Читать книгу: «Самый опасный человек», страница 2

Глава шестая

Там же, где-то двадцатью часами раньше.

Ночь была просто прелестна. На чистом, без единого облачка небе сияла в обрамлении звезд полная луна. Прохлада и полное безветрие. Тишь, можно сказать, гладь да божья благодать. И светло как днем почти что, хочешь, повышай культурку, в смысле, читай и конспектируй передовицу из «Правды», хочешь с барышней по окрестностям прогуливайся без риска наступить в темноте на что-нибудь ядовито-острое или вступить во что-то дурно пахнущее. Или вообще с ней же голышом купайся, благо озеро – вот оно, прямо здесь. Тихое и гладкое, как подкопченное стекло.

Подошедших на двух маломерных, бесшумно двигавшихся плавсредствах мили на полторы к берегу вся эта пастораль совершенно не радовала. Облаченные в черные «мокрые» водолазные костюмы, шестеро предпочли, чтобы шел дождь и задувал ветер. А ночное светило и прочие планеты были надежно спрятаны за тучами.

Дело в том, что все они, три боевые «двойки», выдвигались на тот берег работать согласно полученному образованию, в смысле, по специальности. Погрузившись без всплесков в темную, в россыпи отраженных светил воду, по-быстрому сориентировались и двинулись в сторону небольшой лагуны на том берегу, единственному месту, где был возможен нормальный выход на сушу. Их путь не сопровождался пузырьками воздуха, потому что эти путники в ночи использовали не обычные акваланги, а подводные аппараты замкнутого цикла, аналогичные советским ИДА-71².

Небольшая лагуна на том берегу – симпатичное такое место посреди густо заросших тропической зеленью скал. Каменистое, без малейшего намека на ил дно и пологий выход к пляжу. Мечта туриста, короче. И еще: никаких тебе сюрпризов типа врытых в грунт противопехоток, растяжек и даже скрытно оборудованных постов с пулеметами. Они точно это знали: понаблюдали как следует за объектом последние четыре дня и внимательно выслушали кое-кого, владеющего обстановкой.

Охраной здесь руководил, как видно, обычный пехотинец, исполнявший от А до Я наставление по работе с сухопутными объектами. Поэтому лес и кусты в радиусе ста пятидесяти метров от лагеря были вырублены, даже трава выкошена. А вот о том, что гости нежданные и незваные могут заглянуть на огонек со стороны воды, никто как-то не подумал. Отдельное за это спасибо.

Эти русские вообще воспринимали наличие озера поблизости исключительно как подарок судьбы: свободные от дежурства воины ловили рыбку, плескались на мелководье, загорали на бережку, играли в волейбол, даже выпивали, спрятавшись от бдительных взглядов отцов-командиров. А как смеркалось, расходились по постам: в усиление по периметру и в выдвинутые вперед дозоры. Спиной, получается, к реальной опасности.

Боевых пловцов было в разы меньше, чем охраняющих объект. Но дел они, уж поверьте, могли натворить о-го-го сколько. Что, собственно, сделать и собирались.

Двигавшийся в авангарде всплыл на поверхность и внимательно осмотрелся. Полный порядок: вход в лагуну вот он, рукой подать. И никакого движения на берегу, ни огонька. Вояки, видно, спят и видят приятные сны. А те, кто бодрствует, бдительно несут службу в ожидании возможного нападения оттуда, где его не будет. Этой ночью, по крайней мере.

Он снова погрузился, подработал ногами и… и угодил в перегораживающую вход в бухточку сеть. Однако.

Запутавшийся в сети самостоятельно выбираться даже не пытался. Опытный был мужчина. Просто просигналил фонариком, и к нему тут же подплыли с двух сторон двое. И принялись осторожно кромсать ножами толстые капроновые нити. Или очень тонкие капроновые веревки.

Когда закрепленный на поплавке колокольчик зазвенел в первый раз, расположившийся в зарослях солдат-срочник встрепенулся, повернулся к валявшемуся рядом, по виду – дрыхнувшему, Никитину. Набрал полную грудь воздуха, открыл рот.

– Тр… – и тут же смолк. Рот его оказался плотно запечатан широкой ладонью прапорщика.

– Спокойно, воин, – чуть слышно проговорил тот. – Пока ни хрена не вижу, но все слышу. Понял?

Тот закивал головой и что-то такое утвердительное промычал, дескать, вот теперь все стало ясно. Никитин убрал ладонь.

– Лежи и не дергайся. – Поднес к губам портативную рацию и тихонько проговорил: – Ку-ку.

– О-го-го, – донеслось в ответ.

Колокольчик меж тем звонил не переставая. И вдруг умолк.

– Ну-ка, дружок, подвинься. – Никитин прилег к пулемету. – А вот теперь с замиранием сердца ждем. Скоро начнется.

– Ну, – еле слышно подал минут через пять голос боец-срочник. – Что? – голосок у парня подрагивал.

– Терпение, мой друг, – тихонько проговорил прапорщик. – Молчи и жди.

Началось, но не так скоро. Сначала на мелководье появился один-единственный боевой пловец. Уже без аппарата и без маски, зато с оружием на изготовку. Тихонько подплыл к берегу и принялся медленно водить головой вправо-влево и в обратном направлении. Осматривался, получается.

Никитин, в свою очередь, внимательно наблюдал за ним через ПНВ³ в ожидании того, что вот-вот последует.

Пловец, не оборачиваясь, просигналил фонариком в сторону входа в бухту. И тут же на поверхности появилась голова, через несколько секунд – еще две.

– Две пары на суше, одна в воде, на шухере, как в букваре, – с удовлетворением отметил прапорщик. – Поехали! – негромко скомандовал он, и боец даже не стал спрашивать, куда конкретно.

Ночь вдруг перестала быть томной. Или же, наоборот, внезапно ею стала. Зажегся единственный маломощный прожектор, в луче которого, как на театральной сцене, оказались четверо вышедших на берег пловцов. Ребята были тертыми, поэтому впадать в ступор не стали. Наоборот, повели себя именно так, как в таких случаях предписывается. То есть попытались по-быстрому, не прощаясь, чисто по-английски уйти из гостей.

Как в таких случаях положено: с отвлекающей стрельбой в сторону прожектора и с использованием СДГ – светодымовых гранат.

Но ничего такого сделать просто не успели. Классический, как предполагалось, сухопутчик, тот, что организовывал охрану и оборону объекта, на поверку оказался кем угодно, только не классическим идиотом. Поэтому все предусмотрел.

С двух сторон с замаскированных позиций разом заработали крупнокалиберные пулеметы, полетели гранаты. С берега по воде отработали гранатометы.

Все быстро началось и тут же закончилось. Конец пьесы, точнее, антракт. Можно прогуляться по фойе, сходить в буфет или еще куда. И быстренько – назад, в зал. Продолжение, уж поверьте, последует.

Глава седьмая

Двенадцатью часами ранее.

– Ну, – командир части, целый подполковник Прохоров угрожающе навис вспотевшей горой над мелковатым рядом с ним старлеем. Благо габариты позволяли: около двух метров ростом и далеко за центнер весом. Тут любому впору испугаться. – Доложи-ка мне, начальник паники, какого черта лысого ты меня в такую рань поднял? – Глянул на скромные часы в стальном по виду корпусе: – И сюда высвистал?

– Сейчас все сами увидите. – Старший лейтенант Большаков в свою очередь бросил взгляд на собственный роскошный хронометр, самый настоящий, с добрый кулак размером, «Ориент». Невысокий, достаточно скромного телосложения мужчина лет двадцати пяти, несмотря на столь лестную характеристику старшего воинского начальника, ни взволнованным, ни испуганным не выглядел. – Пройдемте, – и двинулся в сторону озера.

– Да объясни наконец, что случилось? – Подполковник двумя длинными шагами догнал его.

– Доброе утро, товарищи, – явил себя народу приехавший из поселка вместе с командиром майор Круглов по прозвищу Баянист. И тут же активно включился в разговор: – Надеюсь, ночь прошла без происшествий.

Заместитель командира по политической части славился тем, что живо интересовался буквально всем происходящим, умудряясь при этом быть абсолютно не в курсе опять же всего.

– Я о хоре, Виктор Андреевич. – Догнал командира и двинулся с ним в ногу. – Смотр самодеятельности – на носу, а отдельные товарищи… – поймал на лету яростный взгляд начальника, задумчиво почесал нос и замолчал.

На объекте над замполитом смеялись все, даже те, кто до этого вообще не умел этого делать. Когда-то в далекой юности Круглов сподобился, по слухам, отучиться в культпросветучилище где-то на Украине. Позже, каким-то образом умудрившись влиться в ряды доблестной Советской армии, своей главной задачей считал организацию во вверенной ему части непременно чего-нибудь вокально-хореографического, то есть песенно-пляшущего. Искренне веря в то, что все остальное само приложится⁴.

– Повторяю вопрос: что конкретно произошло этой ночью, Большаков? – с раздражением в голосе проговорил подполковник.

– Да, что этой ночью произошло? – вставил свои мелкие деньги в разговор представитель партии.

– Гости ночью приходили, – прозвучало в ответ.

– Какие еще гости?

– Они не представились.

– И… что?

– Пришли – не ушли.

На берегу озера был расстелен брезент. Сквозь него проступало что-то темное. Вокруг с жужжанием роились крупные, чуть ли не с воробья размером черно-зеленые мухи. Под брезентом явно что-то было.

Поодаль, пиная с двух ног воздух, вальяжно прохаживался здоровяк в камуфлированных портках, резиновых шлепанцах на босу ногу и обтягивающей мощный торс майке-алкоголичке цвета хаки. В детской панамке на коротко стриженной башке.

– Покажи, – распорядился старлей.

– Сей момент, – отозвался тот и сдернул брезент. – Вуаля, пожалте бриться, – не удержался и блеснул цитатой из недавно прочитанного, интеллигент хренов.

Прохоров открыл было рот, чтобы в очередной раз вежливо, по-армейски намекнуть Большакову на некоторые имеющие место случаи откровенного раздолбайства среди подчиненного лично ему состава. Но тут его взгляд упал на то, что было раньше скрыто под брезентом. И слова застряли в горле. Зато устремился вверх выпитый поутру кофе. С яичницей и бутербродами. Зажав ладонями рот, он рванул в сторону кустов.

Зрелище, надо заметить, того заслуживало. Четыре мертвых тела крупными фрагментами. Крайне неаппетитно выглядевшие куски перемолотой, как в гигантской мясорубке, плоти вперемешку с обрывками резиновых водолазных костюмов. Только две головы в более-менее приличном состоянии, но отдельно от туловищ.

Еще два тела, почти целых. Только глаза у покойников вытаращены, как у рыб глубокой заморозки, да уши и носы в крови.

В общем, то, что категорически не рекомендуется к просмотру детям. Да и взрослым тоже, пожалуй.

– Командир, кофе будешь? – нарушил скорбное молчание Никитин.

– Давай, – кивнул Большаков.

– Держи. – Прапорщик налил ароматного напитка в кружку из большого китайского термоса и передал старлею.

Вышедший было из кустов подполковник повел носом на запах и тут же ломанулся обратно, аж кусты затрещали.

– Однако, – подал голос замполит. – И чем это их?

– Этих посекли из пулеметов, – любезно пояснил Никитин. – Ну, и гранатами добавили.

– А этих? – указал на лежащих чуть поодаль двоих.

– Тоже гранатами, но уже на глубине. Не ушли, красавцы, все – здесь.

– Ужас, – поежился Круглов. – А можно и мне немного кофе?

– Легко, – кивнул прапорщик. И глянул с уважением.

Политрабочий, надо заметить, в отличие от старшего по званию и должности, выглядел и вел себя вполне прилично. В кусты не бегал, в обморок грохнуться не норовил. Не побледнел даже. Хорошую, знать, получил в свое время в «кульке» закалку. Или комиссарил в морге до того, как угодить в Африку.

– Что ты наделал, идиот? – заревел, как носорог, появившийся из кустов подполковник. Проблевавшись, он сделался привычно грозен. Не дождавшись ответа, принялся грозить трибуналом. И вдруг как будто сдулся, потому что продолжил уже вполне жалобно: – И что теперь будет?

– Ничего особенного, вполне штатная ситуация: отражение нападения на объект.

– А откуда ты знаешь, что это было именно нападение? – заблажил Прохоров. – Вдруг спортсмены какие-то или туристы?

Все, даже попивающий халявный кофеек замполит, молча на него уставились.

– Где доказательства? – не унимался подполковник.

– Вот, – простер руку в сторону истлевшей от времени рыбацкой лодки Никитин. – Любуйтесь.

Четыре пистолета-пулемета, шесть пистолетов, все с глушителями. Противопехотные мины, просто гранаты и гранаты светодымовые. Ножи. Дыхательные аппараты, маски, ласты.

– Кто это был, интересно? – Замполит допил кофе и протянул Никитину кружку. За добавкой.

– Да кто угодно, – отозвался тот. – Хотя, с большей вероятностью, либо штатники, либо боевые пловцы из четвертого подводного отряда ЮАР. Скорее, последние.

– Согласен, – задумчиво проговорил тот. Присел на корточки возле одного из сохранившихся, отогнал ладошкой мух. – Истинный ариец по виду. Прям-таки Зигфрид какой-то.

Наблюдавший за всем этим подполковник вдруг побледнел и принялся массировать себе грудь в районе сердца.

– Что мне теперь докладывать? – уже жалобно и очень негромко проговорил он.

Не будем строго осуждать отважного воина. Этот эпизод был явно самым ярким за всю предыдущую службу, проходившую в одной из подмосковных придворных дивизий.

– Ничего уже не надо. – Большаков кивнул Никитину, и тот вернул брезент на прежнее место. – Я с утра пораньше известил кого надо в аппарате главного военного советника. Скоро оттуда приедут.

– А кто тебе?.. – начал было Прохоров и замолчал на середине фразы. Ему опять сделалось нехорошо.

– Имею все необходимые полномочия, – мягко заметил старший лейтенант. – Так что приготовьтесь рапортовать об успехах. И… – замялся, – смените, пожалуйста, рубашку, а то у вас вся грудь в…

– Так, что у нас тут происходит? – с темными кругами под глазами, благоухающий дешевым, явно не мужским парфюмом и чем-то прочим пахучим, на берегу объявился оперативный уполномоченный особого отдела на объекте капитан Поздняков. Деловитый и бдительный. Как всегда, вовремя. От баб-с.

– Уже все произошло, – устало молвил Большаков. – А подробности вот он расскажет, – кивнул в сторону Никитина.

И пошел себе где-нибудь в спокойной обстановке все обдумать. Благо было что.

Глава восьмая

Пятью часами ранее.

– Ну, что сказать? – Старший военный советник по разведке как следует отхлебнул из высокого стакана. В воздухе остро запахло Новым годом. В смысле, елкой. Полковник вторую неделю мучился подхваченной в Юго-Восточной Азии хрен знает сколько лет назад малярией, которую по святой колониальной традиции лечил «родным» английским джином. Без тоника, естественно. – Молодец – он и в Африке молодец. И все-таки, кто это был?

– Никитин полагает, что южноафриканцы. Сталкивался с ними пару лет назад.

– Не факт, – задумчиво проговорил главный разведчик в радиусе тысячи километров. – Но все равно – орел. Благодарность тебе, Большаков, от меня лично. А Прохорову твоему за высочайшую бдительность, – хмыкнул, – и прочий геройский героизм может и орденок обломиться. Без обид.

– Касательно Прохорова… – Старший лейтенант помолчал, собираясь с мыслями. – Такое впечатление, что он произошедшему совершенно не рад. Скорее – наоборот. И сердечко тут же прихватило, как понял, что это были боевые пловцы.

– Это все?

– Нет, – качнул головой Большаков. – Не все. Он даже о наших потерях не спросил, представляете?

– А что, и потери были? – последовал немедленный вопрос.

– Нет.

– Да ладно тебе, Николай. – Полковник добавил лекарства в стакан. – Обычный парадный вояка, что с него возьмешь? «Холодных» небось впервые в жизни увидал, вот и потек.

– Может быть.

– И о сетке со скрытыми постами тоже, видать, был ни сном ни духом, – прозвучало, скорее, как утверждение, а не вопрос.

Старлей кивнул.

– Мы подсуетились, пока товарищ подполковник был в отъезде.

– А по возвращении совершенно забыли доложить, – догадался полковник, – потому что дела разные навалились.

– Именно, – снова кивнул Большаков.

– И это правильно. Нечего грузить высокое начальство, тем более такое, мелкими и незначительными подробностями.

Полковник фишку, что называется, рубил. До того, как угодить на теплую, хорошо оплачиваемую должность сюда, добрых пару десятков лет занимался исключительно тем, что шлялся по тылам. Вероятного противника. С группой единомышленников.

Придвинул поближе к скромно притулившемуся в уголке стола старлею бутылку.

– Не желаешь?

– Самую малость, – светски ответил Большаков.

– Наливай сам. – Достал из тумбочки у стола чистый стакан и передал. – Освежись и дуй на объект. Чует мое старое больное сердце, что этим дело не закончится.

И ведь не ошибся.

Глава девятая

До недавнего времени именно в этом районе Черного континента было тихо и спокойно, насколько это вообще возможно в Африке. А потом вдруг рванули сразу два судна в порту соседней страны, советское и братской ГДР, прибывшие, как сами догадываетесь, с грузами исключительно мирного назначения.

После этого командование обратило наконец внимание на охрану военных объектов. И дело закрутилось вполне по-взрослому, но, как часто бывало в доблестной Советской армии, через задницу. Так, для усиления охраны совершенно секретной части радиоконтрразведки направили всего-то группу специального назначения неполного состава.

Прибывший к месту развертывания той самой части старший лейтенант Большаков осмотрелся на месте и немедленно охренел. Значит, так: отдельная войсковая часть, семь радийных и три штабные машины, десятка полтора спецов, шесть технарей и пятеро разгильдяев-переводчиков, взвод материально-технического обеспечения и взвод охраны под командованием тридцатидевятилетнего, годочков пятнадцать назад выбившегося в офицеры из сверхсрочников, старшего лейтенанта. Он с боями пробился в Африку, чтобы получить наконец очередное, оно же последнее воинское звание. Ну, и подкопить деньжат к пенсии, конечно же.

Мультяшный персонаж – замполит объекта. И сам по себе объект всеобщих, не особо скрываемых насмешек. «Балалаечник», короче. В смысле, Баянист. Первым же делом при знакомстве поинтересовался, нет ли среди подчиненных Большакова певцов или, в крайнем случае, танцоров. Отрицательный ответ сильно его расстроил.

Окончательно и бесповоротно забивший на службу сексуально озабоченный душка-особист.

И наконец, старший воинский начальник, целый подполковник, прибывший на Черный континент прямиком из Таманской дивизии за досрочным очередным званием. И последующим вертикальным взлетом в плане карьеры. Не имеющий, кстати, согласно допуску, права заходить вовнутрь ни одной из пяти радийных машин. И совершенно этим фактом не расстроенный.

С Большаковым он пообщался буквально пять минут и буквально через губу. Замкнул того на карьериста старшего лейтенанта и тут же на несколько дней убыл. Типа по делам.

– Значит, так. – Николай увернулся от метко пущенного персонально в него мяча. Волейболисты из числа переводяг дружно заржали. – Деревья по периметру придется вырубить.

– Сделаем, – кивнул седой и одновременно лысоватый старлей и вернул мяч игрокам.

Дело было на пляже. Свободные от несения службы военные (такое впечатление, что и не свободные тоже) дружно расслаблялись, как в санатории Министерства обороны имени К. Е. Ворошилова в Сочи: плескались в кристально чистой воде, принимали солнечные ванны, лениво перебрасывались мячиком.

– Кусты тоже, – продолжил Большаков. – И травку неплохо было бы выкосить. А то уж больно высокая.

– Понял. – Бывший сверхсрочник сделал пометку в блокноте. – Завтра же и начнем.

– Сегодня, – мягко поправил его равный по званию и шибко младший по возрасту. – Лучше начать прямо сегодня.

– Есть, – кивнул тот. – Вот жара спадет немного, и сразу начнем.

– Хорошо. – Большаков принялся разоблачаться. Вода так и манила. – Теперь насчет озера.

– А что насчет озера? – удивился начальник охраны.

– Как это что? – в свою очередь удивился, застревая в штанине, Николай.

Вскоре, как пишется в газетных передовицах, закипела работа. Вход в лагуну плотно перегородили сплетенной на заказ в ближайшей рыбацкой деревне здоровенной сетью. В качестве датчика движения приспособили на поплавке обычный валдайский колокольчик, арендованный у призванного из Новгорода бойца-срочника.

В кустах на скалах по обе стороны от входа в лагуну оборудовали скрытые огневые позиции с пулеметами.

Переросток-старлей, кстати, оказался вполне толковым кадром. Он с ходу признал старшинство Большакова. Права качать не пытался, все указания исполнял старательно. Он же, кстати, в ту самую ночь дежурил у одного из крупнокалиберных пулеметов. Сказал, что в свое время был очень даже неплохим стрелком. Не соврал, с пулеметом бывший сверхсрочник управлялся виртуозно.