Читать книгу: «Та, что тебя хранит», страница 6

Глава 16.

Васька молча сидел на своём сидении и пытался уложить всё увиденное в голове.

– А как же…. Как она стала… Леркой? – задал он Ирбил мучающий его вопрос.

Та молча кивнула ему в ответ, принимая ход его мыслей, и вновь повела рукой, от чего Васька снова увидел прошлое сквозь легкую дымку времени.

Теперь он видел Ранежку, она стояла перед красивой женщиной в зеленом платье, и Васька узнал в ней женщину-реку, мать Ранежки и её сестер.

Диковинные чертоги окружали их, Васька не видел таких нигде.

Женщина плакала. Жемчужные слезы капали ей на колени, она молчала. Ранежка стояла перед нею, и на её лице было такое знакомое Ваське, решительное выражение. Такое лицо делала его жена Лерка, и тогда спорить с ней было бесполезно.

– Что же ты наделала, – сквозь слезы говорила Велина дочери, – Почему ты не сказала мне…

– Мама, не плачь, – Ранежка обняла мать и опустилась перед нею на колени, – Прости меня. Но я так решила, и так будет.

В чертогах вдруг появился светловолосый мужчина средних лет, и все присутствующие встали с почтительным видом. Васька понял, что это был Белояр, отец Ранежки, Ирбил и Вайлы.

Ранежка виновато опустила голову, но отец подошел к ней, и обнял за плечи.

– Сделанного не повернуть, – голос мужчины прозвучал низко и гулко, словно рокот грозы вдалеке.

– Но…. Она же умрет, – еле выговаривая слова сквозь слезы, сказала Велина.

– Да, умрет. И это её выбор. Но она может прожить жизнь смертной и переродиться вновь, – Белояр отстранил от себя дочь, чтобы взглянуть ей в глаза.

– Жизнь смертной! – Велина еще сильнее залилась слезами и закрыла руками лицо.

– Я помогу ей, – мягко ответил Белояр, и взял жену за руки, – Она проживет эту жизнь Берегиней. И переродиться вновь, если захочет этого.

– Я согласна, отец, – Ранеж, казалось, была довольна решением отца, – Я хочу прожить жизнь смертной. Но…. Я прошу, разреши мне встретиться с ним в той, человеческой жизни.

– Его выбор решит, но я тебе разрешаю, – отец внимательно посмотрел в глаза дочери, и лицо его посветлело, – И я поговорю с Маран. Скоро уйдет девушка, её судьба коротка и скоро закончится путь. Если Маран поможет, ты будешь жить в человеческом теле.

Чертоги скрылись, и Васька снова обратил взгляд на сидевшую рядом Ирбил:

– Она тогда и стала Леркой? Её мать рассказывала мне…. Ну… человеческая мать, конечно, – он не знал, как правильно выразить свои мысли, но Ирбил итак понимала его, – Она говорила, что Лерка в четырнадцать лет пережила клиническую смерть…. Значит, Лерка тогда ушла…. И Ранежка пришла вместо нее… А её мать всегда говорила, что Лерка не в их родню, теперь и не удивительно.

– Да, – ответила Ирбил, – Она стала Берегиней, и еще, она – та, что хранит тебя всю жизнь. А когда она умрет, в вашей, человеческой жизни, то снова станет Ранежкой, хранительницей вечерней зари. Если, конечно, сама захочет…, – Ирбил задумчиво покачала головой, – Может быть, она захочет пойти с тобой и дальше. Если ты не предашь её. Таково и было условие – она живет, пока ты любишь её…

Она внимательно посмотрела своими фиолетовыми глазами, казалось, прямо в Васькину душу, и она у него застыла от холодного и липкого страха…

«Она знает всё, – иглой пронзило его сознание, – Все мои мысли и всё, что в последнее время творилось в моей голове…»

–Ты почти победил своих Тёмных, – словно отвечая на его мысли, сказала Ирбил, – Ранеж не знает, ведь теперь она человек. Но чувствует это. И это её убивает, потому что она сама назначила себе быть твоей. Она сначала жалела тебя, а потом полюбила тебя, твою душу. А любовь даёт ей жизнь.

Васька опустил голову и отвел глаза от проницательного, цвета фиолетовой ночи, взгляда Ирбил.

– Сегодня её ночь, – продолжала Ирбил, – Ей было назначено Маран, что она сможет увидеться с отцом и матерью, с нами, только когда проживет четверть века человеческой жизнью. А еще, через это время ты сможешь узнать, кто она на самом деле. Но ты человек, и когда придет утро, ты не будешь помнить.

– Жаль, я бы хотел помнить. И тебя, Ирбил, и Вайлу, вы всегда помогали мне, – Васька грустно покачал головой, пытаясь осознать и покрепче запомнить всё увиденное.

Глава 17.

Ирбил не мешала ему думать, просто сидела рядом и смотрела в тёмную воду реки. А Васька теперь и без её помощи сам, вернулся в прошлое, вспоминая свою жизнь.

Вот ему шестнадцать, и он снова в своём шалаше на берегу ставшей ему родной реки. Теперь, оставшись один в квартире, он редко оставался ночевать в шалаше, но часто засиживался там до вечера по выходным. Ему было там привычно и хорошо, он любил слушать шум реки, говор леса и смотреть в вечереющее небо, на котором по чуть высыпали звезды…

Люди жалели осиротевшего мальчишку, которого и родная бабка жалела меньше. Муж соседки Веры договорился за Ваську, и его взяли на лето подработать на местной пилораме.

А Васька был этому несказанно рад, мужики на пилораме были хорошие, учили Ваську работать разным инструментом, помогали и наставляли его.

Вообще, он быстро научился жить самостоятельно, потому что бабушка, только узнав, что Васька работает, тут же перестала помогать внуку продуктами, не забывая при этом назначать ему задания по своему хозяйству.

Васька с бабушкой не ругался и ничего у нее не просил. Земля щедрая, прокормит, думал Васька, и не ленился.

На небольшом участке в четыре сотки, чудом не пропитым родителями, он старательно сажал картошку и лук. В сезон собирал грибы и ягоды, сдавал их в местную грибоварку, деньги платили небольшие, но ему одному не так много и надо было. Тем более, что он привык обходиться малым, и старательно откладывал деньги, чтобы пойти в сентябре в школу не хуже всех.

Из пособия, которое бабушка получала на него, как опекун, Васька не видел ни копейки, но иногда бабушка всё же понимала, что скоро зима и покупала Ваське, например, зимнюю куртку. Васька был рад и тому, что из пособия бабушка оплачивала платежи за квартиру.

Учился Васька хорошо. Понимая, что ему в жизни не на кого надеяться, кроме как на самого себя, он усердно учил русский, который давался ему труднее, чем, к примеру, математика и физика.

Обнаружив у мальчика способности к ночным наукам, учитель физики и математики, сухощавый Анатолий Федорович, всячески помогал ему, на свои деньги покупая Ваське книги, или отправляя мальчика на районную олимпиаду.

На удивление некоторым местным кумушкам, прочившим Ваське незавидное будущее, по стопам пьющих родителей, парень рос ответственным, а еще и завидным красавцем.

Широкоплечий, темноволосый красавец пугал мамаш почтенных семейств поселка, дочери которых откровенно вздыхали по Ваське и наперебой строили ему глазки при встрече.

Но он был замкнутым и, казалось, немного высокомерным, совершенно не обращая внимания даже на Лидку Михееву, считавшуюся первой красавицей в поселке.

В поселковую жизнь проникло новое веяние – в клубе и в школе стали устраивать модные дискотеки. И тут у Васьки обнаружился еще один талант – хороший музыкальный вкус, абсолютный слух и, вдобавок, умение обращаться с техникой.

Теперь в его ведении оказалось проведение школьной дискотеки, вся необходимая для этого аппаратура и подготовка музыкальной программы. Буквально за несколько месяцев он еще и игру на гитаре освоил, причем очень даже неплохо.

Выпускной класс проходил для него бурно, потому что он будто пытался ухватить всё, что пропустил раньше в школьной жизни.

Именно тогда, перед самым новым годом, к ним в школу на конкурс сочинений, и приехали ученики выпускного класса школы соседнего поселка. После конкурса, в честь гостей, была устроена дискотека, славящаяся на всю округу качеством музыки, звука и симпатичным ведущим, коим Васька и слыл.

В тот вечер он и увидел Лерку. Девушка в синем платье, с темными, высоко убранными волосами, всего лишь раз взглянула на него своими темными, как ночь глазами, чтобы он увидел в них звездное небо…

Позже, он провожал её до автобуса, который должен был увезти обратно домой участников конкурса и не мог найти слов, чтобы сказать ей о том, что чувствует…

Лерка улыбнулась ему, под неодобрительные взгляды Васькиных одноклассниц, думавших: «Приехала тут, фифа! Своих парней мало, наших отбивать у нас приехали!».

– Можно, я приеду к тебе завтра, погуляем? – робко спросил Васька, без особой надежды на согласие.

– Приезжай. В десять как раз будет электричка, приезжай. У нас завтра хоккейный турнир, пойдем вместе болеть за нашу команду.

Лерка была совсем не такая, как большинство знакомых Ваське девчонок. Никакого жеманства и притворства, даже доли кокетства, так смущавшего Ваську в одноклассницах, в Лерке не было. А еще, она умела так кстати молча выслушать его, не перебивая, что в его голове вдруг вставало все на свои места, проблема казалась такой не значимой, и Васька точно знал, как её решить.

После новогодних каникул, проведенных в обществе своей подруги, Васька понял, что влюбился.

От воспоминаний его отвлек голос Ирбил:

– Вот уже почти и закончилась ночь бесконечной полночи…. И мне пора. Я была рада провести с тобою это время. И…я поняла, за что тебя любит моя сестра. Ты – сильный духом человек, каких мало теперь на земле.

– Ирбил, – Васька встал с сидения, которое тут же рассыпалось песком, – Спасибо тебе за все. Передай мой поклон своей семье и скажи, если им когда-то понадобится моя помощь, я буду рад помочь.

– Хорошо, я все передам, – Ирбил тепло улыбнулась и легкой рукой коснулась его лба, – А теперь – спи…

Глава 18.

Солнечные лучи щекотали Васькино лицо и от этого он проснулся. Полог старенькой палатки был залит утренним солнцем, птицы распелись во всю, и Васька подумал, что он, скорее всего, пропустил утренний клев.

Лерка спала рядом с ним, закутавшись в байковое одеяло. Темные её волосы разметались по маленькой подушке, и Васька подумал, что всей душой любит её. Любит, и всегда любил, этот нежный изгиб её шеи, чуть вздернутый носик и черный бархат длинных ресниц.

Стараясь не разбудить жену, он выбрался из палатки и пошел к реке. Опустив в воду руки, он почувствовал, как тепла и приятна вода на рассвете, и решил искупаться.

Погрузившись в воду, он лежал, раскинув руки, и смотрел в сиреневое небо, как вдруг в его голову пришла мысль:

«Какой сон интересный мне сегодня приснился…. Вот что значит, свежий лесной воздух. Как девушку ту звали…. Забыл, как же…и старуха там еще была…»

Он силился вспомнить, но в голове крутились какие–то обрывки воспоминаний и смутные образы. Словно лепестки с цветка опадали его воспоминания, оставляя лишь яркие пятна…. Шалаш его старый вдруг вспомнился…

«А ведь тут недалеко совсем, с километр выше по течению пройти всего-то. Надо будет сходить, Лерке показать мою берлогу старую. Интересно, осталось ли что-то от моего шалаша. А там у меня еще остались ножницы, в сосновом дупле»…

Мысли растекались, как медленное течение воды в реке, Ваське было так хорошо и покойно, что он совершенно забыл про рыбалку.

Искупавшись, он сложил дрова в очаг, и поставил на решетку котелок с водой для кофе.

Из палатки выбралась улыбающаяся сонная Лерка и сказала:

–Доброе утро! Ты уже нарыбачился? Где улов?

– Да ну её, эту рыбу, – усмехнулся Васька в ответ, – Я купаться залез и забыл про рыбалку.

– Ой, и я тоже пойду, поплаваю, – воскликнула Лерка и побежала к реке. На ходу стягивая футболку.

«Как же странно, – думал Васька, заваривая кофе и нарезая бутерброды, – Вот нам уже и за сорок, а она всё та же девчонка курносая… совсем не изменилась за эти годы. И улыбается все так же светло. А я идиот! Чуть Генку не послушал! И где только мозг мой был!»

Васька продолжал себя ругать последними словами, вспоминая недавние свои мысли относительно Насти. То сердился, а то радовался, что вовремя одумался, то снова вспоминал чудесный сон. Но лишь картинки проносились в его голове, как бы он ни силился вспомнить.

Приготовив завтрак, он пошел к реке звать Лерку, и потом пойти вместе с ним посмотреть его старый шалаш. Отчего-то его тянуло туда именно сегодня, хотя до этого дня он много раз приезжал сюда, на берег реки, но про шалаш и не вспоминал.

Солнце уже поднялось высоко над лесом, но бор был приветлив и свеж, и всё еще дышал утренней росой. Васька держал Лерку за руку, и они вместе шли по заросшему берегу реки к тому месту, где когда то был его шалаш.

– Моё временное пристанище, – рассказывал Васька, а жена только молча улыбалась ему в ответ, – Я всегда прочти всё лето тут проводил, изредка выбираясь в поселок. От него, наверное, уже ничего не осталось…

В зарослях кустарника черным пятном выделялся остов шалаша. Засохшие ветки оплели жерди, сохранив очертания укрытия. Берег поменялся за эти годы, река в песчаном русле намыла большую отмель прямо напротив шалаша.

Они молча стояли возле заросшего кустарником приюта брошенного семьёй мальчишки, думая каждый о своём.

– А вот тут у меня было что-то наподобие сейфа, – Васька указал на высокое дерево, в котором виднелось небольшое дупло, – Я там нитки-иголки хранил. Может, и сейчас еще лежал.

Он уцепился за нижнюю ветку и попытался подняться к дуплу, чтобы долезть до заветного дупла. Он уже намеревался сунуть туда руку, как вдруг Лерка остановила его, вскрикнув:

–Стой!

–Что? – Васька испуганно отдернул руку и уставился на жену.

– Там гнездо скворцов, руку не суй, – выпалила Лерка.

Васька замер на дереве с открытым от удивления ртом.

– Откуда…ты знаешь? – спросил он, спускаясь вниз и ошарашенно глядя на Лерку.

– Ну, – жена замялась, а щеки её вдруг залил румянец, – Я просто подумала, что там может быть гнездо и птенчики, вот и сказал тебе. Да вообще, мало ли что там может быть за столько лет…

– Нет, ты сказала, что там гнездо скворцов…

– Случайно вырвалось, – Лерка тряхнула волосами и пошла на берег реки, оставив удивленного Ваську недоумевать над случившимся.

Васька решил, что и правда, может всё случайно вышло, и полез дальше шастать по кустам, исследуя знакомое ранее место, теперь заросшее кустарником и травою, ставшее совершенно незнакомым.

Вот остатки его кострища – несколько красных кирпичей, когда-то давно привезенных им на велосипеде, а рядом с деревом лежит старый умывальник, который он нашел у бабушки и привязал к тонкой березе. Березка выросла, шпагатная веревка истлела, и умывальник валялся теперь у подножия высокого кудрявого дерева.

С трудом оторвавшись от воспоминаний, одновременно и горьких и счастливых, он отправился на берег искать Лерку.

Она сидела у самой кромки воды, её темные волосы золотило солнце, она что-то тихо говорила, и Васька не понял, на каком языке звучат его слова.

Он увидел, как Лерка вдруг сняла с запястья тонкую белую цепочку с сиреневым камушком, какой он раньше никогда не видел, и отпустила её в воду реки, где цепочка растворилась без следа.

«Ранежка…» – прошептал кто-то в голове Васьки, но он не понял этого слова…