Магистр Адам поморщился от этого обращения. – Вступив в нашу семью, ты должен отречься от своего правления и стать правой рукой будущей Правительницы земель Марьянм! Таков закон.

– Давайте писать новую историю наших земель вместе! Отдайте Викторию мне в жёны, и наши страны обретут невиданное до этой эпохи могущество.

– Ты не понимаешь, – пожилая Правительница Марьянм устало села на резной высокий стул, обвитый маленькими лиловыми цветами. – Место Правительницы Марьянм в её землях. Если она покинет свою страну, то вся зелень и буйство жизни вновь поглотит пустыня. Таков дар Дэвии. Место женщины у её очага. А очаг Правительцы Марьянм – у дерева, посаженного первой Дэвой.

– Но она же встретила меня в порту?

– Она пока только преемница власти. Говорят, первая Дэва была зачата пустыней. Поэтому Страна Песков является исключением для Правительницы. Но не на долгий срок. Но ты ведь не забыл, по какому случаю ты сюда приехал? Её наречение предрешено задолго до твоего появления.

– Вы решаете судьбу своей дочери и страны, основываясь на детских сказках.

– Даже если это «детские сказки», ты готов рискнуть жизнью Виктории?

Адам опешил и подумал: «Она проверяет меня». А затем ответил:

– Я ничем не рискую, потому что не верю ни единому вашему слову.

– Я не хочу с тобой разногласий, Правитель. Ты юн, но я слышала, как тебе удалось возродить всё то, что разрушил Магистр Мурон. Предлагаю сделку, – идея, пришедшая ей в голову, взбодрила Правительницу, и она оживленно встала. – Мы проверим достоверность легенды о первой Дэве, но не ценой жизни моей дочери. Увози с собой другую Дэву, например… Дану. Она безродно росла вместе с Викторией с самого младенчества и получила не только образование, достойное самой Правительницы, но и, будучи моим приемным ребенком, сумела накопить в себе толику дара Дэвии. Если на протяжении пяти лет её магия и жизнь останутся при ней, ты можешь повторно просить руки моей дочери.

– Вы так легко готовы рискнуть жизнью девушки, которую взрастили как собственную дочь?

– Она не моя кровная дочь. От неё не зависит будущее Марьянм. С годами бремя Правительницы заставляет сердце черстветь, – она подошла к нему и по-матерински погладила по плечу. – Когда-нибудь ты поймешь это, молодой Магистр.

***

«Мать просто даёт нам повод остаться ни с чем», – гневно выпалила Виктория. Она сидела под стволом огромного дерева, раскинувшего лиловые кроны на поляне, которую они назвали своей, и обнимала колени. Адам прислонился спиной к стволу и всматривался ввысь.

– Мать не желает тебе зла. И боится как за твою жизнь, так и за поспешность твоих решений. Она мыслит, как Правительница.

– И ты так легко сдашься?!

– Кто тебе сказал, что я сдался? – он жутко улыбнулся. – Я ей подыграю и увезу с собой подаренную мне Дэву. Но последнее слово останется за тобой. Я хочу, чтобы у нас был дом, стоящий на маленькой укромной поляне, как эта. Он будет совсем небольшой, только для нас с тобой. Только в нём мы будем не Правителями своих земель, а теми, кто мы есть, помимо этих регалий. Я – твой Хэнд. Ты – моя Дэва. Когда у нас родится сын, мы назовём его…

– Арон.

– Как ты сказала?

– Арон, так мы назовем нашего сына. У него будут твои чёрные волосы, – она приблизилась к нему и зарылась рукой в его волосах, отклоняя голову назад, – и мои глаза. Он станет огнём и водой этого мира.

– Я хотел предложить Тэрон, – Виктория поморщила нос, и Адам, признавая своё поражение, ответил, – но Арон мне даже больше нравится.

Он нежно привлёк её и усадил к себе на колени. А затем, едва касаясь губами волос, прошептал:

– Как только ты будешь готова покинуть свой дом, все эти мечты станут нашей жизнью, – он надел на её левую руку кольцо с изящным магическим янтарём, так напоминающим цвет его глаз, – свет янтаря погаснет, как только моё сердце перестанет принадлежать тебе.

– Адам, но что… – Виктория напряженно отодвинулась от него, рассматривая кольцо, – что, если я не смогу этого сделать? Оставишь ли ты свои земли, чтобы быть со мной?

– Уже пять лет я возрождаю Турию от пагубного правления безумного старика. Турия под моими руками превратилась из грубого сухого куска глины в прекрасное изваяние. Но моё дело ещё не закончено. Когда я отплывал в Марьянм, то рассчитывал на выгодное сотрудничество. Ну и ещё хотел как следует повеселиться, – он усмехнулся и тут же вновь стал серьёзным, – но обрёл нечто большее. Мне нужны эти несколько лет, которые предлагает твоя Мать, не для того, чтобы удостовериться, как эта Дэва остается в здравии под покровительством Хэнда. А чтобы закончить то, что я начал, и передать власть в руки Тэю. После этого, если ты не сможешь быть подле меня в Турии, я стану твоей правой рукой в Марьянм.

***

За длинным каменным столом сидели десять Хэндов. Каждый из когда-то преемников своих учителей занял положенное ему место в совете земель Турии. Во главе, в гневном раздумье, сидел Магистр Адам.

– На севере появились слухи, – начал один из членов совета, – что воды реки Хэнда отравлены. Пока это только слухи нескольких деревень, но…

– Людей беспокоят не река. Что на самом деле там происходит? – перебил его Магистр.

– Поначалу их наместник докладывал о плохом урожае.

– Вы послали им долю из запасов?

– Конечно, Магистр. Но теперь они говорят о странном явлении. Больше года ни одна из их женщин не может зачать дитя.

– Это-то тут причём? Пускай их мужья лучше стараются, – вновь отмахнулся Адам.

– Ага, огненный дьявол меня подери. И я подумал, что это бабьи сказки! – выругался Тэй. – Только вот родная сестра моей второй жены проживает в тех краях. Она рассказала, что уже не одна деревня от подобного недуга страдает. Любопытно то, что граница «пустого чрева», так они называют этот недуг, близится к столице.

– На что ты намекаешь? – спросил Адам с угрожающими нотками в голосе, отчего остальные Хэнды отвели взгляды. Все, кроме одного. Тэй бесстрашно посмотрел своему Правителю прямо в глаза и ответил:

– На то, что Дэве Дане пора бы уже привести пример плодородного чрева и развеять народные толки.

***

Адам зашёл в зимний сад, обитель своей супруги и Правительницы земель Турии. Она сидела вполоборота к фонтану, на её коленях мирно покоились пяльцы, а тонкие пальцы быстро продавливали иголку сквозь холст. Магистр возвёл глаза к уходящему ввысь потолку, словно моля его прекратить ещё не начавшуюся пытку. Увидев Правителя, Дана попыталась встать, но её набухший живот не позволял сделать это с присущей ей простодушной грацией. Поэтому она лишь слегка привстала, отчего её рукоделие соскользнуло на пол. Адам заметил это, но не помог, и присел в кресло напротив камина.

– Нужно ли тебе что-нибудь?

– Что вы, Магистр, не стоило обо мне беспок…

– Я же просил, называй меня по имени, – не дав договорить ей, вставил Адам.

– Нет, Адам. И я, и дитя чувствуем себя хорошо.

– Хорошо. Только не гони целителей. Так совету будет спокойнее.

– Только совету? – опустив глаза на вышивание спросила она. Но Магистр Адам не удостоил Дэву ответом и, откашлявшись, оставил её в одиночестве.

***

Лиловые паруса быстроходной шхуны показались в порту Турии затемно. На пристани засуетились немногочисленные встречающие. Правительница земель Марьянм спустилась в сопровождении нескладного юноши. Один из слуг подошёл к Правительнице и шепнул что-то на ухо. Она неоднозначно посмотрела на него, но всё же повернулась к сыну и сказала:

– Пройди за слугами, Таро. Я присоединюсь к тебе позже.

Адам стоял под багровым клёном, заложив руки за спину, когда она, то пускаясь в бег, то замедляясь, взошла на арену. Но когда ей осталось дойти до него лишь пару шагов, Виктория остановилась.

– Здравствуй, Адам.

Он посмотрел на неё с откровенной яростью. В его янтарных глазах бушевало настоящее неконтролируемое пламя. Он шагнул к ней, чтобы обнять, но порыв этот был остановлен движением его же рук, которые обхватили её шею. Большими пальцами он выводил вертикальные линии от ключиц к подбородку, и то сковывающим движением душил её, то вновь отпускал, тогда она порывисто делала глоток воздуха.

– Если вымирание моего народа хоть как-то связано с той Дэвой, которую мне подсунула твоя мать, – прошипел он, – ты должна мне сказать об этом. За всю ту боль, что ты мне причинила. За ту ложь, когда ты легла в брачное ложе, сразу же, как только мой корабль отошёл от тех берегов. Ты должна мне, Виктория, за дни ожидания, которые складывались в месяцы и годы, что я ждал твоего решения.

По его пальцам текли горячие слёзы Виктории, и она, не пытаясь освободиться из его хватки, наклонила голову и прижалась губами к руке Адама. Он одёрнул руку, словно обжегшись, и сделал шаг назад.

– Моя мать оказалась права, только и всего. Магия Правителя связана с его землями настолько, что обычный простолюдин будет нести последствия каждого нашего выбора, – немного успокоившись, сказала она. – Я долго экспериментировала с конфликтом наших магий. И каждый раз получала всё более разочарующие результаты. Если оба дара были слабы, они уничтожали друг друга. Но если же один из даров преобладал над вторым, то с последним происходили странные вещи. Практически во всех случаях он был потушен. Кроме одного единственного раза. Тогда я заметила, что чем медленнее он угасал, тем ядовитее становился. Своим разрушающим воздействием он будто делал сильный дар ещё более мощным, настолько, что тот выходил за берега своего могущества и сжигал всё живое. Вот что происходит с тобой, Магистр.

– А что происходило, когда оба дара были сильными?

Она аккуратно подошла вплотную к нему и уткнулась носом в грудь.

– Мы всё равно уже не узнаем этого, любимый. Я прибыла к тебе, чтобы защитить тебя и отомстить тому року, что лишил нас счастья.

– Увози с собой этот яд. И оставь меня, Виктория. Мне не нужно было тебя встречать.

– Не говори так, – она вновь всхлипнула, – Я не возьму обратно Дану. Каждый день видеть её перед собой и знать, что она хоть ненадолго имела то, чего была лишена я. Она могла быть с тобой. Носить под сердцем твоё дитя. Отправь её куда угодно, хоть на виселицу, хоть в Дом Дэвии, но не сажай на мой корабль!

– Ты говоришь, как твоя мать, – Адам оттолкнул её.

– Просто правление…

– Ожесточает сердце. Именно так она и сказала мне в тот день.

– Как ты назвал своё дитя?

– Какое это имеет значение?

– Просто ответь.

– Арэя, – нехотя сказал Адам.

– Моего первенца зовут Таро, – Виктория горько усмехнулась. Вот наш Арон, Магистр. Одна жизнь, разбитая на два сердца.

Правитель не ответил Виктории и оставил её в одиночестве под сводом алых ветвей.

Глава 23 «Последний рассвет»

Таро изумленно уставился на пару тусклых серых глаз. Госпожа Дана опустила ладонь.

– Вы не показали, как именно покинули Турию.

– Не хочу, чтобы мои последние часы были полны воспоминаний о том, как я осталась без своего дитя. Мне бы хотелось помнить то недолгое счастье, пока мы были вместе.

Я кивнул, больше не настаивая.

– Но я всё равно не понимаю. Вы здесь уже пятнадцать лет, а колыбели Турии по-прежнему пусты.

– Может ли человек остановиться, когда он обрёл неведомое ранее могущество? Не думаю… Мне кажется, что Турия обречена. И только после смерти она возродится вновь… Только почему ты ищешь ответ о спасении народа, чуждого тебе?

– Что должно умереть, то умрёт, – пробормотал я, но Дана на удивление меня услышала.

– Ты встречал Мать всех Матерей?

– Однажды я встретил её в пустыне, но тогда ещё не знал, кто она. Арэя видела её во снах.

– Значит, Лалоба была права, – она тяжело облокотилась о стену. – Мать всех Матерей редко сидит на одном месте, но иногда она возвращается к истоку, к высохшей пустынной роще. А теперь оставь меня. Магия Дэвии течёт здесь слишком бурно, истощает тело.

– Вы имеете в виду те высохшие деревья на границе пустыни?

Но госпожа Дана не ответила мне. Бросив голову на грудь, она пребывала в забытье и тяжело дышала. На следующее утро Правительницы земель Турии не стало.

Глава 24 «Арэя приходит к шейху»

С тех пор, как Далия пообещала оказать мне помощь, прошло полгода. За это время я научилась вырисовывать восьмерки бедрами настолько, что Майе уже не требовалось обращаться с поднятыми руками к небесам, призывая пустынного Бога помочь ей в этом «безнадёжном» деле. Ещё Далия настояла на том, чтобы я посещала класс астрологии, что мне пришлось совсем не по душе. Но, как оказалось, зря. Ведь занятия проходили по ночам, а значит я могла любоваться звёздным небом пустынных земель. Каждый день я разделяла с другими женщинами гарема трапезу. Каждый день училась у них искусству неспешности речей и лукавых улыбок. Каждую неделю Далия отводила меня в купальни, где из раза в раз повторяла свой обряд омовения. Всё больше я замечала, что моё тело становится более податливым, текучим и расслабленным. От местной кухни фигура приобрела неведомую ранее мягкость и округлость. Я научилась подводить глаза чёрной краской так, как это делали другие, а потом и говорить взглядом то, чего нельзя было произнести вслух. Особенно этот навык помогал тогда, когда мои занятия с Наньи не оставляли у меня ничего, кроме ощущения крайней безнадёжности. Местный язык давался мне непросто, длинные гласные сливались в одни и те же долгие звуки, которые я никак не могла разделить. И вот, однажды вечером, Далия застала меня в своей комнате за очередным корпением над местным языком.

– Арэя, ты тут, – аккуратно заслоняя спиной дверь, сказала она.

– Что-то случилось? Вам удалось найти для меня проводников?

– И да, и нет. Слушай. Ах, как же неудачно всё сложилось! Проводники действительно нашлись, вернее только один, но этого очень мало, милая. И я не знала этого человека раньше, не могу за него поручиться. Но дело даже не в этом. К Илхаму прибыл мужчина, говорят, знатный, из высших кругов. Господин приказал мне подготовить тебя, завтра ты предстанешь перед ними.

– Что? Нет-нет-нет. Далия, вы же знаете, я не могу! Вы можете помочь мне бежать прямо сейчас?

– Прости, я отправлю весточку проводнику, но мои способы связи с ним работают очень медленно, у меня нет возможности связаться напрямую. Я думаю, что это можно будет сделать завтра, после того как ты предстанешь перед господином и его гостем.

Что ж, если после этого мне предстоит быть свободной, то один вечер с Илхамом я как-нибудь выдержу. Поэтому я ответила:

– Хорошо, я пойду к Илхаму, но что я должна там делать? Может нагрубить этому человеку, ты ведь знаешь, я просто могу вести себя так же, как и при первом знакомстве!

– Нет, шейх заподозрит неладное. Делай то, чему мы тебя здесь учили: будь женщиной!

Весь следующий день Далия водила меня от одной наложницы к другой, готовя к вечеру. Одни помогали мне в купальнях, другие втирали в волосы заранее подготовленные Далией масла, обтачивали ногти, красили глаза. Я чувствовала себя частью важного обряда, ведь каждая из женщин вкладывала в этот процесс столько старания. Со мной обращались не как с принцессой, но как с главным сокровищем мира. И когда весь процесс подготовки был закончен, я сама чувствовала себя этим сокровищем. Далия вошла в комнату и посмотрела в зеркало, напротив которого я стояла.

Серебристые, переливающиеся при свете свечей шаровары были слегка прозрачными и многослойными, и лишь немного демонстрировали наготу ног, но только их, не затрагивая интимных мест, где ткань была сшита более плотно. На груди черный, расшитый серебристой бахромой лиф. По рукам от лифа струящиеся под стать шароварам рукава. Черные, как никогда блестящие и здоровые волосы, были распущены. К моему удивлению от трав Далии они вновь отросли и стали гораздо длиннее, чем до того, как я их отрезала. Серые глаза подведены густой стрелкой почти до самого виска. На лбу венок-украшение из маленьких серебряных лун, уменьшающихся и утолщающихся. По бокам к венку прикреплена небольшая вуаль, закрывающая лицо, которая оставляла открытыми только глаза. Вот так, почти обнаженное тело и прикрытая тканью улыбка. Но у меня есть голос. Голос моего тела. Голос моего взгляда. Я подумала о том дне, когда мне нужно было выходить на арену. Тогда я боялась, но сейчас мне было не страшно. В зеркале отразился восхищенный и задумчивый взгляд подошедшей сзади Далии:

– Сегодня в полночь я выведу тебя к проводнику. А сейчас идём.

Мы шли по тому же коридору, по которому Далия вела меня к Илхаму в первый день нашей встречи. За дверью слышались звуки музыки. Мы отворили дверь и вошли внутрь. Как и в первый день возле шейха на низкой подушке сидел мужчина. Он был стройным, одет в белые одежды, плотно застегнутые до самой шеи. Однако в этот раз свет был более приглушённым, и я не могла видеть его лица, лишь длинные пальцы, покоящиеся на расставленных коленях. Илхам улыбнулся.

– Приветствую тебя, дочь пустыни.

– Добрый вечер, господин, – ответила я на его родном языке.

Шейх довольно улыбнулся и кивнул головой. После всего, что мне рассказали о нём Наньи и Зинат, я пыталась посмотреть на него по-другому. И всё же не могла. Даже зная то, что он сделал добро моим новообретенным подругам, он всё равно оставался тем, кто украл меня и, возможно, убил Таро и Марию.

– Моя Жемчужина поведала мне, что тебе знакомо искусство танца. Не порадуешь ли ты меня и моего гостя?

Не дождавшись ответа, он дал сигнал рукой музыкантам, и зазвучали размеренные звуки барабана. Краем глаза я посмотрела на Далию, и та слегка заметно утвердительно кивнула.

Крадучись легко и беззвучно я приблизилась к шейху. В такт тяжелому ритму бедро двинулось в одну сторону, затем в другую. Через несколько ритмов к барабану присоединились звуки бубна, а к бёдрам руки. От пальцев к кистям, от кистей к локтям, от локтей к предплечью руки рисовали в воздухе нарастающие луны. В музыке зазвучали звуки струнного инструмента – значит, пора подключать живот. И вот по животу прошла первая волна, такт отдыха, вторая волна, ещё отдых. Музыка набирала скорость, ритмы становились короткими и частыми. Мои глаза были устремлены на того, чьё лицо скрывала тень, но я чувствовала всем телом, что взгляд его неотрывно следит за мной. Поворот бедрами к зрителю, наклон через спину, и вот, когда волосы уже коснулись земли с моей головы слетел венок, обнажая всё лицо. От растерянности я замерла прямо перед своим зрителем. Он наклонил голову, кажется, в не меньшей растерянности, чем я. И тогда мне удалось разглядеть знакомое с детства лицо.

Музыка не думала останавливаться. Я взяла в руки лежащий перед ним фламберг. Меч, который так часто встречался с моими короткими клинками. Лиам слегка привстал. Но я поставила ногу на низкий столик перед ним. Положила меч на живот и вновь начала покачивания бёдрами. Выделывая восьмёрки и тряски, я продолжала держать фламберг уже на груди, а затем, высоко подняв его на руках, начала кружиться. Шаровары развивались и переливались, отражая мягкий теплый свет. Он смотрел. Недоумение на его лице сменилось оцепенением и перешло в вожделение. Эта эмоция показалась мне совершенно нелепой, но в то же время я почувствовала прилив глупого удовлетворения. Далия была права, мне не нужно было оружия против тебя, Лиам.

Музыка, достигнув своего апогея, оборвалась. А я, низко наклонившись перед Лиамом, протянула ему фламберг. Он громко сглотнул слюну и забрал меч из моих рук.

– Посмотри на меня, Ари.

Я не шевельнулась. Тогда он тихим злым шепотом, чтобы его не услышали остальные, прорычал:

– Хэнд тебя подери! Подними на меня свои глаза!

Я посмотрела в его лицо. Сердце в моей груди пыталось имитировать быстрый стук барабана о рёбра. В глазах Лиама читалась боль, желание и то самое, что было в глазах Таро, когда он на меня смотрел в последний раз. Затем Лиам повернулся к шейху и громко произнёс:

– Говори свою цену, Илхам. Я отдам тебе за неё всё, что у меня есть.