Читать книгу: «Цветочница», страница 7

Глава 17.

Саша уехал, пообещав вернуться к выходным. В багажник ему уложили деревенских гостинцев – баночку мёда, дольку козьего сыра, молодых огурчиков с грядки и зелёного лука. Как гость ни отказывался, как ни пытался возразить, а слушать его никто не захотел, и даже Лена не поддалась на Сашин умоляющий о помощи взгляд. Смеясь, она сказала:

– А ты как думал? Кто же из деревни с пустыми руками уезжает? Знал, куда ехал!

Саше было неловко… при его доходах он мог это всё купить на рынке, а эти люди… они свою жизнь обеспечивали сами, своими руками и тяжким трудом, сейчас такие времена настали. А он сам и не подумал привезти хоть что-то серьёзное и за это теперь мысленно себя укорял! Конфеток купил шоколадных, а кому они здесь нужны?! Хотя за них его душевно благодарили, конечно.

Уезжать Саше не хотелось, но это ведь было знакомство, он и так пробыл здесь незваным гостем до неприличия долго. Но он был счастлив уже тем, что его ждали здесь, и пригласили снова приезжать в гости! Выворачивая руль дедовых «Жигулей» и выезжая за околицу Вишняков, на грунтовку, ведущую к шоссе, Саша улыбался счастливой улыбкой. Не было сомнений, ни единого, что это было оно… то самое чувство. Саша полюбил эту зеленоглазую девушку всем сердцем, полюбил с первого взгляда и навсегда! А всё, что было с ним раньше, все, кто был с ним раньше – теперь словно ушли в небытие, стёрлись из памяти образы и лица. Вот только… ответит ли Лена на его чувства?

Саша остановил машину, проехав лес он оказался перед большим полем, засеянным пшеницей. Хлеб уже колосился, пора убирать, подумал Саша, вспомнив наставления деда… тот всю жизнь агрономом проработал в совхозе, и всегда брал внука «жито пробовать». Рвал колосок, лущил зерна и пробовал «на зубок», так и решал – пора убирать яровые или ещё обождать.

Саша размял в руке колосок и попробовал зерно – дед бы сказал, да, пора… В сиреневом закатном небе плыли похожие на лёгкий тюль облака, в поле стрекотали кузнечики, где-то за лесом низко гудел трактор. Душа зашлась, как же он скучал по бабушке и деду, по ласковому взгляду и добрым улыбкам, по-настоящему, уютному дому, где ждут и любят несмотря ни на что.

Нет, мама, конечно, тоже его любила, но… но всегда была занята. Она много работала, чтобы у Сашки «всё было», а вечером так уставала, что сил её только и хватало на то, чтобы спросить сделал ли сын уроки, и всё ли нормально в школе. Мама у него другая, строгая, наверное… не как бабушка или дед, она сама говорила- жизнь не жалеет никого, потому и сама она никого никогда не жалела. Жёстко и цепко вела дела, некоторые её даже побаивались, хотя и сами были не последними людьми в городе. Потому и получила прозвище – «генерал в юбке». И даже дома не могла уже быть иной.

У Сашки было всё, о чём многие его сверстники только мечтали. Жили они с мамой в большой четырёхкомнатной квартире в самом центре города, учился мальчик в лучшей школе и каждый год ездил на море, в детский лагерь отдыха. А остаток лета проводил в деревне, у бабушки с дедом, и это было лучшее время, потому что здесь он никогда не был один.

Стряхнув с руки остатки пшеничной мякины он снова сел за руль и поехал дальше. Что тут раздумывать? Это раньше он мог безошибочно угадать, что увлечёт приглянувшуюся ему девушку, с Леной же всё было по-другому – не помогут ни дорогие подарки, ни приглашения в модные рестораны и прочая «мишура». Здесь можно было только быть самим собой, без всякого притворства и антуража. И кто знает, как сложится, оставалось только надеяться, что не такой уж он плохой человек и сможет понравиться такой девушке. Размышляя о том, что бы такого привезти из города в следующий свой визит в Вишняки, Саша выехал на шоссе, воодушевлённый и какой-то… новый и живой.

– Парень-то вроде бы неплохой, – сказала бабушка, глядя из-под ладони вслед Сашиной машине, – Немного грустный как будто, но не плохой. Ты с ним давно знакома?

– Не очень давно. Он весной приходил цветы купить, тогда и познакомились, – пожала плечами Лена, – Его мама – директор центрального рынка. У нас таких как он в институте называют «золотая молодёжь». Это такие, кому родители все экзамены и зачёты за деньги покупают.

– Как это – за деньги? – удивилась бабушка, – Разве такое бывает? Что же – тройка три рубля, а пятёрка – пять?

– Зря смеешься, – улыбнулась Лена, – Так и есть, только вот с ценами ты, бабуль, не угадала. Теперь всё за доллары покупают, и оценки тоже.

– Да как такое может быть, какие такие доллары? Они вообще иностранные деньги, мы то тут при чём? Да ну, выдумывают там у вас в институте, кто-то такие слухи распускает, вот и всё! – махнула рукой Капитолина и ушла в дом, прибирать со стола.

Вечер уже расстилался по деревне, и от леса веяло прохладой, унося в поля нагретый за день воздух. Лена пошла в палисад перед домом, там была её «цветочная поляна», как говорила бабушка. Всё, что дал ей на посадку Вениамин Яковлевич, было тщательно Леной изучено, и по всем правилам рассажено. А теперь всё буйно зеленело и цвело на зависть всем деревенским садоводам и огородницам. Лена придирчиво осматривала своё хозяйство, выдёргивая случайно заглянувших сюда сорняков. Жара ушла, можно было полить и пышный цветник, и огород, подумала Лена и заторопилась – вечером они с Аней собирались пойти на речку искупаться, вода вечером просто парна́я!

– Бабушка, а где большая лейка? – крикнула Лена, снимая с головы косынку и оглядывая двор.

– Возле огуречника, – ответила бабушка откуда-то из глубины дома, – Не таскай, возьми маленькую! Большой тяжело поливать!

Лена подумала, что с маленькой она провозиться до темноты и развернула шланг. Колонка была как раз перед домом соседки тётки Алевтины и Лена уже давно приноровилась так поливать – протягивала шланг сквозь штакетины забора и устраивала «дождик».

– Привет! – раздался позади неё знакомый голос, от этого Лена вздрогнула и выронила шланг из рук.

– Напугал? Ну извини, – у палисадника стоял Ваня Ярославцев и исподлобья глядел на босоногую девушку.

– Привет. Да ничего не напугал… просто не ожидала, – ответила Лена, – С приездом.

– Да, спасибо, – ответил Ваня, голос его звучал холодно, жёстко, – Надо поговорить.

– Хорошо, давай поговорим, – Лена выглядела спокойной, но внутри у неё всё горело каким-то отчаянием.

Она отложила в сторону шланг, опустив его в гряду, и подошла к калитке, отворив её и приглашая гостя войти во двор. Разговор предстоял непростой, не на улице же его вести.

– Нет, спасибо, – помотал головой Иван, отказываясь входить, – Я ненадолго. Я только… только спросить хотел… хотел, чтобы ты мне сама сказала, в лицо.

– Что ты хочешь знать? Почему я тебе писать перестала? – спросила Лена.

– Нет, это я и сам знаю, – резко бросил Иван, – Почему ты писать перестала.

– Так что же ты хочешь спросить?

– Я…, – Ваня тяжело дышал, каждое слово ему давалось с трудом, – Скажи, это правда?

– Что именно?

– Ну… что у тебя парень городской есть, и ты скоро за него замуж выходишь! – выпалил Ваня и щёки его покраснели.

Лена только открыла было рот, чтобы ответить ему, но Иван вдруг разразился сердитыми фразами, ни остановить его, ни перебить гневную тираду не получалось, хотя Лена пыталась… она поднимала руку, словно пытаясь остановить поток слов, начинала что-то говорить, но… всё было тщетно.

– Мама мне сразу написала, так что не отрицай! Как только от тебя перестали приходить ответы, я попросил маму к тебе сходить, спросить! С ума сходил, вдруг с тобой что-то случилось и мне просто про это не говорят! Потому она тогда и пришла к тебе поговорить! И передала мне твои слова! Почему ты сама не набралась храбрости и не написала мне, что у тебя есть другой?!

– Твоя мама ко мне не приходила, – тихо ответила Лена, понимая, что Ваня её не слышит, да и не слушает, – Мы с ней не говорили. И никакого городского парня у меня не было.

– Если бы ты сама мне просто написала, так и так, я бы понял! – продолжал Ваня и голос его звучал всё громче, – А ты… я не ожидал от тебя!

Потом он вдруг замолчал, и остался стоять с открытым ртом, словно осознавая те обрывки, что донеслись до его ушей.

– Подожди… что? Что ты сказала?!

– Если бы ты кричал потише, я могла бы тебе ответить, – сказала Лена, она едва сдерживала слёзы, – Я сказала, что никакого парня не было, и мама твоя ко мне не приходила, никакого разговора об этом у нас не было. А писать я перестала потому, что….

– Как ты можешь! – перебил её Ваня, – Врать мне в глаза, даже сейчас! Когда я сам видел сегодня, что он к тебе приезжал! Да все видели, вся деревня! Мне мама сказала, и я специально приходил сюда, видел, как вы вареньице по баночкам разливали! Мне противно… противно от твоего вранья! Мне противно на тебя смотреть!

– Не смей на меня кричать! – ответила негромко Лена, длинные её ресницы дрогнули, и слёзы, кипевшие в глазах, предательски покатились по щекам, – Не смей! Противно – не смотри! Ты не поговорить сюда пришёл, ты пришёл…

Она не могла выговорить больше ни слова, язык словно прилип, она очень хотела сдержаться, не плакать и не закричать… Глядя в злые, ставшие вдруг такими чужими Ванины глаза, она чувствовала, как внутри догорают остатки надежды. Где-то там, очень глубоко, в самом потаённом уголке своего сердца она всё это время надеялась, что они встретятся и поговорят, всё выяснят… И всё образуется! Но нет. Видимо не судьба.

Вот и всё, подумала Лена, глядя, как уходит Ваня от их дома, как идёт размашистым шагом, сердито размахивая руками. Вот и всё…

Глава 18.

Последующие дни Лена со двора почти не выходила, как ни старалась подруга Анютка её вытащить погулять. Капитолина Захаровна смотрела на бледную молчаливую внучку и качала головой… лучше бы поплакала. Вылила горе слезами, пожаловалась, высказала то, что внутри носит. Но после того, как Ваня ушёл от их дома, Лена и слезинки не проронила. О чём плакать? Она ведь знала, что так будет, много раз думала и представляла себе их встречу. И понимала – она не сможет и слова плохого Ване сказать о его матери, даже злые слова, услышанные ею от Лидии Васильевны, не сможет повторить. А Ваня всё сам сделал, подвёл черту и к прошлому возврата нет. Нужно жить дальше!

– Лен, да ты хоть пойди с Анюткой, ведь кино сегодня крутят! – говорила бабушка, – Уж сколь клуб был закрыт, а тут привезли, пойди! Чего дома сидеть, скоро и каникулы закончатся!

– Не хочу, бабуль! – мотала головой Лена, – Анютка придёт и мы у нас посидим, можно?

– Конечно, почему нельзя! – удивлялась бабушка, – Всё равно хоть бы куда погулять сходили…

– Нагулялась я, дома побыть хочу, – отвечала Лена и в ожидании прихода подруги шла в свой палисад.

Там, среди цветов, зеленых своих друзей, она чувствовала себя лучше. Уходила из сердца ноющая боль, тоска покидала душу и где-то там, в самой глубине появлялось чувство надежды. Будет новый день, жизнь не стоит на месте! Скоро начнётся новый учебный год, и Лена уже кое-что новенькое придумала для оформления букетов на Первое сентября! Вениамин Яковлевич обрадуется, теперь он все Ленины идеи слушал очень внимательно и всегда соглашался попробовать.

– Надо к деду сходить бы, – задумчиво проговорила Капитолина Захаровна, – Ему тут с почты принесли что-то, не пойму, чего такое. В коробочке. На пасеку к нему почтальон и ходить не хочет – далековато, да и не любит она в горку-то. Ноги уж не те.

– Бабуль, мы с Анюткой сбегаем, – сказала Лена, – Вон, она уже идёт, я слышу, как она с тёткой Алевтиной разговаривает.

Тропинка виляла среди деревьев, девчонки не торопясь шли под сенью берёз в сторону стоявшего на отшибе от деревни дома деда Федосея.

– Знаешь, я думаю, что тебе всё-таки нужно всё сказать Ване, всю правду, – говорила Анюта, они теперь чаще всего обсуждали случившееся, – Пусть знает, что устроила его мамаша! Ходит ещё тут, нос задрала, ни с кем не здоровается! Моя мама сказала, чтобы я тоже с ней не здоровалась, раз она мне не отвечает никогда. Ну и мегера! Ванька её послушал, а вот надо было самому всё выяснить!

– Анют, а что выяснять, – отвечала Лена, – Он ведь прав, я сама перестала ему писать. Ничего не объяснила, просто не отвечала сама и его письма не читала. Я сама всё решила, и знаешь… пусть так и будет. Я не могу себе представить… Ну вот сама подумай – стали бы мы с ним встречаться наперекор Лидии Васильевне, что было бы? Мне даже представить страшно, что вот идём мы по улице, а она навстречу… Кошмар! А потом, чтобы она сыну дома устраивала, это же вообще ад. Всё равно ничего хорошего бы не вышло, только измучались бы все.

– Но ты же… ты…, – Анютка тронула подругу за руку, – Я даже не представляю каково тебе…

– Ты помнишь Люсю Капельникову? Ну, которую из города Николай привёз… Помнишь, как мать Николая её славила по всей деревне. Сколько они лет тут прожили? И все эти годы она слова хорошего о снохе не сказала. Ни одного… А когда у Люси дочка заболела, ведь внучка тётки Зоина, а та по деревне говорила, что это Люська урода родила!

– Помню, – с оторопью ответила Аня, – И после этого Люся уехала в город к своим родителям. А муж тут остался, но потом тоже уехал к жене. Ещё говорили, что Люся его не хотела принимать, потому что он её не защитил от своей матери.

– Вот и я помню, они через дом от нас жили, – вздохнула Лена, – А ведь что в Люсе было плохого, чем она тётке Зое не угодила? Только тем, что городская была? И даже в магазин всегда в платье и туфельках, нарядная… Так она ведь учительницей была!

– Знаешь, да и ладно! Ванька сам дурак, вот что я скажу, – горячо сказала Анюта, махнув рукой куда-то назад, в сторону скрывшихся за лесом Вишняков, – Упустил своё счастье, ещё пожалеет! А ты… расскажи мне про Сашу, интересно же! Вся деревня болтает, что к тебе жених городской на машине приезжает.

– А что рассказывать, я сама не думала, что он приедет, – Лена немного покраснела, – Ваня его видел, он мне сказал. Говорит – мать ему сказала, что ко мне жених приехал, и он пошёл смотреть. Как-то так всё совпало…

– Вот ведьма! Сама же послала сына, сплетница старая! – фыркнула Аня, – Так вот поэтому он и разозлился, даже не выслушал тебя! А вот пусть теперь тётка Лида выкусит – пусть лопнет от зависти, что у тебя всё хорошо!

Да, думала Лена, никто ведь не знает, кроме Анюты и бабушки, что у неё на сердце. Но сейчас… сейчас она шла между берёз и вдруг подумала… увидев тогда Ваню, сердитого, у своего палисада, и послушав, что он говорит… что-то оборвалось у неё внутри. Она считала Ваню другим. Лучше бы он вообще не приходил, тогда, наверное, разочарование не было бы таким горьким. Просто разошлись пути, как бабушка говорит, и всё. Сердито глядя тогда на Лену, Ваня выговаривал ей всё наболевшее, а Лена думала, как же он сейчас на Лидию Васильевну похож.

– Ну, всё закончилось, – сказала она Анюте, – Может быть и хорошо, что так, а не как у Капельниковых.

– Это точно! – согласилась Анюта, – А там видно будет, чего загадывать!

Немного погодя от Ани Лена узнала, что Ваня уехал, отпуск его закончился, а до дембеля оставался ещё почти целый год. Лидия Васильевна, встречая Лену теперь отворачивала лицо и недовольно морщилась, но больше ни слова плохого не проронила. Лена сама старалась не встречаться с ней, насколько это возможно в деревне, и вскоре пересуды обо всём этом прекратились. Нашлись другие поводы для сплетен, которые так любили перебирать у колонки местные кумушки. К примеру, предметом такого разговора стал Саша, который приезжал погостить к деду Федосею. А вечером они с Леной гуляли по тропинке вдоль берега реки, или вместе с Анютой и Алексеем устраивали посиделки во дворе.

Когда Саша во второй раз приехал в Вишняки, он сразу понял, у Лены что-то произошло… нечто такое, что обсуждать с ним она не стала бы, но это очень сильно изменило её. Он ни о чём не спрашивал ни у неё, ни у кого-то ещё… Здесь всё было по-другому, по-настоящему, и поэтому он просто жил и старался «напиться» этой жизнью, пока возможно. Кто знает, как будет дальше, может быть, Лена даст ему от ворот поворот и ему придётся забыть о ней… обо всём этом! Но пока… пока этого не случилось, он просто был самим собой, не пытался удивить Лену ни походом в самый дорогой городской ресторан, ни разными подарками.

Просто помогал деду Федосею на пасеке, с интересом и некоторой опаской заглядывая с ним в ульи, или вместе с Леной ходил ворошить сено на пригорке за домами, рассказывая Лене, что нового твориться в городе.

– Дядька Веня тебе привет велел передать, когда узнал, что я напросился к вам в гости, – смеялся Саша, а потом добавил серьёзно, – Ему не нравится… ну, что я тут… Считает меня слишком легкомысленным для тебя, вот!

– А что, он прав? Ты легкомысленный? – улыбалась в ответ Лена.

– Не знаю, – честно отвечал Саша, отставив грабли, – Со стороны виднее, да и человек он опытный! Может быть так и есть, но разве кто-то о себе так скажет… когда желает понравиться девушке!

– Ты хороший, – отвечала Лена, чтобы поддержать его, что-то ей казалось в нём знакомым…

То самое чувство, которое сидит внутри человека с самого детства, и рождается оно там… в том самом детстве, когда что-то беспокойно бередит тоненькую душу ребёнка, гнетёт её. Лена думала, что это одиночество. Да, у неё есть бабушка и дед Федос, и она любит их больше всех на свете! Благодаря им у неё есть дом, где её любят и ждут, где всегда примут и поймут. Но… но как же тогда объяснить, что до сих пор, уже став взрослой девушкой, Лена оборачивается и с завистью смотрит, когда видит, как по улице идёт семья… мама и папа, а между ними, держась за их руки, гордо вышагивает малыш.

Аня долго присматривалась к новом Лениному другу. Так, что даже Алексей слегка её приревновал, шепнув наедине, что так разглядывать человека просто даже неприлично. Но Аня рассмеялась на слова своего жениха, махнула рукой и заявила, что это её личная «экспертиза» и пусть лучше «Лёшка помолчит и ей не мешает»!

– Ты знаешь, Лен, – сказала она задумчиво, когда подруги сидели в жаркий день на песчаной косе у реки опустив ноги в прохладную воду, – Мне кажется, что Саша хороший человек. Какой-то он… не знаю. Отличается от местных что ли. Трудно выразить, но он… самостоятельный что ли, ему всё равно, что скажут окружающие. А мы ведь тут про это столько думаем! А тебе самой он нравится, ну, хоть чуточку?

– Не знаю, – подумав, сказала Лена, – Мне нравится, что он никуда не спешит. И меня не торопит… ни с чем. А то у нас ведь тут как – два раза по деревне погулял – всё, чуть ли не жениться пора. И ещё… мне с ним спокойно. Я бы хотела такого друга, а дальше… не знаю, как будет дальше, я про это не думаю.

– Да и правильно! Как мама моя говорит – поживём – увидим! – кивнула Анюта и крикнула, – бежим купаться!

Разгоралось лето, щедро одаривая окрест и своим светом, и дарами, и звонкими трелями птиц в роще.

Глава 19.

За неделю до начала сентября Лена собралась в город, пора было получать комнату в общежитии, снова обустраивать свою жизнь и готовиться к учёбе. Анютка уже уехала, она тоже подрабатывала после учёбы и потому собралась на неделю раньше.

Саша настоял, чтобы отвезти сначала Аню, а потом и Лену, и потому Аню они отправились провожать все вчетвером – Лена, сама Аня, Саша и Алексей. Парни за это время здорово подружились, сказались общая любовь к технике, увлечение автомобилями и ещё одна страсть – рыбалка. Когда Саша выбирался в Вишняки, они часто возились вместе под капотом Сашиных «Жигулей», пока девчонки собирались на прогулку.

– Ну вот, теперь снова до лета сплошные разъезды туда-сюда, – сетовал Лёша, он сидел на переднем пассажирском сидении рядом с Сашей, – Девчонки будут учиться, только на выходные домой. Да и ты, Саня, когда теперь к нам объявишься… останусь тут один, в деревне. Тоска!

– Так ты сам постоянно на смене, или отсыпаешься, – улыбнулась Аня, но в её голосе слышалась грусть, – А вообще, ты прав… как же хорошо было летом!

Распрощавшись и уговорившись обязательно всем вместе собраться в Вишняках на новый год, а до этого – уж как получиться, компания с сожалением распрощалась с летом. Вскоре и Лена вернулась к прежней своей жизни, где только успевай между лекциями и работой. А здесь, в городе, перемены в жизни людей были видны сильнее, чем в деревне. Там всё как-то шло своим чередом, люди надеялись на своё хозяйство, огород, а здесь… Предприятия закрывались, людей отправляли в «свободное плавание», такая проверка на выживание.

Лена с удивлением обнаружила, что теперь неподалёку от их ларька приходит просить подаяние старенький дедушка, у которого одна нога была отнята до самого колена. Он сидел на деревянном ящике, опустив глаза и не глядя на прохожих, рядом были пристроены его костыли. Перед ним стояла картонная коробка, куда ему кидали мелочь, а он читал стихи. Громким, хорошо поставленным голосом, всё так же не поднимая ни на кого глаз, он без запинки и с такою душой читал Пушкина, Лермонтова и других классиков… Глядя на него сквозь стекло витрины, заставленной вазами с цветами, Лена ощущала такое отчаяние и… страх перед будущим. Что у них впереди, что будет со страной, и со всеми людьми? Ответа Лена не находила.

Она грела маленьким кипятильником воду в ковшике, заваривала чай и в большой эмалированной кружке носила этому дедушке. Когда она сделала это впервые, тот поднял на неё полный отчаяния и изумления взгляд и не сразу понял, зачем она к нему подошла. Потом они вместе пили чай. Лена устроилась рядом на таком же ящике из-под овощей и смотрела на проходивших мимо них людей.

Дедушку звали Натан Иович, когда-то он преподавал в институте филологию и мировую литературу… а вот теперь вынужден просить на жизнь, потому что пенсии не хватает на оплату лекарств и коммуналки за небольшую квартирку как раз напротив центрального рынка. Жена Натана Иовича скончалась спустя какое-то время после того, как они потеряли единственного сына. Лена не спрашивала, как это произошло, но из сбивчивых слов Натана Иовича поняла – случилась какая-то трагедия.

– Вы можете заходить к нам, погреться и выпить чая, – пригласила его Лена, указав на цветочный ларёк, – Я вот там работаю. Обычно после обеда бываю, но я уверена, что моя напарница так же будет рада вам.

– Что вы, Леночка, я не могу вас стеснять! Хозяин будет недоволен, таких как я теперь стараются не замечать.

– Нет, Вениамин Яковлевич хороший человек, – ответила Лена, – Приходите! Или можете мне помахать рукой, когда вам захочется согреться чайком. Я принесу, мне не трудно.

Она долго не могла успокоиться после этого, ведь как же так… что же происходит на свете, что профессор, уважаемый человек, трудившийся всю свою жизнь на благо родины, вынужден вот так жить…

Саша приходил теперь почти каждый вечер, когда Лена заканчивала работу, и они вместе шли до её общежития. Лена обнаружила, что им интересно вместе, есть столько общих тем для обсуждений. По пути они заходили в дворницкую, где по-прежнему хозяйничал Семён Ильич, и оставались там попить его чаю с секретом. Иногда и он рассказывал странные, а порой и страшные вещи…

– Ребёнка у одного нашего жильца тут украли, – нахмурив брови говорил дед Семён, – Он там какой-то делец, то ли с акциями, то ещё с чем дело имеет. Мальчишка у него лет десяти, со школы возвращался, до двора не дошёл два дома, в машину затолкали и увезли. Искали, конечно, опять тут обшарили всё, да чего толку. Потом уж он сам, мужик-то этот, пошёл к какому-то там главарю, говорят, денег много отдал… очень много. Вернули пацана, две недели почти не было его. Так вот, продали они тут квартиру, и что там у него было ещё, уехали. Куда – никому не сказали, да оно и понятно. Эх, ребятки, в страшное мы время живём.

Лена слушала Семёна Ильича и ей казалось… что такого не может быть, просто потому что не может! Волнуясь, она спрашивала Сашу, когда они вместе шли дальше, к институтскому общежитию.

– Как ты думаешь, это всё правда?! Может быть, так, сплетни? У нас в деревне чего только не выдумают, а на деле случается, что и близко такого не было.

– Даже не знаю, – качал головой Саша, ему не хотелось пугать Лену, но… но и врать тоже не хотелось, – Сейчас всякое бывает, даже в нашем городке. Нужно быть осторожнее.

– Я всё думаю про Натана Иовича, – Лена никак не могла унять боли от дум про одинокого старичка и приложила руку к груди, дыхание теснило, – Нужно как-то ему помочь! Что-то придумать! Ведь это… это… неправильно это!

– Я спрошу одного человека, – кивнул Саша, – Может быть что-то посоветует в такой ситуации. А пока давай будем ему помогать сами. Я видел, он уходит с рынка как раз когда у меня обед начинается, я его буду до дома провожать. Будем с тобой ему продуктов немного заносить, напросимся в гости! А вообще… ему коляска нужна, а не на костылях прыгать!

– Да, он говорил, что была у него, сломалась. Он на третьем этаже живёт, коляску оставлял в подъезде, внизу, вот какие-то хулиганы ее и раскурочили.

– Думаю, тут я ему смогу помочь, – задумчиво проговорил Саша, и Лена вдруг подумала… какой же он всё-таки…

Совсем не такой был Саша, каким он показался ей в первую их встречу! И даже… даже раньше в Ване она не видела такой душевности, и в то же время благородного достоинства. Он не кичился достатком, не смотрел с пренебрежением на более слабого человека… А поработав на рынке, Лена и такого повидала, люди теперь очень изменились! Саша никогда ничего не обещал, но если это было в силах, то просто делал, и порой она про его поступки даже и не знала. Так, например он помог Семёну Ильичу, дворнику, благодаря которому Лена и попала когда-то на работу в цветочный ларёк.

– Я уж думал, всё, слепну! – рассказал как-то Лене сам Семён Ильич, – Да Санёк твой меня к доктору определил, по знакомству, так сказать! К такому доктору с улицы не попадёшь, а меня приняли, как будто я сам кум королю! На операцию записали, только обождать придётся, очередь там, но это ничего! А я ведь и знать не знал, что это за катаракта такая, ишь, напасть! Хороший он у тебя!

А Лена тогда и не знала про это, не предполагала, что Саша именно так «пользуется» и своими знакомствами, и связями своей мамы, коих было, при её-то должности… Тогда он открылся ей с новой своей стороны.

Они молча шли по усыпанной опавшими листьями дорожке небольшого скверика, осень уже застилала город своими коврами пророча скорую зиму. Каждый думал про своё.

– Лена, я тебя хотел спросить, – нерешительно начал Саша, – У моей мамы в ноябре день рождения. Обычно мы не празднуем, она не любит. Но в этом году решила отметить и приглашает… нас вместе. Как ты на это смотришь?

– Не знаю, – Лена поёжилась, – Ты думаешь, это хорошая идея? Я… не уверена, что понравлюсь твоей маме. И ещё… как ты меня ей представишь? Наверное, у тебя уже такое было, знакомил девушек с мамой, и как всё прошло?

– Опыт, конечно, был, – рассмеялся Саша, – Классе в восьмом примерно, или около того. Как прошло… сложно сказать, по-моему, мама не отличила, девушка ко мне приходила или друг мой, Стас. Мама с работы вернулась, а мы сидим… вроде как уроки делаем вместе. Одноклассница моя была, Лилей звали. Мама нам сказала: «Всем привет, если хотите перекусить, в холодильнике всё есть на бутерброды!». И ушла к себе в комнату. Так что, если так прикинуть, всё прошло нормально.

– И что же… больше никого с мамой не знакомил? – удивлённо спросила Лена, она про Сашу слышала иное, – Не может быть…

– Ну вот, как-то не пришлось. Так что, принимаешь приглашение? Это просто дружеский ужин, не волнуйся. А представлю я тебя, как… как моего друга.

Лена согласилась, только потом об этом пожалела… уж очень было страшно! Думала, может быть что-то придумать и не идти, но… Было поздно! Она уже пообещала.

Об этом она и размышляла, когда сидела вечером в ларьке. Уже стемнело, ранний осенний вечер расплакался дождиком, деревья уже стояли с голыми кронами, злой ветер оборвал золотой наряд. Вениамин Яковлевич сегодня не приедет, Лена знала это, он уехал в областной центр по делам, поэтому выручку ей придётся забрать с собой, благо, она за сегодня была небольшая.

Неожиданно дверь распахнулась, Лена вздрогнула и увидела в дверях троих… Она уже знала, кто они, те самые, «багровские»…

– Ты посмотри, Вован, какой тут цветочек! – хохоча, один из крепких плечистых ребят с короткой стрижкой указал пальцем на Лену, – Ну что позеленела? Не боись, не обидим! Дай-ка нам цветов что ли, которых посвежее, у нас тут… мероприятие намечается!

– Ага! – поддакнул второй, у которого не хватало почти половины зубов и вообще вид был… залихватский, – И кассу покажи! Нам ведь на что-то гулять надо! А Яковлич у нас и так вечно дёшево отделывается! Уж не знаю, по какой причине его Багор жалеет! А вообще, пацаны, гляньте-ка, девчонка-то хороша! Эй, ты, цветочница! Запирай свою лавчонку и айда с нами, погуляем! Нас в «Париже» ждут! Ну, чего замерла!

Лена стояла за широким столом, где она обычно готовила букеты, а теперь только он отделял её от этих страшных людей.