Зелье

© Александра Мираниен, 2021

ISBN 978-5-0053-0048-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Александра Мираниен

Зелье

ЗЕЛЬЕ

В некотором царстве, в некотором государстве

жила-была Баба-Яга. Царств и государств у нас

много, а вот одна ли Баба? Это ещё тот вопрос.

А тем более Яга.

Пролог

========== Добыча ==========

Его вели запахи бензина, выхлопа, горячего железа в морозном воздухе зимнего леса. Хлопья снега падали и кружились по-новогоднему медленно и сказочно. Но для людей, несущихся по заметаемой дороге в железной коробке на четырёх колёсах, и хищного зверя, стремительно скачущего через сугробы заснеженного леса, медленно парящие хлопья превратились в снежный туннель.

Мужчина за рулём иногда бросал взгляд в зеркало заднего вида в сторону мелькавшего отражения девушки, сжавшейся на заднем сиденье, сквозь зубы раздражённо он что-то ворчливо цедил. Тень в стороне он скорее почувствовал, нежели увидел. Интуитивно он попытался снизить скорость. И вдруг он увидел эту тварь на дороге. Волк. Раздражение человека переросло в злость, он вжал педаль газа в пол. Словно почуяв это, зверь повёл себя как дворовая шавка, которая собирается облаять ревущую машину, метнувшись к колёсам и скаля клыки. От удивления человек мотнул головой, но тут же выругался:

– Чёрт!

Меньше чем в полусотне метров стоял человек.

Резкий тормоз и вывернутый руль были неудачным манёвром – качнувшись, машина сделала «бочку» всего в паре метров от неподвижно застывшего человека.

Железный конь, слетев с дороги, стоял на всех четырёх колёсах, зарывшись капотом в сугроб.

Человек медленно обошёл его, удовлетворённо отмечая, что оба пассажира пристёгнуты ремнями безопасности. Девушка еле шевельнулась, она вот-вот придёт в себя. С водителем же чудо цивилизации сыграло злую шутку – плохо отрегулированные подушки безопасности отправили его в глубокий нокаут. Рассечённая бровь, парочка, а возможно и больше, выбитых зубов. Его счастье, если он только этим и отделается.

Приоткрыта дверь пассажира, отстёгнут ремень – и вот уже девушка безвольно падает на руки спровоцировавшего аварию.

Он аккуратно уложил её на снег. Снял нож, открутил крышку тайника на его рукояти, вливая несколько капель зелья в рот девушки.

Интересное свойство имело это зелье – оно обращало человека в его природную сущность – в зверя, птицу, жабу, змею. Мужчина в задумчивости склонил голову, ожидая его действия: «А в цветок или дерево может? Муравья?» Но его фантазии не суждено было развиться дальше. Он озадаченно фыркнул – перед ним был ушастый, пушистый, тонколапый комочек шерсти. Волчонок. Кувырок, и вот уже матёрый зверь несёт в зубах осторожно прихваченного за шкребень щенка.

Он осторожно вошёл в дом и обернулся в человека вновь, не уронив своей добычи.

Ведьма при их появлении не повернула и головы.

– Принёс?

Это был даже не вопрос, а утверждение. Она указала молча на кровать в углу. Он тихонько уложил девчушку.

– Свободен.

Равнодушный, безликий приказ, совсем не означающий, что он действительно свободен.

Волки. С них-то всё и началось. А, может, раньше.

=В стародавние времена…===

Эта девчонка не бегала за ним, как большинство из них, и не строила кокетливых глазок при встрече. Она просто всегда была ему нужна как мать, которую он почти не помнил; а матери не стало, когда он был слишком мал. Она была нужна ему как старшая сестра, которой у него никогда не было. Несмотря на то, что она была младше его, наставления и заботливое ворчание, когда он попадал в переплёт, он всегда получал от неё как от старшей. И он всегда мог рассчитывать на её поддержку. Они оба любили ночь. Им всегда было о чём поговорить и о чём помолчать.

Началось всё, как и многое в стародавние времена, когда вера в колдовство и магию себя оправдывали и приносили немалый доход для шарлатанов. Но началось не с магии.

– Волчонка перевяжи, – парень, придерживая укушенную руку, шарил по поляне в поисках палки подлиннее, чтобы вызволить волчицу из капкана.

– Да на кой он тебе сдался? – возмутилась девчонка, держа корпию в руке. Уж кого она и собиралась перевязать, так это парня и уж никак ни этот скалящийся комок шерсти, вот его-то как раз хотелось пнуть, а не перевязать. Мил да зол, совсем как его мамаша, угодившая в ловушку.

– Щенка хотел. Отец не позволил. Ну, я и решил взять и припрятать его. Волки умнее собак.

– Ага, и не только собак… – девчонка зло покосилась на парня и склонилась над волчонком. Тот зарычал, она, подражая, фыркнула-рыкнула в ответ. Щен присмирел, прижав уши. Яда быстро и умело перетянула покалеченную лапку.

– Так, бери его, – сказала она парню, – а лучше оставь. И волчицу.

– Остальной выводок без неё погибнет.

– Дурак, – пробурчала девица, – Пусть! – крикнула она парню.

– Дура, – буркнул себе под нос парень, но ей ничего не ответил. Вскоре он нашёл жердь раза в два больше своего роста и ухватившись за один конец, второй вогнал, целясь в зубья капкана. Сложно было ожидать, что жердь окажется добротной, большая её часть оказалась гнилой, и от удара она сломалась тотчас же, но работу свою выполнила – волчица ринулась на свободу.

– Бежим! – крикнула Яда и дёрнула парня за рукав с такой силой, что тот чуть не рухнул, путаясь в ветках под ногами. Но отбежали они не более пары десятков шагов, остановились, укрываясь за деревом, словно оно могло их защитить от разъярённого животного. Они ждали, как поступит волчица. Той действительно до них не было никакого дела, она подхватила зубами своего подранка и, хромая сама, бросилась прочь.

==== Ворон ===

То, что произошло с ней после, было несчастным случаем. Сломала ногу, а местный лекарь оказался жадным до денег, и результатом нелечения стала не просто хромота – её второй ногой стала палка, на свою ступать уже не могла. Он, как мог, поддерживал её, но в этой девчонке было слишком много гордости. И она ушла скитаться по свету в поисках лекарей, которые смогут справиться с её недугом. В многодетной семье, в которой она родилась, больной был в тягость. Её отсутствие старались не замечать. Не особо и себя радовали любовью ближние в этой семье, так как все себя старались обеспечить, подчас и за счёт другого, родного.

Много лет её не было, и возвращение её было ужасным. Вернулась она ещё больше обезображенная, чем была. Толстая. Больная нога ссохлась. Глаза девушки, но лицо, начиная с носа, словно сползло вниз и сморщилось. Её матери не было в живых уже давно, отца скосил недуг, было очевидно, что дни его сочтены, братья и сёстры жили теперь своими семьями. Как и все в деревне, родные шарахались от неё, называя прокажённой, и с помощью к ней не спешили. Она поселилась в заброшенной, полуразвалившейся хижине в стороне от деревни.

Отца она забрала к себе. И в то время, когда односельчане уже считали его почившим, староста села, перекрестившись, отправился с намерением предложить свою помощь в похоронах. Каково же было его изумление, когда тот, кого он считал умершим, размахивал топором, а уродливая дочь, ковыляя, складывала дрова под навес.

Парень долго не мог заставить себя навестить Яду. Её злой нрав успел узнать каждый в деревне.

Называли странной. Боялись. Дом обходили стороной, но любой знал, что если в какой семье случалась беда с приходом недуга, то во всей округе не найти целительницы лучше. Она не брала платы за свою помощь, и это в людях, как ни странно, рождало непонимание; а то, что не понятно, то пугает, а страх порождает неприязнь. В результате Яда за свою помощь получала косые взгляды за спиной и грязь в виде кривотолков и сплетен.

Она и сама не искала встречи с ним, но он ждал её взгляда, пусть и издалека. Что-то сжимало его грудь в тот момент. Он помнил, скучал. И его не смущал её вид, хотелось снова услышать её голос. Не сразу, но он все же решил навестить её.

Покосившаяся, обрастающая мхом избушка выглядела издалека очень неприглядно. Заваливающаяся изгородь. Он мысленно обругал себя за малодушие. Ей и старику сейчас, наверное, очень нужна помощь.

Но чем ближе он подходил, тем больше убеждался, что все разрушения лишь иллюзия. Дом был добротным, но странно врастающим в окружающую его природу, был одновременно частью и продолжением её. Не то земля на него наползала, не то он сам был частью земли, а мох окутывал его с одной стороны, будто покрывало. Ухоженный дворик скрывала изгородь из странно сколоченных под разными углами, но добротных жердей.

Тишина. Он не сразу подошёл к двери, а заглянул в окошко. Никого не видно, но на столе три чашки и две тарелки. Вот и она сама. Ставит третью и кладёт ложку рядом. Кого-то ждут?

И тут вдруг в другое окно влетел большой ворон. Он видел его раньше. Сложно было не заметить его. Многие его в деревне видели. Он появился с прибытием Яды. Шастал средь бела дня по рынку, не боясь местных кошек и собак. За почти человеческий взгляд его многие полюбили, подкармливали. И вдруг он здесь. Устроившись на спинке стула напротив одного из приборов, он повернул свою птичью голову прямо к окну.

– Ты войдёшь или так и будешь шпионить?

Она была позади. Парень не смог выдавить из себя ни звука. Низ её лица закрывал платок. Она постаралась гордо выпрямить своё изувеченное тело. Он поклонился и вошёл, но тут же налетел спиной на дверь, внезапно отпрянув. Птица скатилась вниз, а на стуле теперь появился её отец.

– Пап, – ведьма укоризненно покачала головой; а в том, что она ведьма, он теперь не сомневался.

– Ну, теперь беги, – невозмутимо заявила она ему, распахивая дверь перед ним вновь.

Он глубоко вдохнул. Не очень помогло. Спина была мокрой и холодной от мгновенно выступившего пота, а его кидало в жар. Но он таки прошёл к столу и сел напротив Ворона. Он понял – его ждали, и третий прибор был для него.

Ужинал только ворон. С аппетитом. Да и после вёл себя так, словно они оба его мало интересовали. А он сидел и слушал историю скитания и становления Яды ведьмой.

– Это зелье было единственным спасением для папы, чтобы вылечить его, – говорила она, подливая ему чай. Чай. Он действительно отужинал с ними и теперь пил чай, но даже и вспомнить не мог, что ел минуту назад, настолько его захватил рассказ. А она выплёскивала на него свою жизнь.

– Годы – это не болезнь, – проворчал старик, – но теперь я точно смогу покопать червей на могилах всех своих недругов.

Старик стал первым в свите ведьмы. А ему предстояло стать следующим.

======Волк ======

Молод был. Тянулся к странному дому. Дому, чуждому для многих, но обращались туда все. Отплёвывались, но шли вновь. Каждый за своим….

Он ловил на себе осуждающие взгляды, и ему не раз попадало от отца, что ума у него своего так и нет, как и дела толком. Но в этом доме ему было уютно, и он знал, что, если его и не зовут, то никогда не выгонят. А его странности детская шалость по сравнению с тем, что происходило здесь. Это не отталкивало его, а наоборот притягивало.

Но его привязанность к волкам, зародившаяся ещё в детстве, в конце концов принесла свои неприятности.

Он был сыном кузнеца, но привлекали его волки. Он наблюдал за ними. Многим спас жизнь, вытаскивая из капканов. Но «стайка», которая прижилась в тот год рядом с деревней, была особенной. Откуда бы они ни пришли, но не обратить внимание на них было невозможно. Большая часть из них – метисы. Смесь волков и бродячих собак. Самих «родителей» уже, похоже, нет в живых, но эти полукровки были очень опасны.

Он таки тогда отловил одного. Как ему казалось, самого малого из выводка. Но щен рос и матерел и на поверку оказался маститым волком-полукровкой. И сыну кузнеца настоящим хозяином для него так и не удалось стать. Волк-полукровка ушёл в лес. И самое необычное – стая его приняла. Опасная стая. А в тот злополучный день было принято решение деревней уничтожить их.

Начало лета. Волчья стая разобщилась. И именно в этот период охотники решили отомстить им за зимние набеги на деревни. Выслеживалось каждое логово. Беспощадно отстреливались все: матёрые, сучки, щенки. Пощады не было никому.

Свой план он не обдумывал. Это был порыв, который не мог понять обычный человек, для которого волк – это угроза.

– Скорей! – крикнул он, вбегая в дом ведьмы, – Дай мне зелье. Я обернусь волком и выведу их из-под удара, уведу их в безопасное место.

Она проигнорировала его. Даже не обернулась, перебирая что-то у себя на столе.

– Прошу. Пожалуйста.

Он уже не так уверено шагнул к ней. Больше всего на свете он не хотел бы именно сейчас услышать укор или насмешку. Не здесь, не в этом доме. Хотя её папочка оказался на поверку очень говорливым и гораздым на колкое словечко вороном. Он отметил, что рад тому, что того сегодня не было дома.

– Ты слышишь?

Он всё же схватил её за плечи и повернул к себе. Но тут же отпустил её и отступил назад. В одной руке она держала змею, в другой нож.

– Что за гадость ты опять готовишь?

Он держался прямо, но внутри в нём всё передёрнулось.

– Не поверишь. Просто обезболивающее.

Она запихнула змею в клетку. Положила нож. И, наконец, повернулась к нему.

– Ты сам не знаешь, о чём просишь. Многие свои тайны мне приходилось просто красть. Ведьмы и колдуны секретам редко делятся, это их хлеб. И это зелье не исключение. Меня ему никто не обучал. Я не уверена, что ты сможешь сам обернуться потом обратно в человека. Отец может им стать снова, просто обращаться из ворона в человека, только когда он находится рядом со мной. При перевоплощении организм обновляется. И теперь годам его жизни не будет числа. Бессмертен. Но уже не человек. Не такой как был. Только рядом со мной. Ещё не все свойства его мною изучены.

– Да, пусть, – он немного помедлил, – значит, с тобой навсегда.

Слова молодого кузнеца никак не откликнулись в её душе. Пусто. Пустое обещание, вызванное эмоциями. Он действительно импульсивен. Яда знала, что ему нравится белокурая малышка, живущая с мамой, и она иногда навещает свою бабушку, которая живёт на окраине другой деревни. Той малышке очень идёт красное.

Яда смотрела в глаза парню. Красивому парню. Он никогда не останется с ней добровольно, как бы ни была сильна их дружба. Дружба и только. Внутри начал закипать бульон, приправленный не ею: обида, злость, отчаяние и безысходность. Ему не понять эту боль. Да никто и не собирается вникать в её проблемы. Уже за глаза люди стали менять и коверкать её имя. Не Яда, не Ядвига или Ядди, как звала её мама. Яга – злая баба. Пусть так. Пусть так и будет. Значит, злая.

Безрассудно опорожнён бокал, и вот уже Волк ринулся за дверь. Огромный, красивый и уверенный в себе, словно был им всегда.

Она села на кровать, сложив в задумчивости руки на коленях.

– Кар-р, – весело подмигнул Ворон, – на удачу тебе, моя милая. «Добрая» ты стала женщина. «Заботливая».

Он был здесь. Всё чаще он предпочитал оставаться в образе птицы. Не так заметен.

– О, себе. Всегда, – резко ответила Яда, поднимаясь.

И вдруг она повернула к птице лицо мокрое от слёз. В глазах было отчаяние. Она не хотела этого. Не так.

– Па-ап, – совсем как в детстве протянула она.

Птица ударилась оземь. Отец сердечно обнял дочь, прижимая к груди.

– Ядди.

А плечи несчастной сотрясались от рыданий.

– Дурак, дурак, – повторяла она сквозь истеричные всхлипы, – и всегда им был.

Отец ничего не говорил, лишь заботливо гладил по голове.

Но тут она гордо выпрямилась, собираясь с силами.

– Сам захотел.

Яга так Яга. Она злится. Злая. Да будет так.

От звука выстрела она едва не подскочила на месте. Вся её поза мгновенно перевоплотилась в застывший ужас.

– Что я наделала?!

И она бросилась прочь из дома. Отец устремился было за ней, но едва не получил по носу захлопнувшейся дверью. Он крякнул, передумав выходить в дверь, и перевалился через ближайший подоконник. Вслед за ведьмой в окно вылетела птица.

Между тем сын кузнеца, перевоплотившись и уже в зверином обличье выскочив из дома ведьмы, направился к логову того, кого сам вырастил. Это было действительно глупо. На что он надеялся? Его «воспитанник» встретил его весьма агрессивно. Как соперника. И был готов к драке. Но она не состоялась. Они оба ощерились в сторону «чужих», несвойственных лесу звуков.

– Какой красавец.

Как далеко был охотник, но фразу новоявленный Волк услышал. И понял – он теперь мишень. И шарахнулся в сторону. Вовремя. Он рвался прочь, а позади крики ярости, визг и скуление агонии «воспитанника», его выводка, стаи.

Он летел через лес, напролом, ломая ветки. Куда? Назад к Яде? А если человеком он не станет, не так как Ворон, и приведёт к дому охотников? Спрятаться. Куда? Куда-нибудь. Потом будет видно.

И вдруг. Анна шла через лес, короткой дорогой. В разгар охоты?! Красива – да, но поступок нелеп. Он встал на её пути. Она ему нравилась. Миниатюрная, белокурая, беззащитная в своей шапочке и плаще, красное ей очень шло. И он ей, кажется, тоже нравился. Но сейчас он волк. И шла охота. Большая охота.

Он ощерился, оскалил клыки, зарычал. Отчаянный визг девчонки. Вцепившись в корзинку, она бросилась в сторону большого тракта.

Удар как ожог. Боль. Крики, запах пороха. Как же он резок для волчьего нюха. И он снова бросился вперёд.

Мчался напролом. Куда? С чувством юмора у судьбы всё в порядке. Оказывается, он выскочил к домику на окраине другой деревни. Этот домик он знал. Сюда направлялась его новая подружка, которую он только что согнал с лесной тропы.

Бабки нигде не видно. Собак она не держала. Он затаился, наблюдая. Никого. Подкрался к двери. Потянул зубами веревку внутреннего засова и вполз, крадучись, в дом. Хозяйка была дома. Спала. Он решил, что это его спасение. Спрятаться. И он вполз под кровать.

Шипенье и острые коготки впились ему в нос. Бабушка не держала собачек, но, оказывается, любила кошек.

Он вылетел из-под кровати с той же скоростью, с какой ломился через лес. От жгучей боли он шарахался по всей комнате. Что-то падало с грохотом, что-то накрыло его с головой. Стук в дверь. Он замер.

– Ба-а-б. Тебе лучше? Зачем ты встала?

Девица тоже знала, как открывается дверь. Вошла. Он замер.

Он собирался выскочить в окно, передние лапы его были на подоконнике. В каких-то лохмотьях.

– Что, что, внученька, это ты? Подойди ближе, я тебя плохо вижу, – раздался голос старушки с постели. Видать, совсем плоха стала бабка, раз только сейчас очухалась.

Пара шагов, скрип половицы. Анна увидела силуэт на фоне окна. Волк подобрался, готовый к прыжку.

– А что это у тебя такие уши? – Её голос дрогнул, силуэт выглядел более чем странно.

– Что, что? Я тебя плохо слышу. – Анна в недоумении и испуге перевела взгляд на постель, когда поняла, что голос доносится оттуда.

И тут дёрнули за верёвочку в третий раз. И в третий раз открылась дверь.

– Ну, что? – раздался весёлый голос одного из охотников, – больше волков не встречала?

И тут Волк не выдержал. Чувствовал, видел, что охотник подходит к дому. И чего же он ждал?

Затрещала рама, сбивались ставни. Одним прыжком Волк вырвался из дома. Снова уши резанул громкий крик девчушки. И выстрел над самым ухом. Боль. Ранен. На этот раз серьёзнее. В глазах потемнело. Шарахаясь из стороны в сторону, он уже не видел, куда бежал, но Яду увидел, столь необычным было её появление.

Она. Спустилась с неба. Он не мог в это поверить. И бросилась к нему навстречу, раскинув руки как для объятий. Он почти упал на неё, пряча голову ей под мышку, как собака, и теряя сознание.

– Ну, ты себе и нашёл … «красавицу», – выдавил охотник, только что выскочивший из дома и прибежавший почти следом. Он сплюнул себе под ноги.

– Эй, ты! – крикнул он уже Яде, – Зверя не видела?

– Нет, – сухо ответила та.

– Он должен был пробежать мимо вас.

Она больше не удостоила его ответом, лишь наградила угрюмым взглядом.

Прижимая раненого парня к себе, она украдкой рукой прикрыла его рану, что-то бормоча себе под нос. Его кровь пропитывала её одежды.

– Убогая, – пробормотал охотник не то брезгливо, не то сочувственно и, передёрнув плечами, зашагал прочь, оставив, наконец, в покое странную парочку и не заметив, что парень ранен.

На какое-то время ветер, освежая, привёл его в чувство. Но едва он пришёл в себя, как его голова закружилась от увиденного. Под ним проплывал лес, ручьи, поляны и тропы. И он снова потерял сознание, уткнувшись в плечо Яды.

После он очнулся только глубокой ночью. В человечьем обличии. Жив, здоров и невредим. Всё случившееся днём казалось просто ночным кошмаром. Может, это и был только сон?

Вряд ли отец будет о нём беспокоиться, но домой лучше вернуться засветло.

Он выбрался из домика Яды, думая, что покидает его незамеченным.

– Далеко он собрался, – то ли проговорил, то ли прокаркал вполголоса отец.

– Прогуляться, – невозмутимо ответила Яда, скрестив на груди руки и наблюдая за уходившим в сторону деревни парнем. Потом они оба вошли в дом, легли спать, зная, что беглец вернётся.

Только он сам об этом ещё не знал. Он шёл, удаляясь от домика ведьмы, и с каждым шагом дышал всё свободнее, уже почти веря, что всё произошедшее – дурной сон. Такое просто невозможно.

Ни одна ветка под его ногой не хрустнула. Ногой…. Лапой?! От неожиданности он присел на все четыре. Четыре. Когда он успел обернуться, он и сам не понял. Понял он другое – это не сон. Он припал к земле и тихонько заскулил. Заскулил. Взвыл. И яростный лай был ему ответом.

Людская реакция на этот вой была разной. Весёлый охотник подскочил в своей постели. Яда вжалась в подушку. Ворон, бывший, как ни странно, на улице, каркнул в сторону воя. Влетел в дом и, обернувшись человеком, забрался в свою постель, проворчав:

– Вернётся. Смирится. Понравится.

И он был прав.