Читать книгу: «Дуэльный сезон», страница 2

Но Даша сдержалась и плакать не стала. Она чувствовала, что ей, артиллерийскому юнкеру, плакать не пристало. Она только замолчала, уставившись в стену.

– А что это у тебя тут, кузина, книги? – спросила Соня, взглянув в ее чемодан. – Покажешь мне? А то я в последнее время все романы перечитала, а в книжную лавку заехать нам с матушкой все некогда. Может быть, у тебя есть что из романов интересное, чего я не читала еще?

– Романы? – переспросила Даша, немного смутившись. Было время, когда она тоже проводила свое время за чтением романов. Что еще делать барышне в провинции? Вот только время это закончилось два года назад. – Да у меня тут не романы… – проговорила она и достала стопку книг.

– А что же?

– Да вот… – Даша развязала книги.

Соня стала брать в руки книги по одной и читать заглавия:

И. Потоцкий, «Наставление по баллистике».

Н. Вельберг, «Интегральное исчисление».

Карл Бранзенбург, «Трактат о войне вообще».

Ж.-Ж. Фернье, «Обобщение опыта использования артиллерии в Салических войнах».

Л. Геблиц, «Природа Черкасского разлома, физическая и магическая».

Дуэльный кодекс Борейской империи.

– Это ты это-то читаешь? – спросила Соня с некоторой опаской. – Должно быть… не очень интересно.

– Кое-что есть и интересное… – произнесла Даша, сконфузившись еще больше.

– Ну, ничего. – Соня снова улыбнулась. – Я тебе дам из своих романов что-нибудь почитать, у меня много, и есть просто волшебные! Сейчас все девушки в Маринбурге без ума от романа господина Оже «Маурицио». Это роман в стихах, и там такой герой, ты не представляешь! Холодный красавец, прекрасно владеющий шпагой, побеждающий всех своих врагов, и не столько в бою, сколько едким словом. Но он несчастен оттого, что ему разбили сердце…

– Такие все больше чужие сердца разбивают… – проговорила Даша.

– Да, но там… видишь ли, там такая трагическая история… ты просто будешь плакать…

– Я уж столько отплакала… – Даша покачала головой, но тут же устыдилась сказанного. – Впрочем, ты мне принеси, я непременно прочту.

Ей и впрямь захотелось почитать про этого трагического красавца, а то от формул и карт со стрелками уже ломило голову. Господи, как не хватало ей таких простых удовольствий! Стоило поскорее убить Стужева хотя бы для того, чтобы можно было спокойно читать романы и болтать с приятельницами о том, кто из них в кого влюблен.

– Ладно, – сказала Соня. – Я смотрю, ты что-то молчишь. Должно быть, устала с дороги, а я к тебе лезу. Спокойной ночи, кузина. Завтра приищем тебе платье.

И Даша осталась одна. Раздевшись и потушив свечу, она долго еще не могла заснуть, думая о том, что ей предстоит сделать. Первым делом следовало ей заехать по одному адресу, который дал отец. Но завтра, пожалуй, не удастся: тетушка непременно потащит к портнихе, и кто знает, сколько времени это все займет. Успеет ли она? Ладно, если и не успеет, ничего страшного. Дуэльный сезон начинается только в Рождество и продлится два месяца. У нее будет достаточно времени, чтобы прострелить Стужеву голову.

Глава третья, в которой кружится голова

§ 12. Оскорбление есть посягательство на чье-либо самолюбие, достоинство или честь. Оно может быть нанесено на словах, письменно или действием.

Дуэльный кодекс Борейской империи

Когда Даша вошла в просторную, ярко освещенную залу Собрания, у нее захватило дух. Ей, выросшей в деревне, никогда еще не доводилось видеть такого количества благородных людей, собравшихся в одном месте.

Вместе с тетушкой и Соней они устроились недалеко от входа, так что могли наблюдать съезд гостей во всем великолепии. Впрочем, Марья Сергеевна тут же отправилась отдавать поклоны многочисленным своим знакомым, оставив девушек покуда одних.

Тут же Даше припомнились все изображения балов в прочитанных ею романах, включая и роман «Маурицио», который она уже успела прочесть за две ночи. В тех романах бал – это всегда было судьбоносное событие для юной дебютантки, явившейся из провинции.

От висящего в воздухе густого аромата духов, свечей и вощеного паркета у нее едва не закружилась голова, но она сделала усилие, чтобы вернуть себя с небес на землю.

«Спокойнее, госпожа Булавина! – сказал ей внутренний голос. – Вы не юная дебютантка, а артиллерийский офицер! И здесь вы не поджидаете богатого жениха, а производите рекогносцировку! Извольте действовать соответствующим образом!»

И Даша, скрепя сердце, принялась действовать соответствующим образом, то есть стала смотреть по сторонам, выискивая что-нибудь примечательное.

А примечательного было немало, и едва ли не каждый гость обращал на себя внимание. Тут и там показывались золотые генеральские эполеты, но еще ярче горели в свете свечей многочисленные бриллианты на шеях дам. Платья же тут были всех возможных цветов и фасонов, так что нужно было делать над собой усилие, чтобы не вертеть головой – это выглядело бы слишком провинциально.

На самой Даше было голубое платье, которое после деревенской простоты казалось ей роскошным, даже несмотря на то, что ушито было на скорую руку и ходить ей следовало осторожно, чтобы ни один шов не разошелся.

– Это так хорошо, просто чудесно! – говорила ей Соня, пока они ехали в карете. – Ты в этом платье и с убранными волосами удивительно красива! Такая загадочная!

Сейчас Даша украдкой взглянула на себя в зеркало и поняла: да, так и есть. Пожалуй, в таком виде она себе нравилась. Может быть, впервые в жизни.

Вообще, она никогда не считала себя красивой и даже интересной. Очень худая, бледная, с непослушными рыжими волосами и яркими веснушками. На всем ее облике лежал отпечаток какой-то простоты. Не может у аристократической красавицы быть веснушек.

Впрочем, за красотой Даша никогда не гналась, а теперь – и подавно. Она знала, что у нее здесь другая цель, и для этой цели ей красота не особенно нужна. Скорее даже вредна, и от замечания Сони становилось немного тревожно.

Конечно, отец говорил ей, что для девицы красота – это тоже оружие, которым нужно уметь пользоваться. Но она этим оружием не владела, а отец ее этому обучить не мог. Так что оставалось надеяться, что прямо сейчас ей этим оружием никого бить не придется. Тем более здесь столько дам и девиц и красивее ее, и лучше одетых.

И все же Даша никак не могла отделаться от ощущения, что все вокруг на нее смотрят. Все украдкой обсуждают ее подшитое платье, веснушки, бедность и странную семейную историю.

Она делала над собой усилие, чтобы сохранять спокойный вид, улыбалась, если встречалась с кем-то глазами, но улыбка выходила очень натянутой.

– Гляди, гляди! – проговорила Соня, указывая куда-то в сторону дверей, и Даша увидела, как все люди вокруг невольно подобрались и обратили взоры в одну точку. – Государь!

И впрямь из дверей вскоре показался человек в белом с золотом мундире с огромной алмазной звездой на груди, тот самый, которого Даша не раз видела на парадных портретах. Лет за пятьдесят, с пышными бакенбардами, тронутыми сединой. Был он очень бледен и смотрел вокруг так, словно был нездоров, но старался не показывать этого.

Император взглянул на украшавшее залу огромное изображение Заступника Михаила с мечом и еловой ветвью, поклонился ему, а затем сделал милостивый знак окружающим: дескать, веселитесь, дамы и господа, не очень-то обращайте на меня внимание, я просто так, тоже потанцевать зашел, без чинов.

– А это наследник-цесаревич с супругой, – прокомментировала Соня появление пары, состоявшей из темноволосого молодого человека в черном артиллерийском мундире и чопорной юной дамы с удивительно высокой прической и скучающим выражением лица.

– Да, я знаю, – сказала Даша. – Он в нашем мундире, это ведь государев сын шефствует над артиллерией.

– Он не сын государя, – поправила Соня. – Он государю младший брат.

– Брат? – переспросила Даша. На ее взгляд, наследник был моложе государя лет на двадцать с лишним.

– Ну да, – ответила Соня. – Ты разве не знаешь? У государя нет сыновей, поэтому наследует ему брат. А такая разница у них оттого, что прежний государь, Сергей Николаевич, очень рано овдовел. Его супруга только одного сына успела родить, а он после не хотел второй раз жениться. Я, говорил, своего ангела так безмерно любил, что никто мне ее заменить не сможет, а из одного долга жениться не желаю, потому что наследник у меня и так есть, ну и отстаньте все от меня.

– Но откуда-то же у него второй сын взялся?

– Ну, так на старости лет государь все-таки свое решение переменил. Встретил молодую княжну Хостинскую и влюбился в нее без памяти, вот и женился. А от нее-то родился цесаревич Сергей Сергеевич, который своего брата на двадцать шесть лет моложе, и говорят еще…

Но что именно говорят о цесаревиче – Даша прослушала, потому что в следующий миг ее сердце пропустило удар, а кулаки невольно сжались. Она увидела, как вскоре после венценосных особ в залу вошел молодой человек с надменно-холодным лицом в идеально сидящем мундире гвардейского штаб-ротмистра и с черной повязкой, закрывающей правый глаз.

– А вот это кто? – спросила она Соню, прекрасно зная, что та ответит.

– Этот? – Соня пригляделась, куда именно кузина указывает взглядом. – Ах, это же Кирилл Стужев! Нынче все в него влюблены! Это же настоящий Маурицио, про него ходит столько историй! Ты разве не знаешь?

Даша почувствовала, как в ней закипает ярость.

– Знаю лучше, чем хотелось бы, – только и смогла она проговорить сквозь зубы.

– А что такое… ах да! – Соня залилась краской и замолчала.

– Кто это с ним разговаривает? – спросила Даша, кивнув на улыбчивого господина в великолепном статском фраке, который то и дело склонялся к уху Стужева.

– Это Родион Быстрицкий, – ответила Соня, довольная тем, что кузина, кажется, на нее не обиделась. – Поэт. Его стихи по всему Маринбургу цитируют, я тебе дам почитать. Там есть некоторые такие…

Она запнулась и слегка зарделась.

– А что за истории про него ходят? – спросила Даша.

– Да множество! Говорят, что он объехал полмира, служил на Черкасском разломе и даже лично убил там демона. Что он учился чародейству в Нердлингенской академии. Что в Галльсии он оказался как раз тогда, когда там вспыхнула революция, и он бился на баррикадах, и его там за это наградили званием Народного героя, только знак этого звания он не носит, потому что в Борее за это сажают на каторгу. Ну, а уж про его отношения с женщинами сколько рассказывают…

– И все-то это наверняка вранье, – проговорила Даша, глядя в сторону.

– Ты думаешь? – удивленно спросила Соня. – А мне кажется, что многое правда. Ну, сама на него посмотри. Наверняка же многие хотели бы…

– Вот ты бы, к примеру, хотела?

Соня покраснела и ничего не сказала, все было и так очевидно.

– А кто эта дама? – спросила Даша, указывая на стройную блондинку лет двадцати пяти в очень открытом алом платье.

– Это графиня Рымина, жена фельдмаршала.

– А фельдмаршал не возражает против того, что она так любезничает со Стужевым?

В самом деле, графиня улыбалась своему спутнику с большой теплотой и какими-то развратными искорками в глазах, так что казалось, она вот-вот прижмется к нему всем телом, и только присутствие посторонних людей удерживает ее от этого.

– Фельдмаршал сейчас на границе с Норцией. Но, впрочем, он, говорят, всегда был равнодушен к тому, чем занята его жена.

– Что это ты, Соня, такие вещи говоришь? – вмешалась тут в разговор Марья Сергеевна, как раз закончившая отдавать обязательные поклоны и вернувшаяся к дочери с племянницей. – Ты молода еще о таких вещах судить.

Соня в ответ скорчила гримасу, но так, чтобы мать не видела.

В следующий миг оркестр, который до того готовился и настраивался в противоположной части залы, заиграл полонез. Присутствующие стали выстраиваться в пары, выступать в центр зала. Первым встал император с какой-то статной немолодой дамой. Затем шли наследник с супругой. Через несколько пар после них пошел Стужев вместе с женой фельдмаршала.

Танцевать Даша умела, хотя и не очень хорошо. Ее поначалу учил отец, но потом, когда понял, что учитель из него неважный, стал возить в губернский город, где она понемногу освоила и полонез, и вальс, и мазурку, несмотря на то что учитель ее был старичком, которому даже ходить было тяжело.

Он очень любил хвалиться тем, что однажды его ученица танцевала с самим императором и поразила его своей грацией. Правда, как он однажды проговорился, речь шла о еще позапрошлом императоре.

К Даше подошел какой-то седой усатый господин в полковничьем мундире. После она начала переходить от одного кавалера к другому и в итоге встретилась со Стужевым. В этот момент она слегка дрогнула и едва не оступилась. Ей пришло в голову, что одноглазый ловелас может ее узнать, хотя как бы это могло произойти? Он ведь ее и не видал никогда, да и вряд ли знал, что у погубленного им два года назад подпоручика была сестра.

Но он ничего не заметил, и даже толком на Дашу не взглянул, и это отчего-то ее задело. Вопреки всему, о чем она сама думала полчаса назад, ей вдруг отчаянно захотелось ему понравиться. Тем слаще была бы ее месть!

Но нет, кажется, впечатления на заносчивого красавца она не произвела, хотя некоторые из кавалеров, казалось, смотрели на нее с неподдельным интересом.

Полонез закончился, Даша отошла к дивану и стала дожидаться Соню, которая о чем-то болтала с другой девушкой и весело смеялась. Та вернулась вся раскрасневшаяся и стала рассказывать, как какой-то Верховцев смешно оступился прямо на глазах у государя, и тот даже что-то по этому поводу пошутил, и что какая-то ее подруга воображает, что у нее зеленые глаза, и оттого надела зеленое платье, которое ей совсем не идет, и что-то еще в том же духе…

Но тут заиграли вальс, и Даша почувствовала, как по ее спине пробежал холод. Она увидела, что к ним прямо сквозь толпу кавалеров быстро и решительно шагает Стужев.

Холодный взгляд единственного глаза стального цвета не выражал ничего особенного, но не было ни малейшего сомнения, что он идет, чтобы пригласить… но кого – ее или Соню?

Даша вздрогнула и отвела взгляд. Этого еще не хватало! Она не хочет, нет…

– Вы позволите? – В его голосе ей послышалась насмешка. Не было у него ни малейшей мысли, что она может ему что-то не позволить. И да, конечно же, вопрос был обращен именно к ней, а не к Соне, и не к одной из девушек, стоявших рядом с ними.

Даша повернулась и уставилась на Стужева. Ей нужно было что-то ответить, а она только глядела на него, слегка раскрыв губы и покраснев. Первым ее желанием было закатить ему пощечину или сказать что-нибудь такое… самое ужасное, но, как назло, ничего настолько убийственного у нее заготовлено не было.

Она почувствовала, как Соня слегка подталкивает ее в бок. Действительно, дальше вот так стоять истуканом было совершенно неприлично. Она молча протянула Стужеву руку, и они направились к танцующим.

Шла она медленно, боясь оступиться и судорожно раздумывая над тем, что же ей теперь делать. Убить его прямо сейчас? Но ведь ей нечем, не шпилькой же для волос. Да и будет это не поединок чести, а отвратительное преступление, за которое ее заклеймят и отправят на каторгу. Разве за этим она приехала?

А если говорить с ним, то о чем? Господи, только бы не спутаться опять! Раз-два-три, раз-два-три!

– Вы вальсируете так, как было принято во времена моей молодости, – сказал Стужев с ироничной улыбкой.

– А разве вы немолоды? – спросила она.

– Молодость – понятие относительное, – сказал он. – Кто-то до седых волос – ребенок, а кто-то к тридцати годам успевает прожить несколько жизней.

– Кто прожил хоть одну жизнь, и все еще ходит по свету, тот – ходячий труп, – ответила Даша. Ей была противна его вальяжность.

Стужев в ответ расхохотался.

– Вас надо познакомить с Быстрицким! – сказал он. – Сейчас закончится вальс, и я вас ему представлю.

– Это будет столь же неприятное знакомство?

Даша мысленно прикусила себе язык. Ей не следовало так себя вести с этим человеком. Гораздо лучше было бы изображать себя польщенной его вниманием или хотя бы проявить обычную светскую вежливость. Но она ничего не могла с собой поделать. Хладнокровие, которым следовало бы обладать артиллерийскому офицеру, не было ее сильной стороной.

В ответ на реприманд Стужев взглянул на нее с видимым интересом.

– Кто вы такая? – спросил он. – Я раньше не видал вас в Маринбурге.

Даша на секунду задумалась. Называть ему свое настоящее имя нельзя было ни в коем случае. Несколько секунд она молчала, словно раздумывая над тем, стоит ли вообще ей себя называть.

– Варвара Ухтомская, – ответила она.

Имя было не вполне выдуманным. Так звали ее дальнюю родственницу, жившую от Маринбурга еще дальше, совсем уж в глуши, и тоже, скорее всего, в Маринбурге давно не бывавшую. А если б ей вздумалось сюда приехать, то она, вероятно, тоже погостила бы в доме Марьи Сергеевны и явилась бы на бал вместе с ней, так что выходило даже правдоподобно.

– В самом деле? – переспросил Стужев. – Ухтомские – известная фамилия. Говорят, они до сих пор хранят чародейную силу. Вы, случайно, не чародейка?

– Задавать такой вопрос девице столь же бестактно, как спрашивать, девица ли она.

– А отвечают подобным образом обычно только те, кто лишен обеих этих добродетелей.

От подобной дерзости у Даши даже дух захватило. На секунду в ее голове мелькнула мысль, что вот же ей шанс представился такой, что лучше и не надо.

По Дуэльному кодексу словесно выраженное сомнение в невинности девицы дворянского рода – это однозначное оскорбление второй степени и законный повод для вызова. Конечно, произошло это не при свидетелях, а значит, Стужев может и отпереться. Но зачем ему? Он бретер, он обожает дуэли и не боялся драться с куда более серьезными противниками. А уж бегать от вызова, брошенного девицей, точно не станет, это уж курам на смех.

Он кто угодно, но не трус, или, во всяком случае, не желал бы прослыть трусом.

Однако что-то Дашу все же остановило. Когда она позже вспоминала этот день, то и сама не могла себе дать отчета, что именно. Должно быть, ей просто понравилось играть в эту игру.

– За такие слова следовало бы вас вызвать на дуэль, – только и проговорила она.

– Дуэль с девушкой? – Стужев хмыкнул. – Я участвовал, и не в одной. Это очень приятно: дуэль взглядов, дуэль самолюбий, дуэль острых слов. Давайте, я ваш. Только лучше обойдемся без секундантов.

– Дуэль без секундантов – это убийство.

– В нашем случае это будет преступление несколько иного рода. Скорее похищение, назовем это так.

– Вы до такой степени не надеетесь ни на какие свои достоинства в общении с женщинами, что даже готовы на похищение? Удивительно.

– Мне удивительно совсем другое, – ответил он, но не договорил.

Даша в этот момент взглянула вправо и вскрикнула, оступившись и едва не упав, так что Стужев невольно поддержал ее за талию, причем несколько более отчетливо, чем того требовали приличия.

– Что с вами стряслось? – спросил он равнодушно. – Увидели призрак?

– Да, – ответила Даша.

И в самом деле, в толпе гостей, сгрудившихся возле столика с шампанским, она увидела светловолосого молодого человека в мундире, наблюдавшего за ними. И он был удивительно похож на ее покойного брата.

Глава четвертая, в которой назревает поединок

§ 123. Лица, к которым противники обращаются с просьбой быть их секундантами, должны потребовать, чтобы их доверитель подробно изложил бы им причины и обстоятельства нанесения оскорбления и вызова.

Дуэльный кодекс Борейской империи

– А, это вы про молодого человека, который так настойчиво за нами наблюдает? – спросил Стужев со скучающим видом. – Понятия не имею, кто он. Я бы предположил, что это какой-нибудь ваш ревнивый обожатель, но он таращился на меня еще до того, как я имел честь вас пригласить. Таким образом, разумнее было бы предположить, что он тут по мою душу.

Даша, впрочем, уже поняла свою ошибку. Молодой человек был лишь слегка похож на Борю: такие же светлые волосы и изгиб губ. Но это был не он, со второго взгляда это было прекрасно видно. Да и мундир на нем был синий, пехотный, а по званию он был поручиком.

Это не он. Просто воображение играет с Дашей в странные игры. Она чувствовала, что с того момента, как Стужев ее пригласил, находится на взводе, словно курок дуэльного пистолета. В любую секунду готовая щелкнуть и высечь сноп гибельных искр.

Но это была не просто дрожь в руках от ощущения близкой цели. Было здесь что-то еще. Что-то рвалось из нее наружу и пульсировало в кончиках пальцев. Даша решила, что поразмыслит об этом после бала, а сейчас постарается сосредоточиться на происходящем. Нельзя было упустить ни единой детали. Все может ей пригодиться, чтобы привести в действие план, которого пока нет.

– Вы бы лучше опасались ваших обожательниц, – сказала она и кивнула в сторону графини Рыминой, которая, пусть и вальсировала сейчас в объятьях статного кирасирского майора, казалось, не сводила со Стужева взгляда холодных голубых глаз.

– О, что вы. – Стужев пожал плечами. – Я ее не боюсь, а вот вам – следовало бы.

– Мне? – Даша невольно повторила его жест. – Не вижу ни единой причины. Если она опасается соперничества, то не стоит.

– О нет, она не из тех, кто опасается… – На губах у Стужева появилась едва заметная тонкая улыбка. – Она из тех, кто уничтожает своих соперниц.

– Именно таким путем она и вышла замуж за фельдмаршала?

– Разумеется. Даже ее муж не проявлял такого стратегического таланта в битве при Майергофе, какой проявила она, чтобы оказаться вместе с ним у алтаря.

– А вы обо всех своих любовницах злословите за их спинами?

– Со временем узнаете.

Даше начала надоедать эта игра. Надутый индюк – и больше ничего! Отправляясь убивать Стужева, она надеялась найти фигуру демоническую, воплощение зла, вроде тех, с которыми сражались некогда Заступники. А этот… просто напыщенный франт, который затвердил пару приемов, с помощью которых можно очаровывать падких на внешнюю красоту дамочек. Такого и убивать было бы… нет, не жалко, а скорее скучно.

Хотя танцевал он превосходно. Даша чувствовала это, и ей сделалось немного стыдно тех провинциальных приемов, которые она усвоила у губернского учителя танцев.

Господи, да о чем она думает! Почему она вообще до сих пор не предприняла ни одной попытки вывести его под удар и заставить сделать ошибку, которая ему будет стоить жизни! Отец же даже дал ей несколько наставлений, как удобнее этого добиться. Но даже отец не предполагал, что Стужев сам пригласит ее на танец, и она окажется к нему так близко.

И что же? Она просто ведет с ним словесную пикировку, очень похожую на флирт, вместо того чтобы действовать!

Ей пришло в голову, что этому есть только одно оправдание: раньше в ее жизни ничего подобного никогда не было. Она столько раз читала в романах, как их героини остроумно флиртуют с молодыми людьми, но никогда не имела возможности применить эти знания на практике. С кем ей было флиртовать в ее усадьбе: с лакеем или с кучером?

И вот теперь, впервые вступив в этот поединок, ей не хотелось, чтобы он быстро закончился. И это было ужасно.

Скорее бы кончился вальс! После него будет мазурка, но Стужев, должно быть, ангажирует на нее кого-нибудь другого, а Даша вернется к наблюдению. Она пока еще не готова к решительным действиям, это ясно. Но приступать к ним прямо сейчас и нет нужды, Дуэльный сезон официально начинается только завтра.

Взглянув вправо, Даша заметила, что светловолосый молодой человек решительно повернулся и пригласил девушку в сиреневом платье, одиноко сидевшую на диванчике. Девушка была низкорослой, с некрасивыми чертами лица и, кажется, совершенно не ожидала приглашения.

Поручик же закружил ее в танце уверенно и с какой-то явной целью. Их пара, направляемая им, двигалась в толпе танцоров быстро, все время рискуя сбить кого-нибудь. Даша поняла: он явно приближается к ним со Стужевым.

Сперва она не придала этому значения, однако вскоре почувствовала нечто вроде толчка. Оказалось, что Стужев, вальсировавший чуть отставив локоть, задел им ту самую девушку, с которой был блондин в синем мундире.

Тот немедленно отстранил свою даму и Стужева с Дашей тоже остановил не самым деликатным образом, потащив чуть в сторону от танцующих.

– Ваше благородие, вы только что толкнули мою даму! – проговорил он.

– Это вот эту? – спросил Стужев с равнодушным видом. – Немудрено было ее не заметить.

Вокруг раздались смешки. Низкорослая девушка, судя по цвету лица, готова была провалиться сквозь землю.

– Это неслыханно! – взорвался молодой человек.

– Впрочем, я приношу ей и вам свои извинения, – равнодушно ответил Стужев и повернулся опять к Даше.

– По Дуэльному кодексу оскорбление, нанесенное посредством удара или иного прикосновения, – торжественно начал выговаривать молодой человек, – является оскорблением третьей степени, и оскорбленная сторона имеет право не принимать извинений. Таким образом, я уведомляю вас о том, что пришлю вам своих секундантов.

– Сделайте одолжение, – ответил Стужев. – Только не забудьте уведомить их о том, что я оставляю за собой право вызвать любого из них, так как участие их в вашей гнусной авантюре считаю оскорблением для себя. А теперь поглядим, легко ли вы найдете секундантов.

Было видно, что молодой человек несколько опешил от такого заявления. Кажется, все шло не по плану. На губах Стужева появилась та самая тонкая улыбка, которую Даша уже видела.

«Он хочет проучить этого поручика, это ясно, – пронеслось в голове у Даши. – Обойтись и без дуэли, и сделать все, чтобы над блондином после все смеялись. Не потому, что боится поединка, а потому, что так обиднее».

Даша поняла, что она хочет помешать этому. И что у нее есть только один способ это сделать.

– Я вызываюсь быть секундантом господина поручика, – произнесла она твердо.

– Вы?! – кажется, впервые за весь вечер на лице Стужева появилось неподдельное чувство. – Только не говорите мне, что вы переодетый мужчина и офицер. Я же с вами танцевал! Такого позора я не переживу и, пожалуй, застрелюсь прежде, чем меня застрелит господин… как вас там?..

– Вельский, – процедил молодой человек сквозь зубы. – Сергей Андреевич.

– Вы почти правы, можете стреляться, – ответила Даша, не желавшая переводить разговор в шутку. – Я имею честь быть юнкером Второй артиллерийской бригады, и потому имею право быть секундантом.

Вельский взглянул на нее с не меньшим удивлением, чем Стужев, но возражать против такого секунданта не стал, хотя Даша больше всего боялась именно того, что сам он откажется.

Стужев расхохотался.

– Ну, такой дуэли у меня еще не было, – сказал он, вытерев слезу, выступившую на единственном глазу. – Что ж, я обещал вас познакомить с Быстрицким, вот и повод. По окончании бала подойдите к нему и договоритесь об условиях. Он будет моим секундантом. А вам я желаю прекрасного вечера.

– Я бы настаивал… прямо сейчас… – проговорил молодой человек неуверенно.

– Заступники с вами, – усмехнулся Стужев. – Рождество Михаила только завтра. Если так торопитесь умереть, так подите лучше и повесьтесь, чем портить людям праздник.

С этими словами он подозвал лакея, разносившего шампанское, взял бокал и сделал шутливый жест, будто чокается с Вельским, а затем грациозно повернулся и исчез в толпе.

– Я хочу вас поблагодарить, – сказал Даше Вельский. – Дело в том, что я приехал в Маринбург третьего дня и никого здесь не знаю. Боюсь, нескоро я нашел бы секунданта, если бы не вы. Простите, как ваше имя?

– Варвара Ухтомская, – сказала Даша, решив, что нужно придерживаться легенды до конца. – Однако на что же вы рассчитывали, когда вызывали его? Вы ведь сделали это нарочно, верно?

– А от вас ничего не скроешь. – Молодой человек вздохнул. – Действительно, кодекс обязывает меня рассказать вам как секунданту все. Я действительно хотел вызвать этого человека, потому что больше всего на свете желаю его смерти.

– Неужто? Расскажите почему.

– Пойдемте, – проговорил Вельский смущенно. – Мне не хочется объясняться здесь. Такое ощущение, что весь зал смотрит.

Даша последовала за ним в одну из гостиных с мягкими диванчиками, на которых расположилась компания пожилых дам в бархатных платьях, о чем-то увлеченно шушукавшихся. Те тут же замолчали, и одна из них взглянула на молодых людей неодобрительно. Видимо, решила, что те явились сюда ради романтического уединения.

Вельский отвел ее чуть в сторону, к тяжелой гардине вишневого цвета, и заговорил быстро, с волнением в голосе:

– Видите ли, этим летом я гостил в имении своих родственников, под Сорвиполем. И там я влюбился в девушку, их соседку. Очень красивую, очень грустную, очень хрупкую. Мы много гуляли вместе по темным аллеям ее усадьбы, разговаривали обо всем на свете: о природе, о новых романах, о чародействе, об освобождении крестьян, – и на всё наши с ней взгляды сходились. Это было удивительно, поэтично, но отчего-то мне виделось в ней что-то… какой-то незаметный изъян. Мне всегда казалось, что она совершенно неземное существо, что ее в любой момент может унести ветром. Н-да… и однажды это случилось.

– Что же?

– Да просто явился этот господин… Стужев. За считаные дни он обольстил ее до того, что она и думать забыла обо мне, хотя я собирался делать предложение, о чем даже с ней уже условился… Но она… ее было совсем не узнать. Возможно, это было чародейство… не знаю. Так или иначе, она бежала вместе с ним… потом он ее бросил… я искал ее, надеялся… но в итоге узнал, что она умерла…

– Мне очень жаль… – только и смогла выговорить Даша. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ей хотелось хоть что-то сделать для этого человека, она словно увидела в нем нового Борю…

– Вы так добры… – проговорил он, перебарывая ком в горле. – Наверное, это даже хорошо, что секундантом стали именно вы. Мужчине мне еще тяжелее было бы всё это рассказать.

– Вы убьете его, – сказала Даша, неожиданно для себя накрыв своими пальцами ладонь Вельского. – Обязательно убьете, и я помогу вам в этом… насколько это возможно, оставаясь в рамках чести. Впрочем, прошу иметь в виду, что должность секунданта обязывает меня быть беспристрастной и пресекать любые нарушения кодекса, даже с вашей стороны.

– Разумеется. – Он с серьезным видом кивнул. – У меня и в мыслях не было нарушать кодекс. Я просто хочу его убить – в полном соответствии с законами чести. Как оскорбленная сторона я выбираю дуэль на пистолетах. Дистанция как можно меньше. Время – послезавтра с утра. Место – какое вы с другим секундантом выберете. Вот и все.

Даша тоже кивнула в ответ.

Ей вдруг подумалось, что миссия ее оказалась под большим вопросом. Если Вельский убьет Стужева, а настроен он, кажется, серьезно, то как же быть ей самой?