Читать книгу: «Коллекция. Оседлавшие бурю», страница 3

– А зачем, собственно, вам так нужно встретиться с синьором Фаджиано?

– Он должен кое-что передать мне… точнее, нам.

– А, понимаю. Как там… «знание вернет нам Рай» или что-то вроде того. Ваш отец мне рассказывал.

Вновь салют кубком в мою сторону. Дядя ответил несколько суше, чем было нужно:

– Да, дело в этом.

– Понимаю… Ну, что же, мои дорогие друзья, раз вы решили отправляться сегодня, то лучше ехать сейчас – как раз будете в окрестностях Рокруа к рассвету. Так… Клаус!

На зов никто не отозвался и генерал-капитан быстрой и неожиданно ловкой, даже грациозной походкой направился к двери. Как будто и не было выпито больше двух бутылок вина, и это только за ужином.

Синьор Бек скрылся за дверью, а дядя поднялся на ноги и сделал мне глазами знак последовать его примеру. Я подскочил и стал собираться. Несмотря на то, что я спешил, как мог, когда я закончил надевать теплую куртку на меху, дядя уже ждал меня у двери. Он всегда был быстрее меня. Во всем.

Дверь распахнулась, и дядя ловко отшагнул назад, чтобы его не ударило. Вошел генерал-капитан, неся в одной руке бутылку вина, а в другой – какую-то бумагу.

– Вот – если будут вопросы на наших разъездах, покажите это.

Он передал дяде бумагу, и тот благодарно кивнул.

– В общем так, Справедливый рыцарь, я буду у Рокруа к вечеру завтрашнего дня, и вы составите мне компанию по-настоящему. Как и вы, разумеется, синьор.

Кивок в мою сторону.

– А пока передавайте мой привет дону де Мело и синьору Фаджиано.

***

Я услышал отдаленный грохот, когда солнце еще не взошло. Было похоже на грозу, но небо, пусть и было затянуто тучами, не спешило разразиться дождем. Дядя, ехавший впереди, остановил своего коня и прислушался. Грохот повторился несколько раз подряд, слившись в один долгий раскат. Дядя поднял палец вверх, будто бы указывая на небо, но сказал он не о грозе:

– Это канонада. Кажется, герцог решил попробовать дона де Мело на зуб. Вот что, Диего, одень-ка дублет.

Я бросил взгляд в ту сторону, где, как мне казалось, раздавалась канонада, но, конечно, ничего не увидел за деревьями. Лес вообще скрадывал расстояния и направления. Если бы не старая извилистая дорога и не спина дяди Гарсии, все время мелькавшая перед глазами, я бы наверняка здесь заплутал.

Но теперь, кажется, мне предстояло оказаться на самом настоящем поле боя. По спине пробежал холодок, и я невольно поежился.

– Ну, чего застыл?

Дядя отвлек меня от размышлений. Я увидел, что он спешился, сбросил свою дорожную куртку и теперь натягивал толстую рубаху со стальными пластинами. Я тоже спрыгнул на землю и стал рыться в своей дорожной сумке. Искать приходилось почти что на ощупь, но вскоре я извлек свернутый коричневый дублет, в подкладку которого были зашиты стальные пластины, похожие на те, что были на поддоспешной рубахе дяди. Я скинул свою теплую куртку и набросил то, чему предстояло выступить моими доспехами. Стальные листы тут же потянули меня вниз, но я этого ожидал и быстро приноровился.

Дядя в это время снова облачился в куртку, надев ее на рубаху, вернул на свою голову черную шляпу с аккуратным белым пером и подошел ко мне. Он помог мне справиться с пуговицей у горла, взял меня за плечи и оглядел с ног до головы.

– Так, если почувствуешь, что тебе неудобно, что ты не можешь свободно орудовать шпагой или править конем, избавляйся от дублета. Свобода движений, это все. Нет свободы, и твоя защита ни от чего тебя не защитит.

Так, что с оружием?

Я вновь отошел к своей дорожной сумке и вытащил из ножен легкую тонкую шпагу. Это был подарок от дяди, сделанный, когда мы только собирались в это путешествие.

– Этого мало.

– А, да, точно, сейчас!

Я снова зарылся в сумку и вытащил оттуда дагу с фамильным гербом, выгравированным на основании лезвия. А это уже было мое.

– Недурно. Всегда держи ее под рукой. Но, подожди-ка…

Дядя тоже углубился в свою сумку и вытащил оттуда длинный кинжал с плоской гардой. Он подошел ко мне.

– Повернись.

Я послушался и почувствовал, как он засунул ножны с кинжалом за голенище моего правого сапога.

– Подвигай ногой.

Я потряс сапогом.

– Удобно?

– Да.

– Отлично!

Дядя быстро поднялся на ноги и устремился к своему коню, став будто бы резче в каждом своем движении. Я понял, что на этом приготовления закончились, теперь начиналось дело. Ладони тут же вспотели, но я не стал обращать на это внимания.

Мы продолжили двигаться вперед. Теперь не могло быть никаких сомнений в том, что впереди шла битва. Канонада продолжалась, но к ней добавился странный сложный по своему составу гул. Порой мне казалось, что я слышу отдельные крики и ржание коней, но обычно все тонуло в этом гуле, похожем более всего на жужжание встревоженных пчел.

Дядя остановил коня и позволил мне поравняться с ним.

– Похоже, что это не просто перестрелка.

Сказав это, дядя повернул голову и посмотрел прямо на меня.

– Слушай внимательно. Мы здесь не для геройства. Мы должны добраться до лагеря нашей армии и найти синьора Фаджиано. Это все. Если повезет, мы вообще не увидим сегодня противника. Но если все же увидим, не лезь на рожон, всегда держи меня в поле зрения и помни – не думай о смерти, ранах и прочем. Все, кто вступает в сражение, в руках Господа. Ты можешь быть лучшим мечником в мире и отдать Богу душу от шальной пули или ядра, а можешь уронить шпагу себе под ноги и уцелеть, пропустив это ядро над собой из-за того, что нагнулся за ней. Поэтому просто будь собой и не забывай молиться время от времени. Да, следи за дыханием, как я тебя учил.

Мне оставалось только кивнуть. Надеюсь, дядя не увидел в моем лице всего того волнения, из-за которого у меня едва ли не дрожали руки. Даже если он что-то и увидел, вида не подал – он беззлобно хлопнул меня по щеке и снова двинулся вперед, оторвавшись на половину конского корпуса.

Лес начинал редеть и, наконец, я увидел впереди его кромку, от которой дорога забирала вправо. Стоило мне увидеть темное утреннее небо над вспаханным полем, как прямо перед кромкой леса пронесся с десяток всадников. Это было так стремительно и неожиданно, что я не успел понять, наши ли это всадники.

– Не отставай!

Дядя даже не обернулся, когда пришпорил своего коня. Я старался не отставать.

Мы вылетели из леса в открытое поле, и тут я увидел по левую руку от себя и неожиданно близко кавалерийский строй, развернутый в сторону леса. Я присмотрелся и увидел имперские знамена. Это была наши всадники.

Дядя, конечно, тоже их увидел, однако он направил своего коня не прямо к ним, а во фланг, будто бы намеревался их объехать. Я поспешил за ним. И в этот момент началось.

Из леса ударил гром, а после этого оттуда стали высыпаться всадники. Это же был тот самый лес, из которого мы выехали – как же мы их не увидели? И тут я понял, что слышал их все это время, что это топот копыт создавал тот гул, а крики принадлежали именно этим всадникам. И это были всадники врага.

Дядя еще подогнал своего коня, надеясь уйти с линии атаки раньше, чем она до нас докатится. Наши драгуны открыли огонь по одиноким разрозненным фигуркам, которые все продолжали выбираться из леса. Мне показалось, что одна из пуль пролетела мимо меня. Я, не думая, вжал голову в плечи и прижался к шее своего коня, видя только спину дяди в десяти шагах впереди. Он снял шляпу и стал махать ею, другой рукой держа поводья:

– Свои! Де Фасис-и-Монтехо! Свои!

Кажется, это дало результат. Во всяком случае, со стороны строя по нам, вроде бы, больше не стреляли. Я бросил взгляд влево – кажется, мы побеждали. У врага не было строя, и он просто натыкался на наших кирасиров, если, конечно, добирался до них под мушкетным огнем.

Эта картина скрылась от меня и сменилась мельтешением рядов всадников – мы были сбоку от строя. Дядя перевел коня на рысцу, но продолжил двигаться вперед. Только теперь он оглянулся и посмотрел на меня:

– Как ты там, Диего?

– Все нормально.

Я не узнал свой голос и все еще не мог заставить себя отлепиться от шеи своего коня, но, как ни странно, я не врал. Сердце бешено колотилось, а лицо горело от прилившей крови, но я был в порядке. Стоило мне подумать об этом, как я смог заставить себя выпрямиться в седле.

Мы выехали в тыл строя всадников, и дядя направил своего коня к безвольно поникшим от безветрия знаменам. С той стороны в нашем направлении тоже кто-то скакал. Это был кирасир в красивых и богатых доспехах крашеных в черный цвет. Я засмотрелся на него, а затем перевел взгляд на спины последней шеренги.

– Кто вы? Отвечайте!

– Я – Гарсия де Фасис-и-Монтехо, сын графа де Бикар. У нас личное дело к синьору Фаджиано. Он должен командовать терцией. Где я могу его найти?

Всадник замедлился и подъехал к нам уже шагом. Он поднял забрало, закрывавшее только его переносицу, и произнес уже спокойнее:

– Доброе утро, синьор. Прошу простить мне сомнения, но не могли бы вы как-то подтвердить вашу личность?

Дядя, не сказав ни слова, достал с поясной сумки бумагу от генерал-капитана Бека и передал ее офицеру. Тот развернул ее и принялся читать, но тут по строю пронесся вздох, за которым последовала целая череда приказов:

– Держать строй! Правый фланг! Держать строй!

Почти сразу после этого с той стороны раздался гром залпа, а затем мгновенно скрежет, вопли и ржание. Офицер тут же забыл о нас, кое-как вернув дяде бумаги, и поскакал туда, где происходила какая-то суета. Я чуть приподнялся в седле и увидел то, от чего у меня в груди все замерло.

Это была атака вражеской кавалерии. Они врубились в неприкрытый фланг нашего строя и теперь пробивались вперед, сметая все на своем пути.

– Черт!

Дядя уже выхватил свою шпагу, но не спешил вступить в бой. Вместо этого он посмотрел на меня и бросил:

– Уходим!

Он едва ли не с места пустил коня в галоп и пронесся мимо меня так быстро, что я едва успел последовать за ним. Строй, который теперь был справа от нас, дрожал так, как будто по нему колотили огромным молотом. В то же время эскадроны второй линии шагом, сохраняя строй, приближались, заполняя пустое место между линиями. А в этом постоянно сужающемся пустом пространстве были мы.

Но вот последняя шеренга осталась позади, мы выскочили на свободу. И тут же справа на нас наскочил вражеский всадник. Кажется, его нес конь, и он не мог его укротить. Тем не менее, это не помешало ему атаковать дядю. Однако дядя Гарсия подставил свою шпагу под боковой удар, а затем ткнул противника точно в неприкрытый глаз выхваченной только что дагой.

Кровь брызнула ему на руки, запачкав левый рукав чуть ли не до локтя, а гарда даги застряла между частями шлема и забрала, поэтому дядя только с третьей попытки смог ее высвободить. Для меня же время будто остановилось, а весь мир сжался до этой картины. Я никогда прежде не видел ничего подобного.

Из оцепенения меня вывел один из наших всадников, который врезался в моего коня и едва не выбил меня из седла. Я повернул голову и увидел, что строя первой линии больше не было – он развалился на отдельных всадников, которые теперь беспорядочно отступали.

– Диего!

Громкий пронзительный крик был адресован мне. Оказывается, дядя теперь был почти в пятидесяти шагах от меня. Я подхлестнул своего перепуганного коня и, к счастью, смог направить его в сторону дяди, пока он точно так же пытался двигаться мне навстречу среди бегущих солдат.

– Диего, уходим отсюда!

И вновь передо мной была только его спина.

***

Справа и слева проносились всадники. Не все из них бежали от наступавшего врага – некоторые двигались в его сторону. Кажется, мы пытались переломить ход боя. Первый испуг понемногу отпускал меня, сменяясь горячим, но не забивающим разум возбуждением.

Дядя Гарсия перестал гнать своего коня во весь опор, и я смог с ним поравняться. Он глянул на меня быстро и будто бы зло. Черты его лица заострились, а брови изогнулись так, как я прежде у него никогда не видел.

– Куда мы?

– Нам нужно в лагерь!

Сказав это, он вновь оторвался на два лошадиных корпуса. Я не стал его догонять, снова пристроившись позади.

Значит, план прежний – дядя все еще надеялся найти синьора Фаджиано в лагере нашей армии. Я оглянулся по сторонам. Вокруг царила такая неразбериха из перемешанных всадников и пехотинцев, из пик и мечей, из доспехов и шляп, что я не представлял, как во всем этом можно вообще кого-то найти, даже полковника.

Впереди понемногу рос крепостными стенами небольшой город. Видимо, это и был Рокруа, окруженный и осажденный нашей армией. Я видел какие-то траншеи на некотором отдалении от стен, но ничего более подробного. Возможно, мне еще предстояло увидеть стены Рокруа вблизи.

Показались светлые шатры и редкие знамена. Здесь было оживленно. На самом деле, от мельтешивших гонцов и суетившихся людей рябило в глазах.

На нас не обращали никакого внимания. Мы не были похожи на французских кирасиров, а остальное пока было не важно.

Я заметил куцый строй пикинеров и мушкетеров, который прямо сейчас формировался под отрывистые приказы и тревожный барабанный бой, перед лагерем с той стороны, где французские всадники громили левое крыло.

Я бросил взгляд назад, но увидел лишь смешанную свалку, в которой не ясен был победитель, но от этой свалки продолжали отрываться фигурки имперских всадников и солдат, двигавшихся в ту же сторону, что и мы.

– Полк Фаджиано! Где Фаджиано?!

Дядя начал кричать, как только мы подъехали к рядам солдатских палаток. Никто не отвечал ему, спеша по своим делам. Уже виднелись впереди офицерские шатры, когда дядя резко развернул коня перед солдатом чуть старше меня, который бежал куда-то со свернутым знаменем.

– Полковник Фаджиано! Где он?

Знаменосец не сразу понял даже, что обращаются именно к нему, но все же поднял взгляд на фигуру дяди и прокричал, приняв его, видимо, за офицера:

– Не могу знать, синьор! Кажется, полки итальянцев были на флангах нашей пехоты первой линии.

– А где его шатер?

– Не могу знать, синьор! Шатры офицеров в той стороне.

Он махнул рукой в сторону больших шатров, о которых и так было понятно, что это жилища офицеров. Я ожидал, что дядя отчитает глупца, но он, напротив, отпустил его с благодарностью. Я первый заметил знамя с черным вороном в белом поле и указал на него дяде. Мы были уже почти на месте.

Разумеется, синьора Фаджиано здесь не было – он был со своими людьми на поле боя. Нас встретил только его слуга. Дядя обратился к нему, не спеша оставить седло:

– Я – Гарсия де Фасис-и-Монтехо. Где я могу найти синьора Фаджиано?

– Приветствую, синьор. Синьор Родольфо сейчас участвует в битве, но вы можете подождать его здесь, если желаете.

– Нет. Где именно находится синьор Фаджиано?

– Полк синьора Родольфо должен быть в первой линии, справа от испанских полков.

Дядя бросил взгляд туда, где должен был находиться пехотный строй центра, но увидел, разумеется, лишь ряды палаток.

– Так. Я не знаю, давно ли ты служишь своему синьору и насколько ты его знаешь, поэтому спрошу так: ты не знаешь, где он держит книги, которые взял с собой в эту кампанию? Если точнее, это два печатных тома в переплете из черной кожи.

Слуга бросил быстрый взгляд на лицо дяди Гарсии, но лишь на мгновение. Он понял, о чем спрашивал дядя. Я это заметил:

– Отвечай на вопрос.

– Диего!

Я повернулся к дяде и прочитал недовольство на его лице. Слуга, между тем, заговорил:

– Я склоняюсь пред весом вашего имени, синьор, и лишь поэтому отвечу, что с этими книгами синьор Родольфо не расстается никогда, и сейчас они с ним.

– Что? На поле боя? Зачем?

– Это решение моего синьора…

– Черт!

Я продолжал смотреть на лицо дяди и хорошо видел его волнение. Неожиданно его блуждающий и даже мечущийся взгляд остановился на мне.

– Диего, останься здесь.

– Нет…

Я осекся, увидев знакомый блеск в глазах дяди. Этот блеск означал, что он все решил, и все мои препирательства будут лишь тратой времени.

Я спешился под его слова:

– Это мой племянник Диего, дай ему вина и еды, устрой коня. Он родственник твоего синьора, как и я.

После этого дядя обратился ко мне, и я поднял на него взгляд:

– На твою долю еще хватит битв. Сегодня ты останешься здесь. Жди меня. Если я не вернусь, обратись к синьору Фаджиано. Если…

Дядя прервал себя и посмотрел на слугу.

– Если не вернется и он, обратись к дону де Мело, назови мое имя, покажи наш герб.

Он дождался моего кивка, а после этого с места подхлестнул коня так, что тот сразу перешел на галоп. Мне оставалось только проводить его взглядом.

– Синьор… Синьор, вам нужно что-нибудь из сумок?

Кажется, слуга Фаджиано обращался ко мне уже не в первый раз, но я все никак не мог оторвать взгляд от того места, где фигура дяди скрылась за рядами палаток. Я моргнул несколько раз, а затем, не ответив, подошел к своему коню и снял седельную сумку.

– Синьор, позвольте мне отлучиться, чтобы отвести вашего коня на конюшню. Все остальные слуги с синьором Родольфо, так что я буду вынужден оставить вас на некотор…

– Да, конечно, иди.

Я остался в одиночестве в просторном шатре синьора Фаджиано. В груди билось разочарование, а еще злоба. Я уже не ребенок, мне почти четырнадцать, и мне предстоит еще много битв. Так почему бы не начать с этой?

Я взял табурет и сел за легкий походный стол, на котором были разложены без видимого порядка какие-то бумаги. Я пригляделся к ближнему листу: это был список каких-то трав. Напротив некоторых названий стояли пометки.

Стоило мне сесть, как я понял, что довольно сильно измотан. Не знаю, было ли дело в волнении от первой в жизни битвы, или в бессонной ночи, но я почти сразу стал клевать носом. В один момент я перестал бороться и просто положил руки на столешницу, а на них, в свою очередь, пристроил голову. Ничего дурного не случится, если я немного подремлю. Последним, что я слышал, прежде чем провалиться в темноту, была артиллерийская канонада.

***

Я проснулся резко, с бешено бьющимся сердцем и горяченным лицом. Мне снился сон, в котором кто-то кричал, ржали кони и звучали выстрелы. Я несколько мгновений хлопал глазами, окончательно вытряхивая из них сон, и только после этого понял, что никакого кошмарного сна не было. Вокруг действительно кричали люди, ржали кони и раздавались выстрелы.

Я вскочил, опрокинув табурет, и вылетел из шатра на улицу. Ровно для того, чтобы получить сапогом по лицу от промчавшегося мимо всадника. Я упал, держась за нос. Мне казалось, что мне его сломали, но я оторвал руку от лица и вообще не увидел крови. Боль тут же отступила, спрятавшись куда-то в глубину души, вместе со страхом.

Лагерь горел. Я не знаю, что произошло. Была ли это хитроумная засада или удачный прорыв в тылы, но здесь явно больше не было безопасно. Я поднялся на ноги и стал двигаться в сторону ограды, держась ближе к палаткам. По дороге то и дело проносились всадники, и я почти не понимал, чьи это всадники. На меня они не обращали внимания.

Неожиданно ворота лагеря перегородили четыре всадника – это точно был враг. Я в этот момент как раз перебегал дорогу и застыл на месте, парализованный ужасом. Они поехали прямо на меня. Не быстро, но неотвратимо. А я все стоял, оцепенев, и не мог сдвинуться с места.

Все происходило очень медленно. Они медленно приближались ко мне, один из них медленно поднял свой пистолет и еще медленнее навел его на меня. В этот момент время совсем остановилось. Мне показалось, что я вижу, как пуля вылетает из черного дула.

Что-то просвистело мимо моей левой щеки, обдав ее сильным жаром. И время снова пошло вперед. Я закричал и, не думая, не рассуждая, побежал прямо на всадников, одновременно вытаскивая шпагу и дагу. Кажется, это было последнее, чего ожидали эти всадники. Устрашающая их цельность тут же рассыпалась. Один погнал коня на меня. Второй, напротив, стал неловко разворачиваться на месте. Еще двое подняли свои пистолеты и выстрелили куда-то мне за спину. Я, подбодренный их неудачей, снова закричал, да так громко, будто кричало человек пять взрослых мужчин.

Я был уже рядом с крайним правым всадником, прыгнул под живот его кобылы и ударил ее по ногам дагой, выкатился с другой стороны, и едва успел откатиться от падавшего всадника. Кобыла истошно ржала от боли, а ее наездник был уже мертв, коснувшись земли – вместо лица у него была кровавая каша.

Только тут я заметил, что мою атаку поддержали несколько человек. Им удалось отбросить всадников. Однако мимолетная радость тут же сменилась ужасом. Они стали отшатываться в стороны, а через мгновение мимо меня стали проноситься лошадиные ноги. Копыта били по земле совсем рядом со мной. От этого чудовищного грохота мне стало так страшно, что я закрыл уши руками и, кажется, закричал.

Они все скакали, будто не было им конца, как воде в горной реке. Не знаю, как и чем, но я смог отползти в сторону и стал, не поднимаясь, двигаться прочь от этого грохота. Не знаю, куда я полз. Я почти ничего не видел, а слышал только гул, грохот и собственное дыхание.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова смог оглядеться. С моих губ сорвался разочарованный стон – передо мной на некотором отдалении были изрубленные и занимавшиеся пламенем офицерские шатры.

В этот момент меня ударили по голове. Я вновь был на земле, но теперь оказался на спине. Надо мной возвышался страшный человек в кирасе, ловившей на себе блики пламени. Он держал тяжелый кавалерийский палаш у моего лица. Я дернул правой рукой, в которой каким-то чудом все еще была моя шпага, но он наступил на кисть и продолжал давить до тех пор, пока я не разжал ладонь.

В следующее мгновение страшный человек дернулся всем телом и издал тихий стон, а затем какая-то сила отшвырнула его в сторону. Этой силой был слуга синьора Фаджиано, сжимавший в руках окровавленный кинжал. У него на лице и руках было много крови, но он не выглядел раненым. Он протянул мне руку.

Я поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что вообще не ранен. Только в голове немного шумит. Я подхватил свою шпагу и поспешил вслед за слугой.

И вновь я видел ограду лагеря впереди себя. Неужели мне все же удастся выбраться из этой ловушки? Сзади раздались крики. Я обернулся и увидел всадников, один из которых указывал на нас рукой. Страх вновь сковал меня тяжелой цепью.

Слуга синьора Фаджиано схватил меня за руку и буквально потащил за собой. Когда до свободы оставалось не больше десяти шагов, он подтолкнул меня вперед и отпустил мою руку. Я обернулся в его сторону. Всадники приближались, а он, кажется, больше не собирался бежать. Не глядя в мою сторону, слуга синьора Фаджиано, бросил:

– Бегите, синьор.

Затем он повернулся ко мне и прокричал:

– Беги, парень!

И я побежал.

***

Я бежал все дальше. Не думая, не давая себе даже возможности отдаться чему-то еще, кроме бега и дыхания. Вокруг что-то взрывалось и кричало, но я почти ничего не слышал из-за грохота своего сердца. Ноги быстро налились тяжестью из-за дублета, а воздух обжигал легкие огнем.

Наконец, силы оставили меня. Я остановился и упер руки в колени, сплевывая горькую вязкую слюну. Ровно на мгновение я будто бы остался один во всем мире. А потом на меня все навалилось. Грохот канонады, лязг оружия и крики. Кошмарная разноголосица приказов, воплей, молитв и стонов.

Я заставил себя выпрямиться и огляделся. Так стремясь убежать от битвы, я лишь приблизился к ней еще ближе. Впереди я увидел тыл пехотного строя. Поискал глазами знамена – это была испанская терция.

Кажется, как и ранее в лагере, потеряв голову, я во время бега наворачивал круги и петли. Никак по-другому нельзя было объяснить то, что пылавший лагерь был не более чем в нескольких сотнях шагов от меня. Я разозлился на себя. Захотелось исхлестать себя по щекам. Неужели я настолько трус? Неужели настолько схожу с ума от страха, что не могу даже понять, куда бегу?

– …его!

Сквозь гул битвы до меня донесся отдаленный крик. Мне показалось, что назвали мое имя, причем обращаясь именно ко мне. Я попытался понять, откуда был этот крик, но вокруг происходило так много всего, что крик, даже если он повторялся, больше не долетал до моих ушей.

На меня чуть не наскочил кирасир без шлема и с перемотанной головой. Конь встал на дыбы прямо рядом со мной, и я только чудом успел отскочить в сторону.

– Диего!

Нет, мне не показалось! И не могло быть ошибки – кто-то искал меня. Из всех Диего, которые были на этом поле, кто-то искал именно меня. И теперь я мог понять, с какой стороны раздался этот крик. Силы вдруг вернулись ко мне, и я побежал еще быстрее, чем прежде. В спину мне летели проклятия кирасира, который все еще пытался укротить своего коня.

– Диего!

Я двигался в нужную сторону. Как ни странно, крик раздавался со стороны горевшего лагеря нашей армии. Наконец, я заметил фигуру всадника. Кажется, кричал именно он. Продолжая бежать, я вскинул правую руку вверх и крикнул:

– Дядя!

Я видел, как дядя Гарсия стал вертеть головой – он услышал меня. Наконец, он тоже заметил мою фигуру и пришпорил коня. У меня из груди вырвался сдавленный крик. Это были радость и облегчение, и я понял, что сейчас разревусь, как девчонка. Пришлось быстро взять себя в руки, я даже ущипнул себя.

Дядя остановил коня едва ли не с галопа и, не говоря ни слова, протянул руку. Я протянул свою в ответ, и он единым рывком забросил меня на конский круп.

– Держишься?!

Несмотря на то, что я был совсем рядом, дядя кричал во все горло. Я схватился за заднюю луку седла и ответил:

– Держусь!

Кажется, я тоже кричал.

В следующие мгновения я запомнил только ветер в ушах, запах коня и коричнево-зеленую реку внизу. Неожиданно река замедлилась и превратилась в истоптанную грязь. Я понял, что дядя что-то говорит и заставил себя слушать.

– …разгромлены. Я не смог пробиться к полку Фаджиано. Попал прямо под атаку жандармской конницы, кажется, это был сам герцог. Он обошел наш строй, разбил пехоту второй линии и вышел в тыл нашей кавалерии правого крыла. Если его там не отбросят, все дело будет проиграно.

Дядя осекся и повернул голову, пытаясь, видимо, заглянуть в мое лицо.

– Ты не ранен?

Я помотал головой, а потом все-таки ответил:

– Н-нет.

– Хорошо! Сейчас я отвезу тебя к синьору де Фонтену. Он командует терциям в центре. Там ты будешь в безопасности.

Я не стал оборачиваться, но подумал о горевшем лагере, оставшемся позади. Там я тоже должен был быть в безопасности.

– А вы куда?

– Я попробую прорваться к синьору Фаджиано еще раз.

– Я с вами.

– Нет. Мой конь будет идти медленнее с тобой, а второго коня у меня для тебя нет. Кроме того, это очень опасно.

– Да здесь везде опасно, дядя!

Он не ответил, а я не стал дальше спорить. Он был прав – от меня на крупе будет больше проблем, чем толку.

Мы выехали на небольшую возвышенность, которую трудно было назвать даже холмиком. Тем не менее, именно благодаря этой возвышенности я впервые смог окинуть взглядом поле боя. Несколько наших полков на флангах пехотного построения были выдвинуты вперед и охвачены змеей вражеского строя. Их поддерживали наши пушки, расположившиеся перед терциями, которые пока стояли неподвижно и незыблемо, как маяк над обрывом. Все смешалось на флангах, там строи смялись, и казалось, будто два зверя слились в смертельных объятиях. Но людей там, кажется, было значительно меньше, чем в центре. Я оглянулся назад – все поле за нами и до самой крепости было усеяно множеством пестрых фигур. Здесь никакого порядка или строя не было, но продолжались кое-где схватки одиночек или даже небольших отрядов. Вся эта картина поразила меня. Я будто бы вознесся с этого поля наверх и видел все очень четко. И то, что я видел, не радовало меня. Но самым поразительным было чувство жизни, царившее вокруг. Все шевелилось, перекачивалось, стонало и ползло. Поле боя было похоже на поедаемый мириадами тварей труп лошади или коровы. Даже гул, висевший над боем, был похож на гул гнуса.

Но холм остался позади, а перед нами потянулись линии терций.

– Де Фонтен?! Где генерал де Фонтен?

Дядя спрашивал на ходу. Кто-то отвечал ему, указывая дорогу. Мы приближались к центру построения. Я бросил взгляд вперед, потом оглянулся назад – если я все правильно понял, строй состоял из пяти терций. Три были выдвинуты чуть вперед, а две были позади, формируя рисунок шахматной доски.

– Генерал де Фонтен!

Кажется, дядя увидел того, кого искал, потому что стал яростно махать правой рукой. Его увидели. Строй немного раздвинулся, пропуская нас.

Генерал де Фонтен оказался глубоким стариком, который созерцал битву, полулежа на носилках. Тем не менее, он был в полном и даже чрезмерно тяжелом доспехе, какие сейчас редко носили, только без шлема. Голос его оказался высоким и скрипучим.

– Синьор де Фасис? Что вы здесь делаете?

– Мне нужно увидеть полковника Фаджиано.

– Его здесь нет. Он впереди.

– Я знаю. Я попробую пробиться к нему. Присмотрите за моим племянником.

Генерал сощурился и посмотрел на меня так, как будто только теперь заметил.

– А, приветствую юноша. Конечно, Справедливый рыцарь, я присмотрю за ним. Но скажите, слышно ли что-нибудь от генерал-капитана Бека? Когда он придет?

– Генерал-капитан Бек не придет. Он не поверил письму дона де Мело. Его силы будут здесь только к вечеру.

Старик что-то пробормотал себе под нос и опустил голову. Я спешился и отошел от коня дяди. Он бросил взгляд на ровный пехотный строй, а потом посмотрел на меня.

– Не вешай нос.

Сказав это, он развернул коня и направился прямо туда, где сейчас кипела битва. Я смотрел ему вслед, пока его фигура не смешалась с другими фигурами, метавшимися и колыхавшимися под какой-то ритм, который был почти неопределим, но слышался очень хорошо.

Я прошел к носилкам. Мне не нравилось то, что снова пришлось оставить дядю, но, пожалуй, все, что я мог сейчас сделать, это подчиняться его указаниям.

– Синьор, как вас величать?

Старик повернулся ко мне и даже немного свесился с носилок. На его лице играла добрая улыбка.

– Я – Диего де Фасис-и-Монтехо, сын Хуана де Фасис-и-Монтехо и Магдалены Вальехо-и-Фернандес, племянник синьора графа де Бикар и синьора Рыцаря Справедливости Гарсии де Фасис-и-Монтехо.

– Приятно познакомиться. А я Поль-Бернар, граф де Фонтен. Я рад, что новое поколение с юных лет стремится к славе своих предков. Жаль только, что дело, кажется, поворачивается не вполне к нашему успеху. Но не стоит унывать. Ведь так, синьор?

– Разумеется, синьор граф.

– Хорошо, что вы тоже так думаете. Изволите вина?

Я согласился и сделал несколько глотков прохладного вина из поданной фляги. Лицо бросило в жар, но это было даже хорошо. Сейчас, наконец-то не убегая и не сражаясь за свою жизнь, я почувствовал всю прелесть пасмурного весеннего утра в Арденнах.

Мой взгляд был направлен в битву, но, конечно, я не видел маленькой человеческой фигуры на коне.