Осколок солнца

ЧАСТЬ IV «КОЛЫБЕЛЬ ТУРИИ»

«Все корень знает свой, а если нет,

То гибнет, как сухая ветвь без соков».

У. Шекспир «Король Лир».

Глава 33 «Таро»

Как только Арэя, покидая тренировочный зал, сделала последний шаг, я приблизился к Марии. Взял её на руки и вынес в коридор, попутно призывая на помощь слуг. Следом я вынес Широ и приказал подбежавшей девушке позвать целителей. Прощупав пульс и убедившись, что сёстры живы, я вернулся в зал. Мать стояла на том же месте, словно впала в забытье и не ведала, что стоит среди ядовитого тумана. Она смотрела на вытянутую перед собой левую руку с таким видом, словно перед ней предстала сама Дэвия. В короткий миг мне захотелось запечатать дверь и оставить её там, навсегда освободившись от её ожиданий. Но Дэвы чувствуют жизнь иначе, с малых лет они знают, что их корни – это кровь матери. И как бы мне не хотелось отрицать этого, я тоже был частью мира Дэв. Я приблизился к Правительнице, но на моё вопросительное: «Госпожа?», она никак не отреагировала. Я заглянул в её глаза и уже более встревоженно произнес: «Мама?». Но вновь она осталась недостижима для моих окликов.

Я перевел взгляд на её вытянутую руку и заметил, что всегда сияющее ярким магическим янтарём кольцо изменилось. Наконец, очнувшись, она повернула ко мне голову. То, что именно произошло в тот момент, я понял гораздо позже.

Она взглянула на меня полным сожаления взглядом, и мощный вихрь водной стихии закружил меня и откинул назад, за пределы тренировочного зала. Последнее, что я увидел, как Правительница земель Марьянм растворяется в густой буре, сотканной из тумана Хэнда.

Глава 34 «Лиам»

– Отец, – я поклонился Правителю, зайдя в его личные покои, но тут же заметил неладное. Всегда открытые окна сейчас были плотно занавешены тяжёлым алым бархатом. В комнате стоял запах пепла. Магистр сидел в сгорбленной позе на кресле, возле потухшего очага. В складках неопрятно скомканной мантии залег налёт пыли и сажи. Когда он поднял на меня глаза, я невольно отшатнулся, потому что в них горело само пламя.

– Лиам, ты вернулся. Она тоже здесь?

– Нет, отец. Я оставил Арэю в пустыне с Матерью всех Матерей, – он изогнул правую бровь и слегка наклонил голову, но я тут же продолжил. – Это правда, что говорят?

– Правда, мой сын. Деревня за деревней, всё ближе и ближе к столице. То, что раньше было растянуто на года, сейчас происходит за часы. Сегодня с утра ко мне приходил Тэй, его жена покидает этот мир, возможно прямо в это мгновенье, – он сделал хриплый вдох и ещё тяжелее погрузился в кресло. – Видит Хэнд, всё, чего я хотел, – чтобы Турия пробудилась ото сна магии Правителя Мурона. Но куда бы я не свернул, магия сжигает все мои труды. Ты сильнейший из Хэндов, ты должен принять правление Турией в том виде, в котором оно есть. Завтра же. Я сделал всё, что мог, но этого оказалось недостаточно для Хэнда.

– Отец, – я сглотнул и набрал в легкие побольше воздуха, но решившись сказал то, что должен, глядя прямо в его глаза. – Я передал почти весь свой дар Арэе, чтобы Хэнд возродил в ней искру жизни, которая готова была угаснуть. Во мне практически не осталось дара огня и… – не дав мне закончить, Магистр Адам закричал, отчего огонь его глаз стал ещё жарче.

– Ты хочешь сказать, что Мать всех Матерей, эта старая карга, лишила моего преемника, которого я растил как собственного сына, дара Хэнда?

Я опешил и парировал, взывая его к тому, что мне казалось незыблемым:

– Это спасло жизнь Арэе.

– К огненному дьяволу девчонку! Турия должна была получить тебя! Ты преемник земель! Ты должен был думать прежде всего о своём долге! – Он говорил это, а огонь в его руках тем временем выстраивался в неровный ряд огненных осколков. – Дочери Дэвии принесли Турии лишь прах, а тебе не хватило рассудка понять даже этого? – С выплескивающимся из глаз презрением он махнул рукой, и магические острые лезвия вонзились в мою плоть там, где их не успел прикрыть едва колышущийся огненный щит. «Мой Хэнд, неужели Арэя сражалась со мной с таким же скудным запасом магии», – напоследок мелькнуло у меня в голове, потому что один из осколков просачивался через остатки моей былой силы и норовил воткнуться мне между глаз. Но тут петли двери скрипнули, и Магистра Адама отшвырнуло от меня к камину. Стремительной походкой в комнату вошел Тэй.

– Адам, приди в себя, что ты творишь?! – Гаркнул наставник. Но тот лишь в очередной раз отмахнулся рукой.

– Сгинь, Тэй. Я по горло сыт твоим благородством. Это я убил твою жену! Сжёг деревню твоей матери! Моя магия затопила твою родину! А ты ещё пытаешься держаться за… За что?

Правитель взмахнул рукой, и плоский лист пламени величиной с половины комнаты обрушился на наставника, который, подняв огненный меч, раздробил нахлынувшую магию Магистра.

– Прекрати, Адам. Сейчас ты не тот человек, которого я всегда знал. Всё, что нужно от тебя твоим землям – это чтобы ты просто отошёл от власти, иначе Хэнд сожрёт тебя окончательно.

Но Магистр не слушал. Он обрушил на Тэя свой огненный меч. Огненные искры от трения стали отлетали прямо на бархатные шторы и мебель. Дым заполнял помещение. Тэй оттолкнул Магистра, и между ними образовалось расстояние. Они кружили мечами настолько быстро, что огненный след от их вращения сливался в единый круг. Адам, продолжая наступление правой рукой, движением левой материализовал дождь из огненных осколков, вновь обрушив их на Тэя. Наставник оставил меч и материализовал щит. Однако тут же поплатился за это огненным мечом, пронзающим его грудь. Я почти уверен, что в тот момент замутненный агонией взгляд Магистра прояснился, и на губах Тэя просочилась фраза: «За нашу дружбу».

Мой единственный настоящий отец, которого я когда-либо знал, учил меня быть верным долгу, сердцу и Турии. И как мне ни было больно сделать этот роковой шаг, через удушающий дым я ступил на него. И провёл волнистым лезвием фламберга по обнаженному горлу Правителя земель Турии.

Глава 35 «Багряный клён»

Продав ценнейшую, по меркам Страны Песков, единственную в своём экземпляре книгу о Лалобе, я смогла нанять караван, чтобы пересечь пустыню и сесть на один из торговых кораблей до Турии. Я вполне сносно могла изъясняться на языке Страны Песков и корректировала путь совместно с проводником, ориентируясь по звёздам пустыни. Я не знала, что меня ждёт дома. Наверняка я знала лишь одно: что бы меня не ждало впереди – я справлюсь с этим. Этому меня научила пустыня. Этому я научилась у Дэвии. При сопутствующем ветре и отсутствии пустынных бурь (казалось, что даже погода меня подгоняет) мой путь продлился от новолуния к новолунию.

Корабль прибыл в Турию на закате. Я покинула свою землю ровно год назад, в такой же по-осеннему холодный день. Я дошла до центрального обелиска в порту и постояла какое-то время, размышляя, куда отправиться сначала. Вокруг было удивительно малолюдно. Я решила, что правильнее всего будет пройти той же дорогой, которой я шла в день отплытия из Турии. А там Дэвия подскажет, куда направить мой следующий шаг. Я двинулась по узким каменным улицам, но воздух, витавший среди жилых домов, заставлял ускорять шаг. Над порогами домов повсюду висели черные полотна, вздувающиеся и опадающие от резких порывов ветра, навеянного Морем Стихий. Символ траура в Турии. Я дошла до дома Тэя. В нём было тихо. Из оконных створок не просачивался даже свет свечи. Над его дверью также висел обрез черной ткани.

Движимая невидимым чувством интуиции я приблизилась к арене. Под когда-то могучим алым, но теперь совершенно облетевшим клёном стояла одинокая мужская фигура в черной рубашке, без традиционного золотого солнца Хэнда. Ветви клёна были увешаны черными рваными шёлковыми лентами. Они вздымались и опадали, отбрасывая жуткие тени от яркого лунного света.

Когда я подошла ближе, он обернулся. Скорбь, выраженная в его глазах и поникших плечах, скорбь, которую нёс он один, с моим приходом стала для него чуть более легкой ношей. Потому что мы оба потеряли его – того, с кем уже не пребудут долгие лета и силы, Правителя земель Турии, Магистра Адама, нашего отца.

– Отойди, мне нужно кое-что попробовать, – Лиам удивленно посмотрел на меня, но я уже творила в руках заклинание, которое должно было положить конец тому, что должно было умереть. Я не была уверена в том, что моя догадка верна. Но слова Лалобы не выходили у меня из головы уже много ночей подряд: «Возрождающий цветок носит также название “Капля солнца” или “Осколок солнца”. А ещё строчка из легенд об огненных Дэвах: “Поместила остатки огня в возрождающий цветок”».

Но когда заклинание уже готово было сорваться с моих ладоней, я почувствовала, как что-то сбило меня с ног.

– Не смей, – глухим голосом предупредил Лиам.

– Что должно умереть, то умрёт, – ответила я, вставая и отряхивая от одежды пожухлую траву и пыль. И вновь попыталась сформировать заклинание, но почувствовала справа от себя движение фламберга. Я пригнулась и достала клинки.

– Я не дам тебе уничтожить то последнее, что осталось, – он громко сглотнул слюну, но всё же закончил, – от него.

– Ты не понимаешь, – говорила я в тот момент, когда наши клинки скрещивались, всё набирая и набирая темп.

Лиам попытался сделать подсечку, но я, с неведомой для меня ранее грацией, перепрыгнула на другую сторону от него и прошлась лезвием по боку. Несмотря на рану, Лиам не останавливался. Он двигался самоуничтожительно быстро, словно нарывался на мои клинки специально. Или мои навыки боя после занятий в Марьянм действительно изменились? Мария была права: я видела силу Лиама, то, как искусно его фламберг рассекал полночный прохладный воздух. Но он двигался слишком прямо, слишком расчётливо и оттого скованно. Уже из нескольких ран на его теле сочилась кровь. Намеренно я стала замедляться. Лиам заметил это и, тяжело дыша, прорычал:

– Ты просила сразиться с тобой на равных, так сражайся!

– Я больше не буду с тобой драться, Лиам. Ты мой брат. И в том, что произошло, нет твоей вины.

Он кинулся на меня, но я направила в него заклинание, которое лентами из огня и воды окутало его, не давая пошевелиться. Затем выпустила из ладоней несколько лент яркого пламени, обвитых тысячью порхающих бабочек, окутывающих символ сгоревшего солнца Марьянм. Алый клён с треском озарил полночное небо Турии своим пламенем. Скованный лентами Лиам упал на колени, не отводя глаз от горящего дерева. На коленях я подползла к нему и обняла за плечи. Я знала его боль. Дерево Хэнда – символ могущества того, кого мы считали сильнейшим и всезнающим, того, кто не сдавался, но теперь был пожран и обглодан своим же огнём.

Песчинки пустыни разносят новости быстрее и достовернее людей. Вести о кончине моего отца и оборвавшем нить его жизни фламберге догнали меня ещё в порту Страны Песков.

Мы смотрели на полыхающее дерево, а сзади, срываясь на бег, приближались юные Хэнды, выбежавшие из замка. Когда последний отблеск пламени погас, я прошла по обжигающему ноги пеплу и приблизилась к сердцу клёна – его корням. Мои братья стояли позади и наблюдали за мной. Я вытащила из волос шпильку с украшающим её «Осколком солнца» и с силой воткнула в тлеющие остатки былого. Длинные черные волосы рассыпались по моим плечам. Затем, призвав магию Дэвии, ленты чистейшей воды окутали пространство вокруг меня, давая жизнь тому, что должно жить. На моих глазах «осколок солнца» расплавился в ещё горящих углях, превращаясь в росток возрождающего цветка. И вновь, выпуская из правой руки дар Хэнда, а из левой – дар Дэвии, я соединила две стихии. Пепел поднялся в воздух. Я услышала, как Хэнды закашляли и стали отходить назад. Спустя несколько минут вихрь из огненных и водных лент вперемешку со столпом пепла осел. А на его месте выросло упругое молодое дерево с белолунным стволом. Когда я прикоснулась к нему, то увидела, как на нижней ветке распустился хрупкий лиловый цветок, окаймленный тонким алым листом.

Я обернулась, и семь спин, облаченных в черные рубашки с вышитым на спине золотым солнцем Хэнда, согнулись в едином, полном преданности поклоне.

ЭПИЛОГ

… шесть лет спустя…

Тронный зал полон бегающих в хаотичном порядке детей. Ужин воскресенья последние несколько лет всегда проходит именно так. Уже не юные, но всё ещё молодые Хэнды со своими семьями сидят за столом, громко говорят, смеются и в шутку подтрунивают друг над другом.

Жемчужиной сегодняшнего дня по случаю своего дня рождения выступает Наньи. Начиная со дня их свадьбы, Лиам каждый год закатывает в её честь самые щедрые праздники. Наньи даже как-то пошутила, что Лиам таким образом пытается соперничать с Илхамом в щедрости. Но думаю, всё дело было в неисчерпаемой благодарности, которая зарождалась в сердце Лиама, стоило только Наньи посмотреть на мужа полным восхищения взглядом. С их первой встречи у костра Лалобы и до этого дня я ни разу не заметила, чтобы Наньи посмотрела на него как-то по-другому.

Сидр льётся рекой, за окном моросит частый холодный осенний дождь. Сэм подносит Наньи подарок.

– Опять книга? Слушай писарь, у меня дома уже ни один шкаф не выдерживает твоих даров моей жене! – С возмущением восклицает Лиам.

– Ну хвааатит тебе, милый! Спасибо, Сэм, книга – самый лууучший подарок.

– Как это книга!? – возмущается Андрэ, – Шарлотта заставила меня проторчать три часа в магазине тканей!

– И мне ооочень понравился результат! У меня ещё нииикогда не было такого изысканного шёлка. Лиам заказааал для меня пошить из него новый костюм для танцев.

– Нет, ну это ни в какие ворота! Я значит пол дня выбираю из двадцати оттенков черного, «тот самый, который понравится Наньи», а Лиаму достаются танцы?

Шарлотт толкает его локтем в бок. Все заливаются смехом. Рикон тоже здесь. Он и Лиам – единственные из Хэндов, ставшие многодетными родителями. Правда, Рикона можно чаще застать за игрой в мяч и стрельбу из лука, так как Дэвия даровала ему троих сыновей. Лиам же в это время мастерски проводит чаепития с куколками и тремя дочерьми. Вот и сейчас Рикон скачет по всему залу, выступая в роли «лошадки» для младшего из своих сыновей. Вскоре окончательно темнеет. Слуга, вошедший в зал, передаёт Наньи письмо. Она, тут же вскрывая его, растягивает губы в улыбке и, повернувшись ко мне, произносит:

– Тебе свой поклооон шлёт господин Илхааам, – я ухмыляюсь, а Наньи, протягивая ко мне бумажный сверток, продолжает, – а это тебе от Далии. Она говорит, что Мая ужааасно скучает по твоеей «грациооозности» и просит передааать тебе это.

Я принимаю подарок и поначалу пытаюсь отложить его в сторону, но любопытные Хэнды дружным гомоном просят вскрыть сверток сию же минуту. Я аккуратно провожу ножом по краю бумаги, и мне на колени падает тончайших ворох лиловой ткани. Я опасливо разворачиваю материю и вижу, что передо мной лежит расшитый серебряными колокольчиками костюм для пустынных танцев. Андрэ вытягивает голову и с расстановкой и высшей степенью профессионализма произносит:

– О, это же тончайший шёлк Марьянм! Мы с Шарлоттой видели что-то похожее в лавке, но даже для членов совета цены слишком! Кстати, об этом, Арэя, ты слишком мало платишь своим Хэндам!

Я закатываю глаза и в шутку отвечаю:

– Именно поэтому я никогда не позволю тебе хоть одним шажком переступить порог турийской сокровищницы.

Няни уводят детей по их спальням. Беседы за столом становятся спокойнее, сытость и сидр размаривают оставшихся. Постепенно зал пустеет.

Я прохожу мимо высокого посудного шкафа, в котором выставлены пёстрые чашки, тарелки, и останавливаюсь у окна. Открывая его, впускаю в комнату прохладу и запах дождя. Вдалеке виднеется порт и слышится звук взыгравшей морской пены, которая обрушивается на камень. Последними из зала уходят Лиам и Наньи. Возле дверей возникает заминка. Наньи, недвусмысленно подмигивая и качая головой в мою сторону, произносит:

– Милый, маленькая Далия что-то была каприиизной весь вечер, пойду посмотрю, как она.

Лиам подходит и смотрит в окно вместе со мной. За прошедшие годы он возмужал и отрастил короткую бороду.

– Лиам, я никогда не говорила тебе. Но мне уже очень давно хочется сказать тебе: «Спасибо».

– За то, что снял с тебя всю рутину по внешней торговле?

– Нет, – улыбнулась я, – за то, что остался с Турией несмотря ни на что. Люди не признали бы меня как Правительницу Турии сразу же. Для этого потребовалось время. И всё это время ты был рядом со мной. Без тебя я не смогла бы объединить прежних и юных Хэндов в единый совет. Тем более после того, как…

– Ну, в таком случае, я хочу поблагодарить тебя, что ты не вышла за меня замуж, – отшучиваясь, он перебил меня, потому что даже спустя годы, говорить об отце было не просто.

Я знаю, что он не простил себя за то, что сделал. Но и не считал свой поступок неправильным. Поэтому я решила подыграть ему и, грустно рассмеявшись, ответила:

– Я люблю тебя всем сердцем, Лиам, только умоляю, не говори Андрэ! Его чаша любви должна быть всегда полна, иначе он начинает подозревать, что я намеренно не отдаю ему флот. Думаю, Шарлотт ещё не отошла от предыдущей их встречи с Марией, – сделав небольшую паузу и, посмотрев прямо в его глаза, я продолжила. – И всё же боюсь, что не смогла бы тебе дать и толики того счастья, которое ты обрёл с Наньи, – желваки на его скулах дёрнулись.

– Он просит разрешения приехать, Ари.

Минуту я стояла, не произнося ни слова.

– Ты в своём духе. Очень много наводящих вопросов, но самый главный всё равно падает на голову, как огонь с неба.

– Тебе всё равно рано или поздно придётся с ним встретиться. Ты уже шесть лет являешься Правительницей земель Турии. Наши колыбели более не пусты, а плодородие Дэвии, пришедшее в наши дома с твоей силой, дало хлеб последнему простолюдину. Настал черед развивать целительство. И без личной встречи с советником Марьянм мы не продвинемся в этом направлении.

– Наньи поэтому тебя прислала?

– Она любит тебя. Ты сделала мне признание… Мне тоже хочется тебе открыться. Я очень дорожу своей женой. Она озарила мою жизнь таким счастьем, о котором я и не мечтал. И всё же есть одно место, которое скребётся каждый день и не даёт мне покоя. В этом месте сидишь ты. «А что, если?..» – этот вопрос я задаю себе каждый день. Встреться с ним. Тогда, возможно, я перестану мучить себя тем, что когда-то оказался не столь изобретателен и настойчив.

– Хорошо, – вздохнула я, – но только ради тебя. И, Лиам, перестань корить себя.

Лиам кивнул и ушёл. Эта новость не то, чтобы удивила меня, но всё равно выбила почву из-под ног. До этого на деловых встречах и официальных приёмах за меня отдувался Лиам. Он прав: Правительница земель Турии не может всё время прятаться от советника Марьянм, нашей встречи не избежать… Я размышляла, а тем временем ноги несли меня в единственное спокойное место в замке, к зимнему саду.

– И что я ему скажу? – Произнесла я вслух, всё ещё сжимая в руках подарок Майи. – Здравствуйте, господин советник Марьянм, помните меня? Когда-то вы были мне очень дороги, настолько что я шла, ведомая вами по тропе, выстланной искусной ложью. И, конечно же, жизнь несовершенная штука, но… Ах, да какая разница! Наверняка надо будет просто официально улыбнуться и пожать друг другу руки. Огненный дьявол, почему же тогда так больно!!! – уже со злостью выкрикнула я, пиная старый фонтан и бросая под ноги лиловый ворох шелковой ткани.

– Можно просто начать с «Привет».

Я замерла от ужаса того, что, во-первых, в комнате был посторонний, а во-вторых, этот посторонний и был тот, кому предназначалась вся эта душещипательная сцена. Повернувшись лицом к камину, я увидела, что в кресле сидел Таро.

– Мне кажется, что Лиама пора уволить.

– Боюсь, совет Турии в таком случае лишится слишком ценного сотрудника.

Я села в другое кресло. Таро же наоборот встал и начал ходить из стороны в сторону возле камина. Я наблюдала за его движениями, за изменившимися от времени чертами лица. Он коротко остриг волосы, но они по-прежнему продолжали виться. Морщины вокруг глаз и на лбу стали глубже.

– Арэя, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты если не простила меня, то хотя бы поняла… В тот последний день я шёл к тренировочному залу, чтобы сообщить тебе известие от Илхама. Я намерен был ехать с тобой в Турию, как и говорил, как и желал того больше всего на свете. Но когда вошёл, то увидел, как, задыхаясь, на полу лежат Мария и Широ, – он говорил всё быстрее и быстрее, глотая окончания и словно скороговоркой выкладывал заученное душою признание. – В тот вечер ты сказала мне, что в своих попытках защитить тебя или сестёр я делал всё только хуже. И ты была права. Но не в тот день. Приставив меч к твоему горлу, я спасал не только жизнь сестёр, но и тебя от самой себя… Я знаю, то, что я сделал, причинило много боли нам обоим, но я рад, что мать открыла тебе правду. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы иллюзия не раскрылась. Мне кажется, я бы сошёл с ума от сомнения, ведь никогда бы не смог понять, будешь ли ты со мной, если признаюсь в содеянном. Когда я увидел тебя на арене, ты мне показалось такой яркой и…

– Таро, – я подошла к нему, жестом призывая закончить этот монолог. – Я простила тебя давным-давно. Хотя бы потому, что, если бы не ты, я никогда не смогла бы вернуть жизнь в колыбели Турии и стать той, кто я есть сейчас. Ты защищал свою семью. Сегодня, видя детей на руках моих братьев, я понимаю, что поступила бы точно так же. Если на то будет твоя воля, советник земель Марьянм, – я положила свою ладонь ему на щеку, и он громко втянул носом воздух, – мы будем править как истинные союзники и положим то начало для наших земель, к которому когда-то так стремились наши родители.

Он взял мою руку в свою, одновременно вложив в неё холодный металлический предмет. Отпуская её, он произнёс:

– Сердце Марьянм принадлежит Марии. И только двум Правительницам решать какое будет начало для наших земель. Но моё сердце – осколок твоего солнца.

Я открыла ладонь и увидела на ней кольцо с магическим янтарём, который когда-то вручил Правительнице Марьянм мой собственный отец.

КОНЕЦ.