Читать книгу: «Дом, который помнит», страница 4

– Ей снилось это место, – сказала тётя. – С раннего детства. Только она думала, что выдумала его сама.

– Никто не выдумывает такие вещи, – тихо ответил он. – Они просто возвращаются, когда ты готов их вспомнить.

Он поставил чашку на стол, снял с плеча мешок. Потёртый, из плотной ткани, с застёжкой на деревянной пуговице. Развязал.

Внутри – кукла. Сшитая из льна. У куклы не было лица, только тёмный шелк вместо волос и тонкая нить вокруг запястья.

Тётя вздохнула. Села напротив. Долго смотрела.

– Я думала, она исчезла.

– Она исчезла, когда Ари ушла. Впервые.

Они замолчали.

Дом был неподвижен. Даже кошка свернулась в кресле, будто боялась нарушить тишину.

– Тогда она была совсем маленькой, – тихо произнесла тётя. – Два года. Она исчезла днём, прямо из-под окна. Я обернулась – и её не стало. Вернулась через три часа. Сказала, что разговаривала с деревьями. А потом забыла.

– Не совсем, – сказал мужчина. – Она просто перестала понимать язык, на котором это было сказано.

Он осторожно положил куклу на край стола. Ткань была чуть влажной – будто несла с собой дыхание другого мира.

– Почему сейчас? – спросила тётя.

– Потому что она снова услышала. И пошла туда по своей воле.

Он достал из кармана сложенный лист бумаги. Аккуратно положил перед ней.

Тётя развернула. Узнала почерк.

Ари.

Строчка:

«Я иду, потому что дом зовёт. Если ты читаешь – не ищи. Просто жди.»

Тётя провела пальцем по бумаге, будто хотела почувствовать тепло руки, что писала.

– Она помнит больше, чем я думала.

– Она всегда помнила. Просто не спрашивала.

За окнами сгустился свет. Не утренний, а другой – как если бы день смотрелся издалека.

Тётя встала. Протянула руку к кукле. Прижала к груди. Закрыла глаза.

– Я буду ждать.

Мужчина тоже встал.

– А я – пойду. Где она, там и путь.

Он подошёл к двери. Прежде чем выйти, обернулся:

– Её звали иначе, когда она пришла в первый раз. Иначе, чем «Ари».

Тётя посмотрела на него.

– Но теперь она снова Ари. Это значит – она вернулась как надо.

И дверь закрылась.

Тропинка, которой нет.

Лес не был страшным.

Он был глубоким.

Ари шла за мальчиком – и в каждом его шаге было что-то спокойное, как будто он знал, куда ведёт. Но не спешил. Они не говорили. Между деревьями висел свет – не солнечный, но живой. Он не падал сверху, а будто прорастал из земли, отражался от листьев, тек по корням.

Иногда Ари казалось, что за ними кто-то идёт. Но каждый раз, оглядываясь, она видела только воздух – колышущийся, как вода, когда что-то прошло совсем недавно.

– Мы почти пришли, – сказал мальчик. – Там, где начинается место, которое ты уже видела.

– Это как сон? – спросила Ари.

– Нет. – Он посмотрел на неё. – Это как дом, который стоял здесь до того, как ты его покинула.

Перед ними открылась полянка.

На ней стоял колодец. Необычный – круглый, низкий, с крышкой, похожей на шляпу. Вокруг – камни, выложенные в форме спирали. Воздух над ним был плотным, и пахло мятой, как летом у бабушки в огороде.

Мальчик подошёл первым.

– Смотри.

Он поднял крышку. Внутри – вода. Чистая, спокойная. Но отражение было не её.

Ари нагнулась – и увидела: девочка. Младше. С веткой в волосах и испачканными коленями. Она что-то говорила, шевеля губами, но звука не было.

– Это… я?

Мальчик кивнул.

– Ты здесь бывала. Давно. И ты обещала вернуться, когда будешь готова вспомнить.

– Вспомнить что?

Он не ответил сразу.

– Иногда ты забываешь даже, кого ты ждала. А иногда – кого оставила. Этот мир не просто хранит. Он ждёт. Тех, кто обещал.

Ари присела у края колодца. Рядом с её коленом – сухой лист. На нём:

«Имя моё – не одно. Но дом помнит каждое.»

Она провела пальцем по воде. Волна разошлась – и в отражении возникло другое лицо. Девочка. Та же – но в другом возрасте. С фонарём. С книгой. С сердцем, полным чего-то, что тогда не знала, как назвать.

И вдруг она вспомнила голос. Глухой, ласковый, как шорох: "Когда ты забудешь, я стану тенью. Но если вспомнишь – стану тропинкой."

Ари подняла голову.

– Я… знала тебя?

Мальчик улыбнулся.

– Мы были детьми, которые обещали друг другу остаться.

Она смотрела на него. А в груди что-то мягко щёлкнуло – как засов в старом ящике.

И стало чуть легче дышать.

Мальчик больше ничего не сказал. Он только кивнул – чуть-чуть, еле заметно. И отвернулся, будто понимал: теперь это не его дорога.

Ари встала.

В траве не было дороги. Только мох, корни, влажная земля. Но она знала: если пойдёт – путь найдётся.

Она сделала шаг.

Под её ногой щёлкнула ветка. Лес вздохнул. И в воздухе появилась ниточка – тонкая, как паутина. Вся тропинка тянулась ею, не вверх и не вниз, а будто внутрь. Между деревьями. Между звуками.

Ари оглянулась. Мальчика уже не было. Или он стал деревом. Или тенью. Здесь так бывало.

Она пошла дальше. Один шаг – и стало теплее. Второй – и тишина уже звучала иначе. На третьем шаге она поняла: тропинка знает её имя.

Только не то, которое дали ей дома.

А то, что она сама шептала на ветру, когда ещё не умела говорить. Тот звук, что оставляла в песке пальцем. То имя, которое знала кошка. И чайник. И зеркало в доме, где всё не так, как кажется.

Тропинка шла мягко. Поворотов не было – только чувство, что она идёт вглубь чего-то важного.

Вдруг слева – звон.

Как колокольчик. Но не от ветра.

Ари остановилась. На ветке висел ключ.

Старый, тонкий, с вытертым зубцом. Висел, как будто ждал именно её руку.

Она протянула ладонь. Ключ был тёплым.

И снова шаг.

Теперь деревья стали реже. Земля – суше. Воздух – глубже.

И впереди появился дом.

Не тот. Новый. Или очень старый.

Без окон. С одной дверью. И табличкой, на которой не было ни одной буквы.

Ари остановилась. Ключ в ладони тихо зазвенел.

– Я помню, – сказала она. – Я открывала тебя раньше.

Дверь отозвалась скрипом.

И снова стало немного светлее.