Читать книгу: «Записки резидента. По заданию Сталина – в Поднебесную», страница 4

Хэ Инцинь был японофилом и противником войны с Японией. С Чан Кайши его связывала старая военная дружба: в 20‑е годы он командовал полком национально-революционной армии, а затем дивизией и корпусом в войсках, подчиненных Чан Кайши.

Первые недели после вручения верительных грамот были до отказа заполнены встречами с китайскими государственными деятелями и генералами. Мелькали незнакомые лица. Приходилось запоминать трудные китайские имена в сложной китайской бюрократической машине.

7 сентября (в день визита к военному министру) я встретился с заместителем председателя Исполнительного юаня и секретарем Высшего совета национальной обороны Чжан Цюнем, человеком близким к Чан Кайши. Он также как и Хэ Инцинь был противником войны с Японией. После событий Лугоуцяо он ездил в Лушань и пытался уговорить Чан Кайши о нецелесообразности сопротивления. После этого я встретился с министром просвещения Чэнь Лифу и с министром коммуникаций Чжан Цзяао.

Хотя эти встречи носили протокольный характер, тем не менее было приятно слышать от некоторых собеседников выражение благодарности за помощь, которую оказывал Советский Союз китайскому народу в его героической борьбе против японской агрессии, а также выражение чувств дружбы в адрес советского народа.

9 сентября 1939 г. я встретился с начальником гарнизона г. Чунцина генералом Лю Ши, работавшим с советскими военными советниками еще во времена Северного похода. Он хорошо знал В.К.Блюхера, М.М.Бородина и других. В тот же день меня по собственной инициативе посетил директор китайского банка Сун Цзывэнь, тесно связанный с английским и американским капиталом. Он был лично знаком с президентом США Рузвельтом, премьер-министром Англии Болдуином, главой французского правительства Лавалем, впоследствии предателем Франции. Сун Цзывэнь был влиятельным человеком в правящих кругах Китая благодаря тесным связям с крупнейшими финансовыми магнатами того времени. Да и сам он был одним из крупнейших банкиров страны. Благодаря родственным связям (его сестры были замужем за Сунь Ятсеном, Чан Кайши и Кун Сянси), он имел доступ в высшие правительственные сферы тогдашнего Китая.

Глава 2
Советские военные советники

18 сентября 1939 г. меня посетил маршал Фэн Юйсян. Это была довольно известная личность в Китае. В 1924 г., в разгар войны между У Пэйфу и Чжан Цзолином, он выступил против милитариста У Пэйфу, занял Пекин, произвел государственный переворот и заявил о поддержке антиимпериалистических лозунгов Сунь Ятсена. Переименовав свои войска в национальную армию, он обратился к Советскому Союзу за помощью. В соответствии с его просьбой Советский Союз направил ему военных советников и военное снаряжение. Фэн Юйсян поддерживал контакты с гоминьданом и с КПК. Однако политическая линия Фэн Юйсяна не всегда была последовательной. Так, вслед за Чан Кайши и Ван Цзинвэем он выступил против революции летом 1927 г. В последующие годы он неоднократно конфликтовал с Чан Кайши. После вторжения японцев в Маньчжурию осенью 1931 г. Фэн Юйсян начал выступать за оказание сопротивления агрессору. В мае 1933 г. он организовал Объединенную народную армию сопротивления Японии, потерпевшую, однако, поражение в провинции Чахар в августе 1933 г. В 1935 г. Чан Кайши назначил Фэн Юйсяна заместителем председателя Военного совета. Во время японо-китайской войны Фэн Юйсян выступал за борьбу с захватчиками и за сотрудничество между Китаем и СССР, с благодарностью отмечая советскую помощь Китаю.

В беседе со мной Фэн Юйсян сказал:

– Я лично никогда не забуду той помощи, которую мне оказывал Советский Союз, когда я дрался против милитаристов. Мне Советский Союз помог предоставлением тысяч винтовок, многих орудий, самолетов и военных советников. Когда я вижу советских людей, то всегда вспоминаю эту помощь.

Фэн Юйсян настаивал на том, что Советский Союз должен оказывать больше помощи Китаю, чем он оказывал в то время. Это заявление нельзя было оставить без ответа, тем более что советский народ, оказывая помощь китайскому народу, отнимал у себя кровное, чуть ли не последнее, по братски делясь наличными ресурсами. Поэтому я ответил маршалу:

– Советский Союз помогал материально Китаю, помогает и будет помогать. Некоторые китайские деятели в борьбе с Японией сбрасывают со счетов четырехсотмиллионный китайский народ, а мобилизация, организация и развертывание широкого движения этой массы народа может обеспечить победу. Сочетание той материальной помощи, которую получает Китай от СССР и других стран, с правильной организацией борьбы масс за национальную независимость является гарантией победы Китая.

При последующих встречах Фэн Юйсян упорно настаивал на своем. Он считал, что Советский Союз должен был заключить с Китаем военный союз, чтобы совместными силами изгнать японских разбойников с китайской земли и этим самым обеспечить подлинный мир на азиатском материке. В сущности, он ратовал за то, чтобы Советский Союз вступил в войну против Японии.

20 сентября 1939 г. меня принял на своей квартире Чан Кайши. Поводом для встречи было прибытие в Китай главного военного советника комдива К.М.Качанова, которого я представил генералиссимусу. Комдив передал Чан Кайши привет от маршала К.Е.Ворошилова, а также его пожелание успехов Китаю в борьбе против японских агрессоров. Чан Кайши поблагодарил К.М.Качанова и сказал, что тот может заходить к нему по любым вопросам.

Полковник П.С.Рыбалко – военный советник в Китае (1934–1935)

Как известно, по просьбе китайского правительства Советский Союз направил в Китай сотни советских добровольцев-летчиков и других военных специалистов, в том числе военных советников. Первая группа военных советников из СССР прибыла в Ханькоу 15 июня 1938 г., в их числе находились три общевойсковых командира, пять артиллеристов, три связиста, один танкист, один сапер и один инженер-фортификатор. В 1939 г. их насчитывалось 81 человек. Они вели работу непосредственно в китайских войсках и штабах. В числе военных советников в Китае были такие видные впоследствии советские полководцы, как В.И. Чуйков, П.С.Рыбалко, П.Ф. Батицкий.

Перед военными советниками стояла трудная и сложная задача; в короткий срок не только обучить личный состав китайской армии владению советским оружием, которое в больших количествах поступало в Китай, но и привить командному составу современные знания приемов и форм вооруженной борьбы, чему китайская армия не была обучена. Советские военные советники проделали большую работу по оказанию помощи китайской армии и обучению ее личного состава. Военную переподготовку под руководством наших военных советников прошли свыше 80 тыс. китайских военнослужащих. При этом упор при обучении войск делался на полевую выучку, на использование оружия во всех видах боевой деятельности, на инженерное оборудование местности и самоокапывание. В штабной службе главное внимание обращалось на планирование операции, изучение опыта прошедших операций, организацию и планирование войсковой и оперативной разведки, улучшение организационной структуры войск и органов управления.

Советские советники по авиации обучали китайское командование концентрированному использованию авиации по целям, улучшению взаимодействия с наземными войсками, организации связи и маскировки аэродромов, подготовке новых аэродромов, подготовке китайских летчиков и т. п.

Советники по артиллерии и ПВО прививали китайским командирам навыки использования артиллерии в обороне и наступлении, обучали артиллеристов стрельбе с закрытых позиций, помогали в улучшении организационной структуры артиллерийских частей и изучении материальной части, а также в организации ПВО в войсках и населенных пунктах.

Советские танкисты помогли китайскому командованию сформировать механизированные части, наладить изучение материальной части танков и их вождения, а также применение танков в обороне и наступлении.

По инженерной и фортификационной подготовке войск и командного состава обучение шло в следующих направлениях: выбор полосы обороны на местности и ее инженерное оборудование; огневые сооружения и их расположение; использование элементов долговременной фортификации; устройство заграждений и преодоление их; место крепости в системе полевых укреплений.

Советские военные советники немало потрудились над тем, чтобы передать китайскому командованию свой опыт по обучению войск и организации современного боя, ибо наши предшественники – советники из капиталистических стран сделали все для того, чтобы сохранить подготовку китайских войск на уровне начала нашего века.

Сложность заключалась также в том, что китайский генералитет в свое время учился в военных учебных заведениях США, Англии, Японии, Германии, Франции, Италии и Швеции. Поэтому приходилось иметь дело не только с разным уровнем подготовки, но и разными школами, разными подходами к решению военных задач. Другой трудностью было наличие провинциальной обособленности и связанное с ней многообразие организационных форм и взглядов на использование войск в бою и т. п. Однако самым неприятным, пожалуй, было то обстоятельство, что нередко, когда верховный главнокомандующий Чан Кайши принимал и одобрял разработанные нашими военными советниками рекомендации, спускал их в виде приказов на места, эти приказы под разными предлогами не выполнялись фронтовым китайским командованием. Были случаи, когда командующий китайской армии, получив приказ о наступлении, отводил свои войска в тыл, вместо того, чтобы оборонять город, сдавал его врагу, и за все это не нес никакого наказания. Такое положение объяснялось прежде всего тем, что китайская армия включала в себя три основных формирования войск: войска центрального нанкинского правительства, или так называемые войска Чан Кайши, соединения и части провинциальных войск, во главе которых стояли фактически независимые от центрального нанкинского правительства губернаторы провинций, и соединения китайской Красной армии, переименованные в 8‑ю армию (18‑я армейская группировка) и Новую 4‑ю армию. Это были три совершенно различные воинские формирования; они резко отличались друг от друга как по своей организационной структуре, вооружению и принципам комплектования, так и по политической направленности, воспитанию и обучению. Формально они подчинялись высшему военному органу нанкинского правительства – Военному совету, возглавляемому Чан Кайши, а на деле действовали самостоятельно и обособленно. Все они воевали с оглядкой друг на друга, стараясь сохранить свои собственные войска, и готовы были «пожертвовать войсками» соседей. Для китайского милитариста потерять армию означало потерять власть. Поэтому общим для них было стремление сохранить в целостности свои войска, чтобы впоследствии, когда начнется борьба за власть, быть в состоянии оказывать вооруженное давление.

Основу китайской армии составляли войска центрального правительства Чан Кайши. В их состав, помимо 71 пехотной дивизии, входили все виды вооруженных сил, имевшиеся в то время в Китае, а также ряд военно-учебных заведений, готовивших командный состав не только для центральных, но и для большинства провинциальных войск. По вооружению, военной подготовке и дисциплине армия центрального правительству намного превосходила провинциальные войска. Китайский солдат воевал неплохо, он шел в бой с верой в лучшее будущее своей страны и не раз демонстрировал свою способность бить японских агрессоров.

Осложняло военные действия китайской армии и работу наших военных советников и то обстоятельство, что намечаемые и разрабатываемые военно-оперативные мероприятия довольно часто становились известны противнику, так как его агентура находилась даже среди ближайшего окружения Чан Кайши. Несмотря на все это, советские военные советники работали самоотверженно, в кабинетах не сидели, большую часть времени находились в войсках, выезжали на передовую, учили показом и примером, помогали организовывать наступление и оборону.

Когда наши военные советники прибыли в Китай, японская армия победоносно шествовала по полям войны; она захватила приморские районы, наиболее развитые в промышленном и сельскохозяйственном отношениях провинции Северного и Центрального Китая, в частности Чахар, Хэбэй, Шаньдун, Цзянсу, большую часть провинций Суйюань, Шаньси, Аньхуэй и вторглась в провинции Хэнань, Чжэцзян, Фуцзянь и Гуандун. Противник захватил ряд крупных городов: Бэйпин, Тяньцзинь, Шанхай, Тайюань, Баодин, Цзинань, Ханчжоу и столицу Китая Нанкин. Китай лишился около 80 миллионов населения, 60 % разведанных залежей угля и железной Уды, 40 % добываемой соли и около 30 % сельскохозяйственной продукции. Резко снизился и военно-промышленный потенциал, хотя некоторые крупные военные арсеналы были вмонтированы и вывезены в глубь страны. Боевые потери Убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пр.) китайкой армии за время боев за Бэйпин-Тяньцзинь, Шанхай-Нанкин и другие районы составили около 800 тыс. солдат и офицеров – примерно 40 % личного состава 176 пехотных дивизий, существовавших к 1 января 1938 г. Особенно чувствительные были потери в технике: из 23 эскадрилий военно-воздушных сил (около 500 самолетов) осталась 1 эскадрилья, из 2 танковых батальонов – 1, артиллерия сохранилась на 50 %, из 30 кораблей военно-морского флота общим водоизмещением 50 тыс. тонн остались 2 канонерские лодки, базировавшиеся на озере Дунтинху. Все это сильно снижало боевые возможности китайской армии и порождало разнобой во взглядах на продолжение войны. Среди правящих кругов Китая усилились капитулянтские настроения. Их подогревали западноевропейские дипломаты, заинтересованные в сохранении сложившегося статус-кво в Китае и в направлении японской агрессии против Советского Союза. В этой довольно сложной и запутанной обстановке шла подготовка битвы за город Ухань, к овладению которым готовилась вся японская армия. В этой битве японский генеральный штаб преследовал цель окружить полумиллионную китайскую армию и принудить центральное правительство Китая к капитуляции. Задача была не новой. С самого начала японо-китайской войны правящие круги Японии не раз пытались военным давлением, боевыми действиями заставить правительство Чан Кайши капитулировать, но успеха не имели. Это бросало тень на способности японской военщины и возможности японской армии поставить китайское правительство на колени. В середине лета 1938 г., сосредоточив около половины действующих в Китае военных сил на Уханьском направлении, японский генеральный штаб решил восстановить одним ударом престиж армии и страны – разгромить китайцев под Уханем и закончить войну.

Верховное командование китайской армии ставило перед своими войсками более скромную задачу. Маневрируя пространством и временем, используя подготовленные рубежи обороны, обескровить наступающие японские части и как минимум на одном из рубежей остановить их продвижение на запад и вынудить к отступлению на исходные рубежи.

Сразу же по прибытии в Китай советские военные советники включились в осуществление своих задач. Они помогли разработать соответствующий план военных операций, рекомендовали в каждом районе создать ударные армейские группы, поставив перед ними конкретные цели и т. п. Однако в силу указанных выше причин (разнородность войск и с стремление китайских генералов-милитаристов сохранить свои силы) в полном объеме этот план и разрабатываемые в ходе боев оперативные мероприятия выполнены не были, а следовательно, и не была выполнена поставленная перед китайской армией задача. Ухань был эвакуирован по решению китайского верховного командования. Тем не менее битва за Ухань занимает особое место в истории японо-китайской войны 1937–1945 гг. Она явилась переломной в изменении соотношения моральных, материальных и военных факторов в пользу китайской армии. Под Уханем был развеян миф о непобедимости самураев и о превосходстве японской военной техники. В боях за Ухань китайский солдат показал, что он может бить и даже побеждать превосходящие по боевому опыту и технике вооруженные силы японской армии. Японская армия поставленных задач в битве за Ухань не выполнила и лишилась ореола непобедимости, а главное – японские солдаты потеряли веру в победу над Китаем, что оказало немаловажное влияние на ход последующих сражений и исход войны в целом. Хотя японцы и овладели важным промышленным и административным центром Китая и считали себя победителями, однако это была Пиррова победа. По официальным данным китайского генерального штаба, общие потери японцев убитыми, ранеными и пленными составили 300 тыс. человек. Китайцы потеряли примерно столько же.

Несомненно, одной из важнейших причин длительной обороны Ухани явилась советская помощь вооружением, активная Работа военных советников и боевые успехи советских добровольцев-летчиков, которые оказывали существенную помощь наземным китайским войскам, штурмуя колонны наступавших японских войск.

Во время представления главного советника комдива К.М.Качанова Чан Кайши высказал много похвал в адрес Советского Союза и советских военных советников. Он ответил, что с приездом советских советников китайские войска стали лучше драться и воевать, поэтому имеются значительные успехи в деле вооруженного сопротивления Китая японской агрессии, что все советские советники проявляют огромное рвение в своей работе и оказывают существенную помощь в обучении китайских войск и в организации современного боя и т. п. Он выразил благодарность всем советским военным советникам за старания и помощь китайской армии и китайскому командованию в борьбе против японских захватчиков. В заключение Чан Кайши пожелал успехов в работе комдиву К.М.Качанову, сказав ему еще раз, что он может заходить к нему в любое время.

Комдив (на фото – генерал-майор) К.М.Качанов, главный военный советник в Китае (1939–1941 г.)

Следует также подчеркнуть, что присутствие советских военных советников в китайской армии способствовало поддержанию сотрудничества между гоминьданом и КПК и их войсками, удерживало многих китайских генералов от открытых действий против китайских коммунистов. Хотя наши военные советники не имели отношения к внутренней политике Китая, и, само собой разумеется, не вмешивались во внутренние китайские дела, тем не менее их пребывание в Китае вынуждало даже наиболее реакционные круги воздерживаться от открытых враждебных выступлений против КПК, 8‑й и Новой 4‑й армий.

По мнению наших военных советников, китайская армия была способна не только оказать достойное сопротивление японским оккупантам, но при определенных условиях изгнать их из пределов страны. Однако разношерстность войск, разнотипность их организации и вооружения, а главное нежелание многих китайских генералов, особенно командующих провинциальными войсками, подвергать риску свои войска, отсутствие взаимодействия между войсками, невыполнение приказов верховного командования, действия по своему усмотрению и т. п. наряду с другими причинами лежали в основе неудач и тяжелых поражений китайской армии.

Глава 3
Отношения Китая с СССР, США, Англией, Францией

К моменту моего прибытия в Китай накопилось много вопросов, которые надо было решить. Одним из них было открытие авиалинии Хами – Алма-Ата для поддержания регулярных связей между Советским Союзом и Китаем. Переговоры начались в конце 1938 г. Для эксплуатации этой авиалинии предполагалось создать смешанную компанию с капиталом 1 млн. долларов на паритетных началах. Каждая сторон должна была внести 50 % указанной суммы. В эи с переговорами об открытии авиасообщения между Алма-Атой и Хами китайское правительство попросило Советский Союз продать один из трех, закупленных для этой ии Аэрофлотом американских самолетов, так как в то время в Китае не было свободных машин, которые могли поддерживать сообщения на участке Чунцин – Хами. 5 декабря 1939 г. после решения многих сложных политических и экономических вопросов из Чунцина вылетел первый пассажирский самолет в г. Хами на новой линии Чунцин – Москва.

Во время одной из встреч Чан Кайши сообщил мне, он намерен поспать в Москву одного человека из высшего состава военных деятелей для разрешения ряда вопросов. На мой вопрос, кого он думает послать, Чан Кайши зал, что он предполагает направить генерала Хэ Яоцзу, который раньше был посланником Китая в Турции. Генерал Хэ Яоцзу был одним из доверенных лиц Чан Кайши. Одно время он был губернатором провинции Ганьсу, а во время японо-китайской войны возглавлял канцелярию при верном главнокомандующем. Через него шли все доклады верховному главнокомандующему от военных, политических и административных учреждений. Через него отдавались и все распоряжения по управлению страной и часто приказы по войскам, минуя генеральный штаб и даже командующих военными районами. Канцелярия руководила личной разведкой Чан Кайши, которая осуществляла слежку за членами правительства, генералами, партийными и общественными деятелями. В канцелярию входил отдел по делам военных советников. В отношении наших военных советников генерал Хэ Яоцзу вел себя корректно, делился новостями и даже высказывал желание отправить сына на учебу в СССР.

Как выяснилось позднее, Чан Кайши, направляя Хэ Яоцзу в Москву, имел намерение назначить его послом Китая в СССР вместо китайского посла Ян Цзэ. По словам представителя нанкинского правительства при Синьцзянском провинциальном правительстве Чжан Юаньфу, с которым я имел беседу в начале декабря 1939 г., вопрос о назначении нового китайского посла обсуждался в окружении Чан Кайши. В частности, рассматривались такие кандидатуры как Шао Лицзы и вдова Сунь Ятсена – Сун Цинлин. Однако Чан Кайши остановился на Хэ Яоцзу.

Чжан Юаньфу был информированным человеком и интересным собеседником. Во время бесед он касался обширного круга вопросов. Так, характеризуя центральное правительство, он говорил, что в правительстве имеются неустойчивые элементы, которые не прочь заключить мир с японцами, например Хэ Инцинь и Чжан Цюнь. Кун Сянси, Ван Чунгуй, Вэнь Вэньхао, Чжан Цзяао и др. он называл бюрократами, для которых на первом месте стоит вопрос сохранения своих мест. Но тем не менее все они шли за Чан Кайши. Последнего он рассматривал как решительного сторонника продолжения войны до конца. По словам Чжан Юаньфу, на обеде 13 декабря 1939 г. Чан Кайши якобы заявил, что в ближайшие 30 лет отношения между Китаем и СССР будут становиться все более прочными. Это соображение Чан Кайши мотивировал тем, что после победы над Японией Китай должен будет строиться минимум 30 лет. В этот период помощь СССР Китаю будет крайне необходимой. Далее Чжан Юаньфу отметил значительное улучшение отношений к Советскому Союзу со стороны китайских деятелей. Дружба Китая и СССР, говорил он, крепнет постепенно и постоянно на базе не дипломатии, а главным образом на основе практической советской помощи Китаю.

По словам Чжан Юаньфу, 7 декабря 1939 г. в Чунцине состоялось заседание Высшего совета национальной обороны, на котором обсуждался вопрос о том, какой позиции придерживаться Китаю на заседании Лиги наций, где 9 декабря 1939 г. должна была обсуждаться жалоба Финляндии на Советский Союз. Во время обсуждения этого вопроса председательствовал Чан Кайши.

Он якобы выступил с предложением дать Веллингтону Ку, китайскому представителю в Лиге наций директиву о неподдержке позиции Англии и Франции, обвиняющих СССР. Однако, как оказалось впоследствии, Веллингтон Ку «нарушил директиву своего правительства и воздержался на заседании Совета Лиги наций при голосовании».

18 декабря 1939 г. меня пригласил Чан Кайши. Он заявил, что китайское правительство совсем не ожидало такого исхода дела по жалобе Финляндии в Лигу наций. По его словам, представители Англии и Франции будто бы ничего не сообщали Китаю до принятия решения об исключении СССР из Лиги наций. Чан Кайши интересовался, не изменится ли отношение СССР к Китаю после принятия решения Лиги наций. Я заявил, что СССР по-прежнему будет поддерживать Китай в его борьбе против Японии. Затем Чан Кайши спросил меня, как Советское правительство относится к вопросу о возможности сотрудничества с Англией и Францией при решении дальневосточной проблемы. По его мнению, достижение такого сотрудничества на Дальнем Востоке могло бы оказать помощь и в установлении сотрудничества Советского Союза и этих стран в европейских делах. При этом Чан Кайши, ссылаясь на неофициальные источники, говорил, что возможность для такого сотрудничества с Англией и Францией у СССР якобы имеется. Я обещал довести его точку зрения до сведения Советского правительства.

В связи с 60‑летием И.В.Сталина в декабре 1939 г. Чан Кайши направил ему поздравительную телеграмму. В ответной телеграмме, подписанной И.В.Сталиным и В.М.Молотовым, говорилось, что Советский Союз желает победы Китаю над врагом, что политика Советского Союза к Китаю ясна – это политика дружбы и помощи.

Что касается подлинного отношения Чан Кайши к СССР, то оно определялось его внутренней политикой. Декларируя громогласно дружбу с СССР, он в то же самое время боялся идти на более тесное сближение, его пугало усиление влияния Советского Союза в Китае и полное урегулирование взаимоотношений между гоминьданом и КПК в благоприятной для КПК форме. Правда, многие политические деятели Китая пытались убедить меня, что не все здесь якобы зависело от самого Чан Кайши. Так, маршал Фэн Юйсян уверял, что Чан Кайши будто бы искренне относится к СССР, но окружаюшие его люди всячески стараются исказить и извратить его политику в отношении СССР и КПК. Он сослался при этом на мнение Сунь Фо, Юй Юйжэня и других. Фэн Юйсян сказал, что «ванцэинвэевская свора, окружающая Чан Кайши, так и старается напакостить в отношениях между Чан Кайши и СССР».

На мой вопрос об отношении США к Китаю, Чжан Юаньфу заявил, что оно очень хорошее. Находясь еще в Ханькоу, Чан Кайши послал Ф.Рузвельту телеграмму с вопросом, как он относится к Китаю. Ф.Рузвельт ответил, что он симпатизирует Китаю и желает ему победы. Развивая вопрос о своих симпатиях к Китаю, Ф.Рузвельт писал, что в раннем детстве вместе с родителями он жил в Ханькоу. С этого момента у него остались якобы, очень хорошие воспоминания. Поэтому при всех возможностях он будет оказывать помощь Китаю. По словам Чжан Юаньфу, Ф.Рузвельт в своей длинной телеграмме, объяснил, что он в своих действиях ограничен законом и Конгрессом, должен считаться с общественным мнением и учитывать обстановку. Тем не менее он обещал сделать все, чтобы Китай «имел почетное место в мире».

В действительности отношения между США и Китаем были довольны сложными. С одной стороны, с начала японокитайской войны США проводили так называемую политику «невмешательства» в эту войну, которая, как известно, на деле свелась к помощи Японии в борьбе с Китаем. С другой стороны, правящие круги США устами Рузвельта и Хэлла заявляли, что в отношении Китая они будут придерживаться позиции договора девяти держав. Фактически же они ограничивались выражением показного сочувствия Китаю и другими дипломатическими жестами, пожеланиями «кончить делом миром» и т. п., что на практике означало политику уступок и пособничества японским империалистам. Правящие круги США не прекратили поставок в Японию стратегических материалов и сырья даже после начала японо-китайской войны. Американские монополисты (Морган, Форд, Дюпон и др.) были тесно связаны с японскими концернами и оказывали им большую помощь в расширении военного производства, получая от этого огромные прибыли. За золото и серебро они поставляли некоторые военные материалы и Китаю, но в значительно меньших размерах, чем Японии. Американцы долгое время отказывались предоставить китайцам какие-либо займы. Они говорили: сейчас нам невыгодно давать вам деньги, потому что с вас все равно ничего не получишь. Вот когда вы закончите войну, тогда в целях экономического строительства Китая мы можем предоставить вам заем. Лишь в 1939 г. они предоставили Китаю кредит в сумме 25 млн. долларов под тунговое масло. В течение пяти лет Китай Должен был поставить США 220 тыс. тонн тунгового масла. В то же время, прикрываясь «невмешательством» и «нейтралитетом», правящие круги США отказывались поставлять Китаю под этот кредит вооружение, в котором он крайне нуждался. В основном они поставляли в Китай автомашины и горючее.

Следует подчеркнуть, что правящие круги США в определенной степени были заинтересованы в войне между Японией и Китаем, рассчитывая на то, что в ходе войны обе страны будут истощены и тогда им можно будет навязать такой мир, который наиболее отвечал бы империалистическим интересам США на Дальнем Востоке.

Правящие круги Англии также проводили политику невмешательства» в японо-китайскую войну и в определенной степени также были заинтересованы в ослаблении обеих воюющих сторон, чтобы потом восстановить свои интересы на Дальнем Востоке. В то же время они боялись роста национально-освободительной борьбы китайского народа, и Япония им нужна была как жандарм для борьбы с революционным движением в Китае, на Дальнем Востоке и прежде всего для борьбы против СССР. Поэтому политика Англии была крайне непоследовательна. Несмотря на то, что японцы вели себя по отношению к англичанам крайне нагло и вызывающе, последние, невзирая на присущую им чванливость, не обижались на то, что самураи изрядно щипали хвост старого британского льва. Наиболее характерным примером этого явилась сделка, заключенная 24 июля 1939 г. правительством Чемберлена с Японией, представлявшая собой английский вариант «дальневосточного Мюнхена» и известная ныне как соглашение Крэйги – Арита. Это соглашение, как уже отмечалось выше, фактически санкционировало совершенные Японией захваты, вдохновляло ее на продолжение войны в Китае и на агрессию против Советского Союза. Английская сторона в сущности одобряла японские акции в Китае и давала обязательства не мешать Японии душить освободительное движение в Китае.

Что касается Франции, то она была готова также пойти на многие уступки Японии, лишь бы они не затронули ее интересы в Индокитае.

Фашистская Германия с самого начала японо-китайской войны стремилась склонить Китай к капитуляции. К этому, например, были направлены все попытки ее посла Траутмана.

С началом войны в Европе в сентябре 1939 г. в позиции указанных выше стран в отношении японо-китайской войны произошли серьезные изменения. Если до европейской войны Англия и Франция были отчасти заинтересованы в сопротивлении Китая японским захватчикам и поддерживали в известной мере китайское правительство, то после начала европейской войны они хотели скорейшего прекращения войны в Китае. Они рассчитывали использовать ресурсы Китая для европейской войны, привлечь Японию ценой частичного признания ее завоеваний в Китае на сторону англо-французского блока и направить ее против СССР. Правящие круги США поддерживали эту позицию Англии и Франции. Поэтому через своих представителей в Китае они оказывали давление на Чан Кайши, чтобы он пошел на мир с Японией. Япония, в свою очередь, тоже была заинтересована в скорейшем прекращении войны в Китае. Активную деятельность в этом направлении проявлял и Ван Цзинвэй и его сторонники. 10 сентября 1939 г. Ван Цзинвэй обратился к чунцинскому правительству с призывом прекратить войну с Японией, подчеркнув, что в момент обострения международного кризиса Китай и Япония нуждаются в тесном сотрудничестве. Таким образом, значительно возросла опасность капитуляции Китая перед Японией.