Читать книгу: «Любовь не терпит сослагательного наклонения. Роман», страница 3

Глава 8

В доме Роберто Барберри готовились к встрече важного гостя, младшего сына Плутона и Алексы. Никто даже не знал, как он выглядит, где работает и как его зовут. Алекса и Плутон решили: пусть будет сюрприз. Они очень гордились младшим сыном, так как он получил образование экстерном за границей, а специализацию выбрал, по их мнению, неожиданную, но интересную. И уже занимал высокую должность в хорошем месте.

Роберто и Афродита накрыли на стол, достали лучшее виски и ждали необыкновенного молодого человека. А пока разговаривали.

– Я еще не успела рассказать, что мой сын впервые… влюбился в 27 лет. Он ничего мне не говорит, но я знаю, что это необыкновенная девушка. Надеюсь, что я ее однажды увижу. Как всякую мать, меня снедает здоровое любопытство.

– А как ты узнала, что он влюблен? – спросила Вера.

– Уверена просто, что эта девушка с ним работает. Мне кажется, что он попросил отца устроить его на эту должность, чтобы быть рядом с ней. Я женщина, а нам всегда и везде видится романтика.

– Это верно, – рассмеялась Вера.

Эпаф и тот вставил свое слово:

– И я считаю, что он кого-то встретил. Мужчины только к этому возрасту очухиваются и начинают отличать любовь от секса.

– Ты судишь по своему опыту, Волшебник, – ответила Вера, смеясь.

– Некоторые мужчины не такие туповатые и немедленно понимают, как завоевать любимую и единственную, – заметил Роберто Барберри.

– Сначала, правда, они планируют немного подождать, чтобы поднакопить пару – тройку миллионов евро, – улыбнулась Афродита.

Роберто смутился, несмотря на возраст.

– А Одри где? – спросила Алекса.

– До сегодняшнего дня еще не знакома с ней. Слышала от знающих людей, что она настоящая красавица.

– Да, но это в маму, не в меня, – ответил Эпаф.

– В тебя – сексуальная, – дополнила Вера.

– Кто говорит? – спросил Эпаф.

– Мой коллега по работе, главный редактор, – ответила Одри, заходя на огромную кухню, где дамы пили красное вино, а мужчины – виски.

– Одри, так рада, наконец, с тобой познакомиться! Ты и впрямь красавица! А где ты была? Уже четыре часа.

– Я преподаю биоэкологию и химию в университете. Мой муж сейчас придет, профессор Лефтерис.

– Уже наслышаны о Вашей любви. Говорят, ты до него и замуж-то выходить не собиралась.

– А за кого замуж идти? Кругом одни глупцы с завышенным самомнением. Обожаю мужчин, неуверенных в себе. «Он никогда не узнает, как я люблю его, и люблю не потому, что он хорош собой, а потому, что в нем больше меня, чем во мне самой». Эмили Бронте, цитата из «Грозового перевала».

– Мой сын тоже обожает цитировать различных авторов. Мне кажется, у него появилась девушка. Он стал каким-то… одухотворенным.

– Здорово. Скоро придет Ваше сокровище, тетя Алекса?

– Скоро. Глядя на тебя, дорогая, кажется, что всех прекрасных девушек уже расхватали.

– Да перестаньте! Нашел же Ваш сын кого-то!

– Надеюсь, она так же красива и порядочна, как ты.

На кухню зашел профессор Лефтерис и поздоровался со всеми присутствующими. Ему ответили. Он молча налил себе минеральной воды и стал пить.

– Вы не пьете виски?

– Только когда есть значительный повод, – ответил профессор спокойно.

– На нашей свадьбе он пил виски, – заметила Одри, улыбаясь мужу.

– Верно, повод был, – подтвердила Алекса.

– Я не мог поверить, что мы женимся.

– Он не мог поверить, что я выхожу за него, – сказала Одри, улыбаясь тете Алексе.

– Считает, что у нас с ним мезальянс.

– Ну что Вы, профессор! Это же большая любовь! – сказала Алекса.

Профессор Ной хотел что-то сказать, но в эту минуту на кухне появился Сет, гвоздь программы и, не обращая особого внимания ни на кого, бесцеремонно схватил Одри за руку и утащил в комнату, говоря при этом:

– Одри, мне столько всего надо тебе сказать!

Одри, не сопротивлялась, как раз наоборот, она сияла и отвечала ему:

– И мне, мне! У меня столько идей для издательства!

– Все твои идеи… Считай, что они внедрены в жизнь! – с жаром, открыто и восторженно ответил Сет.

И они даже не ушли, а убежали. Наступило короткое молчание, а затем Алекса удивленно сказала:

– Это был собственно… мой невежливый сын. Знакомьтесь.

Профессор Ной подошел к столу и налил себе целый стакан дорогого виски. Алекса внимательно посмотрела на мужа Одри. Он отпил из стакана и мрачно оглядел присутствующих.

На пару секунд забежала Одри и забрала бутылку красного вина, не глядя на мужа. Глаза ее сияли. Роберто посмотрел на своего зятя. Лицо у профессора мгновенно стало несчастным и очень замороченным. Роберто, наоборот, был счастлив, что зять страдает. Он всегда недолюбливал профессора Лефтериса. Его коробило и то, что внучка взяла его фамилию.

– Одри и Сет знакомы? – удивилась Алекса.

– Работают вместе. Одри работает в издательстве, – ответил Ной.

– Кажется, теперь я понимаю… Он главный редактор.

– Угу. Попросил своего отца, – профессор взглянул на Плутона, – устроить его на эту должность. Разве Вы этого не знаете?

– Знаю, конечно, но…

– «Надеюсь, что она так же красива и порядочна, как ты». Я все слышал. Если бы Вы сказали: надеюсь, это ты, то попали бы в точку.

– Простите?

– Ваш сын безумно влюблен в мою жену.

– Кто Вам сказал?

– Вы что, не видели, какая у них идиллия? Они ни на кого не обращают внимания. Сет мне прямо сказал об этом: люблю Вашу жену. «Вы позволите ее любить?»

Алекса не знала, как реагировать. Роберто сказал профессору:

– Иди и приведи их сюда.

– Нет. Не могу на это смотреть. Я лучше выпью. Повод есть.

– Не бери пример с меня в молодости и не делай глупостей, – ответил Роберто.

– Мой муж постоянно пил виски, когда я болтала со своим другом, – сказала Афродита, объясняя слова Роберто.

– Я приведу своего сына, – предложил Плутон, – Мог бы хотя бы поздороваться сначала.

– Безответная любовь… – задумалась Алекса вслух.

– Просто хороший выбор, – заметил профессор Ной.

Плутон пошел за сыном. Он тихо заглянул в комнату и смотрел на парочку.

Одри сидела на стуле, а Сет перед ней на корточках и, преданно заглядывая в глаза, говорил и говорил… Плутон прислушался к разговору и понял, что пришел как раз на самом интересном месте.

– Дорогая, я тебя люблю.

– Прекрати, Сет, я замужем. Давай обсудим рабочие моменты.

– Поцелуй меня! – попросил Сет вместо этого.

– С ума сошел? – Одри покрутила пальцем у виска.

– Пока еще нет, но как только ты меня поцелуешь…

– Нахал! Зачем ты сказал моему мужу, что любишь меня? Нельзя было умолчать об этой… щекотливой ситуации?

– Он спросил, почему оно так называется, и почему я работаю именно в этом издательстве. Я честный. Профессор спросил, а я ответил. Нельзя лгать своему профессору – Бог накажет, – Сет улыбался, а глаза его блестели.

– Он не твой профессор, а мой.

– Нет. Ты моя. А он просто какой-то там заумный профессор.

Плутон уже хотел вмешаться, но пока медлил, интересуясь, как далеко зайдет его сын, нахальничая с чужой женой. Сет обнимал Одри колени.

– Сюда кто-нибудь войдет.

– Твой профессор не войдет – он на кухне пьет виски и жалуется твоему деду на судьбу.

– С чего ты взял?

– Все жалуются Роберто Барберри на плохих людей. Он выслушивает просьбы и нытье, записывает в папку «ООО» на ноутбуке и, нанимая страшных дядек, дает обидчикам по наглой морде, – Сет рассмеялся.

– Ты…

– Я наглый, но всегда говорю правду. Что, нет? Все знают, как Роберто Барберри разбирается с неугодными ему и его просителями. После возмездия он покупает обиженным шоколадки… или вертолет. По прейскуранту.

Одри возмущенно стукнула Сета по плечу.

– Дурак!

– Мне хотелось тебя развеселить.

– Зачем?

– Идеи по работе мы уже обсудили… С понедельника будешь заниматься переводами индийских фильмов в интернете.

– Пойдем на кухню.

– Что мне там делать? Выслушивать скучные лекции на тему, как нехорошо ухаживать за чужой женой? Я и без них в морали разбираюсь. Лучше бы посоветовали, как тебя разлюбить. У кого-нибудь вообще получается разлюбить по заказу?

– Ты даже не познакомился с остальными. Хозяева обидятся.

– Роберто Барберри? Я не боюсь его. Я люблю его любимую внучку, но он меня не убьет.

– Почему?

– Я практически его родственник. Сын друзей его дочери и зятя. Он не убил даже Эпафа, а мог бы сотни раз это сделать.

– Но нос-то ему сломал однажды!

– Мне не сломает. Он уже стар и от внезапных вспышек гнева устал. Кроме того, ему по статусу не положено бить главного редактора издательства, в котором работает его любимая и единственная внучка.

– Какой же ты… нахальный, Сет.

– Назови меня так, как зовешь обычно.

– А вдруг нас подслушивают?

– Резонно. Тогда скажи мне мое имя на ухо.

– Пойдем, а, Сетти? – попросила Одри, сказав это ему в ухо.

– Вот так уже лучше! Скажи еще, что я красивый…

– Ты красивый и голос у тебя красивый, поразительный – я бы сказала, но я мужа люблю.

– А в постели твой профессор задает тебе вопросы? Он просто обязан тебя экзаменовать… иногда, – Сет целовал ей руку.

– Ты переходишь… границы.

– Кстати, вот тебе отменный сюжет для романа: до профессора у нас с тобой тоже был секс…

– Не было!

– Помолчи, – он нежно и смело поцеловал ее грудь в лифе зеленого платья.

Одри вздрогнула и отодвинулась. Плутон понял, что ей было хорошо.

– Был секс… А потом я скинул тебе SMS, где спрашивал, кто лучше занимается любовью: я или он… Ты бы ответила: ну, ты, а я бы сказал: ты врешь. «Зачем бы я стала тебе врать?» «Чтобы не обидеть». Нравится?

– В жизни так не бывает.

– Что, твой профессор не достает тебя ни с чем подобным? Это просто потому, что ты только с ним спала. Будь моей… любовницей, и я гарантирую тебе обоюдный – с моей и со стороны профессора – вынос мозга.

Плутон неожиданно вошел в комнату.

– Молодой человек, нам надо бы поговорить… наедине. Одри подумает над твоим щедрым предложением… но позже.

– Папа!

– Вы отец Сета?

– Да.

– И у Вас красивый голос. Потрясающий! Теперь я вижу, как повезло Сету с голосом и вижу, от кого он ему достался.

– А как ты думаешь, сын мой, что вижу я?

– Ты мне хочешь дать пинка под зад… – хмуро ответил Сет.

– Да что ты! А за что? Ты же такой славный юноша, нет?

– Можно, я тебе наедине скажу, какой я юноша, славный или нет?

– Жаль, молодой человек. Юные леди очень любопытны и Одри тоже хотелось бы послушать, что у тебя на сердце.

– Папа, мы же не на приеме у гадалки.

– Как странно! Ты-то как раз предлагаешь Одри выбирать: ты или он.

– Она его выберет – это яснее ясного.

– Зачем же делаешь ей неэтичные предложения? Пользуешься правом работодателя и главного редактора? Считаешь, Одри не имеет права тебе отказать?

– Имеет, конечно. Она бы и отказала, если бы ты не вошел… неожиданно. Наверно, полчаса уже слушаешь наш разговор и смотришь на нас.

– А ты проницателен, сын мой. Невежлив только. Ни с кем не поздоровался и убежал, не слушая того, что взрослые и мудрые люди тебе скажут.

– Не люблю морали. Ее только слушаешь, а толку нет. Ну, кто реально избавился от несчастной любви с помощью хороших советов: забудь, отвлекись и тому подобное?

– Не знаю.

– Знаешь: никто. Взрослые люди, особенно родители, очень любят изображать из себя умудренных опытом, а на самом деле нет ни у кого из них никакого опыта. Опыт – это знания того, что больше никогда тебе не пригодится в жизни.

– Сет!

– Я честен со всеми, в том числе с тобой, мамой и любимой девушкой.

– Одри – чужая жена!

– Я люблю ее. Она тут стоит и слушает все это. Не могу не хотеть поцеловать ее.

– Пойдем на кухню. Приличия надо соблюдать.

– Профессор думает, что я с его женой переспал? Я бы не стал этого делать… в доме Роберто Барберри.

Одри закашлялась от неожиданности.

– А где бы ты стал это делать?

– В доме профессора, например, – улыбнулся Сет.

Он, в принципе, знал, что получит по лицу от отца. Но Одри Плутона опередила. Бахвальство Сета потихоньку остыло, но он не перестал любить Одри. Теперь она нравилась ему еще больше. Если она дерется так решительно, как, по слухам, делает это Роберто Барберри, как она целуется и занимается любовью? Сет, на всякий случай, отвернулся. Вдруг Одри еще и мысли читает.

Все трое пришли на кухню. На кухне не было никого, кроме Ноя. Остальные ушли в другую комнату. Даже Роберто Барберри не мог спокойно смотреть, как надирается профессор Ной, ревнуя Одри к тому, чего не понимает.

Профессор уже к этому времени прикончил бутылку виски. Он впервые в жизни напился, и его жена представлялась ему теперь нимфой дриадой, возможно, из-за зеленого платья, а ее главный редактор – естественно, сатиром. Змеем – искусителем.

– Здравствуйте, – принужденно поздоровался Сет, опуская глаза и отворачиваясь от пьяного и, вероятно, опасного взгляда профессора.

Кто знает, может, профессор не только блестяще стихи о любви наизусть читает, но и молитвы после смерти соперника?

Одри молчала и смотрела на мужа, поражаясь его выдержке. Она видела, что он страшно ревнует, но не знала, что говорить и делать сейчас. Она очень виновата, но как объяснить мужу, что у нее и Сета своя, отдельная, творческая жизнь и свои… секреты. Профессиональные, разумеется. Профессора интересовала только наука, он был чужд поэзии и выучил наизусть стихи лишь затем, чтобы покорить сердце Одри. Одри же, со своей стороны, понимала, что он не может постоянно изображать из себя не того, кем он является на самом деле.

– Сет, я пойду ко всем. Ты здесь останешься?

– Да.

Одри ушла, робко оглядываясь на Сета и удивляясь его смелости. Сет всегда был отчаянно смелым и в некоторых ситуациях откровенно лез на рожон. Зачем – она себе даже не представляла. Совсем недавно получил за это и вот опять. Даже профессор Ной ему однажды двинул, что говорить об остальных.

– Я… мы просто разговаривали, – сказал Сет профессору.

Профессор молчал.

– Я же не на исповеди… профессор Лефтерис.

– Жаль, что ты не мой студент. Я бы имел возможность не просто отчислить тебя, а унизить. Говори правду!

– Лучше не надо, а? Я уже сказал правду и она Вам не понравилась. Эта… хуже.

– Целовались? – профессор сверлил взглядом Сета.

– Шутите, да? Я… только чуть-чуть… Я делал попытку, только и всего.

– Говори мне всегда правду, Сет. До самой смерти.

– Моей или Вашей? Вы же меня… не убьете?

– Не убью… пока. До тех пор, пока ты рассказываешь мне правду о себе… и о моей жене.

– Вы – сумасшедший.

– Нет. Думаешь, легко ревновать? Имея такую внешность, как у меня и находясь в этом возрасте, что бы ты стал делать?

– Не знаю.

– Ты умный парень. Смелый, на грани наглости и дерзости, и честный. Знаешь. Ревновать. И я… ревную. Шел бы ты отсюда…

– Я пойду, – принял предложение Сет и ретировался.

Глава 9

Плутон немедленно попросил Роберто Барберри переговорить со своим сыном.

– Сделай это прямо сейчас. Мой сын… Он, как бы это сказать… импульсивен. Нет, даже не то… Он не понимает слова нельзя.

– Да уже вижу. Я для всех какой-то Зевс – громовержец, что решает семейные проблемы, проезжая на огненной колеснице, запряженной своими людьми, готовых выполнить любое мое приказание.

– Это… так сложилось. Ты суров, но справедлив.

– Думаешь, мне самому это нравится? Я поговорю со Стаматисом. Сомневаюсь, что он меня послушает, конечно.

Сет подошел нехотя.

– Знаменитый миллионер Роберто Барберри! Давайте, читайте свою мораль: я приготовился слушать.

– Дерзкий молодой человек, в моей семье уже был случай неповиновения. Второго я не допущу.

– Это Вы про Эпафа, Вашего нынешнего зятя? Слышал, что он был любовником Вашей дочери прежде, чем жениться на ней… законно. Я сейчас нарываюсь… Собственно говоря, я всегда нарываюсь, но что поделаешь? Такой я есть. У меня такой характер и менять я его не собираюсь даже ради такого уважаемого человека, как Вы.

– Почему? – серьезно спросил Роберто.

– Я люблю Вашу внучку. Она красивая, добрая, вежливая, талантливая и честная.

– Себе во вред.

– Одри не вредит честность. Она любит своего мужа и никогда ему не изменит.

– Но Вы-то хотите этого.

– Я не хочу, чтобы она изменяла мужу. Это… получается само собой.

– Как это?

– Вы любите свою жену, верно? Как Вы ее добивались – легенда.

– Афродита любит меня с первой встречи.

– Да-да, любит нищего и когда узнала, что спустя пару лет Ваше материальное положение улучшилось, бросила Вас и побежала покорять вершины науки. Хотела стать великой Склодовской – Кюри.

Роберто нахмурился.

– Много говорите, молодой человек.

– Много думаю. Обычно тот, кто много думает, отличается здравыми рассуждениями в присутствии знаменитых миллионеров, не подозревающих о том, что не они одни такие умные.

Роберто нахмурился еще сильнее.

– Вы и отцу дерзите?

– Всем, кроме Одри. Точнее сказать, ей тоже, но по-другому. Я с ней нежен.

– Зачем?

– Она… сексуальна. И мне не нравится, что все мои коллеги и друзья, видя в ней порядочную и удивительно серьезную женщину, начинают за ней ухаживать. За порядочной девушкой, такой, как она, не ухаживают – ее боятся, как огня. Она настораживает.

– И вызывает желание. К профессору Ною ее не ревнуете?

– Нет. Какой смысл ревновать к мужу? У них и секса-то приличного нет.

– Откуда Вы знаете?

– Чувствую и… понимаю. Профессор ни разу не говорил ей, что любит, на языке секса.

– Это как? – удивился Роберто.

– Ни разу не спал с ней так, чтобы на следующее утро ей было стыдно, что она все еще хочет его.

– Господи, что Вы говорите!

– Всего лишь то, что думаю.

– Одри не смейте говорить этого!

– Если Вы знаменитый миллионер Роберто Барберри – это вовсе не означает, что Вы можете диктовать мне свои правила жизни.

– Оставьте Одри в покое.

– И как, по-Вашему, я могу это сделать? Мы вместе работаем. Она безумно влюблена в актерский талант Шах Рукх Кхана, и я обещал ее с ним познакомить. У них все сложится: она ему понравится, и будет писать для него сценарии.

– Профессор Ной знает об этом?

– Он такой скучный. Что она в нем нашла? Если ревность и порядочность – так у меня все это есть, я еще и интересный.

– И наглость присутствует. Странно, но Вы совсем не похожи на своих родителей.

– Да я вообще от соседа. Так мама шутит. Ну, я надеюсь, что шутит.

– Если Вы будете продолжать приставать к Одри – у нее тоже появится внебрачный ребенок от соседа.

– Я не люблю детей. Мне нравится только Рухсар. Просто она дочь моей любимой женщины. Если у Одри появятся еще дети, я буду их всех любить. Кстати, Одри часто оставляет дочь со мной. Говорит, что я прекрасный отец.

– Ну, и нахальны же Вы!

– Знаю: Ваш зять отдыхает по сравнению со мной. Зато Эпаф хорош в постели, а профессор Ной что? Пустой предмет мебели. Лучше бы не мужа завела, а шкаф купила.

– Жаль, что я уже староват…

– Чтобы мне шею намылить? Вы считаете, я могу пригласить их обоих – Одри и ее профессора – в гости? У меня большая квартира и недавно я встретил хорошую в общем понимании девушку.

– И при этом пристаете к моей внучке?

– Я, видимо, равнодушен к хорошим девушкам. Мне нравятся только чужие жены. Серьезно: мы можем дружить семьями. Посмотрите, я с Вами вежлив – более того, я у Вас разрешения спрашиваю.

– Пригласите, если Вам хочется.

– А Вы меня не осудите?

– Вас профессор Ной осудит… но потом, когда Вы как следует нарветесь.

– Знаете, что я думаю о Вас?

– Не имею понятия.

– Вам не дашь 74 лет. Максимум 50. Это не лесть – Вы действительно сильный человек.

– Спасибо. Жена меня любит. Больше мне ничего не нужно. А еще я хочу, чтобы моя дочь и мои внуки были счастливы.

– Одри счастлива. У нее есть ее профессор. Она в нем души не чает. Тоже мне, антиквариат!

– Простите?

– Он стар для нее. Алфавит вызубрил, выучил пару не очень хороших стихов о любви на греческом и стал мне их в лицо тыкать. Тогда я просто испугался натиска, а сейчас… я хочу и могу положить мир к ее ногам. Я главный редактор издательства. Если я решу – оно будет принадлежать Одри. Собственно говоря, я уже это решил.

– Я бы не советовал ей соглашаться. Любые подарки имеют цену.

– Верно: я хочу ее сердце и душу.

Роберто устал переубеждать упрямого молодого человека, и отошел к гостям. Гости не скучали в одиночестве. Сет тоже подошел к ним, но встал позади от Одри, порядком раздражая профессора Ноя своим присутствием и ровным дыханием в затылок его жене. Одри что-то отвечала маме и отцу. Потом сказала, смеясь:

– Есть знаменитое на все времена и любимое всеми юристами выражение: «Все, что вы скажете, может быть использовано против Вас». Я, знакомясь с новыми людьми как писатель, говорю иначе: «Все, что Вы скажете или сделаете, может быть использовано мной в романах».

Гости понимающе переглянулись и засмеялись. Сет стоял рядом и красиво улыбался.

«У них явно есть что обсудить. Меня, например. Почему нет? С красивым поклонником и мужу можно косточки перемыть».

Профессор сослался на занятость и увез жену домой, вежливо забирая ее у Сета, почти готового обнять ее если не руками, то взглядом, что тоже как-то обижало.