Читать книгу: «Смоленское сыскное отделение. Эпизоды криминальной жизни губернского города», страница 3

17 ноября полицейский надзиратель Ячичко проводил обыск на квартире поречского мещанина Михаила Тимофеевича Гамова, что в доме Мишина на СтароМосковской улице Смоленска. Каковой мещанин, по агентурным сведениям, занимался скупкой и продажей краденного. На требование выдать драгоценные вещи добровольно, Гамов передал Ячичко золотую брошь с пятнадцатью камнями, серебряную вызолоченную солонку, серебряный дамский портсигар и одну бритву в белой оправе. На допросе в сыскном отделении Гамов рассказал, где и у кого он приобрёл изъятые при обыске вещи. Только фамилию продавца бритвы, каковую прикупил ещё в 1908 году, опрашиваемый вспомнить не смог, назвав его просто Павлом. А бритва оказалась украденной среди прочих вещей в начале 1908 года из имения Маслова Гора Богородицкой волости надворного советника Ивана Ивановича Энгельгардта. Приобщена к делу о краже. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 6, лист 125)

В конце декабря 1909 года начальника Смоленского сыскного отделения уведомили смоленские жандармы о проведённых тремя неизвестными обысках в квартире учителя духовного училища Ивана Михайловича Меньшикова. Трое явившихся к учителю молодых людей рекомендовались «агентами полиции» и основанием указывали розыск некоего беглого каторжанина. Ткачёв ответил жандармскому полковнику Иваненко, что никаких агентов к Меньшикову никогда не посылал и примет все меры к розыску фальшивых агентов. По сведениям ограбленного учителя, агентов привозил молодой деревенский парень на сытой, небольшие роста беленькой лошадке. Уже 3-го января 1910 года был задержан крестьянин деревни Харина Чижевской волости Духовщинского уезда Семён Евтихиевич Медведев 19-ти лет, каковой на время следствия решением начальника смоленского сыскного отделения был заключён в смоленскую губернскую тюрьму. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 75, лист 2, дело 57, лист 219)

Закончился 1909 год поездкой начальника Смоленского сыскного отделения в Оршу, где в местном тюремном замке разговорился один из грабителей Крыш Страдын. И снова всплыло давнее ограбление имения Боуфалов. Крыш Крышев Страдын, крестьянин Сусевской волости Фридрихштадского уезда Курляндской губернии (вот спрашивается, и чего их в Центральную России несло из своей Кур- Лиф- и прочих Ляндий? Страдын грабитель и убийца, главный конокрад Катынской волости, по агентурным сведениям, тож латыш Уппит). Показания Крыша заняли аж пять листов машинопечатного текста. Естесственно хитрый курляндец как мог выгораживал себя, пытаясь выставить случайной жертвой обстоятельств. Но на давнее дело с ограблением имения Боуфалов немного света пролил. Жил себе поживал Крыш в имении Матушево Лиозненской волости Оршанского уезда Могилёвской губернии. Держал в своём доме небольшую мелочную лавку, тем и пробавлялся. И вот в один зимний вечер 1907 года явились к нему в лавку двое неизвестных и потребовали бутылку водки, каковой у Страдыня не оказалось. Незваные гости попросили хозяина отвезти их на участок Засигово, что верстах в семи от Матушево. Литовец везти парочку на ночь глядя отказался, но переночевать у себя оставил. А утром в дом Страдыня постучались двое стражников и толпа окрестных крестьян. Вошедшие внутрь полицейские были тут же застрелены, а крестьяне разбежались.

Бандит, назвавшийся Романом Гончаровым, приказал Крышу запрягать лошадь в сани и везти убийц куда прикажут. Так Страдын проездом через Смоленск оказался в доме у некоего Ивана Авдеевича, каковой стоял верстах в двадцати пяти от губернского города по Монастырщинскому большаку. В этом доме прожили больше недели, ожидая приезда остальной банды. Каковая не замедлила явиться. Были это три сына Авдеича – Нестор, Тихон и Яков, а также четверо по именам неизвестных, отзывавшихся на клички «Красивенький», «Цыган». «Моська». На просьбы его отпустить, Роман Гончаров отвечал Страдыню, что купит у него коня с санями за сто рублей, правда, когда те деньги у него появятся. Все бандиты были вооружены револьверами разных марок.

В первых числах января 1908 года бандиты на трёх санях уехали от Авдеича. Страдыня оставили в неизвестной ему деревне у дальней родственницы одного из бандитов, наказав кормить. Вернулись налётчики только к третьим петухам, и, забрав Крыша, уехали в имение Бородуличи к тамошнему арендатору Ремме. Там же разделили промеж себя добычу, деньги, ценные бумаги и меховую рухлядь, а четыре охотничьих ружья были отданы арендатору, чтобы тот их спрятал. Роман Гончаров за лошадь отдал Крышу всего 50 рублей, объяснив, что по разделу добычи вышло на человека по 72 с копейками рубля. Также Страдыню дали паспортную книжку на имя лепельского мещанина Карла Петровича Крегеля. Такие подложные паспорта делает некто Рудольф Древлин в местечке Красный Двор около Рудни. По этому паспорту Крыш уехал в Сибирь, где и прожил три месяца в Томской губернии. В мае месяце Страдынь вернулся в Оршанский уезд, где всё лето и скрывался по лесам. Попытался получить у Рудольфа Древина новый паспорт, но тот заломил цену аж в 250 рублей. Зиму блудный курляндец переждал в имении Башутки у латыша Аболина, занимаясь столярной работой. В марте 1909 года вернулся в Могилёвскую губернии и был задержан полицией. Сказка, конечно, занятная, но свет на вооружённый налёт на имение Боуфалов проливает. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело45, лист 351-353)

Также необходимо отметить, что к концу 1909 года у чинов сыскного отделения организовалась некая специализация. Исходя из отметок в контрольной книге за 1909-й года, например, надзиратель Щемелихин больше всего получал в разработку дел о краже лошадей и скота, а также о кражах в сельской местности. Ему же передавали дела о проверке людей, утерявших паспортные книжки. Грундуль с Ячичко всё больше занимались грабежами, убийствами и вымогательствами. Городовым, приписанным к сыскному отделению, они же агенты, чаще всего ставились задачи по разысканию информации о разных людях, в том числе и о преступниках. (ГАСО, фонд 578. Опись 1, дело57, лист

1910-й

Начальник Смоленского сыскного отделения к 1910 году наладил хорошие отношения с приставами всех трёх частей губернского города. От этих чиновников Ткачёв получает сведения о всех злачных местах города, пивных лавках, трактирах и незарегистрированных проститутках. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело57, лист 12-48) Сыскное отделение идёт в ногу с техническим прогрессом, появляется штатная должность фотографа. С помощью фотографических карточек становиться намного проще и быстрее установить личности задержанных. Так, например, пристав 1-й части Смоленска опознал по фотографии задержанную в Смоленске за беспаспортность девицу, назвавшуюся крестьянкой Погостовской волости Краснинского уезда Натальей Якушкиной. Сия «мамзель» оказалась сбежавшей из Одесской городской больницы Песей Янкелевной Ярошевской, осуждённой Кишинёвским военно-окружным судом на 12 лет каторжных работ. Также по фотографии пытались установить личность задержанного в Малой Вишере отставного прапорщика 6-го Балтийского флотского экипажа, полного георгиевского кавалера Виктора Александровича Нелидова. Полиции Нелидов предъявил пятилетнюю паспортную книжку, выданную смоленским мещанским старостой в октябре 1906 года. По отметкам в паспорте было видно, что за три года Нелидов посетил Тверь, Нижний Новгород, Симферополь, Николаев, Москву, Санкт-Петербург, Гатчину. Из этих городов на запрос смоленского сыскного отделения никаких сведений о противоправной деятельности Нелидова не поступало. Чинами Смоленского сыскного отделения было установлено, что такая паспортная книжка не выдавалась. По второму паспорту от Гжатского уездного полицейского управления сей путешественник побывал в Гродно, Варшаве и Ярославле. Прапорщика выслали в Смоленск, где он и отсидел срок за беспаспортность. Однако настоящее имя задержанного выяснить так и не удалось. Вся закавыка в том, что после отсидки Нелидов был отправлен по паспортной книжке в Гжатск под надзор тамошнего исправника, так как не удалось установить ни его личность, ни место проживания. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 49, лист 75,88,177-178)

Также снабдил фотографической карточкой своё уведомление начальнику Смоленского сыскного отделения и судебный следователь 3-го участка Рославльского уезда. Просил сей чиновник произвести в губернском городе розыск некоего Петра Гурьяновича Логунова, по кличке Петька-Ладочка, каковой по сведениям рославльских полицейских скрывается в Смоленске. Подозревался же Логунов в сбыте краденного из церкви села Снегирей серебра. Во все уездные полицейские управления была отправлена фотокарточка пропавшей в Смоленске воспитанницы вдовы коллежского советника Ольги Яковлевны Нечаевой четырнадцатилетней Екатерины Карповой, ушедшей неведомо куда из дома Бекина, что по Воскресенской улице города Смоленска. Описание внешности и одежды девушки прилагалось. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело57, лист 282,274)

А вот фотокарточки злостного растратчика казначея 20 ВосточноСибирского стрелкового полка штабс-капитана Виктора Васильевича Гидулянова военное ведомство в Смоленское сыскное отделение не представило. Пришлось сыскарям рассылать по всем уездам губернии только ориентировку с приметами казнокрада, каковой завладел денежными средствами и векселями своего полка аж на 160 000 рублей. Сумма для того времени, надо сказать, просто фантастическая. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 57, лист 237)

18 февраля 1910 года из двинского сыскного управления в Смоленск поступила информация о некоей богатой разведённой еврейке Асне-Фае Исааковне Фаберман, в девичестве Гольдштейн. Оная особа вербует молодых девушек в качестве прислуги и отправляет их в Аргентину, где, по агентурным сведениям, продаёт в бордели. Сопровождают Фаберман отец Исаак Гольдштейн, высокого роста, 55-ти лет от роду, и женщина сорока пяти лет по фамилии Цитрон. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело57, лист 7)

Не давало смоленским сыскарям скучать и губернское жандармское управление. В тот же день, 18 февраля, Ткачёв получил сообщение от жандармского полковника Иваненко о том, что при службе на латышском языке в лютеранской церкви будет присутствовать латыш (опять?!!!) Кирилл Люмитт, который собирается в основном из латышской молодёжи сформировать шайку грабителей. Поселился сей субъект в номерах Кузьмина на СтароПетербургской улице. В марте месяце жандармская агентура сообщала о четырёх молодых людях, один из которых точно латыш, ночующих в номерах Кузьмина и передавала их приметы. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 75, лист 10-11)

Приходилось надзирателям и агентам Смоленского сыскного отделения выезжать и в командировки по уездам Смоленской губернии, если местная полиция не могла долго найти преступников. Но в незнакомых городах и смоленским сыскарям мало что удавалось. Так надзиратель Грундуль в марте 1910 года, проведя больше недели в Вязьме, так и не смог продвинуться в расследовании дела о вооружённом ограблении мещанки Леляновой. Хотя информация о приехавшем из губернского города агенте всполошила уездный городок и его преступников. Лелянова даже получила анонимное письмо с угрозами, в каковом ей под страхом смерти запрещалось общаться со смоленским сыскарём. Результатом командировки Грундуля стало опровержение версии местных полицейских, что к ограблению причастны кожевник Николай Кланин с сыновьями. Но, пообщавшийся-таки с потерпевшей Владимир Иванович, дал местным полицейским новый след. Лелянова утверждала, что один из налётчиков забрал у неё из лавки несколько пачек папирос редкой марки «Товарищества Богданова и К». Такие папиросы с рисунком французского солдата на пачке продавались только в лавке Леляновой. А Грундуль видел такую распотрошённую пачку во дворе слесаря Бурцева 7 марта, когда под видом рабочего обходил окрестности ограбленной лавки Леляновой. Однако через неделю никаких следов пачки не было обнаружено, да и никаких других улик против Бурцева не нашли. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело76, лист 309-313)

22 апреля в велосипедную мастерскую Моисея Гамбурга явился молодой человек в форме ученика ремесленного училища и, взяв в аренду на 2 часа велосипед фирмы «Демлоп», оставил расписку. В которой назвался Евгением Иосифовичем Стаховским, учеником 4-го класса Смоленского ремесленного училища, проживающим в Офицерской слободе в доме Стаховского. Надо ли говорить, что велосипед вовремя в мастерскую возвращён не был. А в доме Стаховского Моисея Гамбурга ждало ещё большее разочарование. Молодого человека, какового ремесленник описал, в этом доме никто не знал, да и велосипеда никогда не видели. Пропажу в сыскном отделении Моисей Гамбург оценил в 60 рублей. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело57, лист

В мае к полицейскому уряднику 11 участка Ельнинского уезда Веткину обратился запасной рядовой Лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка Карл Петрович Юруш. Во время забастовок в Привислянском крае сей «верноподданный слуга Русского Царя» был агентом у военного начальства, которому и выдал местонахождение главарей демократической партии. После чего Юруш уехал из Курляндской губернии и прикупил участок земли в 60 десятин (очень неплохо оплачивалось доносительство, 87 гектар как-никак) в селе Хромцы Осельской волости Ельнинского уезда. Тихое житью Карла на ельнинской земле нарушил некто Ян Петрович Боллад, приехавший в Хромцы также по земельным делам. Он сообщил Юрушу, что имеет точные сведения, что социалисты-демократы приговорили доносчика к смерти, и знакомые ему братья Плявины ищут новый адрес Карла Петровича для его убийства. Протокол урядником через ельнинского исправника был передан в сыскное отделение. Вызванный на допрос Боллад историю подтвердил, рассказав, что Плявины держат паром, корчму и торговую лавку на станции Штокмасгоф Риго-Орловской железной дороги. К сожалению, о дальнейшей судьбе доносчика Юруша ничего не известно. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело76, лист 30)

8 сентября 1910 года на Витебском шоссе произошла крайне интересная встреча. Некто, только что приехавший в Смоленск на поезде, должен был быть встречен смоленским мещанином Наумовым, имевшим торговлю на Донской улице, но принял за оного секретного агента жандармского управления. Которому и предложил партию фальшивых золотых монет пяти- и десятирублёвого достоинства. Агент отнекиваться от якобы прошлогоднего знакомства не стал, и проявил самый живой интерес к покупке «фальшака», которого у продавца было не много ни мало на 15 000 рублей. Тот назначил встречу на следующий день в семь вечера у Днепровского моста. Преступник, назвавшийся Гутнером из Харькова объяснил, что большая партия монет уже доставлена в Смоленск, и завтра для проверки и покупки он отведёт агента в одну из гостиниц. Свидание состоялось, но Гутнер отговорился срочным отъездом в Витебск и никуда своего собеседника не повёл. Задерживать же его без вещественных доказательств не было никакого смысла. Эту информацию начальник жандармского управления передал в смоленское сыскное для дальнейшей разработки. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело75, лист 15)

Множество разной корреспонденции приходилось обрабатывать агентам сыскного отделения. Ориентировки, предложения и жалобы шли нескончаемым потоком. Санкт-Петербургское столичное попечительское общество о домах трудолюбия предлагало смоленским полицейским приобрести металлические панцыри (прообраз современных бронежилетов) и защитные щиты, причём двух разных типов. Первый тип производился из материалов российского производства, стоил дешевле (панцырь 15 рублей, щит 5 рублей), но весил значительно больше второго типа, каковой изготавливался из материалов заграничных, был легче (панцырь на 3 фунта, щит аж на 4), но стоил 30 и 15 рублей соответственно. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 57, лист 24)

Оршанское уездное полицейское управление в январе 1910 года прислало ориентировку на запасного матроса-комендора канонерской лодки «Хивинец» Фёдора Михайловича Теплякова. Сей «замечательный» со всех сторон субъект в одну далеко не прекрасную ночь в деревне Свистечках Баранской волости задушил собственного отца и зарезал свою мать. После чего скрылся в неизвестном направлении. Смоленским сыскарям предлагалось обратить внимание на небольшого роста (2 аршина 5 вершков) сероглазого бритого молодого человека 27-ми лет, одетого в простой крестьянский полушубок поверх морской военной униформы. О мошенниках, похитивших обманным путём 6000 рублей у ксёндза Лонгина Шилинского, сообщало в Смоленск Томское сыскное отделение. Заинтересовав священнослужителя байкой о кладе золотых и серебряных монет старинного чекана, двое злоумышленников возрастом за сорок лет, скрылись с деньгами, оставив у ксёндза мешок со свинцовыми пломбами и медным хламом. В июле месяце соликамская мещанка Мария Андриановна Мельникова вскрыла подброшенный ей в номера неизвестными пакет. Позже явившиеся к ней двое неизвестных обвинили любопытную женщину в краже и шантажом заставили заплатить 2000 рублей кредитными билетами. Приметы мошенников сообщал в письме начальник Нижегородского сыскного отделения. В октябре того же 1910 года из Юрьева пришла информация о некоем Густаве Ойя, каковой якобы нанимал работников на строительство винокуренного завода в одном из имений Везенбергского уезда Эстляндской губернии. В обеспечение словесно заключённых условий, оный Густав отобрал у 22 человек паспорта и скрылся. Реквизиты паспортных книжек прилагались в сообщении Юрьевского сыскного отделения. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 57, лист 11)

Посылал разнообразные запросы в разные концы Империи и начальник Смоленского сыскного Ткачёв. В начале декабря 1910 года была направлена ориентировка исправнику города Сум Харьковской губернии. Из Смоленска сообщали, что латыш Николай Карлович Трантц при увольнении с должности управляющего имением Кощино флигель-адъютанта ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТИВА князя Оболенского не сдал доверенности, финансовых книг и прочих документов. Также в имении обнаружена крупная растрата денежных средств и имущества. Из перехваченного письма сыскному отделению стало известно, что Трантц все письма и телеграммы в свой адрес просит пересылать в сумское почтовое отделение до востребования. Однако, судя по всему, оное письмо можно было считать отвлекающим манёвром, так как 25 декабря того же года Николай Трантц был задержан в Санкт-Петербурге. Отобранные у мошенника книги и документы были отправлены в адрес смоленского сыскного отделения казённой посылкой. Самого же Трантца столичные сыскари отпустили под подписку с обязательством добровольно прибыть на допрос в смоленское сыскное отделение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 57, лист

21 декабря 1910 года инженер завода Гросберга, что в городе Могилёве, Иосиф Кунцевич прибыл в губернский город Смоленск десятичасовым утренним поездом через Оршу. Путь его лежал в имение Рябцево, чтобы участвовать в установке паровых машин и ремонте трансмиссионных приводов. На Базарной площади у городских весов Кунцевич нанял извозчика, каковой за 3 рубля 75 копеек обещался доставить седока в Рябцево. Но отвёз по Рославльскому большаку прямо в руки парочке грабителей. Разбудив задремавшего в санях после ночной поездки на поезде Иосифа, бандиты сняли с него тулуп, валенки с калошами, шарф и вязанные перчатки. Также добычей грабителей стал кожаный портфель с небольшой суммой денег, паспортной книжкой и деловыми бумагами. К саквояжу с разными инженерными инструментами налётчики интереса не проявили. Извозчик же объявил Кунцевичу, что теперь не видит никакого смысла везти инженера в Рябцево. Однако, проявил заботу об ограбленном, заявив грабителям, что, мол, околеет жид, дайте ему хотя бы пиджак. Каковой пиджак и был передан Иосифу одним из грабителей. Больше часа добирался могилёвский инженер по Рославльскому шоссе до Смоленска, чтобы в тот же день написать жалобу в Смоленское уездное полицейское управление, копию с которой помощник исправника Соколов переправил для расследования в сыскное отделение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 45, лист 22)

В самом конце 1910-го в губернии печаталась памятная книжка на 1911 год. И вот впервые с 1908 года в разделе Смоленск и уезд было указано Смоленское сыскное отделение при городском полицейском управлении и дан список служащих в нём чинов. Начальник отделения – Николай Евдокимович Ткачёв, полицейские надзиратели – не имеющие чина Владимир Иванович Грундуль, Фёдор Иванович Щемелихин и новая фамилия, Николай Степанович Сапожников. Что интересно, приписанных к отделению городовых, они же агенты в памятную книжку не внесли. Но тот же давно знакомый нам городовой Абрамов в рапортах и протоколах за 1911 год периодически появляется, так же, как и некие Мандин и Костюков.

В том же декабре смоленское исправительное арестантское отделение провело работы по устройству питомника для служебных собак сыскного отделения. Ткачёвым был оплачен счёт на 58 рублей за устройство будок, рам и перегородок, а также за ремонт полов в сараях. 1911 год может считаться началом служебного собаководства в смоленской полиции. Начальник минского сыскного отделения уведомил Ткачёва, что «…при питомнике вверенного мне отделения имеются для продажи щенки от дрессированных собак двух пород: немецкой овчарки и чистокровные доберман-пинчер. Родители доберманов куплены за границей в известном питомнике Зейфорта, а щенки немецкой овчарки от дрессированной суки Флоры, что была приобретена Санкт-Петербургском питомнике.» (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 94, лист 301)