Читать книгу: «Чувство полета», страница 3

– Встаньте, – сказал один из моих слуг, всегда стоявший рядом с троном, – и смотрите прямо, Вершитель желает видеть ваши глаза, когда вы будете говорить!

Они встали и в оцепенении застыли, с трудом удерживая испуганные взгляды в моём направлении. Я посмотрел им в глаза, легко считывая с их оголенных беспомощных душ те эмоции, которые они принесли сюда. Но даже я, всемогущий вершитель, дитя бога солнца, как они меня называли, не мог разобрать сути в том хаосе, который царил в их умах.

Люди! Как долго мы трудились, чтобы создать вас по образу и подобию своему, и всё равно вы никак не можете осознать своей великой божественной сущности, крупицы бога в каждом из вас! – Моё невысказанное разочарование результатом своих трудов, как я не пытался его сдержать, тут же отразилось на стенах дворца. Всё задрожало и заходило ходуном, как при землетрясении. Даа, я тоже подвержен эмоциям. Представить только, что будет, если ретранслятор попадет в руки этим людям. Эта мысль меня повеселила. Я подумал, какие катаклизмы на планете могут случиться, если такое произойдет. И все успокоилось, а в помещении повеяло прохладой из моих мыслей о новом ледниковом периоде.

Они все опять лежали ничком на полу тронного зала, даже мои слуги, привыкшие к подобного рода фокусам, заметно заволновались. Один из них, склоня голову ко мне, еле слышно произнес:

– О, Вершитель, эти собаки разгневали тебя?

– Не волнуйся Рамид, их беспокойство тронуло меня. Мы поможем этим несчастным! Урожаи – это то, что стоит моего внимания – эту мысль я направил Рамиду прямо в голову так, что никто, кроме него, не слышал нашего диалога, – Я повелеваю Вам, дети мои, очистите души от страха, от ненависти, алчности и зависти. – теперь мой голос звучал везде, в помещении тронного зала, в головах и сердцах пришедших и даже в головах и сердцах тех людей, которых не было поблизости, но которые поддерживали пришедших и разделяли их горе, сожалея о потере урожая. – Пусть один из вас с холодным сердцем и чистым разумом поведает мне во всеуслышание о вашем горе. Я намерен помочь вам.

– Поднимитесь! – сказал Рамид, практически в ту же секунду, когда я провел рукой снизу вверх.

– Ты, – я указал одним цилиндров на одного из пришедших, в сердце которого читалось спокойствие, – говори.

Он оглянулся на собратьев и, получив одобрительные взгляды, вышел на пару шагов вперед.

– О, Вершитель! Смилуйся над нами и нашими детьми. Принеси дождей нашим посевам. Если они погибнут, нам нечего будет есть, и мы все умрем от голода.

– Если ты пришел сюда, значит ты думаешь, что без помощи вершителя не обойтись? – мои слова так же разносились по всей окрестности Нила и достигали нуждающихся в них ушей. – Что ты сам и твои собратья сделали для того, чтобы спасти свои труды?

– Вершитель! Мы не знаем, что делать, дождей нет над нашими полями, водоемы почти пересохли. Мы живем далеко от русла реки, и её воды не питают нас. В то же время, поля и сады, посаженные в других землях на плодородных берегах Нила, цветут и обещают обильные урожаи. Цена на их продукты вырастет из-за того, что мы потеряем плоды. Наши соплеменники будут богатеть, а мы будем умирать от голода.

– Сын мой! Все в твоих руках! У тебя сильное сердце, прогони из него страх и зависть к другим своим братьям и тебя ждет успех.

– Но что я могу сделать? О, Вершитель! Только ты своим могуществом можешь вызвать дождь на наши посевы!

– Ты должен подняться над миром выше, чем твоя проблема, обрести спокойствие и решение придет. Я не смогу вечно призывать дожди к твоим полям. На этот раз я укажу вам дорогу и помогу пройти по ней. Но в будущем любой, кто придет сюда просить меня об этом же, будет казнен. – в зале прокатился ропот. – Ты мне сам сказал, что на плодородных берегах Нила так же не было дождя, как и над Вашими полями, но воды реки питают в избытке свои берега. Возьми эту воду выше по течению и проводи ее к своим полям. Возьми столько, сколько нужно, чтобы твои соплеменники не пострадали от твоих действий. Я дам тебе камень, чтобы перегородить реку, я остановлю воду на время строительства плотины. Я попрошу землю расступиться и проведу воду к вашим полям. А ты со своими братьями должен своими руками построить плотину, укрепить берега канала и проводить воду к каждому отдельному полю. У вас будет месяц для этой работы, за этот месяц пройдут обильные дожди во всем Египте.

Я сжал цилиндры и силовые линии планеты принялись исполнять волю вершителя.

– Идите к своим домам, семьям. Когда ваши поля насытятся по воле Вершителя, вы приведете 10 невинных женщин из вашего поселка, дабы они приняли семя и взрастили сыновей бога. – Рамид произнес эти слова властно и громко, пытаясь воспроизвести интонации, с которыми я транслировал свои мысли, выглядело это так же, как дитя пытается повторить фразу взрослого. Я улыбнулся, работа над предыдущей просьбой была завершена, она потребовала всего несколько секунд моего внимания и напряжения. – Следующие просители – проходите. Вершитель желает выслушать каждого!

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ВОПРОС

– Это твой байк?

– Если ты имеешь ввиду вот эту чудо машину, то да! Он катил меня со скоростью 300 километров в час и, мне кажется, легко может и больше.

– Слушай! Да это же болид!

– Чего?

– Ты видишь место для второго пассажира?

– Нет! Но там же коробка для шмотья!

– Вот и я о том же! Кто ездит на трековом байке по городу? Да и еще с коробкой со всяким хламом!

– А чем он отличается от обычного мотоцикла?

– Ну ты дубина! Ты чо, совсем не рубишь или прикидываешься?

– Я… ммм? Не рублю, – признался я.

– Ты реально ненормальный тип. Ну ты посмотри на колеса, вилку, – он поставил свой байк на подножку и начал осматривать мой, присаживаясь возле и с видом профи заглядывая во внутренности – одни диски тормозные чего стоят. Как ты на нем ездил? Он же не тормозит у тебя ваще. Эти колодки нужно минут пятнадцать прогревать перед заездом. Слушай – это пуля. Как тебе его подготовили-то, интересно. Или ты его угнал от трека? – бросил он через плечо продолжая изучать технические подробности.

– Ха… – я хотел обратиться к нему по имени и не смог вспомнить как его зовут. Этот факт загнал меня в ступор.

– Завтра едем на трек, я хочу его… Стас! – он встал, повернулся ко мне и протянул мне руку.

– Платон! – я пожал его жилистую ладонь, понимая, что все в жизни не случайно. – Я только подумал спросить твое имя, Стас! А ты меня опередил.

– Давай, подтягивайся сегодня вечером к треку, там все собираются. Девчонки любят парней на крутых байках! А твой прям… да он просто… у меня слов нет. Ты только не говори никому, что ты не рубишь в мотоциклах, а то с тобой даже здороваться не будут!

Теперь была моя очередь внимательно рассмотреть своего коня. Это действительно был образец технического совершенства. Блестящие полированные механизмы идеально контрастировали с окрашенными элементами пластика обвеса, а наклейки с незнакомыми мне названиями придавали законченности и лаконичности общему виду. Хотя особых отличий между моим мотоциклом и тем на котором мы со Стасом приехали я не увидел. Может только то что мой был поновее.

– Это ты недавно грохнулся?

– Да, вчера! Начал тормозить и на обочину съехал.

– Ха..ха… ха! Шины то у тебя тоже спортивные, конечно, они на обочине только как лыжи работать будут. Ну… я смотрю, не сильно ты прилег. – с этими словами он сел на свой мот и поднял его с подножки, привычным движением поворачивая ключ в замке зажигания.

– Подожди. Где тебя найти вечером?

– Да я сам-то не знаю еще. – он в задумчивости почесал подбородок заглядывая в небо. – Давай знаешь как – там ночной клуб, бухлишко, танцы, девки, вот поближе ко входу встань и жди меня, а я сам тебя найду.

– Ну… хорошо…, наверное.

– Бу-бу-бу, – послышалось из-за забрала его гермошлема и мотоцикл, секунду прокрутив на месте задним колесом, понес моего бывшего сокамерника в обратном направлении.

Я принял душ, переоделся в мотоциклетный комбез и боты, расспросив на ресепшене подробную дорогу к треку, двинулся на поиски Стаса, а может и ответов на свои вопросы.

Проехав несколько поворотов по городским улочкам, я выехал к скале, вдоль которой шла дорога с идеально подготовленным покрытием и, свернув на эту дорогу, я начал открывать газ все сильнее. По одну сторону тянулась скала, по другую заборчики и оградки старого города. Один плавный поворот, второй. Страх падения соперничал во мне с азартом и жаждой скорости. Мотоцикл как будто сомневался вместе со мной. Каждый маневр давался с усилием, после торможения перед поворотом в сердце появлялся страх падения, а повороты либо пытались вытолкать меня на больший радиус, либо притягивали к меньшему. Я катил по отменному асфальту, среди захватывающих дух пейзажей, борясь со страхом и с непослушной техникой. Городская стена сменилась обрывом, обильно поросшим тропическими растениями. Серпантин, спуск, подъем. Сквозь густую зелень проглядывала безоблачная синева неба. Живописный каньон, мост над пропастью. Неприкрытый тенью листвы участок моста ярко ослепил меня лучами заходящего солнца, а открывшийся вид гор и реки где-то далеко внизу вскружили голову, плюс моя неуверенность и…

– Нееет, нет, нет, – очередной поворот поймал меня. Не успев оттормозиться, я на приличной скорости улетел в кювет, сбив плечом валявшийся сук. Земля, зелень, небо, земля, зелень, небо – пронеслось в моей голове за долю секунды. Удар. Все остановилось.

Я подскочил на ноги, схватившись за руку

– Твою мааать, аааа!

– Должно быть больно, сынок – это был тот дед из парка, он сидел на пеньке, неподалеку, – хотя, в этом случае, не смертельно.

– Да пипец, – я пошевелил ударенной рукой – больно, но… и правда не так уж. – Это не мое, я больше не сяду на эту дрянь. Этот мир меня уже второй раз предупреждает – «не лезь, не твое это!» Кидает меня, бьет! Я так больше не хочу. Все тут против меня. За что? За что он меня так не любит? – я присел на корточки держась за больную руку.

– А с чего ты взял, что он тебя не любит?

– С чего? – я уже повысил голос от раздражения, неуклюже снимая шлем одной рукой, – А что, любит? – шлем полетел куда-то в кусты, – Так не любят, я думаю, – я повернулся к деду поврежденной рукой с разорванным рукавом внутри которого сияла окровавленная рана. Я посмотрел на свою ладонь которой держался за рану, она была вся в крови, – Вот, посмотри, – протянул я ему руку в доказательство. – Видишь, как он меня любит? – боли почти не было, но раздражение и злость закипали во мне как вулкан, извержением которого стал удар ногой по мотоциклу.

Дед как будто, не замечал моего раздражения, он спокойно сидел на своем пеньке и смотрел на меня с еле заметной улыбкой

– Тебе же сейчас бесполезно что-то говорить? – эта фраза отрезвила меня, – А мне показалось, что ты ищешь ответы, ворота вон сломал.

Я остановился и с болью посмотрел на старика. Это не окровавленная рука болела. Боль была внутри. В глубине. Всего несколько дней моей жизни, которые я помнил, были пропитаны ужасом, неизвестностью и полным, почти паническим непониманием реальности. Злость и раздражение ушли, но взамен пришел страх перед этим миром и мне с трудом удавалось сдерживать нарастающую панику.

– Я вот думаю, сколько ты еще протянешь в таком состоянии? – Сказал старик, – Как быстро ты себя угробишь?

– А? Я… – я совершенно не понимал его намеков, а ком в горле не давал мне открыть рот.

– Ты знаешь, Платон, как новорожденные ведут себя, когда рука всемогущего помещает их в этот мир?

Я с болью улыбнулся и почесал затылок.

Дед посмотрел на меня и тоже еле заметно улыбнулся.

– Чувствуешь свое сходство с ними?

Я пожал плечами

– Что же, мне заново всему учиться?

– Хм, – Деду явно эта мысль не понравилась. Морщины на его лице сложились, так что я опять запаниковал.

– Стой! Отец. Я только прошу – Не исчезай, мне нужно хоть что-то в этом мире понимать. Мне нужны ответы.

– Тогда тебе придется научиться правильно задавать вопросы, Платон. – Выражение лица старика не изменилось, но видно было, что беседа его начала утомлять. – Ты знаешь свой вопрос, Платон?

– Кто я? – Вырвалось у меня не задумываясь.

– Нууу! Вопрос конечно интересный, но не правильный. Подумай сам, сколько людей задает себе каждый день этот вопрос? «Кто я?» Если бы каждый из нас знал кто он! Мы все в поисках себя, всю жизнь ищем ответ на этот вопрос. Этот вопрос не твой!

– Но отец! Они хотя бы помнят свою жизнь.

– Хммм

– Они почти все хотели бы забыть. Ну или им не помешало бы забыть. Также, как ты. В этом их беда. Они думают, что знают только потому, что что-то помнят. Большинство из нас помнят свои свершения и тешат свою гордость своими воспоминаниями, не понимая, как она тянет их назад. Некоторые, наоборот, пытаются казаться окружающим лучше, чем они есть на самом деле, пытаясь влезть в чужие образы, подсмотренные ими где-то или навязанные обществом. Вот они даже думают, что они знают кто они. Но в глубине своей они безмерно несчастны. Так что тебе несказанно повезло – ты чистый лист.

– Подожди-ка, отец. Я итак ничего не понимаю. А ты со своими этими головоломками. Ты можешь как-нибудь короче?

– Хммм. Короче? Говоришь!

– Не-не-не. Стой. Не исчезай. – Мне опять показалось, что дед растворяется в пейзаже, – Я имел ввиду более конкретно.

– Подумай над своими вопросами прежде, чем захочешь узнать ответы. И тут дед поднял мешок с земли, встал и отвернулся. Он не стал исчезать, просто пошел. Медленно так, но уверенно. В руке его был посох, а за плечами мешок, который он подобрал. Я не видел этих предметов, они ускользнули от моего внимания во время разговора.

– Ты куда? Отец! Постой!

Но старик шел, не обращая внимания на мои возгласы. И мне ничего не оставалось делать, как, прихрамывая, следовать за ним

– Я не видел твою палку. Дед! Ты где её прятал?

– Да, сынок. Ты многого не замечаешь

– Почему, отец?

– Потому, что тебя переполняет страх, неуверенность, гнев и ненависть ко всему вокруг. Они застилают твои глаза. Ты сказал, что этот мир не любит тебя. Подними глаза, осмотрись. Взгляни на этот мир, на небо, море, эти скалы. – он провел своим посохом вокруг и глубоко вдохнул свежий горный воздух – Как они могут не любить?

– Но отец! Ты же видел! Как только я начинаю смотреть на этот мир, как только я его вижу, он сразу дает мне понять, что суров ко мне. Начинает пинать и швырять меня, как котенка.

– Даа. Ха кхм кхм. – Прокашлял старик что-то наподобие смешка. – Ты каждый раз его боишься. Боишься следующего шага и, конечно, он пугает тебя. Своей незыблемостью. Скоростью. И в то же время спокойствием.

– Я! Я боюсь?!!! – при этих словах страх из моих недавних воспоминаний прокатился холодком у меня по спине и с силой уколол в больное плечо. Я споткнулся, и чуть было не растянулся на обочине. Казавшийся медленным шаг старика был твердым и уверенным, как будто этот дед шел по рельсам со скоростью и неотвратимостью локомотива, так что я еле поспевал за ним.

– Вот видишь? – дед посохом указал в мою сторону

– Что?

– Ты споткнулся.

– Я это почувствовал вообще-то.

– Хм.

– Ну и что, что я споткнулся?

– Ты каждый раз спотыкаешься. Когда боишься, когда начинаешь злиться или жалеть себя.

– Как? Что я могу с собой поделать? И что, получается, мне нельзя думать о себе?

– А кто ты такой чтобы о тебе нужно было думать?

Я остановился.

– Кто я? Я же задавал тебе этот вопрос! – Я уже кричал от раздражения. – Ты сам сказал, что это неправильный вопрос.

– На этот вопрос можешь ответить только ты. – Прозвучал в моей голове ответ старца, хотя тот молча удалялся все с той же скоростью

– Неправильный вопрос! – Подумал я или это опять дед залез ко мне в голову. – я остановился, почесал затылок в задумчивости, пару минут посмотрел вслед этому загадочному человеку, пока тот не скрылся за поворотом и побрел обратно к своему мотоциклу

Мот валялся на обочине, весь в пыли и со вторым оторванным зеркалом. Я поднял, его с немалым удивлением обнаружив, что он пострадал гораздо меньше чем я сам. Кроме пары свежих царапин и оторванного зеркала все было исправно, во всяком случае, на мой непрофессиональный первый взгляд. Ну да ладно, зеркала – не такая уж большая проблема.

Мотор завелся, слегка посопротивлявшись своим пустым холодным жу жу жу в ответ на кнопку пуска, но после запуска больше не выдал ни одного признака недавнего падения.

– У тебя все в порядке? – Услышал я из-за спины голос, приглушенный «бородой» гермошлема

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как ко мне подкатили три мотоцикла, и один из них только приподняв забрало пытался до меня докричаться

– Ээй! Ты там оглох чтоли?

Расстояние от дороги, на которой стояли мотоциклы, до места моего приземления на обочине было приличным, а голос из шлема звучал довольно неестественно, наверное, поэтому я не сразу обратил внимание на окрики, к тому же, я был немного не в себе после разговора с дедом, а шум моего собственного мотора, к которому я старательно прислушивался, довершал какофонию.

– Да он, похоже, не в себе – ответили первому с другого байка в той же манере, не снимая шлема, а лишь приподняв забрало

Этот голос, хоть и исходил из внутренностей гермошлема, явно был женским и, надо сказать, очень милым. Видимо, я уже какое-то время разглядывал этих людей, не произнося ни слова, пытаясь понять, что происходит, все ли у меня в порядке и откуда я знаю этот женский голос, что третий, не выдержав, бросил свой мот на подножку и двинул в мою сторону.

– Аааа, да-да, все норм, ребята! – я заглушил двигатель, чтобы лучше их слышать, – Так, немного засмотрелся! И вот, – я обвел руками себя, мотик и следы моего падения на обочине, – Тут дьявольски красивое место! – уже с улыбкой закончил я, разводя руками.

– Гляди-ка, умеет разговаривать, – произнес женский голос

Тот, что подошел ко мне, все-таки снял шлем и повесил его на то, что осталось от зеркала на моем байке.

– Дай руку, посмотрю.

– Да ладно, царапина.

– Давай, говорю, я доктор, знаю я таких героев, – Он осмотрел рану, подергал руку, покрутил суставы: – так болит… а так, а вот так? Хорошая экипировка у тебя, если бы не она мог бы и без руки остаться.

– Ты на трек ехал? – спросил первый, – зайди в медпункт, тебя там залатают.

– Да, зайди – повторил за ним доктор, – возле трека постоянно врачи дежурят, нужно рану промыть и обработать, а то еще заражение подхватишь.

– Я как раз ищу этот ваш трек. Как туда проехать? Вы случайно не туда едете?

– Туда, туда! Там вся байкерская тусовка по вечерам собирается.

– Покажите, как туда добраться? – Девушка развела руками, – давай за нами… нуу, если успеешь.

– Нее, не успеет! Точно! – сказал первый, – опять где-нибудь разложится.

– Она хихикнула.

– Езжайте, адреналиновые маньяки, я провожу парня, – док махнул на них рукой, как будто прогоняя назойливую муху, – давай за мной, поедем потихоньку, я хотя бы отдохну от этих бесконечных гонок

Ехать за доком было легко, я даже начал получать удовольствие и критические цифры на моем спидометре меня совсем пугали, мотоцикл слушался и, когда страх отходил на задний план, приходила мысль, что я мог бы легко обойти своего проводника.

Пролетев еще десяток скоростных поворотов, как стрела прямую, вдоль набережной, по которой, чтобы не отставать от своего проводника я опять увидел цифру 300 на своем спидометре, вогнавшую меня панику при предыдущем свидании, мы выкатились к треку.

Чувство полета начало возвращаться ко мне. «это море, горы, скалы – не могут не любить» вертелось в голове. Если вопрос «кто я?» не достоин ответа, какой вопрос мне стоит задать деду? – “ зачем я здесь? Для чего?» – попробую так, может это тот вопрос, который нужно задать.

Большая прямая вдоль набережной закончилась плавным поворотом, который упирался в высокий трубчатый забор, преграждающий проезд, но не вид самого трека. За ним виднелись трибуны, само кольцо и боксы пит-стопа. Мы же поехали вдоль забора по примыкающей слева дорожке, вдоль которой повсюду стояли мотоциклы, машины техобслуживания, шатры и палатки. Мотоциклисты, зеваки и еще не пойми кто слонялись туда-сюда, ездили на всевозможной технике, сидели на газонах и занимались кто чем.

Место здесь было действительно восхитительное – по левую руку море, пляж отливал золотом песка, справа здание трека из стекла и бетона, а вокруг горы, поросшие темной зеленью. Трек располагался в живописной долине, окаймленной горами и морем. Пока мы двигались я задыхался от нетерпения остановиться и вдохнуть эту красоту, но приходилось лавировать между людьми, мотоциклами и другой техникой, то и дело попадавшейся на дороге.

Док проводил меня в медпункт и удалился, не сказав ни слова, видимо дальнейшая моя судьба его совсем не интересовала.

Мне тщательно осмотрели и обработали рану, предложили рентген, но я вежливо отказался, а потому, дежурный врач, так же дежурно пожав плечами отпустил меня на все четыре стороны.

Вот я и оказался опять один в толпе незнакомых мне людей, лицом к лицу с незнакомым миром, но нужно сказать отношение к нему у меня теперь было больше заинтересованно-любопытное, если не сказать влюбленное

Ночной клуб, о котором говорил Стас, было найти не то чтобы не сложно, он был просто местом притяжения. Туда стекались толпами, и, если не сопротивляться потоку из людей и техники, тебя волей не волей принесет в его ревущие музыкой и сверкающие огнями глубины. Он был частично открытым, и музыка оттуда разносилась по всей долине, к тому же темнело и само собой, самые яркие огни были именно тут.

Отдельный подъезд, большая площадка перед входом, на которой, как и везде здесь, стояли и сновали туда-сюда мотоциклы, машины и другая двух, трех, и четырех колесная техника.

Публика такая же разношерстная, но от людей в лагере возле трека эти отличались вечерним лоском. Аромат духов, табака и кальяна висел в воздухе и наполнял легкие пьянящей атмосферой ночного задора и беспечного веселья. Улыбка непроизвольно растягивала щёки, а в глазах начала загораться и светиться душа.

ДАША!

– Ооо! Да я смотрю, ты никак не можешь без происшествий, – Стас с улыбкой разглядывал мою разорванную куртку, под которой виднелась белая ткань повязки, – ты думаешь так на девочек впечатление произвести, – он заржал и как-будто по-дружески, но с явным усилием похлопал по моему поврежденному плечу.

– Йооо…, ты чего? Стас! – я инстинктивно схватил его за запястье и выкрутил в сторону, куда оно не должно было поворачиваться от природы, он, соответственно, вывернулся следом, приняв неестественную позу -, больно, мля!!! – прошипел я ему прям в ухо.

– Ааахрр, полехче, Платон. Я не думал, что там у тебя серьезная дыра!

– Ты юморист, Стас! Дыры нет, но приложился я хорошо.

– Я тебе говорил – полехче, – теперь была его очередь взять меня на болевой, – я не только шутить умею!

Я рывком выкрутился и стал в напряженную позу, приготовившись проучить этого засранца, серьезно разозлившись на глупую шутку своего бывшего сокамерника

– Ты хочешь со мной выпуклостями на теле померяться? Ха-ха-ха, – Стас стоял спокойно, опустив руки, и улыбался. Эта улыбка и его выражение лица меня абсолютно разоружили. В нем не было агрессии, гнева – вызов! Вызов был смыслом жизни для этого человека. – пошли на трек! Посмотрим, у кого яйца крепче!

В порыве ярости я не заметил, как нас обступили зеваки, и кто-то из толпы уже знакомым мне женским голосом с явной насмешкой произнес:

– Стас, ты хочешь убить этого мальчика? Он сегодня чуть ли не пешком разложился. Ты же видишь его руку!

Это была она, девушка с фото из бумажника и говорила она голосом той, которая была с доком сегодня. Текст ее слов однозначно предназначался Стасу, но смотрела она прямо мне в глаза.

Теперь мой вызов стоял передо мной. Она улыбалась так чисто и красиво, но в этой улыбке и прищуренных глазках был вызов. Мой вызов. И я обязан был его принять.

Вокруг нас уже собралась толпа народа и все ждали от меня чего-то, она тоже смотрела на меня, не отрываясь, как будто пытаясь увидеть то, что творится в моей душе. А я? Что я должен был сказать, как поступить? Не зная трассы, практически не имея опыта, в темное время суток. Согласиться означало пойти на самоубийство, ради чего? Ради призрачных ощущений, неясного влечения к этой жестокой и коварной девушке. Что скрыто за этой милой внешностью, за этой очаровательной улыбкой? Чего она добивается, она меня жалеет или наоборот подтрунивает?

– Я с удовольствием прокачусь с тобой, Стас! – спокойно сказал я, буря в моей душе сразу улеглась, и я заметил, как ее взгляд изменился в этот момент. Там было одобрение, понимание и может даже поддержка. Толпа удовлетворенно загудела, предчувствуя зрелище с возможным летальным финалом.

– Вот это я понимаю… – начал Стас, запрыгивая на мотоцикл.

– Стоооп. Стоп, стоп, стоп! – откуда не возьмись появился Док, мягко придерживая руль мотоцикла Стаса, а другой рукой держа меня за плечо. – Я отказываюсь сегодня этого героя от асфальта отдирать. Сегодня все отдыхаем, я угощаю! Завтра! – он говорил громко, окидывая взглядом окружающих, на секунду остановившись на этой девушке, как будто в поиске одобрения. Она еле заметно кивнула, томно опустив ресницы.– завтра хоть все поубивайтесь.

– Тогда сразу после полудня, – сказала она. Никто не против?

Я одобрительно пожал плечами – какая разница.

– Мне всё равно, когда это произойдет. Если я выиграю, я заберу твой мотоцикл. Согласен? – Стас протянул мне руку. – или то, что от него останется. Ха-ха-ха.

– А если он выиграет? – со своим прищуром кокетливо произнесла она и её взгляд опять был направлен на меня.

– Если он выиграет? – Док посмотрел на меня, потом на Стаса.– ты будешь его механиком и подготовишь его мот так… – он говорил это Стасу глядя в глаза.

– Чтобы он победил на соревнованиях. – закончила за Дока она, тоном, не подлежащим возражению…

Док наклонился ко мне и шепотом сказал:

– Не знаю, зачем я тебе помогаю. Но… будешь должен. – он дружески похлопал меня по плечу, – пошли выпьем. – и двинулся в сторону входа в клуб.

– Я думала, откажешься! Герой! Как тебя зовут? – она взяла меня под руку и мягко повела вслед за Доком.

– Платон!

– Ты справишься, Платон. Я знаю. Я это почувствовала, как только первый раз увидела тебя. Пару дней назад, помнишь? На въезде в город! Ты тогда выглядел, как будто только на свет появился.

Её голос, прикосновения совсем лишили меня дара речи.

– Я… ммм… нууу

– Ты слишком напряжен. Тебе нужно расслабиться

– Как тебя зовут? Кто ты?

– Меня зовут Даша. Кто я? – она улыбнулась. А ты? Ты сам знаешь кто ты?

Опять этот вопрос – неправильный вопрос.

– Я знаю только то, что я тебя видел раньше, мне кажется я знаю тебя. Не помню где, когда, но… у меня даже есть твоя фотография в бумажнике. Мы знакомы, Даша?

– Она поменялась в лице, и её кокетливая манера улетучилась. Рука за долю секунды змеей выскользнула из-под моего локтя.

– Фотография!? Откуда у тебя моя фотография? Где ты её взял? – это прозвучало резко, и она отстранилась, с подозрением глядя мне в глаза.

– Я… я не знаю. Она была у меня в бумажнике. Ты там немного не такая как сейчас, прическа, ну и так далее…

– Я не могу понять, ты нормальный вообще, Платон? Говоришь, что носишь мою фотографию, хотя мы не знаем друг, друга! Ты извращенец какой-то? Что ты делаешь с этой фоткой?

– Подожди, Даша! Я бы сам хотел знать… – мы уже были в клубе и из-за раскатов музыки мне приходилось кричать ей на ухо. Мне кто-то сунул бокал с прозрачной жидкостью, нас толкнули, и я отвлекся. Музыка стихла и в этот момент Док, стоявший за столом, поднял бокал и на весь зал торжественно провозгласил:

– За тех отчаянных, которые остались на треке.

– И в нашей памяти! – подхватил кто-то из зала

– И в нашей памяти… и в нашей памяти, – эхом разошлось по толпе. Все встали с поднятыми бокалами.

– Давай выпьем, – эти слова принадлежали Стасу, я оглянулся по сторонам в поисках моей спутницы, разговор с которой я всей душой хотел продолжить, но её уже не было рядом и даже следа её каштановых волос нигде не было видно среди публики огромного ночного клуба.

– Давай! – я поднял бокал и повторил слова Дока, – за тех, кто остался на треке!

– А ты не боишься?

– Чего?

– Остаться на треке? Навсегда!

– Мне, в общем, и терять-то нечего! И какая разница, сейчас или чуть позже? Все мы там будем!

– На треке остаться – это честь для любого мотоциклиста.

– Разве у тебя больше нет в жизни интересов, Стас? Девушка, работа?

– Смотри их сколько, – Стас обвел рукой людей, наполнявших клуб, – они все мои! А работаю! Работаю я только для того, чтобы была возможность заправить байк и выехать на трек, ну и с голоду не сдохнуть. А ты, я смотрю, запал на эту стерву, Дерби! Осторожнее будь! Эта сучка может здорово покусать.

– Как ты её назвал?

– Спокойно, опять ты кипятишься!?

– Да нет, я норм. Я-то её не знаю совсем! Просто она сказала, что её зовут Даша! А ты говоришь как-то…

– Дерби! Ее все называют Дерби. Я видел, как ты на неё смотришь.

– Ты ее знаешь?

– Конечно! Ее тут все знают. Она же треком заправляет, организация соревнований, все тут на ней.

– Мгм. А эти парни, которые с ней ездят – Док и еще один?

– Док! Док – это ее брат, а второй… ну… они с ней мутят, давно уже. Ты на нее зря запал, чувак.

– Тут уж от меня мало зависит.

– Тогда ты попал! Давай … – и он поднял свой бокал, я было потянулся к своему напитку, но мою руку кто-то одернул.

– Я тебе, как доктор, не рекомендую сегодня. – сказал Док с сарказмом, – Стас, ты нечестную тактику выбрал, напоить парня, чтобы он завтра с похмелья не смог за руль сесть. – он засмеялся и похлопал меня по плечу, – пойдем-ка, побеседуем.

Мы вышли на улицу и отошли подальше от шума ревущей музыки ночного клуба. Этот вечер и пара глотков алкоголя, а может запах моря и силуэты гор на фоне ночного неба умиротворяюще действовали на мою психику. Я практически освободился от гнетущего состояния последних дней.

– Давай-ка прокатимся по треку. Я думаю, тебе не повредит осмотреться там и запомнить повороты. Даша сказала – ты должен победить. Она редко ошибается.