Архитектор

Он решил обследовать тот район, где видел с колеса обозрения чёрный обелиск одного из чудом уцелевших небоскрёбов. Взгляд как-то особенно задержался на нём. Может, там найдутся ответы. Два дня пришлось просидеть в вонючей норе из-за дождя, от которого на коже появлялись зудящие струпья. Потерял время. Хотя, звучит странно. Когда нет прошлого, время не имеет значения.

Он пересёк сумрачный двор. Холодный ветер принёс пепел, посыпавший крупными хлопьями, – на окраинах вспыхнули пожары. Чему ещё гореть? Оказавшись на широком проспекте, он посмотрел на затянутое облаками и дымом небо, пытаясь определить, в какой стороне взошло солнце. Идти предстояло на восток, без надёжного ориентира легко сбиться с пути. С досады тряхнул головой, – сквозь плотную завесу пробивался только мутный свет, – и зашагал к реке. Так дорога выйдет раза в два длиннее, но не заплутаешь среди кварталов.

У заваленного входа в метро попался зажатый бетонными плитами автомобиль, почти не тронутый огнём. Он заглянул в салон, дотянулся до бардачка, пошарил среди мусора. Рука что-то зацепила. Увидев находку, он присвистнул. На ладони лежал полный коробок спичек. Потряс им, как маракасом, и спрятал в карман. В последние дни везло на такие мелочи. Не найдя ничего больше, он оставил автомобиль и двинулся к маячившей впереди покосившейся вывеске продуктового. В руинах больших торговых центров делать нечего, всё или сгорело, или похоронено под завалами, а в маленьких лавках, разбросанных по дворам, ещё можно чем-нибудь поживиться.

Магазин оказался больше, чем представлялось, целый лабиринт из полок. Внутри пахло гарью и тухлятиной, под ногами хрустело битое стекло. Спасаясь от вони, он закрыл нос локтем, свободной рукой обшарил полки. Во мраке, оттеснённом полоской света у входа, приходилось крутить перед глазами находки, определяя пригодность. Чем дальше он продвигался, тем очевидней становилось – всё сгорело. У холодильников, источающих тошнотворный запах испорченной рыбы и мяса, он наткнулся на брошенную в проходе коробку, набитую банками. Вывернул её, консервы с шумом высыпались. Он вынул из ботинка нож, вскрыл первую попавшуюся банку, понюхал. Да, удача не отвернулась.

Набив рюкзак под завязку, он выбрался на дорогу. Желудок с самого утра сводило от голода. Усевшись на ступени магазина, он принялся зачерпывать ножом и жадно глотать куски ветчины. Когда банка опустела, с сожалением вспомнил о спичках. Можно было развести огонь, подогреть. К чёрту. И без того лучшая еда за последнее время. Он смял рукой жестянку, откинул в сторону. Пора идти.

Не успел он сделать и пары шагов, как увидел тень, мелькнувшую рядом с остовом повалившегося на бок грузовика. Это не зверь, что-то… Маленький мальчик бросился к разбитой многоэтажке, скалившейся небу лестницами, юркнул мышонком по груде обломков на второй этаж.

– Стой!

Скинув с плеч рюкзак, он побежал вдогонку. Вскарабкавшись наверх по обсыпающейся куче кирпича в квартиру, он прислушался. Тихо.

– Где ты? – позвал он. От мальчонки и след простыл.

Он взбежал на последний этаж, заглянул за каждый обломок стен. Никого.

– Эй! – позвал он, – где ты?

Никто не отозвался. Он сплюнул с досады.

Так бывает, думал он на обратном пути, когда долго один, померещиться может всякое. Рюкзака на месте не оказалось. Он огляделся, по спине пробежал холодок. Не хватало столкнуться с бандой мародёров. В руках блеснул нож.

– Выходите! Я знаю, что вы здесь! – крикнул он.

Обернувшись, он увидел рыжеволосую девчонку. Замшевая куртка с воротником-стойкой, потёртые свободные докерские штаны с накладными карманами, ботинки с побитыми носами, волосы, собранные в упругую косу, острый взгляд, направленный через прицел винтовки.

– Стой, где стоишь, – сказала рыжая.

– Я не хочу неприятностей, – он медленно поднял руки, тут ножом не отмашешься.

– Ещё бы! – прикрикнула та, – у тебя совсем мозги спеклись?

– Я ищу мальчика, он прячется где-то здесь.

– Твою мать! Очнись уже. Моё имя Ева. Помнишь?

– Ева?

– Мы ищем тебя.

Вот шанс!

– Да, да, вспомнил… Ева…, – он постарался изобразить улыбку.

Девчонка опустила винтовку и подошла. Он рывком сбил её с ног и прижал к земле.

– Я же сказал, что не хочу неприятностей.

Полотно ножа коснулось её горла.

– Урод! – прохрипела она, – мы в «Отражении».

– Лучше заткнись.

Она ударила его коленом между ног. К подлому девичьему приёму он оказался не готов. Его хватка ослабла, он сам того не желая, привстал. Рыжая только того и ждала. Она вцепилась в его руку с ножом, изогнулась как кошка, и обвила шею ногами. В его глазах потемнело. Надо же так запросто попасться! Она скорчилась, усилив хватку. Через мгновение он отключился.

– Эй, ты живой?

Он открыл глаза и увидел перед собой рыжую. Драная кошка пристально глядела на него. Рядом с ней стоял его рюкзак. Воровка! Он дёрнулся, но руки и ноги крепко стягивала верёвка.

– Вообще ничего не помнишь? – сказала она с ехидной ухмылкой.

– Кто ты? – его голос хрипел. Ещё бы после такого удушения!

– Я Ева. Вспоминаешь? Птаха же говорил, вспомни про руки.

Птаха? Руки? Ева? Его сознание разорвалось белой вспышкой, в памяти понеслись бессвязные фрагменты, которые слились в единый бурный поток, пробивший стену памяти, за которую он безуспешно пытался пробиться. От ослепившей головной боли он повалился на бок. Девица подхватила его и помогла сесть. Хрупкость её белокожего тела оказалась обманчивой.

– Имя своё хоть помнишь?

– Никомах, – неуверенно выговорил он. Боль отступила.

– Так-то лучше.

Она разрезала верёвки и подала ему клинок рукояткой вперёд. Он спрятал оружие в ботинок. Там ему и место.

– Как тебе удалось свалить меня? Я же за восемьдесят.

Он, потёр горло и откашлялся.

– У меня богатый опыт отваживать мужиков и пурпурный пояс по джиу-джицу. Вес не всегда имеет значения.

– Надо будет с тобой позаниматься. Как-то я потерял сноровку на сидячей работе.

– Может быть когда-нибудь. Пошли. Парни уже заждались. До следующего моста километров пять. Этот может рухнуть от твоих восьмидесяти.

Она подала руку, чтобы он поднялся. В ногах ещё чувствовалась слабость.

– Прости, что набросился на тебя, – Никомах закинул на плечи рюкзак.

– Не парься. Не самое худшее, что со мной случалось, – она похлопала его по груди, улыбнувшись.

Никомах хмыкнул в ответ.

– Ты бы убил меня? – сказала она, когда они свернули на перекрёстке, огибая груду искорёженных машин и бетонных обломков с острыми пиками арматуры.

– Думаю, нет. Прострелил бы колено и оставил. Ты же стащила мои припасы.

Ева хихикнула. Видимо, шутка пришлась по душе.

– Сколько ты здесь крутишься? – сказала она.

– Кажется, месяца два.

– На самом деле мы вошли в «Отражение» не больше пяти минут назад. Нелегко тебе пришлось.

– Не думал, что относительность времени выражается так.

Она пропустила его слова мимо ушей, заговорив о своём:

– Компьютер экономит ресурсы и то, что считает второстепенным, отражает в фоновом режиме. Программа считает твои навыки выживания более значимым опытом, поэтому происходившее с тобой раньше, твоё прошлое, он как бы архивирует, и выдает в соответствии с только ей понятными алгоритмами. Здесь проще с этим согласиться. Твой цифровой мозг нарабатывает новый опыт, новые нейронные связи. И все они относятся к этому месту и этому времени. Если загружаешься, смотри на руки. Так есть шанс вспомнить, что настоящий ты лежишь на базе в сенсораме. Мозгу нет разницы: реальность или фантазия, программа. Понимаешь? Для него всё происходит на самом деле. Для цифровой копии вообще реально только то, что здесь и сейчас. Отсюда диссонанс: ты вроде бы другой человек, а тебя убеждают, что это не так. В том месте, куда мы идём, вообще все иначе. Впрочем, увидишь. Кстати, что за мальчик, о котором ты говорил?

– Показалось, – Никомах отмахнулся.

– Да, случается.

Его замутило. Сознание отказывалось принимать происходящее. Он перепрыгнул ограждение набережной и скатился по бетонным плитам к узкой полоске галечного берега. Зачерпывая горстью воду, он стал натирать шею и голову, пытаясь унять подступившую тошноту. Ева учтиво ждала наверху, осматривая снайперскую винтовку. Хорошее оружие, безотказное. Шумное, но бьёт точно.

Пока обессилевший Никомах тупо глядел в отражение лица на воде, она заговорила:

– Я часто думаю, что люди из далёкого будущего, может, они и не похожи на нас, приглядывают за нами. И даже если самое страшное произойдёт, и мы окажемся на краю гибели, они вмешаются.

– И спасут нас? – Он поднялся на ноги, отряхнул руки, – знаешь, какая идея названа самой опасной в истории? Люди способны сами решить человеческие проблемы, не прибегая к богу или чему-то сверхъестественному. Нет никого, кроме нас сейчас. Вера в спасителя – побег от реальности, самих себя. У человека не должно быть ничего, на что он мог бы переложить ответственность за жизнь.

Ева дёрнулась. Совсем как девочка-подросток, которую родители не пустили поздно ночью в клуб. Она зашагала по разбитой дороге. Никомах вздохнул. Что такого сказал?

– Пошли, ответственный, – крикнула она, не оборачиваясь, – Ларс уже вне себя, наверное.

Всё-таки что-то в ней есть, размышлял он, держась на почтительном расстоянии от Евы, обиженно-горделиво задравшей голову и вышагивающей упругой походкой пантеры. За напускной крутизной скрывалась неимоверная женственность, страсть, желание дарить ночами безграничные ласки единственно достойному. Попадись ей такой, он не пожалеет ни дня, проведённого рядом с ней. Обрести женщину, равную по духу – высшее счастье для мужчины.

– Ты скучный, – она дождалась, пока он догнал её, чтобы сказать это в лицо. Звучало как приговор.

– Хорошо, – Никомах решил исправить положение, – я лишь хотел сказать, что мы сами отвечаем за поступки. Всё, что происходит – результат наших действий. И нам же исправлять ошибки.

– Я не об этом. Почему не улыбаешься?

– Научился блокировать широкий спектр эмоций.

– Зачем? Чего боишься? Что кто-то узнает, какой ты на самом деле?

– Возможно.

– Я же говорю, зануда.

Ларс сидел на покрытой пеплом лестнице перед входом в здание. Именно его Никомах приглядел с высоты «чёртова колеса». Вблизи оно поражало воображение: витая башня, казалось, пронзала низкое небо, в её агатового цвета стёклах, большей частью выбитых, отпечаталось размытое отражение города.

– Не прошло и полгода! – крикнул Ларс издали, не поднимаясь.

– Он чуть не убил меня. Бросился с ножом, прикинь, – пожаловалась Ева, звонко хлопнув по протянутой Ларсом ладони, после того как «пять» дал Никомах.

Тот присвистнул.

– Я скорее поверю в обратное.

Оба рассмеялись. Ева, довольная комплиментом, села рядом с командиром. Никомаха это задело. Он не выдал реакции и опустился на несколько ступеней выше, сбросив опостылевший рюкзак с ноющих от тяжести плеч.

– Где Рига? – сказала она с ноткой беспокойства в голосе, закурив сигарету.

– Задерживается, – процедил Ларс, – ушёл к тем развалинам. Ищет нашего друга.

Он указал на другой берег, где чернели две обугленные высотки. Видимо, взрывная волна имела чудовищную силу, и одно здание накренилось, протаранив другое.

– Эта модель не похожа на рекламу НОВА, – сказал Никомах.

– У нас нет таких ресурсов как у корпорации, – деловито принялся объяснять Ларс, поигрывая ножом, – созданная Птахой базовая модель – пустое пространство, точка входа, привязанная к этому месту. Мы не замечаем, как проходим её. Памяти там не за что зацепиться. А вот здесь уже башку каждый раз срывает просто.

– Фрагмент «Отражения»?

– Или нашего будущего…

– Что здесь произошло? Ядерный взрыв?

– Похоже на то, – процедил Ларс.

– Эй, парни, – тревожно окликнула Ева, глядя в бинокль.

Они отвлеклись от разговора и глянули на неё. Она указала на противоположный берег.

– Что там? – Ларс привстал.

– Он идет…, – Ева побледнела.

Ларс выхватил бинокль из её рук.

– Мать твою! – вскрикнул он, – прорвались!

Никомах глянул на тот берег. В нависающей вечерней дымке виднелись только обломки.

– У моста! – сказал Ларс, – Я обещал показать «Странника». Полюбуйся.

Он увидел. Чёрная медуза размером с автомобиль рывками двигалась по воздуху. Она, распустив щупальца, то замедлялась, то начинала кружиться, то делала стремительный бросок вперёд.

– Ищет, – прошептала Ева. Никомах впервые услышал в её голосе тревогу.

– Что ищет? – сказал он сдавленно, хотя, ответ напрашивался сам собой.

– Нас, – озвучив очевидное, Ларс отдал бинокль Еве, схватил рюкзак, вскинул его на плечи, – уходим!

Тень уже заплыла на мост, обшаривала пролет за пролетом, словно вынюхивала добычу.

– Я не пойду без Риги! – вскрикнула Ева.

В эту секунду по небу плетью ударил винтовочный выстрел. Они обернулись. Рига со всех ног бежал по набережной, проворно перебираясь через завалы. Не сбавляя хода, он присел на колено, укрывшись за бетонным блоком, прицелился из винтовки, –бах! – тварь издала звук, похожий на высокий свист или крик и рассыпалась в пыль. Рига вскочил и помчался вперёд, к спасительному мосту. Но со стороны развалин выплыли ещё два «Странника».

– Беги! – закричала Ева изо всех сил. Рига услышал, по крайней мере, махнул рукой, давая знать, что видит друзей. Она выстрелила «с колена». Пуля высекла искры в каких-то сантиметрах от «Странника». Тот исчез. Второй с чудовищной скоростью двинулся на Ригу. Он прицелился. Выстрел! «Странник» осыпался пеплом. Рига бросился бежать по мосту. И тут произошло непредсказуемое: возникшая из ниоткуда тварь, преградила ему путь. Не успел он вскинуть винтовку, как «Странник» бросился на него. Донёсся истошный вопль. И всё затихло.

– Нет! – закричала Ева, она перезарядила оружие и выстрелила. На этот раз пуля попала в цель.

– Уходим! – Ларс схватил её за рукав и потащил вверх по лестнице, – Никомах, очнись! – рявкнул он.

На том месте, где рассыпался последний «Странник» образовались ещё три существа. Видимо, твари не умирали, а только исчезали на короткое время. Они обшаривали середину моста, чувствуя остывающие следы жертв. Когда дверь захлопнулась за Никомахом, снаружи раздался душераздирающий вопль.

– Они идут за нами, – крикнула Ева, – быстрее, портал рядом.

Мрамор пола в тёмном холле гулко отозвался на их быстрые шаги. Лучи фонарей выхватывали в темноте пространства диванчики, столики с нетронутыми стопками глянцевых журналов. Мельком Никомах посветил на пачку. 20 апреля 2063 года – значилось на обложке. Подумаю об этом позже, решил он. Они прошли мимо лифтов, распахнувших мёртвые беззубые пасти, к служебной лестнице.

– Где? – Ларс постоянно оглядывался.

Ева остановилась прислушиваясь.

– Третий! – сказала она.

Они побежали наверх. Никомах почувствовал, как его настигает холод страха. Вверху застонали стальные конструкции, что-то с грохотом обрушилось и полетело вниз: здание-то держалось на честном слове. Должно быть, лифтовые шахты, подумал Никомах, не хватало, чтобы всё тут посыпалось. Ларс ударом ноги открыл дверь выхода на третий этаж. Они вбежали в коридор, но не тут-то было: проход оказался завален.

– Вот дерьмо! – выругалась Ева, – Портал дальше по коридору, там такой… зал, типа для конференций.

– Сейчас его нет, – процедил Ларс.

– Но он там, я чувствую!

До них долетели леденящие душу вопли «Странников».

– Можно попробовать через пятый этаж, – сказал Никомах.

– Другого варианта нет, – согласился Ларс.

Устланные ковровыми дорожками коридоры пятого этажа, оказались свободными. Ева почти бежала по ответвлениям, следуя внутренним ориентирам. Винтовку она передала Никомаху, который шёл замыкающим.

– Да, чёрт возьми! – прошипела она. Дверь на пожарную лестницу оказалась заперта.

– Начнём выбивать, они тут же явятся, – сказал Ларс.

– Другие варианты есть? – произнёс Никомах.

Те помотали головами.

Не говоря ни слова, Никомах отступил на шаг, и на скачке двинул ногой по двери. Она с грохотом ударилась о стену. Казалось, дрогнуло и заныло всё здание. Снизу завопили «Странники», сколько их стало, не разобрать. Пятна света от фонарей замелькали по обсыпавшимся стенам. Четвёртый… третий… Дверь на третий этаж, к счастью, болталась на петлях, а в завалах прохода оставалась щель – протиснуться можно.

– Ну, где? – нетерпеливо сказал Ларс.

– Сейчас, сейчас, не торопи, – Ева была на взводе.

Никомах светил в сторону дверного проёма.

– Ребят, у нас проблемы, – сказал он, когда фонарь выхватил «Странника». Никомах прицелился и выстрелил. Попал!

– Здесь, – срывающимся голосом крикнула Ева. Она подошла к стене, достала из рюкзака металлическую коробочку, положила её на пол, нажав комбинацию кнопок. Неожиданно снизу стены появилась полоска фиолетового света. Её очерчивал прибор Евы.

– Вовремя, – процедил Ларс.

Полоска света с каждой секундой становилась всё больше, словно вверх поднималась потайная дверь. И тут на них обрушился свист. Тени оказались за спинами. Никомах выстрелил два раз навскидку. Попал в одну из тварей.

– Некогда ждать! – крикнул Ларс.

Ева кувыркнулась прямо в фиолетовый свет и пропала. Ларс следом. Никомах кинулся за ними. Икру на его правой ноге обожгло холодом. От пронзительной боли он вскрикнул, но фиолетовое свечение уже заключило его в спасительные объятия.

Модель № 263

Обессиленный Никомах повалился на мягкую от еловой хвои землю, хватая ртом воздух. Ева опустилась рядом, вытащила из рюкзака бинт и потребовала у него показать рану. Она тяжело дышала, коса её расплелась, к лицу прилипла мокрая от пота прядь волос. Ещё бы, – несколько километров ей и Ларсу пришлось тащить его тушу со всем скарбом по лесу.

– Всё, всё, – проворчал Никомах, отмахиваясь, – я в порядке.

Взгляд Евы говорил, что просто так она не отвяжется. Никомах нехотя сел, стянул ботинок, на котором осталась белёсая отметина, как от удара молнии. Ева осмотрела ожог. Глубокая рана начала зарубцовываться, хоть и болела так, что звёзды сыпались из глаз при каждом шаге.

– Не может быть, – сказала Ева, отрезав бинт, – заживает на глазах.

Повязка вышла как по учебнику. Никомах поблагодарил за помощь, но вышло сухо. Еву не тронуло.

– Одно прикосновение «Странника», и прощай, амиго, – подал голос Ларс.

Он склонился к ручью, долго и жадно пил, натирал стылой водой лицо и шею. Потом словно отключился, вглядываясь в курящуюся утренним туманом синеву лесной чащи.

Никомах поднялся, тряхнул раненой ногой. Боль понемногу унималась, – недаром все женщины ведьмы, хотя бы в душе.

– Будем считать, мне повезло, – сказал он.

– Пусть и дальше везёт, – Ева, прикурила сигарету, глубокой затянулась, прикрыв от удовольствия глаза, и шумно выдохнула вверх, – без тебя поход не имеет смысла.

Она с изяществом кошки уселась на валун, побитый бурым лишайником.

Ларс наполнил флягу и протянул Никомаху.

– Пей.

– В козла только не превратись, – хмыкнула Ева.

– У меня плохие новости, – Ларс опустился на колено, – мы здесь не одни.

Ева соскочила с каменного «трона» и подошла.

– Этих ещё не хватало, – прошептала она, затушив окурок о подошву.

Вереница свежих, – час-два, – следов тянулась вдоль ручья и терялась в зарослях кустарника. Человек десять. Судя по глубине отпечатков, нагружены под завязку. Явно шли в сторону реки. Она бушевала на перекатах поблизости – километр, не больше. Ларс цыкнул. Их путь как нельзя некстати пересёкся с боевиками НОВА. Он пересчитал патроны: двенадцать штук.

– Если ты Робин Гуд, то хватит, – съязвил Никомах.

– Нам нельзя вступать в бой, – Ева встревожено оглядывалась, – у нас другая цель.

– Ты что-то чувствуешь? – Ларс внимательно посмотрел на неё.

– Нет. Просто Кольцев будет не рад, если мы облажаемся.

– Надо посмотреть какого лешего их сюда принесло, – Ларс поднялся, собрал вещи и двинулся по следам.

Прозвучало как приказ. Ева чуть слышно выругалась, явно не одобряя авантюру. Никомах взвалил на себя тяжеленный рюкзак, с удовлетворением отметив, что ожог теперь отзывается только слабой ноющей болью. «Прорвёмся», – сказал он ей, попытался тронуть за плечо, чтобы взбодрить, но она дёрнулась. Недотрога.

Они вышли к реке только через час. Пришлось прорываться сквозь заросли колючего кустарника, буреломы и топи. Укрывшись за камнями, Ларс рассматривал окрестности через бинокль. Еве он передал винтовку, и девушка улеглась поодаль, прильнув к оптике. Вода рвалась пенным потоком в низину, к озеру, скованному полукольцом горной грядой. У его берега в густой растительности едва угадывались обломки здания, бывшего, судя по уткнувшимся в песчаный берег двум проржавевшим паромам, водным вокзалом.

Никомаха опять замутило. Он воспользовался передышкой, лёг на спину и глядел в безоблачное небо такое же, как в привычном мире, оставшемся за пределами этого времени и пространства. Может, и нет того мира, думал он. Воспоминания казались теперь вязкими, какие бывают, когда вспоминаешь страшный сон, виденный за секунду до пробуждения. И прошлое было этим кошмаром, поглощённым не менее ужасающей реальностью. «Отражение», симуляция жизни стала самой жизнью, и только смерть могла оборвать электрические токи в проводах, подключённых к телу того, чьим двойником он обратился. Он попытался представить себя разделённым на две сущности, обитающие параллельно в неведомых плоскостях Вселенной…

Кто-то тряхнул его за плечо.

– Никомах, будь с нами!

Открыв глаза, он увидел Еву. Он чувствовал тепло её тела, её нежные губы, шептавшие едва разборчиво, оказались так близко. Он поднял руку, чтобы коснуться их, но Ева схватила его за воротник и рывком усадила. И откуда в ней, казавшейся мелкой, бралась такая сила?

– Не вздумай отъезжать! – зло прошипела она.

– Я здесь, здесь, – примирительно сказал он, очнувшись от романтического наваждения, – всё в порядке.

Только сейчас он понял, что Ларс исчез.

– Он решил рассмотреть развалины ближе, – ответила Ева на его немой вопрос, – солдаты НОВА там, но что делают – не понятно.

– Дерьмовое у меня предчувствие.

– Вот-вот, Но если Ларс упрётся, то бесполезно, не убедишь.

Ева, нахмурившись, щёлкнула несколько раз предохранителем винтовки. Беспокоилась она явно не за Ларса.

– Переживаешь за Ригу? – Никомах читал её как открытую книгу.

– Да, есть немного, – она опустила взгляд на побитые носки ботинок.

– Уверен, с твоим другом всё хорошо.

– Он мой брат.

Она сказала это после долгой паузы, – Никомах успел даже заскучать, набрал горсть мелких камней и бросал их в воду, – будто вернулась из дальнего мысленного странствия.

– Кроме него у меня никого нет, – добавила она.

В её глазах блеснули слёзы. Ева отвернулась, смахнула их рукавом куртки.

– Не бойся слёз. Быть слабым – нормально. Только принявший слабость может быть сильным. А принявший слёзы может смеяться.

Она не ответила. Положила, наконец, винтовку на колени, вытянула из пачки сигарету. Зажигалка плюнула искрой, не дав огня. «Чёрт!». Ева встряхнула её, почиркала, – бесполезно. Никомах бросил коробок спичек, найденный в городе. Ева закурила. Она каждый раз делала это с каким-то особенным наслаждением. Столько эмоций от самоубийства, – Никомаха удивляла её противоречивость: с одной стороны она проповедовала здоровый образ жизни, – вегетарианка, считающая мясо смертельно опасной едой, с другой, – дымила, как портовый грузчик.

– Мы выросли в одном детдоме, – ни с того, ни с сего начала она, – он попал туда в шесть, я в тринадцать. И как-то сложилось, что мы вместе всю жизнь.

– Что случилось с твоими родителями? – Никомаха удивила её откровенность, глупо упускать шанс узнать больше.

– После первой революции мы с отцом бежали за границу. Он уверял, что найдёт там себя, но всё не складывалось. Бизнес прогорел, накопления закончились, с работой стало плохо. Мы раньше никогда не бедствовали, а тут такое. Он сломался. Много пил, впадал в бешенство. Нам с матерью во время его загулов приходилось убегать то в социальный приют, то к знакомым. Потом к власти в стране пришла партия. Отец мечтал о старых временах, и вот они вроде бы настали. Мы вернулись. Сели в нашу машину и пересекли границу. Но он и не думал рвать задницу. Говорил, ему всё дадут, только вспомнят его заслуги. Батрачила мать, то нянькой, то уборщицей, а он пил и всё также распускал руки. Как-то раз он нажрался и приревновал мать, – она задержалась на работе. Он избил её и задушил. Хорошо, меня не оказалось дома. Проломила бы ему башку. Он сел на десять лет. Никогда не интересовалась, что с ним стало дальше. Дай бог, сдох.

Она втоптала окурок. Её кулаки были сжаты, брови сдвинуты, будто садист отец предстал перед ней как наяву. Никомаха вздрогнул. Он на секунду представил на месте Евы дочь, и ему стало тошно. Никто не должен знать, что он натворил. Никто.

– Ужасно, – только и смог выдавить он.

Кто-то зашевелился в кустах позади. Ева направила туда ствол и тут же опустила – Ларс. Его глаза возбуждённо блестели, одежда перепачкана грязью, на рукаве куртки кровь, лицо исцарапано ветками – видно, досталось. Он держал за цевьё короткоствольный автомат. Никомах непроизвольно охнул, – не ожидал, что Ларс способен без шума убрать караульного.

– Полная задница, – выпалил Ларс, задыхаясь, – их там человек пятнадцать и «Странники».

– Даже не думай! – крикнула, не сдержавшись, Ева. Её лицо полыхнуло от гнева. Ларс шикнул на неё, мол, нечего так орать, солдаты могут быть поблизости. Девушка села, в её глазах вспыхнули молнии.

– Они притащили сюда ловушку, – Ларс немного отдышался, хлебнул воды из фляги, – если у них получится забрать «Странника» с собой, наша миссия станет бессмысленной. Мы уже ничего не изменим.

Модель № 554

Лежать в холодной воде среди камышей пришлось недолго. Двое автоматчиков, дежуривших у входа, бросились на крики в темноту здания. Ларс, улучив момент, в три рывка добрался до ступеней, махнул рукой – чисто. Никомах, вооружённый ножом, – что с него толку? – юркнул внутрь. Никого. Голоса доносились из обвалившегося атриума зала ожидания.

«Обходи его!»

«Добавь мощности!»

«Держите его в цепи!»

«Он сейчас вырвется!»

«Кто снаружи в охранении, всех сюда!»

«Надо добить его!»

«Генератор сдыхает! Быстрее!»

Топот ног заставил Никомаха вжаться в стену. Несколько теней солдат мелькнули в каких-то пяти метрах от него. Не заметили. Он медленно выдохнул. Ева и Ларс бесшумно прокрались вдоль противоположной стены, и исчезли в полумраке. Никомах двинулся следом. Они вышли в просторный зал. Солнечный свет проникал сквозь дыру в потолке, всё равно приходилось напрягать зрение. Плесень поглотила выцветшее расписание паромов и рекламные плакаты, кое-где бетон пробила растительность, пол провалился, и там плескалось целое озеро затхлой воды, поросшее ряской, вдоль западной стены угадывались очертания разбитых и покосившихся кассовых терминалов.

Они ещё в том городе, или в другом мире, давно забывшем человека? Никомах отмахнулся от возникшего некстати вопроса. Его опять замутило. Казалось, засунули в центрифугу, и он потерял сознание от безумного вращения, а видимое – сменяющиеся цветные сны шизофреника. Или это и есть реальность? Он повернулся и замер. Солдат смотрел на него широко распахнутыми от испуга глазами. Неожиданная встреча! Рот бойца приоткрылся, вот-вот закричал бы, но тут в его шею вонзился нож. Солдат захрипел и медленно осел. Никомах вытер клинок о рукав мертвеца, высвободил автомат, пошарил по карманам разгрузки. Теперь можно повоевать.

Ларс и Ева укрылись возле проржавевшей лестницы эскалатора. Проход к атриуму наполовину завалило обломками перекрытия второго этажа.

– Хорошо сработал, – Ларс хлопнул Никомаха по плечу, когда тот короткими перебежками добрался до них. Обрушившийся крик «Странника» заставил всех троих присесть.

– Опыт, – ответил Никомах.

Ева тяжело вздохнула:

– Лучше бы свалить отсюда. Я скоро сдохну от этой твари. Слишком близко.

Она всё ещё обиженно посмотрела на Ларса. Никомах заметил, как трясутся её руки. Не от страха. Она чувствовала больше, чем другие. «Странники», порталы… Это н не укладывалось в голове Никомаха.

– Разберёмся с ними, свалим, – отрезал Ларс, – сейчас у них жара, скорее всего не заметят. Нам нужно завалить «Странника».

Они поднялись наверх. В глубине атриума раздался истошный вопль. Последовала беспорядочная стрельба, крики.

«Держать его в цепи!»

«Мощность на максимум!»

«Справа ещё двое!»

Никомах занял позицию в разбитом кафетерии. Внизу творился сущий ад. Ощетинившийся щупальцами «Странник» попал в плен трещавшего бело-голубого электрического кольца. От клёкота чудовища у Никомаха похолодело в груди. Солдаты били беспорядочными очередями вверх, где роились ещё пять-шесть тварей. Где Ева, где Ларс? Никомах не увидел.

«Бросайте ловушку!»

Это крикнул высокий крепкий тип, единственный в своре НОВА, одетый по гражданке. Двое солдат поднесли к огненному кольцу металлический ящик, осторожно извлекли аппарат, мерцавший красными индикаторами.

«Давай!» – крикнул гражданский.

Никомах ещё раз огляделся. Друзей рядом не было. К чёрту, ждать команды некогда. Он выдернул чеку гранаты, – подарок от убитого. Через секунды стены дрогнули от ухнувшего взрыва. Внизу поднялся чёрный столб дыма. Никомах выглянул из укрытия. «Странник» пропал, другие тоже, электрическая цепь погасла, человек в гражданском лежал лицом вниз. Ничего не скажешь – меткий бросок. Ударил винтовочный выстрел. Ещё один солдат повалился, подкошенный. Ответили плотным огнём. Пули заплясали по стенам, выбивая искры и пыль. Ларс, появившийся за колонной, зажал спуск и выпустил весь магазин, отправив двоих на тот свет. Патронов у него не осталось. Он поднял руку вверх, давая друзьям сигнал – я отстрелялся. Никомах пустил две короткие очереди. Одна пропахала полосу в траве, другая зацепила ногу убегавшего с открытого места бойца. Он запетлял подстреленным зайцем и нырнул за сгнившие остовы кресел, проглядывающие в густом кустарнике. Оттуда он начал палить без разбора. Над головой Никомаха просвистело, плечи обсыпало пылью и кирпичной крошкой. Он почувствовал кровь на щеке – посекло. Меткий, сволочь! Если слышишь свист пуль, значит, они летят мимо, вспомнилось Никомаху. Он перезарядил автомат, выстрелил. Пули звонко отрикошетили, прошипели змеями в воздухе. Мимо. Раскатом грома ударил выстрел Евы. Прятавшийся солдат захрипел, – пуля попала в шею, – и глухо упал на землю. Перестрелка закончилась.

Всё стихло. Резко, как теряешь сознание. Ещё звенело в ушах, в воздухе витал пороховой дым, кисло пахнувший, пробирающийся в самое горло. Никомах кашлянул и вышел из укрытия. Рядом, как призрак, возникла Ева.

– Все живы? – крикнул из-за колонны Ларс. Голос его звучал непривычно гулко в пустых помещениях.

– Порядок, – отозвалась девушка. Её взгляд сохранял остроту, как будто бой не закончился, просто передышка. Она посмотрела на рану Никомаха. Тот вытер ладонью кровь, махнул рукой – ерунда.