Читать книгу: «История одного профессора», страница 2

– Вы верно уловили суть, – продолжил Вышеславский, стоя спиной ко мне. – Убедить себя в собственной вменяемости было очень сложно. Когда я очнулся в больнице, я раз за разом прокручивал в голове события того ужасного дня, вспоминал все вплоть до мелочей. Померещились ли мне крылья за спинами убийц, действительно ли девушка обладала какой-то магией или это просто шок был у меня? Действительно ли меня пронзил меч? Я долго размышлял, я погрузился в чтение. Когда меня выписали из больницы, я естественно не смог вернуться в свою квартиру. Распродав все свое имущество, обрубив все связи с прежними знакомыми, я отправился путешествовать, по крупицам собирая информацию о присутствии на нашей планете потусторонних сил. Пришлось продираться через тонны лживых свидетельств, толковать туманные пророчества лжеясновидцев. Я с маниакальной настойчивостью искал сведения и доказательство их присутствия, но с еще большим упорством я искал способы борьбы с ангелами и демонами! Месть стала смыслом моей жизни!

– И вам что-то удалось найти? – я жадно впитывал все, что говорил профессор.

– Представьте себе, нет! Изучение манускриптов и глиняных табличек не дали ровным счетом никакого результата! Все мои поиски были тщетны! Я уже начал терять надежду, мне казалось, что для меня остается только один путь – самоубийство! Ведь, покончив с собой, я непременно попаду в ад! И там уже разберусь со всеми его полчищами! Так самонадеянно думал я безумный, одержимый местью!

– Так, а что же произошло? – я был в недоумении. – Как вы научились их видеть, бороться с ними?

– Все было банально просто! – горько рассмеялся Владимир Семенович. – Знаете такую присказку: «Хочешь что-то спрятать – спрячь у всех на виду»? Вот и эти сверхъестественные твари прятали сведения о себе в самом очевидном месте – в Библии! А со временем с развитием фантастической литературы, кино и видеоигр они настолько плотно внедрили свой образ в сознание человечества, что теперь никто не верит ни в ангелов, ни в демонов и тем более не боится их! Ведь столько раз бравые герои комиксов или игра предотвращали апокалипсис, выпиливали, простите за жаргон, толпы бесов и ангелов! Ну как их всех бояться-то!

– Согласен! – кивнул я. – Массовая культура уничтожила мистическую бдительность людей!

– Вот и я о чем! – горячо кивнул профессор.

– Подождите! Ну а как же вы понимаете, кто перед вами – человек, демон или ангел?

– Да, это сложная задачка! Тут главное – это тренировка! Вычислить потустороннее можно по нескольким признакам. Во-первых, ни демоны, ни ангелы не переносят, если к ним стоять спиной и при этом разговаривать. Этим тварям важен зрительный контакт! Рассмотреть же их крылья можно и невооруженным взглядом, но только если не смотреть в упор! Только периферическое зрение способно рассеять дымку. Это похоже на то, как плавится воздух в летнюю жару. Замечаешь легкую рябь над плечом человека, отпускаешь зрение, не контролируешь его мозгом – и вуаля! – начинаешь видеть либо перья, либо рога и копыта!

– Так вот почему вы стояли спиной ко мне, когда я вошел! – осенило меня.

– Да, все верно! Как я сказал, я проверил вас по своим каналам, но перестраховаться все же нужно было, – Владимир Семенович виновато поднял руки. – Простите за такую проверку.

– Да ничего страшного, я бы на вашем месте поступил точно также, – улыбнулся я.

– Ну что, продолжим? – Вышеславский снова присел на стул и приготовился говорить.

Я сосредоточился, стараясь не обращать внимания на звучащие в ушах крики ужаса и боли.

– Продолжайте, – сказал я, и старый профессор повел свой рассказ дальше.

Холодный ветер бил в лицо, резал щеки острыми краями снежинок, забирался в ворот пальто, выдувал тепло. Владимир стоял в темной подворотне рядом с пафосным ночным клубом. Ноги в хороших меховых ботинках покрывал снег, доходя уже почти до щиколоток. Владимир не чувствовал холода, не смотрел на часы – внутренний хронометр работал отлично. Мужчина знал, что простоял в подворотне ровно три часа семнадцать минут – это было неважно.

Яркие огни клуба резко контрастировали с темнотой подворотни, так что разглядеть стоящего в тени Владимира с ярко освещенного проспекта не было никакой возможности, а сам он отлично видел вход в заведение.

– Как всегда свет и темнота стоят рядом, грязь и убожество граничат с красотой и радостью. Все так близко, все так очевидно, но, чтобы заметить эту грань, увидеть тьму и свет, нужно приложить немало усилий, на которые не способно большинство людей.

Мысли Владимира переключились на сегодняшний план. Он пробежался по пунктам, отметил уязвимости в своих действиях, те моменты, где ему пришлось положиться на волю случая. Мужчина сжал в руке костяной клинок – рукоятка лежала в ладони, как влитая. Кинжал был теплый. Владимир сжал рукоять сильнее – клинок отозвался легкой вибрацией.

Выточенный из кости убитого сына нож был единственным оружием, которое могло причинить вред убийце семьи Владимира.

Мужчина вздрогнул, вспоминая, с каким ужасом он осознал, что за оружие ему необходимо для его борьбы, как дрожащими руками разбрасывал влажную землю с могилы сына, как, борясь с тошнотой, извлекал кость из мягкой полуразложившейся плоти, и как после, рыдая, вытачивал из кости оружие.

Непрошенные слезы навернулись на глаза, но мужчина усилием воли подавил желание разрыдаться – не время сейчас скорбеть. Владимир пришел мстить, и в его сердце сейчас не было никаких чувств – только холодная сосредоточенность убийцы. Вышеславский перерос гнев, поняв, что тот – не помощник на его пути, преодолел скорбь и чувство бессилия, он стал холоден как лёд. Эмоции в деле, которое выбрал себе Владимир в качестве цели в жизни, были излишни и вредны.

Кинжал завибрировал сильнее, предупреждая хозяина о приближении цели. Владимир прищурился против ветра. Дверь клуба распахнулась, и, хохоча в клубах пара, на заснеженную улицу вышла парочка – парень лет двадцати пяти и миниатюрная брюнетка, не по погоде одетая в мини-юбку и красную кофту с глубоким вырезом.

Вышеславский невольно подался вперед всем телом, желая подскочить к демонессе и вонзить кинжал туда, где у людей находится сердце. Владимир сдержался – поспешность не привела бы ни к чему хорошему, отхождение от плана грозило Владимиру смертью и, что еще страшнее, неудачей дела всей его жизни! Мужчина снова замер в тени, ни единым движением не выдавая своего присутствия, даже дыхание его стало холодным – пар больше не вырывался изо рта.

Парочка упоенно целовалась под светом витрины клуба, прерываясь, чтобы перевести дыхание и еще вдоволь похохотать. Девушка, смеясь, потянула парня в сторону темной подворотни, и Владимир перестал дышать вовсе. Он караулил брюнетку возле клуба уже несколько недель – всякий раз занимал позицию в тени и выжидал удобного случая, но девушка постоянно уезжала из клуба на автомобилях своих парней. Сегодня же все пошло по плану Владимира: он знал, что рано или поздно случай представится – всего-то нужно было ждать.

Ждать Вышеславский умел, вернее, научился за долгие годы поисков информации о демонах и ангелах, в бессчетных попытках найти единомышленников и тех, кто верит ему, в бесконечных очередях в кабинеты правителей государств и высших сановников церкви. Везде он слышал одно и то же – отказ, насмешки и угрозы отправить его в сумасшедший дом. Владимир ждал, ждал долго. Он растратил свою молодость на изучение оккультизма и религии, демонологии и ангелологии, и вот теперь пришло, наконец, время применить знания на практике! Владимир знал – рука его не дрогнет! Он долго следил за брюнеткой, боялся ошибиться, боялся причинить вред невинному человеку, но чистое зрение, которому его научил один из индейских шаманов, не подвело: Владимир спустя несколько попыток все же рассмотрел кожистые крылья за спиной девушки. Сомнений не было – это она демон, что зверски уничтожил семью Вышеславского.

Парочка приблизилась к месту, где скрывался Владимир. Парень прижал брюнетку к стене, его руки жадно зашарили по телу девушки, та откинула назад голову и рассмеялась. Вышеславский бесшумно возник за спиной ничего не подозревающего парня и ударом в затылок отправил его в нокаут. Демонесса резко перестала смеяться и с удивлением, переходящим в ужас, уставилась на темный силуэт. Кинжал, вибрируя в предвкушении мести, летел прямо в грудь девушки, но, не дойдя нескольких миллиметров до тела, замер. Владимир сильнее надавил на рукоять, но нож не двинулся. Девушка расхохоталась, ее глаза вспыхнули оранжевым пламенем.

– Не так просто, идиот! – прошипела она и, схватив запястье Владимира, резко развернулась, впечатав мужчину спиной в холодную стену. В глазах Вышеславского потемнело от удара. Спину пронзила острая боль в районе поясницы.

– Ну-ка, посмотрим на тебя! – игриво произнесла девушка, и на ее ладони заплясал язык оранжево-черного пламени. – Кто ты такой? Кто послал тебя?

Владимир с ненавистью посмотрел в огненные глаза демонессы.

– Не может быть! Ты мертв! – взвизгнула брюнетка, на мгновение потеряв бдительность, чем не преминул воспользоваться Владимир.

Он изо всех сил рванулся, освобождаясь от хватки девушки, и бросился бежать по переулку прочь от клуба.

– Беги! Беги, сволочь! – летел ему вслед крик обезумевшей от ярости брюнетки. – Так и знала, что крылатые чистоплюи не смогут нормально сделать работу!

Владимир добежал до черного хода клуба, толкнул дверь и очутился в темном коридоре подсобных помещений. Преодолевая боль в спине, он двинулся вглубь здания. Позади раздались шаги девушки.

– Тебе не скрыться от меня, – со смехом пропела она. – Не убежать и не спрятаться! Скоро присоединишься к своей шлюхе-жене и ублюдку-сыну!

Хохот демонессы эхом отражался от кирпичных стен, давил на уши, заставлял терять рассудок, но Владимир продолжал двигаться вперед.

Вышеславский ввалился на кухню клуба: людей здесь уже не было, только на плите стояла огромная кастрюля, в которой закипала вода – видимо, нерадивый повар ушел и забыл выключить плиту. Владимир сбросил крышку с огромной, литров на тридцать, емкости и, превозмогая боль в руках, опустил в кипяток кинжал и серебряный крест, снятый им с тела жены.

Слова молитвы вспоминать не пришлось – губы сами шептали нужное, Владимир силой воли заставил руки погрузиться все глубже в кипяток. Кожа на руках пошла волдырями, когда молитва была произнесена и мужчина, шипя от боли, вытащил руки из кастрюли. Серебряный крест почернел, а кинжал стал заметно отливать металлом.

– Я уже рядом, – снова пропела демонесса, входя на кухню. – Надеюсь, ты подготовился! И выкинь свою игрушку, она тебе не поможет! Не сможет человек убить демона!

Брюнетка расхохоталась, одежда на ней вспыхнула и сгорела, осев на пол масляными хлопьями. Демон во всей красе предстал перед Владимиром, с трудом удерживающим в обожженных руках кинжал.

– Малыш обжег пальчик? – вновь рассмеялась демонесса. – Ну это ничего, это не больно! И в тысячную долю не больнее того, что я с тобой сделаю!

Огненная фигура стремительно понеслась на Владимира, вытянув лапы с бритвенно острыми когтями. Владимир был готов к броску противника, он ушел от удара когтей и, развернувшись, выплеснул на демона кипящую воду из кастрюли. Демонесса завизжала, пламя на ее теле исчезло, превратившись в смрадный пар. На грязном полу кухни, скуля от боли, скрючилось уродливое тело, ничем не напоминающее о былой кричащей сексуальности демонессы.

Владимир перевел дыхание, поудобнее перехватил костяной кинжал и двинулся к лежащей фигуре.

– Нет! Нет, не надо! Умоляю! Я всего лишь выполняла приказ! Я ничего не имела против тебя и твоих родных! – демонесса тщетно пыталась отползти подальше от надвигавшегося на нее мужчины. – Не делай этого! Я могу тебе помочь! Мы вместе сможем охотиться на пернатых ублюдков! Я многое знаю, я буду полезной!

Владимир не слушал ее. Он направил кинжал в грудь демонессы – в этот раз костяное лезвие легко вошло в демоническую плоть, с громким хрустом проломило грудную клетку и добралось до черного сердца демона.

Фигура на полу всхлипнула совсем по-человечески, черные, обожженные ноги несколько раз дернулись в конвульсии и навсегда замерли. Владимир, обессилев, упал на спину рядом с поверженным врагом. Грудь его бурно вздымалась, воздух с хрипами проникал в легкие, спина нещадно болела, а от ожогов хотелось выть и кататься по полу.

Владимир пролежал, собираясь с силами, около часа. Внутренний будильник подсказал, что на улице уже рассвело, и скоро на кухню прибудет первая смена работников, а значит, необходимо поторопиться.

Вышеславский поднялся, снова поудобнее перехватил кинжал и методичными движениями принялся отделять голову демонессы от туловища.

– Какой ужас! – произнес я, откинувшись на спинку стула. – То есть, вам удалось убить демона? А что стало с телом? Ведь следы вашей схватки должны были быть повсюду. То есть, ну после такого-то уж точно были бы доказательства вашей правоты!

– Сложность убийства демона в том, что после смерти они превращаются в обычных людей, – покачав головой, произнес седовласый профессор. – Для всей общественности мои действия выглядели и выглядят как жестокие убийства.

– А вы не думали, что это так и есть? – не удержался я от жестокого вопроса. – Что все ваши действия – это просто мания сумасшедшего? Что вы не зря сидите в этом чудовищном месте? Может быть, вы убили обычную девушку?

– Это не так! – жестко прервал мою тираду Вышеславский и вскочил со стула. – Я все досконально проверил, я провел в наблюдении и изучении этих тварей долгие годы! Ошибки не было! Это они убеждают всех в том, что я жестокий психопат! Я один знаю правду! Только я!

Старый профессор не на шутку разбушевался, и я начал подумывать о том, чтобы выскочить из комнаты и предоставить право разбираться с этим психом службе охраны и Михаилу Адамовичу, но неожиданно мой собеседник угомонился и снова присел на стул. Тон его речи сменился – Вышеславский снова говорил спокойно и размеренно, интеллигентная речь подействовала на меня успокаивающе, и я решил послушать, что еще расскажет сумасшедший старик.

– Нет, ошибки не было, – устало произнес Владимир Семенович. – Голова демона, отделенная от туловища, не изменила формы. Я принес ее в свое убежище и сжег, согласно правилам. Самое интересное, что сажа после сожжения осталась на моих руках. Чем я ее только не тер! Я размазывал черную субстанцию по ладоням, запястьям, потом по плечам. Меня словно окутывала новая, черная кожа. В конце концов, я оставил попытки смыть с себя следы сожжения. Черные разводы на моем теле превратились в татуировки, смысл которых я не сразу разгадал.

Вышеславский закатал рукава рубахи и продемонстрировал мне руки, покрытые черной вязью то ли рун, то ли еще каких непонятных и позабытых символов. Я потянулся было к этим рисункам, желая провести пальцем по узорам, но профессор резко отдернул руки и вновь скрыл татуировки под рукавами рубашки.

– Всему свое время, Алексей, – загадочно проговорил он.

Я задумчиво потер подбородок: слишком уж нормальным выглядел мой собеседник, слишком уж пугающей была эта нормальность! Если бы он с пеной у рта доказывал, что не псих, что только он один знает правду, я ни секунды бы не сомневался в его невменяемости, но старый профессор рассуждал логически, говорил ровно и спокойно. В моей душе поселились сомнения, я не знал, чему верить. Разумом современного, прогрессивного человека я понимал, что никаких ангелов-демонов не существует, что всю эту мифологию придумали люди, чтобы управлять другими людьми, держать в узде общество! Вышеславский утверждал другое – он не пытался обратить меня в свою веру, наставить на истинный, как ему казалось, путь! Седовласый профессор просто рассказывал свою историю, предоставив мне возможность самому делать выводы.

– Ну хорошо, – задумчиво проговорил я. – Допустим, вы уничтожили демона, ну а как же быть с другими? С ангелами? Их вы тоже уничтожали?

– О да! С ними все гораздо проще – чтобы убить ангела, необходимо лишить его крыльев, сделать простым человеком! И с этим проблем не возникает обычно. Проблема с ангелами в том, что, будучи убитыми здесь, они возрождаются на небесах, и все повторяется снова! По-настоящему уничтожить пернатого можно, только убедив его в том, что он согрешил! Вот тут-то и конец ему. Пернатый развоплощается и больше не может вернуться в наш мир. Плохо, что все ангелы твердолобы и абсолютно убеждены в своей непогрешимости! Даже массовое убийство детей они могут легко объяснить всеобщим благом и остаться в чистых одеждах! Ангелы не видят зла, не совершают зла и не знают о зле! Для них это все естественный ход вещей. Возможно, именно поэтому Господь и создал людей – ангелы получились уж слишком бесчеловечными, искусственными! Для них не существует выбора, а если нет выбора, то нет и души. Только делая выбор, человек становится человеком; да, подчас злым и жестоким, но человеком, а не бездушной машиной с крыльями!

Вышеславский шумно выдохнул и потянулся на своем стуле.

– Скажите, а вы не пробовали предать огласке это вторжение? – я заинтересованно поерзал на жестком стуле.

– Конечно, пробовал! – Владимир Семенович опустил руки вдоль тела и твердо посмотрел мне в глаза. – Не все следы им удается замести, нужно только открыть глаза и начать видеть!

Вышеславский привалился к дереву, с трудом переводя дыхание.

– Какой прыткий гад, оказывается! – немолодой мужчина упер ладони в колени и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Дыхание восстановилось, и Владимир Семенович быстрым шагом пошел вглубь леса в сторону доносящихся из-за деревьев стонов боли.

После первого убийства демона прошло около десяти лет, страна, в которой жил профессор, перестала существовать, но это было на руку охотнику на потустороннее. В водовороте событий девяностых годов он сумел затеряться и сбить со следа охотившихся на него представителей ада и небесной канцелярии.

Владимир Семенович пропал из их поля зрения, но сам при этом не терял из виду своих врагов. Он продолжал собирать информацию, изучать оккультные науки и уничтожать демонов и ангелов всеми доступными ему способами. Молодость осталась далеко позади, зрелость уже была на излете. Профессор чувствовал приближение старости и задумался о последователях, но для того, чтобы убедить кого-то в своей правоте, нужны были неопровержимые доказательства!

Вышеславский вышел на небольшую полянку, окруженную высокими березами – посреди поляны, припав на одно колено, стоял немолодой полноватый мужчина. Покрытая испариной лысина блестела от пота, толстяк тяжело дышал и порывался встать, но силы явно покинули его.

Вышеславский тяжелой походкой подошел к мужчине.

– Ты не ведаешь, что творишь! – взвизгнул мужчина и попытался вскочить, но Владимир легко поймал его за потрепанное ангельское крыло, второе крыло отсутствовало и, как показывал окровавленный обрубок кости, потерял его владелец не в давке в общественном транспорте.

– Я все ведаю, – мягко проговорил седой профессор. – Мне нужен ключ, вот и все. Отдай мне его, и можешь быть свободен!

– Правда? – толстяк с мольбой посмотрел в холодные глаза Владимира.

– Честное слово! Мне нужен только ключ! – Вышеславский требовательно протянул руку.

Ангел, стеная и плача, запустил толстые, короткие пальцы под грязную рубаху и извлек на солнечный свет серебряную цепочку, к которой был привязан старомодный медный ключ с четырьмя бороздками.

Владимир сорвал ключ с шеи ангела и спрятал в карман.

– Ваш архив, все записи, наконец, я добуду доказательства ваших делишек! – профессор, наконец, позволил себе улыбнуться.

– Ты обещал, что я буду свободен! Ты получил, что хотел! – заныл толстяк.

– Эй! Я свое слово держу! Не то, что вы! – прикрикнул на него Владимир Семенович. – Ты свободен!

Ангел встал и, прихрамывая, направился прочь с полянки. Владимир устало посмотрел ему в спину, вскинул руку и поймал проплывавшее мимо него крыло за длинные маховые перья.

Толстяк завизжал и попытался освободиться, но тщетно. Блеснула сталь, и на траву брызнула кровь. В руках Владимира Семеновича осталось ангельское крыло.

– Ты сказал, что отпустишь меня! – завыл толстяк.

– Ты свободен! – сказал Вышеславский, вгоняя лезвие в глаз ангела. – Все равно вернешься через время.

Профессор протер нож о траву, хлопнул себя по карману, проверив, что ключ на месте, и легкой походкой зашагал прочь с поляны.

Библиотека располагалась в здании, которое построили еще до коммунизма, и занимала весь первый этаж. Рядом текла бурная жизнь: сменялись магазинчики вокруг, перестилался асфальт, происходили разборки бандитских группировок, а библиотека работала в штатном режиме – с девяти до шести по будням, и с полудня до пяти в субботу и воскресенье. Казалось, время не властно над этим зданием. Не властно оно также было и над библиотекаршей: немолодая, но еще бодрая женщина Зинаида Петровна отпирала библиотеку каждое утро и запирала каждый вечер – так было всегда. Старожилы района и постоянные посетители храма книг не задавались вопросом, как давно сидит за канцелярской стойкой эта женщина.

Зинаиде Петровне на вид было около пятидесяти лет, одевалась она соответственно занимаемой должности – строгая юбка в пол, свитер под горло, каштановые волосы с проседью собраны в тугой узел на затылке, на носу очки, от дужек которых вилась тонкая цепочка.

Владимир Семенович ходил в эту библиотеку уже около пяти лет. Ровно в одиннадцать часов утра он, облаченный в потертое серое пальто, входил в деревянные двери библиотечного зала с неизменной авоськой книг в руках.

Первое время Зинаида Петровна настороженно относилась к незнакомому посетителю, на вопросы отвечала односложно и на контакт не шла, но со временем сердце ее оттаяло, и двое пожилых людей часто засиживались в библиотеке после закрытия, попивая чай, вспоминая былые времена и рассуждая о литературе.

Зинаида Петровна оказалась кладезем информации о старинных книгах, и Владимир Семенович пользовался энциклопедическими познаниями женщины в области древней литературы, мифов и преданий.

На ангельские крылья за спиной работницы библиотеки Вышеславский не обращал внимания – так было нужно для дела. Долгие кропотливые поиски, допросы и сидение над книгами дали-таки результат! Старый профессор наткнулся на сведения об ангельском архиве, крылатые жители небес, в отличие от своих адских коллег, педантично протоколировали свое присутствие в мире людей, занося каждый поступок в книги бытия, и хранили весь этот архив в одном месте.

Старый профессор долго выяснял местонахождение архива и еще дольше выяснял, как в него попасть. Нужно было разрешение библиотекаря и ключ архивариуса.

С ключом было просто – выследить толстого архивариуса было делом техники, добыть ключ – делом умения и мастерства, а вот получить разрешение библиотекаря – это была задачка посложнее! Силой вырвать такое разрешение нельзя, требовалось действовать тонко и умно.

Владимир Семенович пару раз посетил библиотеку под видом праздношатающегося горожанина, оценил обстановку и строгость Зинаиды Петровны. Легко и просто попасть в архив не получится, штурмом эту крепость не взять, требовалась методичная осада.

Вышеславский снял квартиру неподалеку от библиотеки, все чин по чину – прописка у него была местная, он выправил себе документы, даже устроился на неполный день в одну из местных школ дворником и зачастил в библиотеку. Читать он любил с детства, а годы академических изысканий научили его не только проглатывать информацию, но и систематизировать ее, отбрасывая ненужное, оставлять саму суть книги.

В первый год осады Владимир Семенович почти не говорил с Зинаидой Петровной, обмениваясь сухими общими фразами, но читал он при этом просто в огромных количествах. Сотрудница библиотеки поначалу с подозрением отнеслась к посетителю, бравшему в день по две-три книги и возвращавшему их буквально через пару суток. Зинаида Петровна устроила для Вышеславского целый экзамен по содержанию прочитанных книг, и, к ее полному удивлению, Владимир Семенович легко и непринужденно пересказывал романы Достоевского и Толстого, наизусть читал отрывки из греческих поэм, а уж стихов в его памяти хранилось столько, что можно было просидеть всю ночь, слушая, как он декламирует Бродского или Пастернака.

По итогам долгой беседы между пожилыми людьми установились теплые приятельские отношения. Владимир Семенович часто просил библиотекаршу отложить для него некоторые редкие тома, а Зинаида Петровна часто прибегала к мужской помощи Вышеславского при разгрузке книг.

Сегодня Владимир Семенович вошел в библиотечный зал с пустыми руками, вернее, в руках его не было книг, зато красовался шикарный букет белых лилий, которые так любила Зинаида Петровна. Пожилая библиотекарша смущенно опустила глаза, когда Владимир протянул ей букет и в витиеватой форме отвесил ей трехэтажный комплимент, явно заученный накануне. От смущения Владимир Семенович путался в словах и мило стеснялся, чем привел Зинаиду Петровну в совершенно романтическое состояние духа.

– Ах, Володя! Право, не стоило! – с ходу перешла Зинаида Петровна на чеховский язык. Женщина театрально понюхала цветы, затем прижала их к груди. – Нужно их в воду поставить!

Владимир Семенович, довольный произведенным эффектом, улыбался в усы.

– А что за повод такой? – игриво поинтересовалась библиотекарша.

– Я нашел то, что так долго искал, – сказал Владимир Семенович и снова усмехнулся.

Зинаида Петровна нашла в недрах библиотеки огромную старомодную вазу с безвкусным рисунком и торжественно поставила в нее букет.

– Как вам? – спросила она

– На мой вкус чересчур вычурно, – честно ответил мужчина.

Библиотекарша рассмеялась

– Что поделать, такие вкусы у учредителей этой библиотеки!

– Зинаида Петровна, у меня к вам небольшая просьба, – смущенно пробормотал Владимир. – Не сочтите за дерзость, я пойму, если вы мне откажете, и нисколько не обижусь…

– Да говорите уже, – кокетливо ударила Владимира по ладони женщина. – Право, ваше смущение мило, но уже надоедает!

– Прошу прощения, – Владимир Семенович вдохнул в грудь побольше воздуха и выпалил. – Я бы хотел пригласить вас на свидание!

Зинаида Петровна зарделась, Вышеславский даже оторопел немного – он не мог поверить, что эта строгая женщина способна на такие проявления чувств.

– Долго же вы собирались! – смеясь, сказала женщина, и, выйдя из-за стойки, обняла Владимира.

Вышеславский обнял библиотекаршу и почувствовала давно позабытый жар женского тела. Их губы встретились, и Владимир Семенович чуть было не позабыл об истинной цели своего визита. Зинаида настойчиво потащила мужчину в лабиринт книжных полок.

– Право, неудобно же! Мне не разрешено проходить в архив, – пробормотал Вышеславский.

– Володя, прекрати! Я здесь главная, я даю тебе разрешение входить в любое помещение в моей библиотеке! – тяжело дыша, сказала Зинаида Петровна.

– Ну наконец-то! – Владимир остановился, как вкопанный.

Женщина недоуменно уставилась на своего кавалера.

– Я что-то не то сказала? – Зинаида Петровна отпустила руку Вышеславского.

– Нет, ты все сказала правильно. Ты дала мне разрешение! – в голосе Владимира Семеновича слышалось торжество. – Теперь я выведу вас на чистую воду!

– Володя! О чем ты говоришь? Кто ты? – Зинаида Петровна в ужасе отшатнулась.

– Я есть бич божий, курица ты старая! – Вышеславский одним движением выхватил нож и срезал крылья со спины Зинаиды, вторым движением он перерезал женщине горло.

– Прощения не прошу, ты вернешься еще, – сказал Владимир, переступая немолодое тело.

Дверь в архив он нашел не сразу – лабиринты книжных полок были запутанны и плохо освещены. В конце концов, Владимир остановился перед высокими деревянными дверями, по верхнему краю которых вились золотые руны. Вышеславский поискал отверстие для ключа, но поверхность двери была абсолютно гладкой, открыть их не представлялось возможным.

– У меня есть разрешение библиотекаря, – произнес Владимир, и в ту же секунду на правой створке появилась бронзовая ручка, а под ней отверстие для ключа.

Владимир Семенович вставил ключ в отверстие и трижды повернул его. Дверь бесшумно распахнулась. Даже видавший виды Вышеславский присвистнул от удивления – огромный зал освещали хрустальные люстры, свисавшие с потолка, конец зала терялся за горизонтом, натурально конца зала не было видно! Владимир Семенович даже подумал, что если по центральной галерее пустить корабль, то он скроется постепенно за изгибом планеты!

Вышеславский вошел в зал и направился к первому стеллажу, заставленному тяжеленными рукописными томами.

– Ну и что? Что же дальше было? – я вскочил с места. – Почему не было никаких публикаций и разоблачений? Почему до сих пор никто ничего не знает?

– Да потому, что в одиночку я не вынес из хранилища даже миллионной доли сведений! – старый профессор улыбался, явно обрадованный моей горячностью. – На то, чтобы найти хоть какие-то доказательства в этом архиве, у меня ушел бы остаток жизни!

– Так почему бы не привлечь власти? Вряд ли чиновникам или президенту понравится, что они, оказывается, просто пешки в большой игре! – воскликнул я.

– Я тоже так подумал! Я долгое время обивал пороги министерств и государственных учреждений, я дошел до президента! – Вышеславский горько усмехнулся. – Это было моей ошибкой. Свой не пойдет против своих.

– Свой? – я осекся. – Вы хотите сказать, что он тоже…

– Да, и он тоже, – мой собеседник горько усмехнулся. – Собственно, во время разговора с ним меня и взяли. И вот я уже который год торчу здесь. Но только что бы ни думали эти, – он мотнул головой в сторону закрытой двери, – я отнюдь не бездействовал! Я искал человека, которому могу передать свои знания, который продолжит мое дело!

– Вы это о чем? – не понял я и попытался встать со стула, но Вышеславский схватил меня за запястья, вынуждая вновь опуститься на стул.

Свет в комнате начал мерцать, я услышал сильные ритмичные удары в дверь, от которых содрогались стены.

– Что происходит? Почему такой шум? – крикнул я.

– Эти придурки недооценили меня, – расхохотался Владимир Семенович. – Они ломятся в дверь уже с полчаса!

Я ошалело смотрел на своего собеседника. Наши ладони переплелись, и я увидел, что татуировки на руках профессора ожили и черными змейками потянулись к моим рукам. Я попытался отдернуть ладони, но Вышеславский держал меня мертвой хваткой. Татуировки перетекали на мою кожу, вызывая нестерпимую боль, я кричал и извивался в крепких руках старого профессора. Вышеславский хохотал без остановки. Удары в дверь стали сильнее, и, наконец, в дверной проем вломился Фома с двумя своими сотрудниками, автоматы были на боевом взводе, и тройная очередь пуль прошила тело Вышаславского, отбросив его к дальней стене.