Читать книгу: «Недописанная история, или Как Жак Иванович Табуреткин почти стал писателем», страница 3

Но всё же и на старуху бывает проруха. Наш Жак женился! Одним завьюженным зимним вечером, возвращаясь с работы, прямо под окнами мэрии, Жак поскальзывается на ледяной корке припорошенной белоснежным снежком. Наш Жак, широко раскинув руки и высоко задрав ноги, падает со всего размаху на спину. Мат стоял неимоверный! Жак вспомнил все ругательства, какие только мог, ибо в рюкзаке за спиной был пустой контейнер из-под обеда. Он, контейнер, при падении на спину, своим угловатым корпусом, заставил Жака глубже прочувствовать русскую зиму. Когда маты стихли и Жак, подбоченившись, любовался снежинками, пролетающими сквозь луч света, идущего от фонарного столба, к нему подошла девушка неземной красоты и поинтересовалась, чего он так орёт. Так и встретил Жак свою вторую половину. А дальше, как у всех; ипотека, роддом, пеленки, очередь в садик, очередь в школу, очередь в поликлинике, очередь в пенсионный фонд. Хотя, я опять чего-то поспешил, мой дорогой читатель. Да и не буду, тебя мои друг читатель, сильно утомлять бытом Жака Ивановича, ты и так, по-моему, чересчур увяз в рассказе, а – это, как говорят профессиональные писатели – «надо применить гипонимизацию». Перейдём к важному событию в жизни Жака!

В один из рабочих дней, Жак увидел за барной стойкой новое лицо – это и был его будущий друг. Скоморохов Илья Демьянович. Жак с опаской подошёл и спросил, – «надолго ли он к ним в заведение устроился»? Так, Жак повстречал второго важного человека в своей жизни.

Где-то через полгода, после знакомства Ильи и Жака; примерно шестнадцатого июля в девять часов тридцать одну минуту вечера, Илья спросил у Жака: «Жак, а какое у тебя хобби». С этого момента, можно считать, что началась история поэта и писателя Жака Табуреткина.

– Я, Илья, писать люблю, ещё со школы.

– М-да и много написал?

– Нет, я как бы знаешь, пишу в голове, у меня в голове рассказов много. – сказал Жак заплетающимся языком.

– Да ты что! Ана вот, – Илья вынул из нагрудного кармана ручку в металлическом корпусе, с таинственной надписью: «ИЖТК».

– На вот, тебе подарок от меня. Твоя первая писательская ручка.

– Спасибо брат! – Жак потянулся через стойку, чтоб обнять друга.

– А знаешь Жак, а напиши прямо сейчас чего-нибудь, – Илья дал Жаку чистую бумажную салфетку.

– А я, пока пойду кегу с пивом сменю.

Когда Илья вернулся. Первые творения Жака Ивановича были готовы.

– Вот слушай Илья. – Жак торжественно нахмурил брови и прочел. – «Москва как море и рыбы люди в ней живут, не знают люди, что их море, на самом деле прут»!

– Прут? – переспросил Илья.

– Ну да, прут! В Смысле у них море спёрли!

– А, гениально Жак.

– А вот ещё послушай. – «Жизнь, как хождение, хождение вдоль и поперёк, но попадаются зигзаги, по ним увы, ходить не смог».

– Конгениально Жак, такая глубина смыслов. – Илья искренне обнимал друга.

Глава 3. Завязка

Всё последующее лето, Жак посвятил поэзии. Сочетая темные сорта пива со светлым и добавляя в водку ямб с хореем. Жак стал больше писать и всё больше пить. Он часто приходил на работу в диком похмелье и просил коллег. – Ради богов ребята, подмените меня. – Потом садился за барную стойку, выпивал дрожащей рукой бокал пива, а когда тремор утихал, писал стихи. А друг Илья, слушал Жака.

– Илюша налей мне, а? – Жак с кряхтением взгромоздился на барный табурет.

– Жак, тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?

– Илюшенька, голова раскалывается, я вчера всю ночь писал, мне сейчас не до споров, спасай меня, а то помру!

Илья налил и поставил бокал пива на стойку. Жак схватил бокал и залпом осушил его. Илья, увидев влажный круг на стойке, решил стереть его полотенцем, лежащим у него на плече.

– Нет, нет Илюша, не надо, оставь мне мой порочный круг. Круг идеальная геометрическая фигура, без начала и без конца.

– Жак, если ты не бросишь пить, тебя с работы выгонят.

– Ха, удивил. Мне жена, сказала с дому выгонит, если я пить не перестану. Я представляешь, на той недели, ноутбук свой в ломбард заложил! А, каково!

– Ты себя угробишь, Жак. Ты же талантливый человек, зачем ты как верблюд пьешь?

– Понимаешь Илья. Я, когда трезвый, меня обыденность душит. Я как будто по пустыне бреду. Из меня, как будто всю жизнь высосали. А, я вот выпью! – Жак привстал на табуретке, широко раскинув руки, изображая по-видимому нечеловеческий простор. – А, я вот выпью, и я как будто плыву на сказочном корабле по реке – Нил. А вокруг, по берегам, люди мне кланяются, а я фараон, я бог поэзии. Я как будто на балу, вместе с Пушкиным, вместе с Пьером Безуховым. Вот послушай, моё новое. – Жак достал из кармана потрепанных брюк замызганный блокнот. – «Остановите землю, дайте выйти. Мне душно здесь и гнилостной стопой, сломав кадык, сдавило горло. Перехватило дух, свинцом налило грудь. Лавина лжи, смывает всё: и разум человеческий и всякой логики острог. Несётся поглощая, времени поток. Вокруг меня смола, как муху поглотив, на веки превратит, в эпохи срез, в подборку книг музейных, в набалдашник трости. Нам он сказал: «Не громоздите куч! В той куче встретите конец». Он завещал не создавать кумиров. Мы возвели кумиров в эталон, построив храмы в цифровом пространстве. Остановите землю дайте выйти, мне нафиг ваш всеобщий сабантуй! И кстати, идите нафиг, я за проезд платить не буду! Проездной! – Жак многозначительно посмотрел на Илью.