Читать книгу: «Таосский шум», страница 10

Чем, по мнению Шемтелена, занимаются жители Южной Америки ребята так и не узнали, потому что в дверях появились Душе с телефоном в руках и Сальвадор, тут же занявший своё место в проеме.

– Мы закончили, – едко объявил Душе и вернул аппарат на место. – Трубка потрескивает, купил бы новый.

– Это ты сломал, даже мои девушки не висят столько на телефоне, – не полез за словом в карман Шемтелен.

– Не переживай, если придёт большой счет – вычтем его из твоего долга, – ухмыльнулся Душе. – А что, никто тут не пытался сбежать?

Мальчишки отрицательно мотнули головами, а Шемтелен демонстративно сполз ниже в кресле, показывая, что и не собирается вставать.

– Я убавлю? – подошёл Душе к телевизору и принялся искать нужную кнопку под экраном.

– Лучше не трогай мой телик! – предостерёг Шемтелен, поднял с пола пульт и убавил звук.

– Ого, у Шемтелена есть нрав, – удивился Душе. – Может, я в тебе ошибался. Жаль, что уже слишком поздно.

Шемтелен ухмыльнулся, поднёс к губам уже пустую бутылку и вернул её на ногу, придерживая рукой.

– Я поговорил с одним человеком, – многозначительно и важно объявил Душе, – и оказалось, что тебя в мире ценят куда меньше Таоса.

– Да мне плевать, – скривился Шемтелен.

– Да-да, все так говорят, – улыбнулся Душе. – Никто не спросит – а почему так? Почему кого-то даже искать отказались, а кого-то решили сделать крайним? Домовой согласился, что в моей проблеме должен быть виновный, которого можно наказать. Что, если я никогда не найду Таоса, а ты никогда не заработаешь достаточно денег? Ваш долг получат мои внуки? Чёрт, я слышал, что стране грозит высокая инфляция, поэтому не хотел бы откладывать так далеко.

– Ты звонил Домовому? – с сомнением спросил Шемтелен, а мальчишки опустили головы, пытаясь сдержать улыбку.

– Представь себе, – ответил Душе. – Он был другом моего отца. И тебе лучше называть его по имени, ты знал, что ему уже под семьдесят?

– Нет, – покачал головой Шемтелен. – А как его зовут?

– Вот те раз, – задумался Душе. – А я не помню. Отец обращался к нему по какому-то короткому имени. Не важно. Вот что, ребята, вам пора уходить. Ищите своего Таоса, может, вам повезёт больше, чем мне. А нам надо потолковать с Шемтеленом.

Мальчишки переглянулись и остались сидеть на месте.

– Мы не уйдём, – оглядев присутствующих исподлобья, сказал Младший.

– Что? – нахмурился Душе. – Проваливайте, давайте, по-хорошему.

– Нет, – ответил Младший.

– И ты тоже не уйдешь? – обратился Душе к Альгобару.

– Не уйду, – подтвердил Альгобар и посмотрел на Шемтелена. – Вы ему хотите навредить.

– Так он заслужил, – развел руками Душе. – Да и вам-то какое дело? Вы его первый раз в жизни видите. И, скорее всего, в последний.

Мальчишки промолчали и опустили глаза.

– А ну вставайте! – прикрикнул Душе, схватил мальчишек за футболки и потянул вверх.

– Эй! – приподнялся в кресле Шемтелен. – Чего творишь? Дети же!

– И футболку порвёте, – насупился Альгобар.

– Остынь, Душе, правда – дети же, – неожиданно вступил Сальвадор.

Душе разжал кулаки, оглядел присутствующих и рассмеялся:

– Что? Теперь вы все против меня? Как вести дела, когда одни тебя обкрадывают, другие, кажется, вообще забыли на чьей они стороне, да ещё и дети под ногами путаются?!

– Твой отец неплохо со всем этим справлялся, – не впечатлился этой короткой речью Шемтелен.

– Душе, нам Домовой же предложил ещё вариант, как всё решить, – осторожно напомнил Сальвадор.

Душе устало взглянул на часы на стене.

– Не нам, а мне, – поправил Сальвадора Душе. – Но, видимо, больше ничего не остается, иначе мы так с вами долго провозимся. А мне пора к моей женщине.

– Деловой человек, – съязвил Шемтелен.

– Когда я тебя убью, – спокойно произнёс Душе, – а однажды это случится, мне даже не придется готовить для тебя могилу, потому что ты её сам себе прекрасно роешь. Но сегодня тебе, так и быть, повезло – ты ляжешь спать и, вероятно, даже проснешься утром. А если и не проснешься, то не по моей вине. Можешь сказать спасибо этим мальцам за то, что они именно сегодня решили поикать Таоса. Чёрт, Таоса даже нет рядом, а он всё равно тебе помог! А вы, ребята, идите подобру-поздорову. Мы пока обсудим одно дело, к которому Домовой предложил привлечь этого бедолагу. Так сказать, дать шанс ему заработать, чтобы было, что отдавать.

Ребята сначала неуверенно переглянулись между собой, а потом вопросительно посмотрели на хозяина квартиры.

– Уходите, – махнул рукой Шемтелен. – За меня не переживайте – для Душе деньги важнее всего.

Мальчишки соскочили с дивана и молча двинулись к выходу друг за другом.

– Передавайте Таосу привет, – неожиданно попросил Сальвадор, поднявшись на ноги и пропуская мимо себя детей. – Эй, Шемтелен, я возьму себе пиво?

– В холодильнике. И мне захвати. Душе?

Но Душе лишь угрюмо покачал головой. В конце коридора, пока Альгобар отпирал дверь, Младший выглянул из-за угла. Шемтелен сидел в своем кресле и улыбался, глядя на экран телевизора, отражавшийся блеском в глазах мужчины. Хозяин квартиры был частью обстановки – цвет его одежды почти сливался с цветом кресла и обоев, длинные худые ноги отлично дополняли ножки стола, а пыль вокруг окончательно всё уравнивала – Шемтелен и сам выглядел запылившимся, свыкнувшимся со своей жизнью.

– Что ты там разглядываешь? – послышался нетерпеливый голос Альгобара, и Младший быстро шагнул через порог и захлопнул за собой дверь.

Глава 7. Старик Треви

Мальчишки, не оглядываясь, прошли мимо лифта и принялись бегом спускаться по лестнице.

– Думаешь, Душе убьёт Шемтелена? – сочувственно спросил Альгобар.

– Надеюсь, что не сегодня. Но пока тебя не было, он хотел ему руку проткнуть ножом.

– Страшно, наверное, было.

– Мне – да, – признался Младший. – А вот Шемтелен держался лучше.

– Он мне сначала сильно не понравился.

– Да, он и мне больше про себя рассказывал, чем про Таоса.

– Вот-вот. А потом, когда оказалось, что он знает, где Таоса искать, но не выдаёт друга, то я его даже зауважал как-то.

– И я, – согласился Младший и огляделся, остановившись на втором этаже. – Где мы велики-то оставили?

– Сейчас, – смущенно сказал Альгобар. – Надо ещё на пролёт спуститься. Я сначала до великов сбегал, потом вышел на улицу прогуляться. А вернулся как раз, когда Душе с братом Таоса в квартиру заходили, и как-то не сразу решил, что делать.

– Спасибо, что вообще зашёл, – не стал укорять друга Младший.

– Я решил, что надо держаться вместе, – обрадовался благодарности Альгобар. – Мы вот когда поодиночке, ерунда случается – то машина в аварию попадет, то кому-то руку хотят отрезать.

– Проткнуть, – поправил Младший, – не отрезать. Но вместе и правда лучше.

Ребята нашли велосипеды за мусоропроводом и спустили их на улицу. Было ещё светло, но высокие здания уже закрывали солнце, делая тени всё длиннее. Стали забываться споры и ругань мужчин, и появилась тусклая надежда, что поиски Таоса всё же закончатся и принесут радость и удовлетворение, сопоставимые с затраченными усилиями и порожденными надеждами.

– А почему ты там, в квартире, именно Старика Треви вспомнил? – поинтересовался Младший.

– Не знаю, может, потому что наш последний урок в этом году его был, – несколько раз пнул по колесу Альгобар, чтобы сбить комья земли. – Где он грязь-то нашёл? Дождей уже несколько недель не было.

– Не стал мыть.

– Я бы постыдился на таком велике выезжать со двора.

– Сейчас нам велики очень кстати, – показал на небо Младший. – Скоро стемнеет уже, а нам к Старику Треви ехать.

– Жаль, мы не знаем, где он живёт, – медленно произнес Альгобар, держась за велосипед.

– Знаем, – загорелись глаза у Младшего. – Старик Треви живёт по пути от меня в школу. Двадцать первый по счету дом. И я действительно помню, что у него в подвале окна всё время светятся, хотя в остальной части дома темно. Я даже хотел у него спросить при случае – не забывает ли он выключать свет!

– Тогда погнали, да и домой-то всё равно возвращаться! – воскликнул Альгобар. – Езжай впереди!

Ребята вскочили на велосипеды и со всех сил закрутили педали. Мелькали столбы, заборы, входные двери домов. Раздавался лай собак, недовольных шумными и свободными детьми, то затихающий, то просыпающийся вновь, похожий на пение каноном. Альгобар временами чуть отставал от друга, так как старался ещё и не уронить трофейный мяч, Младший это видел и временами сбавлял ход.

– Так есть опять хочется, – пожаловался Альгобар, в очередной раз догнав друга.

– У меня денег почти не осталось.

– Скоро будет хлебная лавка, в ней по вечерам всё распродают дёшево, – посмотрел на закат Альгобар. – Если она ещё не закрылась.

– Я бы сейчас и хлеба поел, попробуем наскрести, – сглотнул Младший при мысли о хрустящей хлебной корке.

Ребята остановились около пекарни и на оставшиеся деньги купили большую булку белого хлеба, а за свою вежливость получили от продавца бесплатно по порции разливного лимонада, холодного и пузырящегося. Альгобар одним глотком выпил половину стакана, довольный вышел на улицу, придержав дверь другу, и уселся прямо на бордюре. Младший устроился рядом, поставив свой ещё полный стакан на асфальт, разломил хлеб пополам и передал одну часть Альгобару. Несколько минут дети слушали город, смотрели на загорающиеся огни и усердно жевали.

– Необычно лето началось, – проглотив очередной кусок, заметил Альгобар.

– Да, интересно, – согласился Младший. – Я раньше хлеб на улице никогда не ел.

– Как считаешь, найдём Таоса сегодня?

– Надо постараться, а то завтра уже не так весело будет. Да и дела могут появиться.

– Снова будем кого-то искать?

– Хочу отца найти.

– Отца? – удивился Альгобар, набив рот хлебом. – Он же бросил вас.

– Это мама так говорит, – сухо сказал Младший. – Может, это он её бросил, а не нас. Я за сегодня усвоил, что неважно, кто и что говорит, нужно всё понять самому.

– Ага, знакомство с Таосом ни для кого бесследно не прошло. А где письмо-то его?

– У меня, – похлопал по карману Младший.

– Про будущее мы с тобой, конечно, погорячились, – улыбнулся Альгобар.

– Ещё неизвестно, – улыбнулся в ответ Младший. – Откуда-то же письмо взялось.

– Вот он удивится.

– Интересно, вспомнит вообще, о чём писал?

– Ладно, я наелся, – выдохнул Альгобар и залпом осушил свой стакан с лимонадом.

– Скоро совсем темно станет, – поднялся на ноги Младший. – Надо ехать дальше. Хлеба ещё много осталась.

– Давай сюда, – протянул руку Альгобар.

Младший передал другу бумажный пакет с остатками хлеба, а Альгобар побежал по улице и оставил пакет рядом со спящей около холодильника с газировкой бездомной собакой.

– Мы бы всё равно не стали доедать, – сказал Альгобар, вернувшись. – А пёс проснётся, а у него еда есть.

– Наверное, тяжело быть бездомным, – подумал вслух Младший, допив лимонад и выбросив смятый стаканчик в мусорку.

– Дело привычки, – предположил Альгобар, – пёс, наверное, так же про других думает – мол, тяжело каждый день на работу ходить.

– Всё, пора, – поднял велосипед с тротуара Младший.

И путь продолжился. Дороги уже опустели. Машины всё чаще замирали на обочинах и закрывали глаза, и всё больше людей неспешно прогуливалось по улицам, наслаждаясь остывающим воздухом и свежим ветром. Легкая одежда беспечных прохожих была под стать беззаботным минутам их жизней, а распущенные женские волосы пленили нежностью, будто шелковые платки. Но встречались и те немногие жители, которые ещё только спешили домой на ужин, укоряя водителей за нерасторопность, а себя за неумение быстро ходить.

Мальчишки катились на велосипедах по краю дороги с чувством, будто стали немного выше за прошедший день. Альгобар пару раз взглянул на свою футболку, казавшуюся утром большой, а теперь отлично сидевшую на его худой фигуре. Младший же посмотрел на собственные ладони, и те показались ему совсем взрослыми, какими казались раньше руки отца. А может, просто всё виделось иначе под не дающим тепла искусственным светом от ламп, ведь солнце уже отправилось в другие страны, к другим людям, на другие небеса.

Наконец, Младший остановился около небольшого одноэтажного дома с неухоженным двором, окружённым привычным для местных жильцов невысоким сетчатым забором. В окнах первого этажа горел свет, а вот узкие прямоугольники вдоль земли, ведущие в подвал, зияли чернотой.

– Что там? – нетерпеливо спросил Альгобар, остановившись рядом с другом. – Приехали? Видно Таоса?

– Приехали, – вглядывался в темноту Младший, – но пока никого не видно.

Мальчишки прислонили велосипеды к сетке, постаравшись не вызвать шума, и в нерешительности посмотрели по сторонам. Всё вокруг было знакомо, даже силуэты крыш на фоне ярко светящихся в центре города высоток были привычны, как привычна форма зубов во рту для собственного языка. В окнах под этими крышами мелькали люди, прожившие первый день лета, кто как смог и кто как успел. Иные о приходе лета и вовсе узнают лишь днем позже и изумятся своей невнимательности и забывчивости. По соседней улице с воем сирены промчалась машина.

– Конец приключения? – спросил Младший.

– Похоже на то, – ответил Альгобар. – Даже жаль немного.

– Мне тоже, – согласился Младший. – И мы тут сегодня уже проезжали, а я еще и утром мимо проходил.

– Кажется, что утро было очень давно.

– И завтра снова идти к этому Фекво.

– А, – с досадой протянул Альгобар, – зачем ты напомнил? Опять эти книги таскать. Но может, ещё письмо найдем. Или деньги! Деньги часто прячут в книгу. Я, правда, не знаю, как запоминают в какую именно и на какую страницу. Дома же обычно больше одной книги.

– Может, записывают или прячут всегда в одну и ту же, чтобы не запутаться, – предположил Младший и зачем-то ударил себя в грудь. – Ладно, пошли, пока Старик Треви спать не лёг.

Младший решительно дернул калитку, но она не поддалась. Забор всколыхнулся металлической шумной волной. Ребята присели и увидели, что дверца заперта на хлипкий засов.

– Тут можно просто палкой сдвинуть, – предложил Альгобар.

– А если он, – посмотрел Младший входную дверь, – разозлится, что без спросу зашли? Нет, придётся, отсюда звать.

– Надеюсь, никого не разбудим, – на самом деле не особо заботясь о покое соседей сказал Альгобар и прокричал: – Мистер Треви! Мистер Треви, вы дома?

Через дорогу от мальчишек залаяла собака, недовольная громким гостям.

– На нас сегодня весь день лают, – вспомнил с улыбкой Альгобар.

В доме Мистера Треви на окне дернулась занавеска, а вскоре отворилась дверь, и на улице показался мужчина, лицо которого осветила одинокая лампочка, висящая над головой. Хозяин дома посмотрел на гостей сначала через очки, потом поверх и крикнул в ответ низким, добрым голосом:

– Вы маловаты – я вас отсюда не разгляжу!

– Это мы! Мы учимся у вас! – снова прокричал Альгобар громче, чем требовалось. – Я Альгобар, а со мной …

– Ох ты! – изумился Старик Треви, не дав договорить мальчишке. – А чего вам надо? Каникулы же!

– Можно мы пройдём? – вмешался Младший – Чтобы не кричать на всю улицу!

– Заходите! – ответил мужчина и чуть понизил голос. – Там калитка легко открывается!

Альгобар ловко сдвинул металлический затвор валявшейся на асфальте веткой, мальчишки закатили велосипеды во двор, положили их вместе с мячом на траву и прошли к дому. Крыльца как такового не было – к двери вёл невысокий настил из давно не крашенных, посеревших досок. Мужчина сделал шаг навстречу гостям, оставив дверь открытой нараспашку, и сложил руки на обтянутом рубашкой большом животе.

– Добрый вечер, – поздоровался Альгобар, ещё идя по двору. – Мы к вам от Шемтелена.

– От кого? – недоуменно переспросил Старик Треви.

– Мы ищем Таоса, – решил внести больше ясности Младший, зайдя на деревянный настил. – Нам сказали, что он жил у вас.

– Таос? – погладил седую бороду Старик Треви. – Пожалуй, что жил. А этот Шемтелен – он кто?

– Друг Таоса, – сделав акцент на первом слове, ответил Младший. – Вроде в нашей школе учился.

– А, такой раздолбай на вид?

– Да, похоже на него, – улыбнулся Младший.

– Он сюда заходил, – вспомнил мужчина. – Хороший человек, по словам Таоса, хотя так и не скажешь!

– Не скажешь, – согласился Альгобар, вспомнив недавние события в квартире под последним номером.

– Но чужих друзей всех не упомнишь. У меня своих-то двое, и то я их дни рождения путаю.

– Так Таос у вас? – не дал мужчине пуститься в дальнейшие рассуждения Младший. – Или нам снова по другому адресу ехать?

– Да куда уже ехать! – покачал головой Старик Треви.

– Вы не смотрите, что поздно, мы хотим дело закончить, – заверил Альгобар.

– Сегодня будет очень звёздная ночь, – посмотрел на небо из-под навеса Старик Треви. – Хм, давайте-ка пройдём внутрь на минутку.

Ребята проследовали за хозяином дома и закрыли за собой дверь. Внутри было довольно темно, но на столе стояла лампа, освещающая лежащую под ней книгу и стоящий рядом стакан с напитком, по цвету напоминающим чай. Сам стол был окружён лишь силуэтами вещей, пробивающимися сквозь темноту.

– Там можно свет включить, – показал в угол мужчина.

– Спасибо, нам и так сойдёт, – ответил Младший. – Вы лучше скажите, куда нам дальше за Таосом ехать. Мы ещё сегодня успеем его найти.

– Как я и сказал, ехать никуда не надо, – задумался Старик Треви.

– Это хорошо, – выдохнул Альгобар, прислонившись к стене. – Мы за сегодня полгорода объездили, пока Таоса искали. Столько всего видели, даже подраться успели! Но все только и советовали, что поискать то у одного, то у другого. Вот мы у вас и оказались, в конце концов.

– И никто ничего не сказал до меня? – внимательно посмотрел Старик Треви на мальчишек.

– Разное говорили, – припомнил Младший. – И хорошее, и плохое. Но где Таоса найти – никто не знает.

– Вы его и не найдёте, точнее – уже нашли, – заплёлся язык у мужчины.

– Как так? – нахмурился Альгобар.

– Дело в том, – с волнением продолжил Старик Треви, – что Таос умер сегодня утром.

Альгобар разинул рот и принялся смотреть то на мужчину, то на друга. В его голове пронеслось суматошное утро, в котором он проспал и вынужден был бежать в школу, но всё равно опоздал; вспомнилась полуденная духота улицы, темнота и прохлада кинотеатра, готового приютить каждого; мелькнули в памяти задиристые подростки, беспомощно сыплющие оскорблениями угонщикам вслед. Младший поджал губы и закачал головой, будто в глубине души он допускал такой исход и теперь нехотя соглашался и смирялся со своим надоедливым предчувствием. Он вспомнил родителей Таоса и подумал, что Розе повезло больше, чем Алоизу – она даже и не поймет, видела она Таоса вчера или год назад. А Старик Треви извлёк из кармана мятый носовой платок и протер им глаза, приподняв очки на лоб.

– Я и не знал, что вы были знакомы с Таосом, – прервал задумчивую тишину мужчина.

– Мы его никогда не видели, – ответил Младший. – Только на фотографии. Но сегодня слышали о нём очень много всего.

– Мы полгорода объехали! – отчаянно повторил Альгобар. – Почти ничего не ели!

– А зачем вам понадобилось его искать? – спросил Старик Треви.

Младший, порадовавшись, что больше не нужно повторять историю про несуществующее школьное задание, извлек из кармана потрепанный листок бумаги и протянул его мужчине.

– Вот, мы нашли это в школе сегодня утром.

– А зачем вы ходили утром в школу?

– Мы наказаны, – горестно ответил Альгобар.

– Ясно, Фекво вас прибрал к рукам, – с пониманием произнёс Старик Треви и взглянул на листок. – Глаза уже не те, что раньше. Включи всё же свет.

– Там внизу есть подпись, – подсказал Младший, щёлкнув выключателем.

– Таос М. – пригляделся мужчина. – Да, это наш парень – Таос Моне. И что? Вы собирались это вернуть ему?

– Нет, видите дату, – показал пальцем Альгобар на потускневшую строку.

– Она ещё не наступила, – понимающе покачал головой мужчина.

– Мы решили, что письмо из будущего, и поэтому отправились искать Таоса, – немного смутившись, добавил Альгобар. – Сейчас, конечно, ясно, что это ошибка или шутка.

– Ничего не ошибка, – возразил Старик Треви. – И даже не шутка. Это я даю на своих уроках задание представить жизнь в будущем и описать её. Таос, судя по всему, описал начало нового тысячелетия.

– А скоро новое тысячелетие? – удивился Альгобар.

– Да, жаль Таос не дожил, – присел на табурет Старик Треви и принялся обмахиваться листком бумаги будто веером. – Может, я хоть дотяну, да посмотрю, что там. Но, похоже, что Таос в своем сочинении от правды не далек был. Большинство учащихся пишут о новых устройствах, лекарствах, роботах, космосе. О мире во всём мире. Хотя откуда ему взяться, если у людей в головах мира нет, если даже соседи друг друга проклинают! Нет, утопия это что-то вроде сказки. Тех, кто пишет о будущем, помня о настоящем, как это сделал Таос, я могу перечислить по именам. Хотя нет, пожалуй, уже не могу. Но их было не много. Сочинение Таоса местами слишком безрадостное, но он уже тогда понял, что для вселенной нет плохого и хорошего, есть только гармония связанных друг с другом событий. Хотя Таос и признался, что родители ему помогали местами писать, думаю, мать.

– Мы надеялись встретиться с ним, – грустно посмотрел на входную дверь Младший. – А почему он умер?

– Жизнь так решила, – ответил Старик Треви. – У него были проблемы с сердцем. Иногда ходил весь день, прижав ладонь к груди. Я спрашивал, может, чем помочь, но Таос уверял, что просто удары считает. Ему бы покой соблюдать – прожил бы подольше. А он то на работу в аэропорт, то на улицу с мячом. Вот утром и не проснулся.

– Вы испугались? – спросил Альгобар.

– Сынок, – мягко произнёс Старик Треви, – я в свои годы уже похоронил родителей и жену, да и сам даже для работы староват. Чего мне бояться? Чему быть, того не миновать. Я вызвал врачей – они до нас час добирались! Видать, окраины у них не в приоритете. Я им за это высказал. Они ответили, что Таосу даже час назад не смогли бы ничем помочь, но всё равно так не делается. Кто-то может ждать помощи и не дождаться.

– Как неожиданно можно умереть, – сокрушенно покачал головой Младший.

– Таос всё понимал, – грустно улыбнулся вдруг мужчина. – Вчера вечером он сожалел, что может не узнать, кто в баскетбольном финале выиграет. Я его по плечу похлопал и сказал, что ещё вместе по телевизору посмотрим. Надеюсь, он не сердится на меня. Я-то с ним раньше всех его знакомых увижусь.

– Где увидитесь? – оживился Альгобар.

– Там, – показал наверх Старик Треви и засмеялся. – Я не особо в это верю, но хотелось бы всё же получить продолжение на небе после стольких разговоров на земле!

– А! – разочаровано отвернулся Альгобар.

– А его родители знают? – спросил Младший.

– Надеюсь, – вздохнул Старик Треви. – Таос оставлял мне их номер телефона и просил позвонить, если вдруг что случится, чтобы хоть искать знали где. Я его просьбу исполнил, но трубку никто не взял, даже гудков не было, как будто номер не существует.

– Существует, – ответил Альгобар. – Просто у них телефон из стены выдернут, чтобы мать Таоса не могла звонить. У неё беда с памятью. Мы заходили к ним сегодня.

– Да, про Розу я знаю, – печально произнес мужчина. – Я помню ещё как она в школу Таоса приводила. И бабушку его помню. У неё та же проблема с памятью была. Эх, время никого не щадит. А про телефон вы меня успокоили, я себя винил, что неправильно номер записал. Принялся в больницу звонить, просить, чтобы кого-нибудь отправили домой к родителям Таоса. У врачей же должен быть адрес. Они заявили, что к ним только живых привозят, но обещали сходить. Вы-то у родителей Таоса во сколько были?

– В обед, – уклончиво ответил Младший.

– Эх, – дрогнули руки у мужчины, – может, и не знают до сих пор.

– Но к ним кто-то приезжал, – вспомнил Альгобар. – Мы видели машину, когда уже уходили от них. Чёрная такая.

– Если чёрная, то, может, и правда сообщили, – успокаивал себя Старик Треви.

– Мы, наверное, пойдем, – сдержано произнес Младший.

– А хотите посмотреть комнату Таоса? – не желал мужчина и отпускать детей расстроенными, и сам оставаться в одиночестве. – Я сел почитать, но какое тут чтение – за час пару страниц осилил.

– Мы с радостью, – дружно согласились мальчишки. Для них весь прошедший день стал ощущаться фильмом вроде просмотренного днем, только в жизни имелось совсем немного надежды на то, что главный герой вдруг воскреснет. А когда финал ясен, предыстория начинает забываться, и дети отчаянно цеплялись за последние мгновения происходящего.

Все трое спустились вниз по узкой скрипучей лестнице, и Старик Треви со вздохом отпер дверь, впервые с сегодняшнего утра.

– Там ещё с улицы вход есть, – пояснил он, – которым Таос и пользовался обычно. Но мы через дом пройдём, если вы не против.

Ребята с волнением шагнули через обшарпанный порог и обнаружили себя в небольшой уютной комнате с не застеленной кроватью, на которой лежала открытая книга, и столом с лампой и магнитофоном.

– Вот и всё, что у него было, – окинул взглядом комнату Старик Треви, присаживаясь на стул около двери. – Хотя там ещё закуток есть около лестницы на улицу, в котором боксерский мешок висит. Я буду скучать по шуму ударов рано утром в воскресенье. Я как-то спросил Таоса, почему он так шумит по утрам, а он ответил, что думал, что все пожилые рано встают. В шутку, конечно. Он был славным малым. В последнее время голубей полюбил, смотрел за ними с крыши высотки неподалеку.

Ребята разбрелись по комнате и принялись изучать имеющиеся в ней вещи.

– По вечерам мы с Таосом разговаривали наверху, – продолжал Старик Треви. – То обсуждали прошедший день, то совсем давнишние истории вспоминали. Говорили про случай с нашим Фекво, из-за которого Таоса выгнали из школы. Таос рассказывал мне, что не собирался никого бить, а хотел только заставить Фекво извиниться. Но тот вместо извинений ляпнул, что попросит прощения только глядя брату Таоса в глаза, и сразу спохватился, будто забыл, что у паренька теперь беда с одним глазом. Так что Фекво получил за дело, жаль не от кого-то другого. Я с ним тоже не лажу. Он меня то обвинит, что я ключи от подвала потерял, а я их даже и не трогал – зачем мне в подвал? То говорит на общем собрании, что в школе учителей молодых почти нет и на меня пялится, намекая, что на пенсию пора. И что мне дома делать? Молодым дорогу я уступать не буду, пускай свою протаптывают. И так думаю на лето во дворе помидоры или цветы посадить, что ли. А то теперь даже и поговорить не с кем.

– А про бокс Таос рассказывал? – спросил Альгобар, разглядывая лежащую на полке медаль, похожую на те, что висят в кабинете Д’Амато.

– Конечно, – с готовностью ответил Старик Треви. – Таос уверен, точнее был уверен, что бокс его спас от многих неприятностей в жизни – нашлось куда подростковую дурость и злость девать. Он себя в ринге чувствовал, как рыба в воде.

– Вы видели? – поинтересовался Младший.

– Нет, я только слышал, – слегка замялся мужчина. – Но я в этом и не сомневаюсь даже. Мы как-то сидели с Таосом перед телевизором, а там прилизанный боксер объявлял, что завершает карьеру, вспоминал свои победы и особо указывал на то, что хоть он и проиграл два или три раза, не помню уже точно, но никогда не падал и не сдавался. А Таос смотрел-смотрел, да и говорит: «Двадцать лет назад он упал в первом раунде, когда я попал ему слева в челюсть». А сам как ни в чём ни бывало орехи жует. Я его спросил, а почему тогда не его показывают по телевизору, и он ответил, что в нужный момент ему надо было начать говорить, что он хочет быть лучшим, а он молчал и дрался с кем придётся. Просто ему было этого достаточно.

– Это правильно? – с интересом спросил Младший.

– Что – правильно? – не понял мужчина.

– Что Таосу было достаточно того, что имел, – пояснил Младший.

– Да бог его знает, – пожал плечами Старик Треви. – Тут, наверное, нет правильного и неправильного. Люди-то разные. Одни хотят признания, другие – спокойствия. Кто-то мечтает о медали, а кто-то просто хочет подраться. А вот сожалений все боятся, поэтому правильно прислушиваться к себе. Если делаешь так, как чувствуешь, то не пожалеешь, даже если не удастся ничего. Все прожить одинаково не смогут. Но хорошо себя в жизни чувствуют люди, которые делят вещи на две части – те, которые можно исправить, и те, которые уж как сделал, в таком виде и останутся. У таких людей всегда есть запасной план. Но я их не понимаю.

– Почему? – разом спросили мальчишки.

– Скучно с ними, – пояснил Старик Треви. – Это ведь они больше планируют, чем делают. О чём с ними говорить? О их планах? Нет уж, спасибо. Нельзя ведь всегда только радоваться, иногда надо и о чём-то пожалеть, чтобы жилось веселее.

– Таос жалел, что не стал боксером? – задал вопрос Альгобар.

– Я его тоже самое спросил однажды! – усмехнулся Старик Треви. – Он ответил, что стал им. Мне нечего было возразить. Нет, об этом он не беспокоился. Больше переживал, что не завёл семью. Сколько ему лет-то было? Лет тридцать семь или тридцать восемь. Время ещё было. Таос рассказывал, что был готов завести детей с одной девушкой много лет назад, но не получилось. Он после этого ушел в работу, по стране ездил, а лет пять назад заболел и уже мысли о семье оставил.

– А где все деньги, если он работал столько лет? – оглядел тесную комнату Младший. – Прятал где-то?

– Вот этого я не знаю, – ответил мужчина. – Хотя прятать-то, наверное, не прятал. Но деньги у него были! Не так, чтобы каждый день машину менять, но ужином он меня угощал по несколько раз в неделю. И еда не из забегаловок была, уж я-то в этом понимаю!

Мужчина похлопал себя по выпирающему животу и вздохнул.

– Даже самый алчный человек не захотел бы получить наследство от собственного ребенка, – продолжил Старик Треви. – Но пути Господни неисповедимы. Я хоть и неверующий человек, но лучше и не скажешь. Вчера в это самое время мы сидели наверху, и Таос не мог поверить, что я за всю жизнь ни разу не покидал город.

– Ни разу?! – удивленно раскрыл рот Альгобар.

– Представьте себе! – развёл руками Старик Треви. – Езжу только в аэропорт – встречать или провожать дочь со внуками. Самого никогда никуда не тянуло. Что мне делать в других городах? У нас всё есть. Но Таос, который пол страны на машине объездил, а вторую половину облетел на самолете, убеждал, что у меня тут всё есть потому, что я ничего другого не знаю. Может, он и прав. На ночь глядя уже ничего решать не буду, а завтра подумаю – стоит ли удивить дочь и самому к ним прилететь. Хотя страшно, конечно. Не летал ведь раньше. Интересно, сколько до них на машине добираться? Времени у меня много до сентября.

– Нам пора, – проговорил Младший. – Завтра утром снова в школу идти – книги таскать.

– Ох, скоро ночь уже, – посмотрел в узкое окно под потолком мужчина. – Бегите, а то родители потеряют. Таос всё собирался к семье переехать и рассказать им про болезнь свою, но, видимо, думал, что дела у него лучше, чем оказалось на самом деле. Так и не успел. Эх. Тут его вещи остались, я думаю, они никому не нужны будут.