Читать книгу: «Рассказы»

Жизнь на луне

Две тысячи пятидесятый год. Луна. Станция "Кремль". Петров Азид Абрамович стоит перед огромным окном и смотрит на землю, сияющую всеми оттенками голубого цвета: там, на земле, осталась его семья, – дети, внуки; Петров улетел на Луну перед самой пенсией; на Луне обещали хорошо платить и предоставить дополнительные льготы. Да и что терять восьмидесятилетнему человеку? Сексуальных интересов никаких, тяги и любопытства к жизни почти не осталось; последнее удовольствие – еда – приносит все меньше удовлетворения. А тут каждую неделю можно отправлять внукам и детям немножко денежек – Пусть порадуются жизни в возрасте нежности и обостренности!

Петров, тебя вызывает начальник смены! – мужчина средних лет отвлёк Петрова от умиротворяющих размышлений.

– Слушаюсь! – Петров даже не оглянулся.

Не торопясь, семеня ногами, согнув спину, Петров вошёл в кабинет начальника смены.

– Тут такое дело, Петров! Начальство дало разнарядку на проведение опыта размножения на станции "Кремль". Завтра к нам прибывают подопытные.

– Так, Наталья Петровна! – Петров выпучил глаза. – Я ж вы знаете, почти старик.

– Ничего, Петров! – Наталья Петровна даже глазом не повела, – Это часть тоже входит в эксперимент.

Вы думаете, Наталья Петровна, что местный климат каким-то образом мог повлиять на мои половые способности?

– Это тоже будет проверяться.

Петров очень неспокойно спал – Может быть это будет обычная придирка, повод, чтобы убрать его со станции и отправить обратно без денег и льгот?

На следующий день прибыла команда: молодые, крепкие девчата с живыми бойкими глазами и постоянной беспричинной способностью к улыбчивости. Петрову досталась Настя, большая и крепкая особь с упругой грудью и крепкими ягодицами. Перед началом опыта Петрову долго и настойчиво объясняли все тонкости эксперимента; он слушал рассеяно и почему-то немножко волновался. Наконец, эксперимент начался.

Петров оказался в комнате лаборатории с Настей. Настя лежала голая и хорошо помытая на кушетке и смотрела куда-то вдаль, видно, следуя указаниям руководителя проекта. Вдруг, Петров почувствовал – эрекция забытым чувством подтолкнула его к этому дородному телу. Вот, что значит – жить на Луне! Эксперимент продолжался целую неделю. Петров даже забыл отослать деньги внукам и внучкам.

Через девять месяцев Петрову сообщили, что эксперимент удался и размножение на Луне возможно для мужчин без ограничений по возрасту. Будут ли еще проводить эксперименты? Эта мысль теперь не давала покоя ни днем ни ночью.

Наталья Петровна пристально смотрела на Петрова. Последнему даже стало неудобно, лицо покраснело, юношеское волнение трепетом передалось рукам.

– Завидую я тебе Петров! Никчемный ты мужик, подопытный, а вот тебе! – На старости лет – размножитель! И почему даже в космосе, где нет природы, природа не справедлива! И правильно говорят! – не один мужик не знает, что он в себе носит …

Наталья Петровна впала в задумчивость. Улыбнулась чему-то своему.

–Завтра прибывает целая команда для эксперимента. Ты первый номер! Так вот!

Азида Абрамовича вызвали после обеда, который в этот раз не доставил того радостного старческого удовольствия от процесса еды, где уходящий в небытие организм цепляется за последние инстинкты слабеющей жизни. Но, потеряв на время аппетит, Азид Абрамович ощутил внизу живота приятное сильное пульсирующее движение плоти как в молодые годы. На этот раз процедуру испытаний изменили: Петрова раздели до гола и крепкими ремнями привязали к кушетке.

– Так надо! – молодцеватый бравый врач подмигнул и скрылся за стеклянной дверью.

В кабинет зашли две обнаженные женщины: одна молодая с длинными волосами и приятными округлостями, вторая – Азид Абрамович внутренне вздрогнул! – женщина очень пожилая, с бесформенной фигурой и каким-то неприятным выражением лица. Хотелось сбежать – но увы! – силы не было, чтобы разорвать путы.

Через час Петров Азид Абрамович пил сладкий чай и молча слушал рекомендации врача по восстановлению организма.

–Будете принимать витамины группа Д в течение месяца! Я также назначил вам курс реабилитации – витаминки вам введут внутривенно. В общем, Азид Абрамович, организм у вас в тонусе и удивительно – идет омоложение некоторых функций, прежде всего, конечно, функции родового продления человечества. Феномен этот удивительный: благодаря этому эксперименту мы сможем на Луне создать независимую колонию человечества из использованного физического материала в земных условиях. Подтвердилось влияние скопления гелия на функциональность организма и его физическое омоложение. И еще поразительный факт – женщины и мужчины одинаково восстанавливают репродуктивность. Я думаю, что сегодняшний эксперимент подтвердит это в полной мере.

– Да, доктор! Такого унижения я не испытывал никогда в моей жизни. Надеюсь, что я не смогу больше принимать участие в этом эксперименте! – скупые мужские слезы заполнили чуть на выкате глаза Петрова, но, видимо, чего-то испугавшись, так и не стекли по морщинистым мужским щекам.

– Перестаньте подвергать себя уничижению. Вы находитесь на первой линии фронта науки! Вы учувствуете в эксперименте мирового значения, благодаря чему человечество сможет заселить соседние планеты и спасти нашу планету от вымирания! – доктор говорил с пафосом и очень торжественно.

– Но почему именно я, человек пожилой, должен чувствовать себя … -кроликом!

– Вы один из миллиона, у вас редкое сочетание физиологических качеств и необычайная сексуальная выносливость. И ваши сперматозоиды обладает феноменальной скоростью и цепкостью. Наша задача и, конечно. долг ваш как гражданина продлить этот уникальный опыт как можно дольше. Вы понимаете, что вы не просто поселенец на Луне! Вы практически зачинатель нового человека на этой небольшой планете! – доктор даже подскочил со стула и нелепо вкинул руки, как будто приветствую невидимых новых будущих людей.

Петров сидел на кровати в своей комнате и безучастно смотрел на фотографии своей семьи. Они, казалось, были ему чуждыми людьми с другой планеты, забытой и потерянной. Впереди – неизвестность, но манящая тревогой и волнением.

Олигарх и проститутка

Проститутка Рыбка зевнула и натянула трусики. Клиент – олигарх Дурабасов – большой, небритый мужик посапывал по-детски в кровати. Рыбка закурила – дым потянулся к потолку, рассеиваясь на полпути: "Блин! Сколько этот гад заплатит сегодня? В прошлый раз мог дать побольше ; старалась ведь, – скакала на нем как заправская наездница."

Дурабасов открыл глаза:

_ Слушай, ты опять куришь. Да не люблю я это.

Рыбка затушила сигарету и легла опять в постель, взяв член Дурабасова в руки. Дурабасов навалился расслабленно на Рыбку, подмяв ее под своим медленно распухающим от переедания деликатесами телом. Рыбка старательно стонала, хотя мысль о гонораре ее не покидала. Когда Дурабасов заканчивал процесс получения полового удовольствия, Рыбка совсем извелась от показной страсти и удовольствия.

Дурабасов слез с Рыбки и довольный смотрел в ее глаза, налитые казалось неподдельным восхищением олигарха.

– Какой подарочек мой мальчик даст сегодня своей девочке, ведь девочке нужна новая сумочка и другие безделушки, чтобы мой мальчик был доволен. – Рыбка улыбалась, стараясь сложить губки сердечком.

– Слушай, сегодня не получится – дам в следующий раз.– Дурабасов сказал спокойно.

У Рыбки потемнело все в глазах: она схватила первый попавшийся под руку предмет и стукнула им по голове Дурабасова. Ей нужно было сегодня отдавать деньги Людоеду, сутенеру – насильнику и садисту. В руки ему лучше не попадать.

После удара Дурабасов остался лежать неподвижно. Кровь быстро пропитывала кровать. "Блин!" – Рыбка быстро оделась и позвонила с телефона Дурабасова в полицию:

-Алло! Тут человека убивают….

Затем Людоеду:

– Я тебе оставила деньги в квартире, – Рыбка говорила спокойно и улыбчиво. – Зайдешь и возьмёшь, где обычно! Пока.

Рыбка села в машину, отъехала неподалёку и стала ждать Людоеда. Через десять минут уже был на месте. Деньги – все.

Через минуты пять к дому подъехала полиция. В это время из подъезда выходил Людоед. У него было озадаченное лицо и нервные движения. Полиция, долго не думая заорала, чтобы он поднял руки и опустился на колени. Людоед достал огромный, как показалось Рыбке, пистолет и стал судорожно стрелять по полицейским. Рыбка дальше ничего не видела: она закрыла лицо руками, и вся съежилась в машине, стараясь стать невидимой.

Стрельба прекратилась. Людоед валялся на земле с широко раскинутыми руками, кровь вытекала из-под неподвижного тела. Рыбке почему-то стало смешно и возбужденно – радостно. Начало темнеть. Ей захотелось сегодня на вот таких погребальных радостях предаться веселью и легкомыслию. Уж очень тяжелый и напряженный год жизни у нее получился. Клиенты все сволочи и садисты, коллеги по работе – дуры, а о Людоеде и говорить нечего.

Бюрократ Трухов

Трухов – заместитель министра промышленности – сидел за огромным столом у себя в кабинете и смотрел неотрывно на бумагу, лежащую одиноко на полированной поверхности. В кабине была абсолютная тишина; Трухов отвёл взгляд от бумаги и перевел его в окно; за окном были видны крыши домов и летнее небо с красивыми объемными кучевыми облаками. Мысль была одна: – Подписывать или не подписывать? Мозг Трухова привычно разложил две комбинации: "Хорошо, подпишу! Мне с этого перепадёт десять процентов. Работы невпроворот. Нужно будет уговаривать директора, что данное решение правильное. Как минимум понадобится неделя. Дальше, конечно, делать нечего, только ждать свои деньги. Но это опять волнение. Вдруг, не заплатят! Но и потом есть риск, что работа будет плохо выполнена. Наказания не избежать."

Трухов подошёл к окну и стал рассматривать поток машин, затем перевел взгляд на кремлевские стены. Мысли переключились на воображаемое повышение – тогда не нужно будет заниматься этой ерундой: добыванием хлеба насущного. " А если взять и не подписать! – Трухов заулыбался – Пусть сами ищут возможности!

 Мне и моей зарплаты хватит!" Тут заместитель директора вспомнил о своем сыне и дочери: они работали под его крылом, как, кстати, и он начал карьеру под началом отца, сына безземельного крестьянина, выбившегося в люди ещё при Сталине. Подумал о своей машине: – Пора ее менять! Надо рисковать! -Трухов достал ручку с золотым пером и размашисто подписал бумагу.

Вечером, уставший, Трухов ужинал в лоне семьи. Жена ела не спеша, лениво рассматривала мужа, который поглощал еду с завидным аппетитом отработавшего честного труженика. По правде сказать, Трухова еда успокаивала: чем хуже настроение, тем аппетит лучше. Жена знала повадки мужа.

– Что опять угрызения совести мучают? Да когда ты, наконец, начнешь думать о семье! У меня ни украшений, ни шубы…

Трухов виновато взглянул на жену. На душе стало тяжело. А потом стало, вдруг, равнодушно, как будто внутрь проникла пустота и втянула в себя все нутро. Только сердце глухо торопилось в середине грудины:

-Дорогая, у меня сейчас планируется большой проект. Как только он закончится – в отпуск! Там и шуба и все, что понравится!

Умела же его жена делать благодарное и сексуально-увлекающее лицо одновременно. Трухов отметил, однако, отрицательное – нездоровую полноту и заметное увядание молодости. Его не покидала внутренняя опустошенность. Говорят, – это обычное ощущение для творческих и деловых людей: творчество и деловитость всегда зарождается в пустоте и тишине. Но и деньги рождаются в тишине из ничего! Стоя перед зеркалом, чистил зубы и рассматривал откормленное одутловатое лицо и начинающие сидеть волосы.

Лежа в кровати, Трухов всегда с закрытыми глазами представлял себе совсем другую жизнь – там он всегда был в одиночестве на берегу моря: волны набегали на песчаный пляж, а затем убегали обратно средь многочисленных камушек. Он наблюдал за переливами цвета утекающей воды, брал камушки и бросал их в волны, стараясь бросить так, чтобы камушек упал с большим количеством светящихся на солнце брызг. Затем сон окутывал Трухова и погружал в ночную бездну.

Любовь с первого взгляда

Подвыпившая толпа вывалила из ресторана на Большой проспект Петроградской стороны. В отблесках уличных фонарей выражения лиц казались более гротескими, отсвечивая холодными оттенками угловатых линий радостные гримасы. Троекуров, молодой человек лет двадцати пяти, пошатываясь и пьяно улыбаясь, попрощался с неестественно возбуждёнными товарищами и направился в сторону дома, располагавшегося неподалёку. Шел он неторопливо, бросая шатающуюся тень на неровный асфальт второстепенных улиц Петроградской стороны. Вдруг, впереди него откуда-то возникла такая же неустойчивая фигура, но противоположного пола, от которой тень совершала отчаянные попытки выглядеть прилично и от этого движения ее были судорожными и не совсем естественными. Троекуров поравнялся с девушкой.

-Простите! Мы с вами в одинаковом затрудненном положении.Мм…Мы могли бы помочь друг другу.

– Да!– девушка старалась держаться ровно, но ее мотнуло в сторону Троекурова. – Да! Нам не обойтись друг без друга.

Они уцепились друг в друга, отчего им стало легче идти прямо. Первое время молчали, обдумывая новое положение дел. Троекуров первым прервал молчание.

– Вам далеко, прости,....тебе идти?

– Да…нет! Па…ррр…у ква…ррр…таллов. – девушка с трудом отвечала, стараясь выдавить из себя звуки. – А чё, проводить хочешь?

– Да.

Опять шли молча, только Троекуров постарался покрепче держать девушку, чтобы она чувствовала его силу и жизнеспособность.

– Вот! Пришли! – ее пошатнуло и она повалились на Троекурова.

Он чуть не упал, но зато она оказалась в его объятиях. Губы Троекурова с трудом нашли губы девушки. Целовались как могли: сначала получалось плохо, как-то безвкусно, но постепенно они обрели вкус в этом безвкусии и перешли к более активным действиям. Девушка забросила ногу на Троекурова и последний понял: это любовь.

Утром Троекуров проснулся первым. Тупо осмотрел невзрачное жилье, мятую постель и голую спину девушки. Волосы разбросаны на подушке нечёсаными локонами, некрасивые ступни выглядывали из-под одеяла ярко-красным педикюром. Нужно было собраться тихо и как можно быстрее исчезнуть.

На улице он свободно вздохнул полной грудью и почему-то перекрестился.

Игра на пианино

Некоторым везет с родителями, они от детей ничего не требуют. А у меня родители свихнулись на воспитании идеального мальчика. Мне десять лет, а я уже должен доказывать, – Лучше меня нет! Сижу и целый день притворяюсь, что все понимаю и хорошо играю. Вон папаша тоже притворяется, а на самом деле дела обстоят плохо. Работа ужасная, денег мало. Даже слышал что-то про сексуальное истощение .... Эх, как так извернуться, чтобы заниматься тем, чем хочу! Эти родители думают: им интересно, значит мне интересно. Не тут-то было! Вон! – наши соседи – гомосексуалисты. Не верю, что родители могли себе это представить. Лучше бы занимались собой. А на самом деле, – они целый день валяются в кровати и орут на меня. Взяли бы сами и сыграли на этом … пианино!

Я буду играть Моцарта. Зал небольшой, уютный. Родители в первом ряду. Счастливые. Все! – я настраиваюсь, закрываю глаза и вижу злобное лицо матери.

– Играй! Играй! Я кому сказала – играй!

Пальцы начинают свой танец. Музыка по стенам скользит в глубину, возвращается, потом заново волнами вширь. Отвратительное выражение отца.

– Ты когда настроишься всерьез, негодник!

Я совсем слился с музыкой. Страх ошибиться пропал. Пальцы сами торопливо, нервно и легко скользили по клавишам.

– Можешь, когда хочешь!

Портрет вождя

Человек я средних лет, в школу ходил в Советском союзе: это когда на день победы ветераны войны, на первое мая всякие там хождения с плакатами и флагами, на день революции – парад, летом – пионерские лагеря. Строго было. Ленин был самый умный человек, – его портреты висели на всех пустых пространствах. Был вроде святого. Дома у многих людей еще был портрет Есенина: молодой такой, красивый. Вот эти два портрета и освящали светлый путь в будущее.

И решил я все исправить и повесил себе портрет нашего президента, раз воспитание у меня такое, можно сказать советское. Благо его портреты везде продаются и недорого стоят. Повесил, значит, я его на самом видном месте: как только в квартиру хрущевскую входишь, – так он на тебя и смотрит. И, знаете, легче стало жить. Стал я с портретом разговаривать, советоваться. Он мне, конечно, отвечать не может. Но, если что не так, – он просто падает. Ещё в секцию записался – дзюдо. Одним словом – стал наш президент смыслом моей жизни и надеждой на будущее. Видно! – будущее ему лучше моего известно. Знакомые мои, удивляясь моему позитивному настрою, тоже повесили портреты. И всем советую – купите портрет президента! Недорого, а помогает.

Но через некоторое время у нас с президентом начались разногласия. Дело в том, что у портрета президента не было никаких доводов и аргументов для разрушения моих сомнений, и страхов. Он не давал мне гарантии своей вечности и непогрешимости. Он никак не был похож на икону, которая я повесил позже для баланса сил в дальнем углу. Возможно портрет президента был сделан непрофессионально, а потому не поддерживал у меня трогательных, священных чувств. Слишком человечным был его портрет: живым.

Когда мы полетим на Марс

Я со товарищами уже готов полететь на Марс прямо сейчас. Физически я подготовлен абсолютно: могу не дышать пять минут под водой, питаться одними консервами, жить в стеснённых пространственных обстоятельствах, обходиться без женщин в течение длительного времени, ограничивать себя информацией, а главное мне незачем возвращаться с Марса обратно, – кошка моя померла с голоду, собаки у меня нет, жена меня бросила лет пять назад. Короче, я прямо полностью созревший космонавт, даже немножко перезревший. Да и товарищи мои – Колян и Витёк – тоже не прочь путешествовать в отдаленные галактики, чтобы жить и работать во имя народа и свободы. Мы сидели вчера втроём и смотрели на Луну всю ночь – пытались представить нашу Одиссею на отдаленную планету. Говорят, она вся красная и выжженная. Но ничего, мы построим там бараки и вырастим картошку – И жизнь пошла!

Пусть народ доверяет своим героям! Думаю, когда полетим – желающих станет много. Какая разница, где жить – на Марсе или Российской Земле – условия приблизительно одинаковые!

Колян принес еще одну бутылку. Нам уже было очень хорошо, по-человечески хорошо. – Это когда крепко выпил, но на ногах еще стоишь. Светает. Витек, самый неустойчивый к алкоголю, вдруг начал изображать ракету, взлетающую ввысь. Он рычал, визжал, хрюкал, стонал – так, наверное, взлетают настоящие ракеты! Слюни разлетались веером из его беззубого рта. Я, того не ожидая, стал изображать капитана корабля придавленного взлетной силой тяги в разбросанный мусор в грязном дворе заброшенного дома. А Колян представил себя в виде женщины-космонавта с нарушением вегетативной системы.

– Остановите корабль! Мне нужно в уборную! – он снял штаны и поливал горючим фонтаном сломанные ящики.

А потом мы от перегрузок потеряли сознание.

Строители коммунизма

Я вот бывший партийный работник. Так вот значит – раньше проще было. Мы знали точно, что строим коммунизм. Каждый день приходила разнарядка – сколько дней осталось до коммунизма. Конечно, не хрена никто в это не верил: воровали мы все, да пили, чтобы смелее быть. Машка – стакан, комсомольская давалка, помогала нам выйти из стресса, благо фигура у нее была ярко выраженная, а губы сочные, а грудь выпуклая. Всегда была одна отдушина – выступление начальника. Выйдет начальник, сядет за стол и давай нам байки рассказывать про светлое будущее, да чего мы добились. Враньё, конечно, сплошное: но как выкручивается! – – любо дорого посмотреть У него спрашивают про маленькие зарплаты – он рассказывает про трудности американских рабочих. Ему задают вопрос про худые краны – он тебе в ответ про бедствия негритянского народа. Так и не получив внятного ответа, мы расходились окрыленными домой додумывать то, что не сказал начальник. Такая вот беседа почему-то окрыляет, – а вот правдой коммунизм не построишь. Мы строили коммунизм, а потому и приходилось врать.

А потом все рухнуло. Коммунисты вмиг пропали и коммунизм стало некому строить. И что обидно, врать стало некому!

Снег

Меня зовут дворник Азад. В России один год. Сейчас первый год зима: совсем первый месяц. Лопату для снега увидел здесь первый раз. Снег видел. Но здесь его много. Везде. Крыши все в снегу. Дороги в снегу. Все в снегу. Красота. Меня заставляют убирать его. Но я стараюсь не убирать: зачем такую красоту портить. Бабушкам я помогаю пройти и не завязнуть. А остальные сами пройдут. Опасно под крышкой стоять. Снег может на голову упасть. Холодно только. У нас на Родине другой холод. Здесь холод неприятный, вязкий. Жду, когда снег сам растает и наступит опять тепло.

Нам сейчас сильно повезло. Начальник города тоже из наших краев – тоже ждет, когда снег растает. Говорят, и его заместитель из наших краев. Да что там! – мы уже везде. Снег для нас радость и чудо. Пусть лежит и отражает солнце, чтобы светлее было.

Буржуи

Не знаю, как я умудрился дожить до сегодняшнего дня. Но извините, дожил! Родился я аккурат в одна тысяча девятьсот первом году. Жила наша семья бедно: благо корова у нас была, и она всех нас кормила. Семья была большая – я младшим был. Насмотрелся на буржуев, пока революция не грянула. Их самое удивительное качество – забота о народе: я прямо чувствовал – моя жизнь зависит от их благословления. В церковь ходил. Там тоже все о терпении говорили и заботе о народе со стороны всех властвующих. Как грянула революция – мы стали всех буржуев и попов вешать. Вешали и убивали, но не смогли перебить всех. Эта зараза распространялась средь простого народа. Перебив главных буржуев, мы получили их последователей в лице колеблющихся. Стали их вешать и убивать. Но затем самое удивительное стало происходить с руководителями – они стали вести жизнь буржуев: жалко, что тряпье военное носили. А так душонки буржуазные. Вешать и убивать их начали. Но странное дело: они закрепились во власти, растолстели до поросячьего вида – хотя прикрывались пролетарскими лозунгами. И меня верного большевика посадили на пятнадцать лет, чтобы я, значит, не добрался до этих сволочей-буржуев. Буржуев я чувствую сразу – они лошадей любят, баб обожают и любят рассуждать о благе народа. Вот я сейчас считаю, что буржуи развалили Советский Союз и захватили везде власть. Посмотрите – это настоящие буржуи! Я их поведение сразу чувствую

Если было бы побольше сил, я бы их опять стрелять начал. К стенке, к стенке!

Размышляй

Я тут, знаете, размышляю. Вот Америка, знаете, живёт себе и живёт. Чё там происходит? – одному богу известно! А тут-то нет! – Чего там! – все известно, все на ладони. Вон вчера, взяли и опять чинушу арестовали. Вообще кругом одни воры и пройдохи! Не успеешь обернуться, трусы последние стащат. Ой, безобразие! Вчера иду по улице, никого не трогаю. Бах! Милиционер – дай ему документ для проверки! Так я ему и дал, знаете -документ. И чего? -Да ничего! Делать им нечего – мирных граждан усмирять. Я и так запуганный: лишний раз боюсь что-то спросить. Вон моя соседка все спрашивала, а теперь где-то все отвечает за то, что спрашивала. Как- то так!

Безликая масса

Тяжело быть бактерией. Вам людям не понять! – как это жить вечно без мозгов. Я родилась почти сразу после большого взрыва, когда температура стала комфортной и появилась вода. Вначале есть почти было нечего – гонялись друг за другом как ненормальные: жизнь – игра. Стало интереснее, когда появились первые живые существа: большие, неуклюжие, не умеющие голодать и выживать. Мы с ними быстро разобрались. Наша жизнь полностью изменилась с появлением человека. С человеком все непросто. Он пытается нас изжить со света – смешно. Мы в настоящее время напичканы лекарствами, отравляющими веществами, различными едкими продуктами распада жизнедеятельности этого человеческого существа, но – вечность бактерии предопределена развитием и расширением этого пространства.

Нескончаемая жизнь дана бактериям, – нам, способным существовать постоянно и без всяких там мыслей о комфорте и краткосрочности бытия.

Насморк

Не подумайте, что я хочу писать о венерических болезнях, – раньше так называли одну из половых унизительных зараз. Нет пишу о самом настоящем обычном насморке. Сегодня у меня насморк. Жена пилит – чихаю. Она мне сразу: " Как не спрошу, чихаешь. Значит, правда – все подтверждается твоим чиханием!" И так дальше: на каждом вопросе – чих!

Мне не следует с насморком работать в разведке, милиции, силовых структурах, в различных безличных департаментах и так далее. Не петь мне хором никогда – испорчу любую песню. Остаётся одно – лечиться. Иду в аптеку и покупаю лекарство. И сразу – никакой откровенности